1. 3 Эвия. За чем отправляешься в путь

Автор:    Эвия



          Год напряжённой работы, и вот оно, счастье — долгожданный отпуск. В семье он появился только у нас двоих: у меня и сына. Паша сидел этот год с бабушкой и только готовился пойти в детский сад.

          Как я решилась на поездку с маленьким ребёнком? Очень просто. Мне до чёртиков хотелось повидаться с друзьями, которых я не видела более пяти лет. А расставаться с сыном даже ненадолго — не хотела.

          Многие пытались образумить меня: разве можно ехать с ребёнком туда, где нас, советских, не любят. Но я знала, прежде там все были советскими, многие такими и остались — другими я их не представляла. А ещё я твёрдо верила, что как раз меня там любят и ждут.

          В оправдание, что тащу ребёнка в дальнюю поездку, я всем объясняла, что это путешествие — познавательное приключение для сына. Свожу его в знаменитый Рижский зоопарк, где Пашке точно понравится.

          Вечерами до отъезда Паша слушал рассказы о чудесном месте, где звери не сидят в клетках, а гуляют на устроенных для них площадках и спят в построенных людьми звериных домиках. Посетители там смотрят на зверей, гуляя по дорожкам и тропинкам то ли сада, то ли леса, одним словом, зоопарка.

          Родные нас посадили в поезд, несколько раз прокричали: «Счастливого пути», — и помахали рукой. Поезд принял это за сигнал к отправлению и тронулся в путь.

          Мне повезло с характером сына: ему не то что зоопарк, а и поездка в вагоне пришлась по нраву. Поезд до Риги шёл медленно, останавливаясь почти на каждой станции длиннющего маршрута. Не знаю, были ли в этом поезде купейные вагоны, но в нашем городе продавали места только в плацкарт.

          Путь долгий, и пассажиры запаслись терпением. Наше с сыном пребывание в поезде потребовало от соседей дополнительной выдержки: Паше недавно исполнилось два года и восемь месяцев, поэтому удержать его на месте не было никакой возможности. Он без устали бегал по вагону, прерывая свой бег лишь на обед и сон. Хорошо, что под перестук колёс спалось сладко.

          Мою совесть успокаивало то, что в вагоне он был не единственным ребёнком. Вот из конца вагона послышался детский плач. А Пашка засмеялся, уж не знаю над чем. Дети ревниво отметили, что их родители смотрели не на них, а на Пашу. И, чтобы вернуть внимание родителей себе, дети начали тоже хохотать. Весёлый вагон получился.

          Поезд прибыл в Ригу около десяти утра. Паша потянул меня за руку и попросил:

          – Пойдём в зоопарк.

          Я показала на тяжёлую сумку. Паша подёргал за ручку, убедился, что не поднять, и согласился сначала поехать в гости.

          Подруга Светлана в этот день работала, поэтому до квартиры мы с сыном добирались самостоятельно.

          В автобусе Паша заснул. Готовясь к выходу, я подошла к дверям автобуса, одной рукой прижимая к себе спящего сына, а в другой держа сумку. С места впереди тут же поднялся седовласый статный мужчина и подошёл к нам. Он сказал, что поможет, взял сумку из рук, чтобы я могла держаться за поручень. На латышском сказал. Да если бы он произнёс это даже по-японски, разве я не поняла бы, видя, как по доброму он на нас смотрит? Кто не поймёт язык поступка в такой ситуации? Поэтому на остановке я не дёргалась, а спокойно по ступеням спустилась с сыном на руках, а сумку из автобуса вынес мужчина. Спасибо сказала и на русском, и на латышском, и улыбкой глаз. Много раз потом убеждалась, язык жестов и поступков — самый понятный язык. Автобус ждал, чтобы галантный мужчина вернулся в салон и сел на место. Кивнула головой водителю автобуса — такое «благодарю».

