Джон Фрейм. В защиту христианского активизма

В ЗАЩИТУ ХРИСТИАНСКОГО АКТИВИЗМА
Джон Фрейм

Христианский активизм, под которым я подразумеваю просто любую христианскую попытку улучшить общество, на протяжении веков имел свои взлеты и падения (1). Если вы читали такие книги, как Д. Джеймс Кеннеди и Джерри Ньюкомб "Что, если Бы Иисус никогда не родился"2 вы должны быть впечатлены огромным влиянием христианского Евангелия, и в частности кальвинизма, на западную культуру. Я не хочу преуменьшать порочность падшей культуры. Но сейчас я подчеркиваю, что в ней есть и хорошее. Кеннеди и Ньюкомб подчеркивают, что христиане по чисто христианским мотивам оказали огромное влияние на западную культуру в таких областях, как помощь бедным, отмена рабства, обучение грамоте, образование для всех, политическая свобода, экономическая свобода, наука, медицина, семья, искусство, святость жизни. Без Иисуса, без Его Евангелия, без влияния Его народа все эти области культуры были бы совершенно другими и намного хуже.
Но время от времени случались  срывы. Ни одно из этих усилий христиан не привело к совершенству. В мире все еще много зла, и есть много тех, кто хотел бы заставить замолчать голос верующих. Поэтому христиане часто были обескуражены конечными результатами своих усилий. Мы вспоминаем период примерно с 1925-1945 годов, когда христиане-фундаменталисты в Америке в значительной степени отступили от любых социальных действий. А в 1990-х Движение морального большинства было распущено, и христианские лидеры, такие как Джерри Фэлуэлл и обозреватель Кэл Томас, пренебрежительно отнеслись к христианской социальной активности, заявив, что это умаляет основную ответственность христианина провозглашать Евангелие.
Такое отступление легко понять психологически, как усталость и разочарование. Но некоторые авторы предложили для этого богословские обоснования. Один из них основан на премилленаризме: Христос может вернуться в любой момент, и поэтому у нас нет времени пытаться исправить общество, только чтобы спасти несколько душ от проклятия. Этот мир будет разрушен, и, как гласит старая поговорка, полировать медь на тонущем корабле - пустая трата времени.
Я не сторонник премилленаризма, но даже если бы я им был, я не смог бы использовать этот аргумент. Мы не знаем, когда придет Христос. В то же время Писание учит нас не только спасать людей из ада, проповедуя Евангелие, но и заботиться о бедных, сиротах и вдовах. Она призывает нас “делать добро всем, и особенно тем, кто принадлежит к семье веры” (Гал.6.10). Она призывает нас не только привести людей к вере и крещению, но и научить их “соблюдать все, что Я заповедал вам” (Мтф.28.20), что включает в себя стремление к милосердию и справедливости среди людей.
Когда Дух Божий проникает в сердца людей через Евангелие, эти люди становятся новыми творениями (2 Кор.5.17). Они вкладывают свою веру во все сферы жизни, включая рабочее место, политику, экономику, образование и искусство. И во всех этих сферах они стремятся прославить Бога. Они слышат увещевание Павла в 1 Кор.10.31: “Ешьте или пейте, или что бы вы ни делали, все делайте во славу Божью”. Они повинуются, конечно, несовершенно. Но их зарождающееся послушание приводит к значительным изменениям в обществе, как мы видели выше.
Это правда, что Новый Завет не фокусируется на цели улучшения общества в целом. Большая часть его социального учения касается отношений любви внутри тела Христова. Но Иисус учил своих учеников служить людям независимо от их вероисповедания или национального происхождения (Лк.10.25-37), и Павел, как мы видели, призывает верующих делать добро “особенно” в семье веры, но не только там. Ранние христиане не имели власти и возможности сильно влиять на политику и культуру Римской империи, но они делали все, что могли. Например, они спасали младенцев, которым грозила смерть, и воспитывали их в своих домах.
