Файерфокс - Огненный Лис Глава 12

САМАЯ ОБЫКНОВЕННАЯ ЖИЗНЬ
НЕОБЫКНОВЕННОГО КОТА
ФАЙЕРФОКСА-ОГНЕННОГО ЛИСА

ГЛАВА 12. И СТРАХ УЙДЁТ...

...Наступило самое холодное время зимы. Последний месяц ее царствования. Старуха знала, что скоро придется уходить и злобствовала вовсю. Ее седые космы вились позёмкой по замороженной земле, крутились вихрями у входа в нору, где мы, на свое счастье, продолжали зимовать. Иногда ночью, выглядывая здоровым глазом из норы, я замечал холодные, тусклые, зеленые огоньки невдалеке. Они то загорались, то гасли в метели и передвигались с места на место рывками. Я не видел владельца этих холодных глаз, но видел его мутную расплывчатую тень. Иногда в свист ветра вплетался короткий тоскливый вой. Он звучал как плач. Пронзительные дудки метели звенели и пели свою песню. Но вой этого зверя выделялся из ее заунывного звучания своей живой тоской. Зверь был не призраком ночи. Его сердце стучало, он чувствовал и пел так, как только живые могут звучать.

Я спросил Ма про этого зверя.

- Ооооо! Миу-миу! Опасайся этого ужасного и опасного серого убийцу! Это страшное порождение псового племени, которое, так сложилась история наших кланов, ненавидит весь наш род мяукающих и мурчащих. Это большой, сильный, хитрый зверь. У него толстая шкура, которую никогда не процапарают наши когти. У него длинные острые клыки, размером с наши уши. Это хладнокровный убийца котов. Сколько наших братьев и сестер осталось в его зубах! И не сосчитать!

- Ма, послушай, - перебил я маму, - а что мы им такого сделали? Почему они нас так ненавидят?

- Это древняя легенда, сынок, и я тебе обязательно ее как-нибудь расскажу. Но пока заклинаю тебя, никогда не связывайся с этим зверем в бою. Ты всегда проиграешь, а он и косточек от тебя не оставит. Беги от боя, что есть сил. Прячься везде, где найдешь укрытие. Хитри и изворачивайся, но не вступай с ним в открытый бой! У тебя никогда не будет шанса на победу в этой битве...

...Я задумался над мамиными словами. Во мраке ночи я видел, что зверь очень крупный. Гораздо крупнее лиса. Издалека ветер доносил его запах. Они пахли похоже - этот зверь и лис. Но противное тявканье лиса не шло ни в какое сравнение с ужасным, замораживающим кровь воем серого чудовища. Он пел тебе песню смерти еще до твоей встречи с ним. Пел так убедительно, что ты понимал, что биться с ним бесполезно, как сражаться, например, с деревом, которое на тебя упало. Ему даже не нужна твоя ничтожная жизнь. Но он убьет тебя, потому, что такова его природа. Он - неизбежность. Серый призрак безумия и неотвратимости судьбы.

...Зеленые огоньки появлялись каждую ночь. Они то приближались к норе, то отдалялись от нее. Выходя утром на успокоившуюся и приглаженную после ночной метели поляну, припорошенную свежим нетронутым слоем "белых мух", мы натыкались на цепочки его следов. Он ходил взад-вперед прямо напротив нашего входа. И наверняка тоже видел и обонял нас. Мы не воняли, как лисы, но пахли благородным кошачьим ароматом. И на метки наши он явно натыкался, пока бродил по краю поляны. Уж я с братом хорошо постарался пометить нашу территорию.

Мы, осторожно оглядываясь, шли на охоту, все время опасаясь, что из-за куста вынырнет Серая Тень и схватит одного из нас.

Ночное чудовище оставило вонючие следы своего пребывания. Мы морщили носы и пытались прикопать снегом его щедрую "роспись", но это место все равно ужасно воняло. Он играл с нами, показывая, что хозяин здесь он. И разберется с нами тогда, когда захочет сам.
У Мяу от ужаса каждый раз тряслись ушки, когда она проходила мимо загаженного места.

- Миу-миу, - шептала она мне, - он ведь сожрет нас? Да? Когда-нибудь сожрет? Я теперь буду бояться спать.

- Мяу, ты не должна так бояться! - нарочито ободряюще говорил я, пытаясь вдохнуть в обмирающую от страха Мяу хоть немного отваги. - Совсем не обязательно он сожрет нас! Ну почему ты так решила? Смотри, сейчас его нет рядом. А ночью мы все под надежной защитой норы! Он не решится сунуть свой нос в наш дом, Мау как даст ему по носу когтистой лапой! А я как укушу его в ноздрю! Вот он покрутится тогда и поорет! Он завизжит, как дерево на краю поляны. Ты помнишь, как оно противно скрипело прошлой ночью? Вот и он так заскрипит от боли!

