Дом без дверей...

Стас рос послушным мальчиком.

Он не любил шумных игр, футбола, не участвовал в уличных драках...

Много читал, тихо мечтая о том времени, когда он сможет облагодетельствовать человечество великим открытием в виде бессмертия или путешествия во времени, что, в принципе, одно и то же, ибо неосуществимо в рамках мира, живущего за счет войн и запланированных кровопусканий по типу агрессивного мещанского счастья: «меньше народа — больше кислорода»...

Крушение Советской власти, расстрелянной обкомовским секретарем из пушек и пулеметов, с тщательным и трусливым заметанием следов кровавого преступления, тайным захоронением трупов безусых юношей, молодых женщин, детей и подростков, все эти факты, непоправимой трагедии страны Пушкина и декабристов, свидетельствовали о том, что прежней жизни до Кровавого Черного Октября больше не  будет  никогда...

И любимой девушки, пламенной комсомолки - Нины Сибирцевой, тайно от него приехавшей в Москву из Нижнего Тагила, чтобы вместе с защитниками Дома Советов — умереть за Родину, он  никогда больше не увидит.

Какое жестокое слово, просто беспощадное, безжалостное, ненасытное в своем ледяном равнодушии оконного стекла вагона уходящего в даль поезда, за которым осталось родное и любимое лицо...

Жизнерадостная Ниночка, всегда тормошившая Стаса в минуты его меланхолического ступора словами: «Вставай, лежебока, уж солнце высоко!»,- умерла?!

Нет, в это невозможно поверить.

Он и не верил, ее ведь не нашли среди мертвых.

Пропала без вести.

Как и многие другие...

Уходят всегда лучшие, закрывая амбразуры немилосердия, бессердечия, геноцида, фашизма, предупреждая живущих своей жертвенной смертью.

"Смертию смерть поправ". 

Помяни их, Господи, во Царствии Твоем...

А мы за них отомстим.

И сегодня, и завтра, и всегда.

Не забудем! Не простим!

Когда-то их посчитают, вспомнив всех поименно, чтобы предъявить неискупимый кровавый счет палачам, и ныне живущим, в «почете и уважении», и тем, кто сдох, избежав народной расправы...
 
Они  переступили через кровь, и он  знал, всем своим существом, что и дальше, вся эта  преступная   клика  пойдет по трупам, и будет идти до тех пор, пока ее не остановят потомки, продолжатели великого дела тех, которые умерли стоя, чтобы не жить на коленях...

А в его, Стаса, больной памяти, всегда будет жить их общий с Ниной дом, с  горящими окнами и выбитыми дверями, невинной кровью ими не рожденных детей, удушливым дымом сожженного Отечества...