Римляне, по крайней мере, чувствовали угрозу. “Кириос Иисус”, Иисус-Господь, звучало для них слишком похоже на “Кириос Цезарь", Цезарь-Господь, их собственное фундаментальное исповедание. Иисус пришел в Свое первое пришествие не для того, чтобы быть земным царем, но он действительно Царь царей и Господь Господствующих (Откр.17.14, 19.16), Которому дана вся власть (Мтф.28.18). Он - могущественный Сын Давида, Царство Которого простирается “от моря до моря” и “от реки до краев земли” (Пс.72.8). Римляне преследовали христиан, потому что они верили, что царствование Христа было угрозой для Кесаря. Христиане протестовали против того, что Христос не был земным царем, и они стремились быть хорошими римскими гражданами. Они сказали это искренне. Но со временем христианство сокрушило Римскую империю не мечом, а силой Евангелия. Со временем, учит Писание, царства этого мира должны стать Царством Христа (Откр.11.15). Таким образом, Евангелие, безусловно, является политическим движением. Это не значит, что христиане должны стремиться к политической власти с помощью меча. Но они никогда не должны воображать, что их вера политически неуместна.
Со временем христиане стали оказывать все более и более непосредственное влияние на общество и его институты. Труд Кеннеди-Ньюкомба и другие прослеживают эти влияния. Демократия также является продуктом христианской мысли и влияния (см., например, "Закон есть король" Сэмюэла Рутерфорда). И при демократии граждане имеют власть, хотят они этого или нет, влиять на изменения в руководстве и политике нации. Приведенные выше аргументы свидетельствуют о том, что христиане были бы глупы, если бы не участвовали в этом процессе. И само собой разумеется, что христиане должны голосовать не в соответствии с безбожными идеологиями светского мира, а в соответствии со стандартами Слова Божьего. И когда это происходит, в обществе происходят еще большие преобразования.
Я рассмотрел основной фундаменталистский аргумент, который заставил бы нас отказаться от нашей социальной ответственности и просто проповедовать простое Евангелие. Но есть и другой аргумент против христианских социальных действий, который стал более популярным в наши дни. Этот аргумент имеет некоторые исторические корни, поскольку основан на различении Лютером “двух царств”3, и сегодня он используется, в частности, конфессиональными лютеранами и некоторыми кальвинистами, большинство из которых, хотя и являются богословски ортодоксальными, не хотели бы называться фундаменталистами.
Статья Майкла Хортона в журнале “Христианство сегодня” "Как приходит Царство"4 является типичным популярным изложением этой позиции. Он подчеркивает, что Царство Божье приходит Божьей силой, а не нашей. Он указывает, что Иисус в Новом Завете не поручает своему народу уничтожать неверующих мечом. Таким образом, “в Новом Завете нет призывов ни уйти в частное гетто, ни ”вернуть сферы культурной и политической деятельности". Церковь существует в мире как сообщество слова и таинства, но не стремится к влиянию в более широком обществе. Он говорит: “Нет” христианской политики", или "христианского искусства", или "христианской литературы", так же как нет "христианского водопровода"". Затем он призывает Церковь не пытаться быть похожей на мир или превратить мир во что-то вроде Церкви.
В этой позиции много правды. Конечно, Бог не призывает нас сегодня уничтожать неверие мечом, как Бог призвал Иисуса Навина уничтожить языческих жителей Ханаана. Но, конечно, можно отказаться от использования меча против неверия, не отказываясь от христианского активизма в целом. Христианский активизм, помните, - это просто попытка христиан улучшить общество в целом. Особенно сегодня на демократическом западе, это можно сделать многими законными средствами, без насилия.
Таким образом, Хортон путает вопрос о том, должны ли мы применять насилие, с более широким вопросом о том, должны ли мы стремиться влиять на развитие общества. Я полагаю, что он путает и другие вопросы:
1. Он поднимает вопрос о различии между Церковью и гражданским обществом. Но можно, конечно, признать такое различие, не отрицая попыток первой повлиять на второе. Насколько я знаю, никто в этой дискуссии не считает, что государство должно совершать таинства или, опять же, что Церковь должна вести христиан к войне. Поэтому поднимать эти вопросы - значит воевать с соломенным чучелом.
2. Хортон спрашивает, является ли Царство Божье культурой, созданной человеком, или суверенным действием Бога? Конечно, последним. Опять же, я не знаю ни одного евангелиста, который думал бы иначе. Означает ли это различие, что мы должны занимать пассивную позицию, ожидая, что Бог разберется с социальным злом, вместо того, чтобы пытаться облегчить его с помощью собственных ресурсов? Писание никогда не делает такого рода выводов. Суверенитет Бога никогда не исключает человеческой ответственности таким образом.