Я, молодцевато выгибая спину, вышагивал перед Мяу то одним, то другим боком. Рядом меня всячески поддерживал мой брат, поигрывая мускулами и яростно урча. Его красивые большие глаза смотрели прямо и горели боевым задором. Он бы ни за что не сплоховал в бою. Я был уверен, что Мау прикроет нас даже ценой собственной жизни, если придется.

Мяу долго смотрела на нашу демонстрацию силы и отваги и, наконец, фыркнула и рассмеялась. Ма сидела немного в отдалении, следила за периметром и наблюдала за нашими хвалебными экзерсисами. Она не смеялась, но посматривала на нас с иронической нежностью. Ма одобряла то, что мы не пытаемся ради развлечения запугать сестру. Она знала, что страх парализует. Правильно было то, что мы внушали Мяу - не след бояться всего подряд. Нужно быть осторожной, без сомнения, но нельзя поддаваться парализующему тело страху. Лучше отдать свою жизнь, громко крича Песню Смерти и забрать у врага хотя бы его глаз, чем воя от липкого ужаса и приседая перед его немигающим взором убийцы, обделаться и умереть в позоре.

Мы были всего лишь котами, но мы никогда не были трусами.

Мяу, недоверчиво щурясь и оглядываясь, тихонько мурлыкала нам одобряющую песенку. Ушки ее переставали вибрировать. Она вступала с нами в игру, и какое-то время мы носились по поляне, курыркаясь в снегу, забыв, что Серая Тень может быть рядом.

...Каждый раз, как трое из нас шли на охоту, один всегда оставался дома. Охранять нору. Чаще всего это была Мяу. Ее хрупкое здоровье не особенно позволяло ей гулять в мороз или долго охотиться. Мама тоже была самкой, но за ее плечами стоял длительный жизненный опыт и выносливость взрослой котной самки. А за плечами Мяу было только тяжелое детство и болезни. Она еще не окрепла и не выросла. А самочек мы должны были беречь. Как мужчины племени. Это была наша святая обязанность. Ма еще многому учила нас. Многим хитростям охоты и выживания в лесу. Хорошо, что у нас была Ма...

...Мы ушли на охоту затемно. Накануне Ма удалось найти по запаху сидку тетерева. Там кто-то дышал под сугробом. Мы решили взять его на рассвете. Тихо. Мяу осталась дома. Ей было поручено не выходить ни в коем случае из норы и внимательно следить за окрестностями.

- В случае непредсказуемого нападения или просто подозрения на него, кричи, что есть мочи, - сказал я ей. - Мы будем здесь недалеко и услышим тебя.

- Хорошо, - прошептала Мяу, робко прижимая ушки к затылку, - но лучше бы никто не нападал, Миу-миу...

...Охота началась... Мы неслышно подкрались к сугробу с тетеревом и прыгнули на него сразу с трех сторон. Он затрепыхался под нашими извивающимися тяжелыми телами, судорожно захлопал крыльями, но мама одним решительным движением глубоко прокусила его шею. Тетерев дёрнулся и его голова повисла, заливая вокруг снег красной кровью. Короткий военный Танец Победы мы с Мау станцевали уже нализавшись теплой крови. Решив пару минут перед возвращением отдохнуть, мы прилегли на снег и начали кататься по нему, тщательно счищая с шерсти следы охоты. Шерсть не должна пахнуть кровью. На этот раздражающий запах сбегутся все окрестные хищники. Поэтому нужно тщательно мыться и тереться шкурой о снег. После таких ванн шерсть вставала дыбом и распушалась, как цветок-желтоглазик, который умирая становился белой пуховой головкой и разлетался даже от слабого дуновения ветра.

...Мы валялись, блаженно прикрыв глаза, как вдруг услышали вой. Это было впервые, когда Серая Тень завыл днем. Печальный и тоскливый звук раздался со стороны, в которой находилась наша нора. И в ту же минуту прозвучал истошный крик Мяу. Я никогда не слышал раньше, чтобы она так кричала. Длинный многоступенчатый визг, внезапно обрывающийся фырканием и рычанием.