          На остановке нас встретила подруга, обняла сразу обоих. Светлана со стороны казалась изящной, хрупкой до беззащитности. А у неё двое детей учатся в школе. С такой семьёй справиться — недюжинные силы нужны. Мы говорили тихо, чтобы не разбудить Пашу.

          – Жалко, что с моими не совпали — они с папой уехали на Чёрное море.

          – Жаль. А мы на Балтийское отдыхать приехали. Но больше к вам ко всем — соскучилась безмерно.

          Но дома нас всё-таки ждали. Стоило открыть дверь, как увидели чёрного кота Феликса. Он важничал, всем видом показывая, как себя уважает. Паша и Феликс познакомились и быстро создали прекрасную компанию: обедали одновременно, и спать укладывались вместе.

          Микрорайон за годы моего отсутствия преобразился. Новый большой красивый магазин стал нашим спасением: ежедневно там закупали кефир. Дети в возрасте Паши ещё не совсем отравлены догмами родителей о питании, а чутки к тому, что требует организм. Сын потреблял в основном кефир. Вся остальная еда не удостаивалась внимания и даже ягоды в него попадали разными хитростями: сказками да прибаутками. То ли я подчинилась его вкусу, то ли по лени выбрала этот вариант, но каждый день покупала в магазине кефир, и проблем с нашим питанием ни у кого не было. До поры до времени.

          Но в один прекрасный день кефир в городе исчез. Объездили вместе с сыном все окрестные магазины, перебрали всевозможные продукты на полках и выбрали рыбу. В Латвии продавали свежайшую рыба. Приготовил — и что желать лучше?

          Но Паша не понимал, с какой стати его перестали кормить привычной едой, а пытаются всунуть непонятно что, и категорически отказывался.

          Паша с Феликсом переходили из комнаты в комнату, заходили в кухню, сын вздыхал, и они снова шли в комнату. Голодный, он стоически сопротивлялся есть рыбу. Сердце щемило от вида голодного сына. Я злилась на собственное бездействие. Фейерверка фантазий в голове не возникло, поэтому схватилась за самую простую мысль. Решила привлечь сына своим примером. Поставила на столе две тарелки с рыбой. Дождалась, когда в кухню зашёл Феликс и за ним Паша. Не спеша, старательно причмокивая, я стала есть рыбу, всем видом показывая, как это здорово.

          – Садись. Рыба — вкуснющая. А тарелка какая красивая.

          Не просто говорила, руками показывала: где рыба, где тарелка, где сесть ему.

          Паша мог бы понять, если вкусно маме, то ему тоже понравится. Безуспешно.

          А вот кота моя рыбка заинтересовала. Он даже потянулся по ножке стола, но, увидев мой строгий взгляд, повернулся, поднял хвост трубой и вышел из кухни. Паша следом за котом. Вот значит как. Кот для него больший авторитет, в отличии от мамы.

          И что оставалось делать?

          Положила в тарелку рыбу и приманила Феликса. Какой кот откажется от такого удовольствия? Я сидела за столом, а Феликс под табуреткой. Кот ел с наслаждением и примурлыкивал.

          Паша сначала внимательно разглядывал как смачно ест кот, потом молча залез под вторую табуретку, что стояла напротив Феликса. Несколько минут сын наблюдал за котом. Вот Паша перевёл взгляд в мою сторону, и я тут же поставила тарелку с рыбой под табуретку, где был сын. Паша не колебался и поддержал в трапезе хвостатого друга. Кто-то кинет в меня камень, что кормить детей под табуреткой не рекомендуется? А мы все были счастливы. Спасибо, Феликс.

          Вечером, когда Светлана пришла с работы, мы, пригласив подругу Татьяну с сыном, отправились в лес. Лес начинался рядом с нашим девятиэтажным домом. Широкая просёлочная дорога разрезала лес и исчезала вдали, где лес зрительно смыкался. Во все стороны от дороги  разбегались тропинки — настоящий лесной парк.

          Паша бегал на разведку тропинок. Простора вокруг было… И свежести.

