Всюду жизнь

Во время Великой Отечественной войны была на слуху такая быль.

Во времена Курской битвы приблудилась к солдатам трехцветная кошка: шерсть на боку ободрана, отсечен кусочка уха, тощая, дрожащая. В гражданской, обычной жизни от таких кошек мамаши одергивают сердобольных детей со словами: «Не тронь, она лишайная, ещё перелезет на тебя зараза, налысо острижем». И дети получают свои первые словесные пощёчины за искреннюю доброту к тем, кто слабее и беспомощнее; ладошки замирают в воздухе и больше не тянутся к уличной кошке, на губах застывает скомканное извинение перед тем, кому так хочешь помочь, но нельзя, харам. Но речь не о детях, а о кошках.

Кошка Маруська (как позже её назвали во взводе) чудом добралась до окопов из ближайшей выжженной деревни. Привыкшая к человеческой компании, она не побоялась солдат и проявила всю свою кошачью вежливость при встрече.

Тишина стояла уже несколько дней, раненных почти не было, только Петя с небольшой раной в области левого предплечья. Сидели в окопе, говорили о том, кто куда пойдёт учиться после войны. Вдруг услышали, как сзади кто-то мяукает. Обернулись – кошка! Живая кошка!
- Ну, здравствуй, Мурка! Ты откуда к нам?

Кошка в ответ поздоровалась с каждым из сидящих в окопе: мурлыкала и терлась головой о портянки.
Василь нежно погладил ободранный бок кошки:
- Маруська, хорошая моя, иди, поглажу,- солдат бережно взял кошку на руки.
- Василь, а почему Маруська?- интересуется Петя.
- У меня дома тоже кошечка была, Маруська, трехмастная, похожа на эту, приблудившуюся. Ласковая такая, с утра в школу меня будила. Я, значит, сплю, а Маруська на грудь мне прыгнет и нежно лапками перебирает, мурлычет, мол, вставай, Вася, пора на учёбу собираться. Я и вставал под Маруськины трели. Из школы встречала меня: на заборе сидит до обеда, пока с уроков не вернусь. Марусенька моя осталась с мамкой на хуторе. Когда уходил на фронт, сильно злилась кошка на меня, в ноги с когтями бросалась, не пускает и всё! Царапалась вдогонку до самого порога. Мама плачет, а Маруська шипит. Хоть и простая кошка, голова с яблоко, а понимала ,что ухожу надолго, не отпускала,- Василь помолчал с минуту, погладил приблудившуюся кошку под подбородком. Затем сказал тихо, но твёрдо:
- Я Маруську себе оставлю, ребята. Она о доме напоминает, о прежней жизни,- пауза,- Вы не возражаете?
Никто не возражал.

На войне ценность жизни ощущается особенно остро. И даже такая каплюшка в масштабах войны, как фронтовая кошка, важна. Здесь не пройдут мимо неё, боясь запачкаться о потертую шёрстку. У войны все с ободранными боками, растерзанными душами и дрожащими руками. Крепко хочется зацепиться за такую же побитую душу, зализать друг другу раны, прижаться близёхонько и никогда не отпускать, вместе заживать и выздоравливать.

Любовь – лекарство от войны. Василь это понимал, понимала и Маруська, которой Василь в свою очередь напомнил бывшего хозяина Фёдора. Фёдор тоже часто гладил Маруську под подбородком и даже подзывал также: моя хорошая, иди поглажу.

От звонких выстрелов по хозяйской косоворотке и красного жгущего пламени на крышах деревенских изб, убежала кошка искать спасение и немного любви. И вот сидит на коленях у Василя Маруська, мурлычет. Дарит любовь, зализывает свои раны и раны Василя.

Новый хозяин делился последними запасами провизии с фронтовой кошкой.
- Глупость, - скажете вы, - ведь на войне каждая крошка дорога.
- Но оставаться Человеком всегда дороже, - отвечу я.

Маруська была благодарна Василю. Она мурлыкала ему песни в короткие часы сна, приносила задушенных юных полёвок, которые по собственной глупости попадались ей в когти. Конечно, главный свой сюрприз Маруська приберегла на будущее.

Первым Маруськины странности заметил Петька:
- Чудная у тебя, Василь, кошка. То гнездо из фуражки совьет, то шипит на всех окромя тебя. А ещё у неё живот набух. Будут у нас в окопе фронтовые котята, вот увидишь, Василь!- Петька хлопнул товарища по плечу,- Станет наш Вася фронтовым отцом!

Все засмеялись, а Василь поднял Маруську на руки и стал внимательно осматривать. Среди плешивой шерсти и выпирающих рёбер явно выделялся живот. Соски набухли, на них виднелись первые капли жирного молозива.