Забыв про все, мы с Мау сорвались с места и помчались к норе. Охота не была дальней. Мы были практически рядом и успели вовремя. Серая Тень кружила около норы, шумно сопя и подвывая. Он рыл передними лапами снег у входа, из которого то и дело высовывалась мордочка Мяу, плюющаяся, фыркающая и орущая диким голосом. Она била лапой, пытаясь зацепить нос или глаз Серой Тени. Уши ее были плотно прижаты и весь ее вид был грозен. Она не собиралась сдаваться. Серая Тень играл с ней. Он понимал, что добыча никуда не денется, что она не причинит ему особого вреда. Вовремя убирая свою длинную морду из-под стремительных когтистых ударов Мяу, Серая Тень благодушно фыркал и продолжал рыть, игра была приятной и безопасной. Серая Тень не спешил.

Мы с братом неслись молча, как две стрелы. Мы летели на смерть. Мы не думали, что умрем, в такие моменты нельзя думать о смерти. Мы думали только о том, как спасти сестру. Хорошо, что мы часто отрабатывали приемы открытого боя, играя между собой. Все у нас было отточено до автоматизма. Наши тела знали, что делать до того, как включался мозг.

Я врезался в морду зверя сбоку со всего маху. Вцепился передними лапами в его чувствительный нос, упал на спину и быстро стал сучить задними мощными лапами, выпустив когти на всю их длину. Мои передние когти проткнули нежный нюх Серой Тени. Он не ожидал нападения, расслабился в игре и пропустил мой бросок. Я повис на его носу, непрерывно молотя по нему задними ногами, раздирая его ноздри и нежную верхнюю губу вкровь. Зверь завизжал от боли и попытался мотануть головой, одновременно передними лапами пытаясь стряхнуть меня. Я впился в перемычку между его ноздрями стремительным укусом. Это должно было быть очень болезненным. По моей морде потекла его вонючая горячая кровь, заливая мне глаза. Я зажмурился и еще сильнее вцепился. Оторвать меня можно было только вместе с головой. Мау в это время, пользуясь тем, что зверь не мог под моей висящей тяжестью и страдая от боли, оторвать голову от земли, прыгнул на его морду и с жутким воем стал рвать когтями все, что под них попадалось, целясь в глаза.

Серая Тень дико щерился, клацал зубами рядом с моим брюхом, выл и пытался дергать головой. Ему было больно. Я еле успевал уворачиться из-под его слюнявых клыков. Он все-таки задел меня. Как я ни старался не попасть к нему на зуб, но он все же успел на излете сомкнуть зубы и укусить меня за бешено вертящийся перед его глазами хвост. Хорошо, что я никогда не отличался шикарным хвостом. Он всегда был скромным и совсем не пушистым. Толстым у основания и тонком на кончике.

Вот за этот тонкий кончик Серая Тень меня и укусил. Он не смог ухватить его клыком и хвост попал ему между длинными клыками. На его передние зубы. Думаю, это его и спасло.

Было больно, не скрою, но тут Мау удесятерил свои усилия и так яростно заработал когтями, что Серая Тень, наконец, не выдержал. Стряхнув нас обоих с морды отчаянным движением головы, он с обиженным визгом драпанул от нашего жилища, подвывая и позорно поджимая хвост. Мы ринулись преследовать его и гнали до края поляны, норовя снова вцепиться ему в морду, напрыгивая с двух сторон.

Страх плохое чувство. Даже если ты велик размерами, но труслив, - ты проиграешь. Так и случилось. Поле боя осталось за нами. Весь снег возле входа в нору был смешан с кровью. И Серой Тени и нашей. Я заметил у себя на брюхе еще один небольшой прокус. Кожа была поранена, но никакие ограны не затронуты. Мау обошёлся укушенной лапой и прокусом на холке. Мяу не пострадала. Она сидела в норе и рычала, не имея возможности остановиться. Она шипела на нас и плевалась, находясь в ужасном стрессе. Мы были испачканы кровью и, наверное, выглядели очень воинственно и страшно, Мяу не узнавала нас, выкатив сумасшедшие глаза. Она выла и пыталась достать нас лапой.

Не ожидая такой реакции, мы уселись снаружи в надежде, что Мяу скоро придет в себя и успокоится и занялись приведением себя в порядок.

На краю поляны показалась Ма с тетеревом в зубах. Она все-таки доволокла его. Не бросила. Как это было сейчас важно для нас для всех. Поесть и успокоиться. Ма знала, что делала. Схватка была короткой, всего пару минут, хотя нам казалось, что прошло полдня.

В бою ты так ускоряешься, что время течет медленно. Надо потом узнать у Ма почему так... Но все это потом...