В статье Хортона в какой-то момент даже утверждается, что мы не должны прилагать особых усилий, чтобы донести Евангелие до молодежи. (Он выбирает несколько грубых примеров, но, очевидно, хочет исключить все такие усилия, а не только самые грубые.) Он говорит: “Слово само создает себе имидж, когда оно проповедуется… Оно создает собственную значимость". Это говорит о том, что, поскольку Божье слово является суверенным, могущественным и ясным, нам не нужно прилагать никаких усилий, чтобы оно понятно людям. Это опять же не означает противопоставить Божий суверенитет человеческой ответственности. Если бы это было правдой, мы бы не предпринимали никаких попыток улучшить общение в проповеди, а скорее просто ждали, пока Бог что-то сообщит. Это не по-библейски и просто глупо. Даже проповедовать Евангелие на английском, а не на греческом языке - значит прилагать человеческие усилия, чтобы сделать слово Божье ясным.
Конечно, здесь есть опасности. Но Книга Деяний показывает, что Павел говорил с евреями иначе, чем с греками. Он принимал во внимание различия в языке и культуре (ср. 1 Кор.9.19-23). Очевидно, что мы не преподносим Евангелие пятилетним детям так же, как мы преподносим его интеллектуалам кампуса. Сказать, что “Слово создает свою собственную значимость”, в некотором смысле верно, но если это подразумевается, что нам не нужно учитывать нашу аудиторию в нашем общении, это утверждение - рецепт неудачи. Применение его к нашему центральному обсуждению состоит в том, что, хотя Царство приходит через суверенное действие Бога, это не исключает человеческих усилий, направленных на то, чтобы донести слово Божье до общества.
3. Должны ли христиане стремиться “преобразовать свое рабочее место, район или нацию в Царство Христово”? Опять же, Бог приносит Царство в свое время. И опять же, этот факт не исключает попыток человека улучшить общество. Если под “преобразованием рабочего места... в Царство Христово” Хортон подразумевает превращение рабочего места в церковь, то, конечно, мы не должны этого делать. Но это не имеет отношения к вопросу о том, следует ли следовать библейским стандартам на рабочем месте, в районе и в стране. Мы не можем превратить рабочее место в церковь, но мы, безусловно, можем сделать его лучшим рабочим местом, поскольку мы принимаем на себя ответственность как христиане обращать каждую мысль в послушание Христу (2 Кор. 10:5).
4. Должны ли мы поддерживать каждое политическое или художественное движение, которое называет себя христианским? Конечно, нет. Но это не опровергает возможности того, что некоторые такие движения могут быть достойны христианской поддержки.
5. Должна ли церковь “связывать христианскую совесть вне Писания?” Нет. Хортон, очевидно, думает, что именно это происходит, когда Церковь выступает за христианскую политику и т. д. Но это не обязательно так. С наилучшей точки зрения, христианское политическое действие - это просто применение принципов Священного Писания к политической жизни: святость истины и жизни, целостность семьи, защита собственности и так далее. Христиане не должны придерживаться этих принципов в Церкви и отрицать их в своей общественной жизни. Конечно, существуют законные области для дебатов о том, какие именно политики представляют собой применение Священного Писания. Но эти дебаты не отменяют попытки применить Писание к обществу. В принципе, применить Писание к социальным вопросам не сложнее, чем применить его к вопросам церковной доктрины и управления.
6. Должна ли тогда Церковь быть такой же, как культура, поскольку она стремится быть проводником культурных изменений? (а) В некотором смысле, абсолютно нет. Например, она должна утверждать библейские стандарты сексуальности, которые совершенно противоположны тем, которые существуют в мире. (б) В других отношениях, конечно да. Если мы хотим выполнить Великое Поручение, мы должны, подобно Павлу, говорить на языке окружающих нас людей: “Стал всем для всех людей, чтобы я во что бы то ни стало мог спасти некоторых” (1 Кор.9.22). Учитывая различие между (а) и (б), мы не должны препятствовать христианской активности на том основании, что она делает Церковь “похожей на мир”.
7. Должны ли верующие “делиться с неверующими болью и удовольствием, бедностью и богатством, ураганами и праздниками” до возвращения Иисуса? Конечно. Но это ничего не говорит против попыток христиан улучшить эту общую культуру с помощью Богооткровенной мудрости.