- Маруська, ну как так? В подоле принесла! – Василь улыбнулся и аккуратно положил кошку в свою фуражку. Та принялась деятельно вылизывать живот, изредка поглядывая на хозяина.

Окатилась Маруська в самый разгар боя.
- Нашла же ты, Маруся, время,- причитал Василь. – Подождала бы хоть денёк. Эх, моя хорошая, иди поглажу.

Василь ласково почесал уставшую кошку под подбородком, затем укрыл её и новорожденного котенка брезентовым плащом.

Выходя из окопа, Василь остановился на мгновение и поднял васильковые глаза к безрадостному небу:
- Всюду жизнь, Маруська, даже здесь, на войне,- он усмехнулся и выбежал.

Фронтовая кошка долго глядела в щель под брезентовым плащом. Вот вернулся Петя и вновь куда-то убежал, вот Костик, вот Володя. Василя не видно. В окопе становилось темно. Котенок теплым комочком прижимался к маме и пил первое в своей жизни молоко.
Он даже не подозревал, что родился под смертоносными пулями в самый разгар Великой битвы. Лишь Маруська была для него всем миром, нежным и надёжным.

Кошка трепетно вылизывала малыша, то и дело прислушиваясь к звукам и шагам вокруг: не вернулся ли Василь?
Казалось, прошло несколько часов, прежде чем стали затихать громкие удары оружейных залпов по земле и людям. Утомленная Маруська задремала на несколько минут, но шаги в окопе разбудили ее. 

Целая гамма резких и колющих запахов ударила в нос Маруське, среди них выделялся и запах Василя. Она бережно взяла котенка за загривок и вынырнула из-под плаща. Василь лежал на земле неподвижно, рядом сидел тщедушный Петя, всхлипывал и зачем-то тер глаза тыльной стороной ладони. Маруська озадаченно огляделась, подошла к Василю. Опустив котенка на землю, кошка начала тереться лбом о еще теплую раскрытую ладонь Василя. Затем Маруська перенесла на ладонь к хозяину котенка. Василь не реагировал, и Маруська начала волноваться. Она запрыгнула к нему на грудь, начала нервно перебирать лапками его порванную гимнастёрку, пытаясь разбудить Василя, но лишь испачкалась в чем-то липком и солоноватом.

Спрыгнув на землю, Маруська подошла к своему котенку, лежавшему на вытянутой ладони её хозяина и легла рядом. Всю ночь фронтовая кошка согревала собой котенка и мертвую ладонь Василя. Та больше не гладила Маруську, не делилась теплом, а лишь поглощала его, также как и война поглотила самого Василя и тысячи других молодых людей.

Утром Петя взял Маруську с котёнком и переложил их в брезентовый плащ Василя.
- Пусть согреется, она молодая мама,- сказал сам себе Петя. Он больше не мог заботится о своем фронтовом товарище, потому заботился о его осиротевшей кошке.

Тогда же Костя и Володя понесли Василя к братской могиле. Маруська как безумная металась по окопу: то бросалась к котенку, то бежала за Костей и Володей. В какой-то момент она решительно подскочила к котенку, взяла его за загривок и положила к Петькиным ногам. Поняв кошку без слов, Петя бережно взял котенка и положил к себе под гимнастёрку, «чтобы не простудился».

 Маруська долго сидела у братской могилы. Василя уже почти не было видно: земля засыпала руки, так любившие чесать её под подбородком. Маруська жалобно мяукала и даже пыталась прыгнуть к Василю.

Вскоре земля полностью поглотила хозяина фронтовой кошки. Положив голову на лапки, Маруська лежала на свежевскопанной земле братской могилы и издавала звуки, похожие на стон подстреленной птицы.

Маруську отвлёк от своего горя писк, доносящийся из окопов. Это проголодался её котенок. Материнский инстинкт взял верх и она поплелась назад в окоп.

Курская битва закончилась через несколько недель. Дальнейший ход войны был решён, до победы оставалось чуть меньше двух лет.

Маруська прожила в окопе ещё три дня. Оставаться дольше было невыносимо – всё вокруг напоминало о мирной жизни с Василем, пускай и такой короткой. Острый нюх подсказывал, что неподалёку есть уцелевшие деревни, и что там может найтись добрый хозяин для неё и котьки.

На рассвете Петька видел, как идёт по выжженному и взрыхленному от снарядов полю Маруська и несёт за загривок рыжего котенка.
Петя прошептал кошке вслед:

- Прав был Василь, всюду жизнь пробьёт себе дорогу. Даже на войне.

Автор: Марианна Церетели