Ма подтащила к тетерева к норе и села напротив обезумевшей от ужаса Мяу. Она просто села и стала неторопливо вылизываться, попеременно вытягивая то одну, то другую лапу. Она смотрела Мяу в глаза и мы видели, как в них начинает появляться осмысленное выражение. Мяу дернулась и перестала шипеть и плеваться. Она заозиралась вокруг, не понимая где находится. Потом ее забила крупная дрожь. Она не могла стоять на лапах, тело ходило ходуном. Но это была Мяу. Наша сестра. Мы видели ее глаза и то, что она нас узнала. Наконец Мяу всхлипнула, и Ма прекратила лизаться.

- Все кончилось, моя хорошая, - сказала Ма тихо. - Я принесла еду. Сейчас мы все поедим и отдохнем.

Мы с братом, как заправские вояки, для которых такие битвы привычное дело, зевнули и плюхнулись на брюхо возле тетерева. Пусть женщины начнут, мы даже отвернулись, прищурясь. А мы, мужчины, подождем, пока насытятся самки.

Мяу выползла из норы. Ее бока ходили ходуном, шерсть на них слиплась от пота. Мяу почуяла запах тетерева и решилась выйти. Ма не мешала ей, подтолкнув голову тетерева к ее носу.

Мяу со стоном вонзила свои зубки в птицу и, отплевываясь от перьев, захрустела. Голод приводил ее в чувство и возвращал обычное состояние. Мы, глотая слюну, отворачиваясь от Мяу с тетеревом, подождали какое-то время, а потом тоже присоединились к сестре и матери. Тетерев был жирным и вкусным. Мы наелись от пуза, съев только половину тушки. И это было хорошо, потому, что охота на сегодня для нас была закончена. Нам нужно было хорошо отдохнуть и зализать свои неопасные и немногочисленные, но все же раны. Да и Мяу мы бы уже не рискнули сегодня оставить одну.

После еды перевозбужденная Мяу впала в легкое оцепенение. Она сидела в глубине норы и тихо икала, глядя в одну точку. Иногда ее ушки снова начинали трястись, но Ма, которая старательно зализывала наши с Мау повреждения, сразу переключалась на сестру, нежно муркала и трогала ее лапкой за ушками. Мяу глубоко вздыхала и успокаивалась.

Тщательно вымыв и расчесав наши шкурки, зализав наши неглубокие ссадины, Ма опустила морду на лапы и задремала.

Мы с Мау чувствовали себя героями. Лежали друг перед другом и важно раздували носы, вспоминая напряжение схватки и быструю победу. Нам хотелось, чтобы девчонки пообсуждали нас и повосхищались нашей храбростью. Мы шумно выдыхали воздух, вздыхали и возились. Жар произошедшей жестокой схватки горячил нашу кровь, не давая успокоиться и поспать. Не каждый день, все же, ты дерёшься с Серой Тенью! Могли бы и посплетничать!

- Ма, - не выдержал я, - а расскажи про Серую Тень, ты обещала! За что они так ненавидят нас, котов?

Ма открыла один глаз и посмотрела на меня. Она сразу все поняла, моя добрая, мудрая Ма...

- Ты герой, Миу-миу! И ты герой, Мау! Вы оба мои герои. Отважные, бесстрашный, яростные и смелые. И еще очень умные, - рассмеялась она. - Ну хорошо, слушайте...

...Когда-то в давние времена, когда по небу только начинали прогуливаться Огненный Кот и Лунная Кошка и даже звезды не были рассыпаны в качестве подношения любви холодной красавице от горячего Огненного Кота, вот тогда, во тьме древнего леса родилось странное существо.
Оно возникло из тьмы лесной чащи, густого мха болот и колючих ветвей вечнозеленых деревьев, мохнатые ветви которых торчат книзу, как широкие пушистые лапы.

Этого зверя родил сам Древний Лес. Он был похож на многих лесных обитателей своим внешним видом. Четыре мощные лапы, голова, длинное тело и пушистый хвост. Но он не был котом! Он не произошел от наших предков. Наше племя назвало его Серой Тенью, Псом. Он умел только резать и кусать (песати) все, что попадало ему в его острые, алчущие крови, зубы. Коты предложили ему дружбу и вечный мир, но Серая Тень ощерился и, клацнув зубами, сказал: "Никогда!" И такой дикой ненавистью горели его тусклые зеленые глаза убийцы, что коты поняли - мира и правда не будет никогда.

Тогда старейшина котов, самый заслуженный и уважаемый вожак стаи, дождался утра и на рассвете обратился к Огненному Коту с вопросом: "О, великий небоход! Златоус! Огненный Глаз! За что ненавидит мое племя это новорождённое существо, которое мы назвали Серой Тенью?