В городе дышишь поверхностно, не желая втягивать в себя пыль. А сейчас лёгкие раскрылись и вбирали в себя чистый лесной воздух — так вот что значит «дышать полной грудью». Возможно ли такое? Не знаю. Но так чувствовала.

          На каждом шагу ожидали сюрпризы: в одну сторону с дороги шагнёшь — цветок, в другую сторону — ягоды: земляника, черника, малина.

          Вокруг щебетали птицы. Вторя им, без остановки болтали женщины, а сын Татьяны, Вовка, слегка заскучал. Через каждые пять минут подходил ко мне и спрашивал:

          – А где Паша?

          Сына я из виду не выпускала, но он бегал быстро, чуть не летал по тропинкам. Я высматривала момент, когда его точно увидел бы Вовка, и тогда мы застывали на месте: я с указующим пальцем, а Вовка с любопытным взором, но он так ни разу и не сорвался с места, чтобы догнать друга. Я тоже вслед не бежала. Раньше я пыталась поймать убегавшего сына. Ловила. А что дальше делать с ребёнком, рвущемся на свободу? Отпускала. И снова в погоню? А смысл?

          Эх, Вовка, Вовка. Если бы ты сейчас бегал рядом с Пашей, мне стало бы легче: считала бы, что так ведут себя все дети. Но ты, Вовка, своим примерным поведением опровергал утверждение о бегающих детях, наоборот, доказывал, что дети бывают и степенные, неторопливые.

          Наконец сын вернулся к нам. Теперь я могла расслабиться и осмотреться по сторонам. Как повезло — дорогу впереди нас перебегала лиса.

          – Паша, смотри! Лиса.

           Лиса остановилась, махнула хвостом, и скрылась за зеленью. Сын тут же сорвался с места и помчался за лисой. Остановить его не успела. Рыжая хитрюга убежала задолго до приближения сына. Лиса ведь не знала, что Паша хотел лишь обнять красавицу с огненным хвостом.

          Паша вернулся. Вдруг из-за куста вынырнул заяц.

          – Ой! Заяц. Видишь его уши над тем кустом?

          Собственно, только уши мы и успели увидеть. За зайцем сын не побежал: усвоил, гоняясь за лисой, зверей не догнать.

          Но вот впереди на дорогу из леса выбежал молоденький пятнистый оленёнок. Остановился прямо посреди дороги. Замер. Повернул гордо посаженную голову в нашу сторону, скосил глаза. Видел нас, но не убегал. Это длилось секунды, а показалось, что время остановилось и длится бесконечно. В лесу раздался громкий хруст —  оленёнок враз умчался. Мы же ещё какое-то время стояли, словно ожидали нового чуда. Но оленёнок больше не показался.

          А вот за белками можно было наблюдать долго: те понимали, что люди на деревья не полезут, поэтому демонстративно не замечали нас. Но вот одна белка спустилась ниже, пробежала по ветке и остановилась, присматриваясь к нам. Какая-то белка не рыжая, как на картинках, а серая, как мышь, хотя, немного с рыжинками. Не слишком крупная. Девчонки сказали, что местные жители белок подкармливают. Вот она и заинтересовалась, не кормильцы ли пришли? А мы не сообразили взять еду.

          Спросила Светлану:

          – К морю ездишь?

          – Ты же знаешь, оно холодное — не поплавать. Тут к родителям и то не каждую неделю заедешь. Получается, живём с морем в параллельных мирах.

          Понимаю Светлану. Сама выбиралась к морю не каждый месяц даже летом, когда здесь жила. А вот о прогулках в лесу я скучала годами. От моего дома в центре города, откуда приехала, до леса далеко, поэтому городским парком замещаем. Там много разных зверей, но все деревянные.

 
          Вечером мы с друзьями собрались за столом и без умолку говорили: вспоминали, как весело и дружно жили здесь раньше и как складывается жизнь сейчас. Рядом с друзьями, сидевшими за столом, возникали образы тех, кто работал с нами, но уехал из Латвии.

          Друзья жили не в общежитии, а в новых квартирах, полученных, конечно, ещё в советские времена. А работу все поменяли. Одна подруга, с кем мы в один день приехали сюда после университета, теперь работала уборщицей как раз в том магазине, где мы кефир покупали. Я к ней в гости днём заходила, пока Светлана работала. Не верилось, что мы не в одной стране живём. Моя землячка Люба в штаты переехала. На всех фотографиях улыбается широкой искренней улыбкой — выглядит шикарно, всем довольна. Много путешествует по миру, а при возможности приезжает в Юрмалу отдыхать. Значит, не одну меня тянет сюда.

          Приятель, ещё по университету, открыл в Риге магазин с очень дорогими товарами. Мне популярно объяснили, что с моим кошельком туда заходить нет смысла. Последний раз я забегала в гости, когда он жил ещё в общежитии, навещала его жену, подхватившую грипп. Сейчас ни адреса, ни телефона их не знала. Предложили записать, но я отказалась. С одной стороны, хотела увидеть, какими стали, но сомневалась, что им это надо. Моё отношение к ним не изменилось, но навязываться не решилась. Внутри меня словно невидимые со стороны границы доступа к людям появились. Границы не государственные, а личные.

          Я вглядывалась в каждого, сидевшего за столом — так приятно их снова видеть. Но мои друзья прожили эти годы вместе, у них появились новые воспоминания, в которых не было меня. Поэтому я не понимала, над чем они смеются или о чём сожалеют. Спрашивала. Они отвечали, но удивлялись, что меня тогда с ними не было. Неужели, я стала лишней? Они обошлись без меня. Впрочем, как и я без них.

          Задумалась, с кем я ехала на встречу: с сегодняшними собеседниками или с теми, которые жили в моих воспоминаниях? Однозначного ответа не находилось. Грустно. Кажется, я ехала в своё прошлое. Неужели оно всегда будет манить меня сюда?

          И так захотелось домой к любимым. Они же точно скучают. Думаю, больше даже без Паши, чем без меня. В семьях по разному бывает, иногда дети становятся яблоками раздора. Это когда родители на воспитание детей смотрят по разному. Нам очень повезло: мы просто любим Пашу. Порой мне кажется, что это Пашка нас воспитывает. Ничего, немного ещё погуляем по Риге и домой. Ой, как хочется домой.


          В один из дней мы поехали к друзьям Светланы за город. Во дворе нас встретил кричащий павлин. Он веером распустил красивый хвост, который захотелось потрогать, но заносчивый вид павлина всё испортил, мы не решились подойти. Рядом с павлином копошились курицы, вышагивал петух. А в сарае жили маленькие поросята. Дети друзей доверили сыну подержать на руках маленького поросёнка. Тот повизгивал, а Паша искрился восторгом. С большой собакой сына знакомить не стали, а с котами — пожалуйста, играй.  Паша удивился и спросил:

          – А почему у вас павлин один, собака одна, а кота два?

          Но друзья не растерялись и ответили:

          – Коты детям на ночь сказки рассказывают. Мурлычат. Детей двое, вот и котов двоих завели, чтобы у каждого ребёнка своя сказка была.

          Паша задумался, но тут дети друзей потащили его в сад.

          В этот вечер мы вышли чуть раньше, поэтому Паша шёл домой сам, держа меня за руку. Не помню, о чём я тогда задумалась… Вдруг ощутила, что за руку меня больше никто не держит. Пашки рядом не было. Оглянулась вокруг — нет сына.

          – Света! Пашка. Пропал. Один. Да ещё ночью в чужом городе.

          Мы обегали все дворы между домами. В полуночный час прохожих найти сложно. Но вот же счастье! Повезло. Пожилой мужчина, выгуливавший собаку, заметил наши метания по дворам и подошёл.

          – Ищите маленького мальчика? Он во дворе за кошкой бегал.

          Несмотря на наше непонимание, теперь мы знали главное: надо искать кошек. В этих дворах их оказалось не мало.

          Наконец мы заметили Пашу. Звали, но это оказалось бесполезным занятием — он нас не слышал: сидел на корточках в паре метров от кошки и смотрел той в глаза. Мы бросились к нему, но спугнули кошку. Та побежала прочь, Паша за ней. Кошка пробежала несколько метров и остановилась. Ждала? Паша тоже чем-то заинтересовал кошку? Может, кошка пыталась разобраться, что хочет от неё юный отрок?

          Я разозлилась. Что за кошки пошли? Давно могла бы в темноте сбежать — отправилась бы по своим кошачьим делам, и дело с концом: тогда Паша к нам вернулся бы.

          Мы поймали Пашу и отправились домой, объясняя, что Феликс ждёт его дома, и все вопросы сын может выяснить там. Сейчас сожалею, что так и не спросила, что сын хотел выведать у кошки? Теперь не узнать — не вспомнит.

          Мы так обрадовались обнаружив Пашу, что ругать его никто не стал.

          Один друг говорил, люди делятся на тех, кто любит собак и не переносит кошек, и, наоборот, тех, кто любит кошек и сторонится собак. Сомнений не оставалось, Пашка из нас, кошачьих.

          Утром мы пошли на дачу. Паша впервые в жизни увидел настоящую живую корову. Рогатую. Хозяйки рядом не было. Корова без присмотра ходила по лугу и жевала траву. Но Паша к корове не подошёл, а спрятался за мою спину. Вообще-то я и сама коров побаиваюсь, но не при сыне же это демонстрировать.

          На следующий день прокатились по центру старой Риги на трамвайчике. Заметила двухэтажный дом с увитой плющом стеной. Раньше там жила молодая семья с двумя детьми. Они столько денег и трудов затратили, чтобы привести дом в порядок — вечно в ремонте пребывали. Не знаю, отняли у них дом по закону о реституции или нет? Читала, десятки тысяч рижан остались без жилья. Вот уж кому не позавидуешь.

          Добрались до пруда рядом со зданием Рижской оперы, чтобы покормить уток. Те совсем не боялись людей, наоборот, видимо, считали, что люди обязаны им чем-то раз толпами гуляли рядом с их, утиным прудом.

          Конечно, я показывала сыну красивые исторические здания, построенные в готическом стиле. Но отойти от дома можно было лишь на ширину узкой улицы, и, чтобы рассмотреть крыши, приходилось сильно задирать голову.

          А вот Кошкин дом стоял на перекрёстке, поэтому железного чёрного кота с задранным хвостом, стоявшего на самом верху остроконечной башенки крыши, мы смогли рассмотреть, даже сфотографировали.

          Зато на площади перед Домским собором свободного пространства было вволю, и Паша побегал от души.

          Двери собора были распахнуты, поэтому мы с Пашей наслаждались удачнейшим местом, где наши желания исполнялись обоюдно: я, стоя у входа в собор, наслаждалась звуками органа и обволакивавшим ароматом кофе из соседних кафе, а Паша кругами бегал по площади, не исчезая из поля моего зрения. Внутрь собора мы с сыном заглянули лишь ненадолго;—; мне казалось, что звонкий детский голос разрушит волшебное звучание органа, ради которого я;сюда пришла.

          От Домского собора прошли к Цветочной улице, где когда-то снимали фильм «Семнадцать мгновений весны». Помните, якобы в Берне, профессор Плешнер  шёл по этой улице и не посмотрел, не виден ли горшок с цветком в окне, означающий, что явка провалена. Мы посмотрели — горшков с цветами в окнах не виделось. Приятно. Значит, явка работает.

          Названия магазинов на вывесках по-латышски — так и в советские времена было. Удивило, что, в отличие от наших городов, здесь не виделось вывесок на английском языке.

          Недалеко, в старой Риге вообще всё рядом, находился магазин сувениров. В витрине увидела солнечную каплю янтаря, внутри которой застыли пузырики воздуха. Представила, как заколю на лацкан пиджака качающийся на цепочке янтарик, и поняла, что без него не уеду. Зашла в магазин. Цена подошла, а вот продавщица — нет. Раз пять безуспешно попросив продавщицу подойти ко мне, поняла, надо вспоминать латышский. Как ни странно, слова пришли сами собой. Продавщица меня поняла, и янтарик оказался моим.

          Честно признаюсь, когда ходили по городу, сердце замирало не от архитектурных красот, а от мест, где в прошлом встречалась с друзьями.

          До зоопарка в Риге мы не добрались. Я переживала: обещала ведь сыну, а получилось — обманула. Зато мы вволю нагулялись на природе, зверей увидели, да ещё каких. Ведь вряд ли в зоопарке есть корова.

          Зачем сюда рвалась? Кажется, я просто спешила на встречу к городу, где остались и жили призрачные тени воспоминаний. Но они так и остались воспоминаниями. Даже встретившись с друзьями, я не вернулась к себе, жившей здесь в прежние времена.

          Наконец мы в поезде, возвращаемся. Снова плацкартный вагон. Последний взгляд из окна на отъезжающий вокзал, на оставшуюся на перроне подругу, она машет рукой.

          И вдруг сердце сжалось: я снова оставляю Прибалтику. Родную по рождению, но чужую по сути. Ведь выросла я совсем в другой стране. И неизвестно, встречусь ли я ещё когда с друзьями. Но уехать — это же не предать.

          Впечатлений у сына оказалось сверх всякой нормы, поэтому он быстро заснул.

          У меня не осталось сомнений, для малыша, важнее любых путешествий, быть в хорошей компании с теми, кто его любит. Он готов допустить на эту роль не только людей, но и зверей. А уж в каком это будет месте…

          Не знаю почему, но дорога домой всегда кажется короче, чем из дома.

          Почему мы покидаем дом и отправляемся в путь? Кто-то стремится в путешествия за новыми впечатлениями, но, напитавшись ими, с огромной радостью возвращается домой, где всё вокруг знакомо и мило. Уезжаем, чтобы вернуться и убедиться, что дома здорово?!

          А если не одно место на Земле называл домом? Тогда обречён на тоску по родному? По утраченному? Но каждый в жизни что-то теряет: на то она и жизнь, чтобы не стоять на месте, а идти дальше.

          Приехав домой, мы первым делом всех обняли. Как же я соскучилась без любимых.

          Паша первым делом залез в коробку со старыми игрушками, вытащил мягкого кота, с которым раньше спал, стал крутить его и рассматривать, словно и не играл с ним.

          Бабушка спросила Пашу:

          –  Ты ездил в зоопарк?

          Папа решил стразу уточнить:

          – Он далеко от дома?

          Паша, не задумываясь, выпалил:

          – Там везде зоопарк.

          Подхватила Пашку, обняла, закружила. Сын посчитал зоопарком и лес рядом с домом, и хозяйство друзей с павлином, поросятами, собакой и кошками, а ещё дачу, где гуляла корова. Здорово. Сын доволен и не считает меня обманщицей.

          Осмотрелась. Странно как. Комнаты словно уменьшились. Но уютно. А вот кухня... озадачила. Непонятно, как я умудрилась обустроить её так забавно? Хотя удобно. Сразу придумать, как и что поменять, в голову не пришло.

          Похоже, мой взгляд за время путешествия стал зорче, а привычные ранее вещи — удивили. Может, мы уезжаем из дома, чтобы, вернувшись, посмотреть на свою жизнь по-новому? И удивиться.


© Copyright: Мария Шпинель, 2021
Свидетельство о публикации №221101900811
http://proza.ru/comments.html?2021/10/19/811