Хортон, следовательно, стремится препятствовать христианской культурной активности, связывая ее с различными пороками, такими как (1) отождествление Церкви и государства, (2) отрицание суверенитета Бога, (3) путаница культуры с Царством Божьим, (4) плохое “христианское” искусство и т. Д., (5) связывание христианской совести за пределами Писания, (6) принятие христианами грехов культуры, (7) непризнание общей культуры. Но правильный вид христианской активности не влечет за собой ни одного из этих зол. Это дымовая завеса, не имеющая отношения к выводу, который Хортон пытается оспорить.
Итак, существует ли такая вещь, как христианская политика или искусство? (a) Ответ на этот вопрос, очевидно, не следует из ответов на #1-#7 выше, как, по-видимому, думает Хортон. (б) В наиболее очевидном значении “христианская политика” просто относится к христианам, принимающим свои политические решения на основе библейских принципов. В этом смысле, безусловно, существует такая вещь, как христианская политика. Аналогичным образом, искусство и другие культурные мероприятия. (c) Если Хортон хочет отрицать, что мы должны применять библейские стандарты к общественным вопросам, то он, безусловно, занимает очень радикальную позицию. Это не следует ни из одной из его предыдущих аргументаций, и в статье нет никаких аргументов в пользу этого. По моему мнению, этот вывод прямо противоречит 1 Кор.10.31: “Ешьте ли вы, пьете ли, или что бы вы ни делали, все делайте во славу Божью”.
Однако есть еще один аргумент, о котором нам следует подумать, тот, который, я думаю, играет важную роль в мышлении саиого Хортона, но о котором он упоминает в статье лишь очень кратко:
Является ли Иисус Христос Господом над светскими властями и княжествами? По крайней мере, в реформатской мысли ответ "да", хотя Он по-разному является Господом над миром и церковью. В настоящее время Бог управляет миром через провидение и общую благодать, в то время как Церковью Он управляет через Слово, таинство и воспитание по завету.
Читатель может задаться вопросом, какое отношение это различие имеет к вопросу о христианском социальном активизме. Никто не может сомневаться в том, что Бог правит миром через провидение и общую благодать, но как этот факт влияет на то, должны ли христиане пытаться изменить общество или нет? Ответ заключается в том, что “провидение и общая благодать” являются кодовыми терминами для сложной теологической позиции, с которой Хортон работает, но не выражает напрямую в этой статье.
Эта позиция является лютеранской доктриной “двух царств”, о которой я упоминал ранее. В других работах Хортон связывает эту доктрину с учением Мередита Клайна о царстве “общей благодати" (3).. Царство “общей благодати” или “левой руки” Бога (Лютер) - это царство, в котором государство правит естественным откровением, а не всем библейским словом Божьим. Это царство религиозно нейтрально. Я широко критиковал эту позицию в других местах. Я не вижу библейского основания для предположения, что любая сфера человеческой деятельности не должна управляться полным откровением Бога или что какой-либо человеческий проект не должен признавать Бога.
Конечно, Бог приносит Свою общую благодать всем Своим созданиям, и все они знают о Его естественном откровении. Но Павел в Рим.1 учит, что невозрожденные подавляют естественное откровение и предпочитают жить греховной жизнью. Единственное лекарство - это особое откровение, Евангелие. Поэтому Кальвин учил, что никто не может оценить естественное откровение без Писания. Таким образом, нет никакой человеческой деятельности, которая могла бы функционировать так, как задумал Бог только посредством естественного откровения. Мы должны все делать во славу Божью во Христе (1 Кор.10.31), чтобы привести каждую мысль в плен к Господу (2 Кор.10.5). Каждое человеческое учреждение должно признать Его Царем Царей и Господом Господствующих, ибо это то, чем Он является.
Клайн считает, что израильская теократия была “святым” государством, но что все остальные правительства являются профанными  нечестивыми, и, следовательно, являются частью “царства общей благодати” и не подлежат особому откровению. Израиль, безусловно, имел особое отношение к Богу как к Божьему святому народу. Но Писание никогда не предполагает, что языческие правительства не несут ответственности за особое Божье откровение. Действительно, израильские пророки принесли особое откровение Бога против Вавилона, Ассирии, Моава, Куша, Египта, Тира и Сидона, а также Израиля (как Ис.13) и против Рима (Книга Откровения).
Отрицать точку зрения о двух царствах - это не значит отождествлять Царство Божье с падшей культурой или совершать какие-либо другие ошибки, рассмотренные в пунктах 1-7 выше. Больше можно сказать о доктрине двух царств. Но здесь важно помнить, что Хортон не привел убедительных аргументов в пользу своего очень радикального вывода. Он пишет увлекательно, но его рассуждения крайне запутанны и неубедительны.