Огненный Кот посмотрел вниз и, увидев Серую Тень нахмурился. На небо набежали тучи небесных крыс и пошел сильный дождь с громом и бьющими по деревьям огненными стрелами.

- Это выродок Серой Тьмы, - грозно рокотал Кот. - Она поселяется везде, куда не могут проникнуть мои живительные усы, согревающие все на Земле. Она рождается из небытия потустороннего. Расползается по чащам и рождает злобных монстров. Эта Тень - один из них, сотворенный ночью в глухом заросшем углу Леса. Он рождён, чтобы рвать и терзать все живое, благословенное мной на жизнь. Волк ему имя. Влачащий добычу. Серая Тьма, его создатель и ненавидит он все, что приятно моему глазу, потому, что не приемлет жизни.

Старейшина поклонился Огненному Коту и вернулся в племя рассказать о новом страшном порождение Тьмы. Затем наступила ночь и небо заняла Лунная Кошка. Старейшина снова вышел на поляну и обратился к Матери Ночи.

- О, великолепная и несравненная! Блистательная и непревзойденная в своей красоте! Обрати свой сияющий взор на меня, недостойного старого кота! Что делать нам с новым творением на Земле, которое мы назвали Серой Тенью?

Лунная Кошка открыла глаз и посмотрела вниз. Серая Тень стоял на поляне, смотрел на нее, рычал и скалился, сверкая злобными глазами.

- Оооооо, какое ужасное творение, - сказала Кошка, - оно совсем не понимает моего царственного положения в этом мире. Посмотрите, из его пасти капает голодная слюна, он смотрит на меня, как на добычу! Возмутительно! Куда смотрит Огненный Кот!? Совсем вы тут все распоясались!

В это время Серая Тень задрал морду кверху и громко завыл. У котов шерсть встала дыбом, Лунная Кошка содрогнулась от отвращения и ужаса и один из ее блестящих сияющих усов коснулся головы зверя.

Серая Тень упал, как подрубленный. Он лег на брюхо, пополз и заскулил, пресмыкаясь перед Лунной Богиней. Ее красота поразила его звериную тупую ярость, и Серая Тень признал верховенство Лунной Госпожи на собой.

- Не подползай ко мне, о, ужасный зверь! - воскликнула Кошка, размахивая хвостом. - Ты вечно будешь смотреть на меня снизу вверх, но никогда не посмеешь приблизиться ко мне. И сделай так, чтобы я больше никогда не видела твою уродливую физиономию и не чуяла этой ужасной вони, исходящей от тебя!

Лунная Кошка взмахнула хвостом и Лес сошелся вершинами деревьев, прикрыв от нее ненавистное создание.

С тех пор так и повелось. Серая Тень прячется в чаще, но тяга к красоте Лунной Кошки совершенно непреодолима. Это как вечное наказание. Каждый раз, когда Кошка в своем полном блеске и ярком свечение выходит на небо, Серая Тень не может сдержать свою тоску отвергнутого создания, не милого никому. Он выходит из чащи, любуется белым диском Луны и тоскливо воет всю ночь, пока не займется утренняя заря и Солнечный Кот не выйдет устранить ночной беспорядок. Тогда Тень снова забивается в свой темный угол и грезит о новой ночи и новой песне.

А Лунную Кошку этот вой не трогает больше. Холодная и равнодушная красавица любит, когда живые на Земле страдают. И ей все равно по какой причине.

С племенем котов у этого зверя мира быть не может. Мы - дети Солнца и Леса, мы горячие, живые, мудрые, как наш прародитель. Мы любим тепло и свет. Мы умеем радоваться. Что может быть общего у нас с Серой Тенью?

Его судьба - вечно влачить жалкое существование под зачаровывающим взглядом Лунной Госпожи. Он ее раб. А где вы видели рабов-котов?

...Мама хитро прищурилась, зевнула и снова задремала, положив голову на лапы...

...Я закрыл глаза и уснул. Мне снились усы Лунной Кошки, сплетенные в блестящую сверкающую сеть, наброшенную на верхушки деревьев. В этой сети запуталось множество птичек и мышек. Они чирикали и пищали от восторга. А под сетью, там, куда не проникает ее свет, в самом темном углу Леса, горели яркие, полные злобы и тоски глаза Серой Тени, изгоя, раба, вынужденного всю жизнь тянуться к недостижимому и вечно выть от собственного бессилия...

На дорогу мрака вступаю
В блужданьях по миру.
Просияй же мне издалёка,
Луна над горною кручей.

(Идзуми Сикибу)