Мне также интересно, что, несмотря на их полемику против христианского активизма, Хортон (и другие, придерживающиеся точки зрения двух царств, такие как Джин Вейт), не стесняются критиковать культуру в печати с различных библейских точек зрения. Являются ли эти статьи только чем-то для пользы церкви, написанным без всякой надежды на то, что они могут повлиять на неверующую культуру? Я в этом сомневаюсь. Но затем Хортон и Вейт, как и другие из нас, занялись христианской активностью, как бы это ни противоречило их принципам (6).
Помимо довоенных фундаменталистских аргументов и аргумента Хортона-Клайна об общей благодати, я не знаю других серьезных аргументов против христианской активности (7).Поэтому я призываю христиан применять стандарты слова Божьего в вопросах культуры и политики, а также в вопросах, которые носят более узкий теологический характер.
Занимая эту позицию, я следую примеру Абрахама Кайпера, великого голландского государственного деятеля, теолога и журналиста. Кайпер, конечно, сделал знаменитое заявление о том, что во всей Вселенной нет ни одного квадратного дюйма территории, над которой Христос не сказал бы: “Это Мое”. Посмотрите его Лекции о кальвинизме, чтобы узнать его взгляды на то, как кальвинизм повлиял на искусство, политику, экономику и т.д. Я также следую за Корнелиусом Ван Тилем, который много лет преподавал апологетику в Вестминстерской семинарии в Филадельфии. Ван Тиль был последователем Кайпера насквозь, утверждая, что Библия “говорит обо всем”, и поощряя своих студентов и читателей применять Священные Писания во всех сферах жизни. Поэтому он очень энергично поддерживал христианские школы. И он цитировал отрывки, такие как 1 Кор.10.31 и 2 Кор.10.5, все время, именно на этот счет. Он подчеркнул, что реальные проблемы во всех сферах человеческой деятельности носят религиозный характер. Без сомнения, он не сказал бы, что “царство общей благодати” Лютера, Клайна и Хортона - это сфера “религиозной нейтральности”, сфера, в которой человеческий разум должен стремиться интерпретировать данные естественного откровения без помощи Священного Писания. И Ван Тиль, следуя за Кайпером, считал, что такого царства не существует.
С точки зрения Кайпера, все беды общества по сути своей являются религиозными. Они происходят от людей, поклоняющихся ложным богам. Либо грешники поклоняются богам какой-то языческой идеологии, либо они отдают первенство своей собственной автономной мысли. Именно такая ложная религия ведет к войнам, насилию, презрению к бедным, абортам, супружеской неверности, разводам и гомосексуализму. Поскольку точка зрения Клайна-Хортона затемняет религиозную природу наших культурных и политических проблем, она сбивает христиан с толку в отношении их обязанностей.
В обществе в целом, так же как и в Церкви, христиане должны довольствоваться ни чем иным, как всеобъемлющим господством Иисуса Христа. Он Царь Царей и Господь Господствующих. Сказать это - не значит выступать за насильственную революцию во имя Иисуса. Он запретил нам следовать этому курсу. Но Его словом и Духом, Его любовью и мудрым использованием доступных нам средств мы стремимся возвысить Его не только в Церкви, но и во всем мире.
 
1 Эта статья в сокращенной версии была первоначально опубликована в журнале "Христианская культура" (апрель 2006 г.), 1-4. Он размещен здесь с разрешения автора.
2 Нэшвилл: Томас Нельсон, 1994.
3 Я обсуждал это различие, его историю и его последствия, часто в моем Учении о христианской жизни, в дальнейшем. См., в частности, главы 12, 14, 17, 29, 32, 45-46.
4 50.1 (январь 2006 г.), 42. Я использую версию, опубликованную по адресу 5 Клайн, Пролог Царства (Частное издание, 1991).
6 Клайн тоже написал экзегетическую статью против абортов. См. его “Лекс Талионис и человеческий плод”, Журнал Евангелического теологического общества 20.3 (сентябрь 1977 г.), 193-201.
7 Существует также аргумент анабаптистов о том, что государство является сатанинским. Но христиане анабаптистского происхождения сегодня являются одними из тех, кто больше всего вовлечен в христианскую активность.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn