Последняя гастроль

После ряда удачных и многочисленных осенних гастролей движение остановилось… События в стране стали все больше настораживать, ошеломлять, заставлять искать какие-то выходы из такого, казалось, фантастического лабиринта непредсказуемости. Ждем подтверждения вологодского концерта, единственную надежду на встречу с широким зрителем. Благо, укладываемся в сроки, отмеченные приказами свыше, между свободой и заточением. Радостная весть прилетела почти за три дня до концерта. Ура! Гастроль состоится. Последняя. Потом мы должны будем разделить себя и зрителей на «четлан» и «пацаков»…Верная нам Галина Витальевна совершает подвиг, набрав зал людей, готовых прийти на концерт. Едем!
Встречаемся на вокзале во всеоружии, готовясь смести любую преграду, неожиданно вставшую перед нами. Нам предстоит прожить эти два дня как в последний раз. Это чувствовалось во всем: взгляд стал зорче, эмоции глубже, внутренний настрой решительнее. Возможно, это наша последняя гастроль. Дальше – неизвестность…
 Твердость во взгляде, решительность в движениях, готовность к любой непредсказуемости… Билетов в купе и плацкарт уже не было, пришлось брать места за день до поездки в сидячий вагон. Никогда не ездили в Вологду в сидячем… Интересно, выдержим ли? Атмосфера в вагоне оказалась такой душевной и теплой, люди такими доброжелательными, а дети такими воспитанными, что всё вокруг нас посветлело и заискрилось уверенностью, что жизнь продолжается, вопреки всему. Мальчик на соседнем кресле, пожелавший нам приятного аппетита, вызвал желание не только угостить его шоколадкой, но и показать скрипку, осветившую уже почти спящий вагон. В восторге от увиденного, новые знакомые обещали прийти на концерт, что очень вдохновило нашего артиста и придало ему силы и уверенность в завтрашнем дне. А вот и Вологда! Едем в гостиницу, чтобы хорошенько выспаться и приготовиться к концерту в большом зале, полном доброжелательной вологодской публикой.
Решающий день
Как же хотелось все, что встречалось на нашем пути в этом городе, запомнить, испить большими глотками впечатлений, насладиться воздухом, красотой осеннего кремля, кружевом домов и северным солнышком. Мы его поймали, хоть и говорят, что появляется оно в этом городе редко. Сногсшибательная зимняя шапка, купленная Алексеем на вологодском рынке, белоснежная кружевная лавочка, сладкое облако сахарной ваты и знаменательная буква «О» в скверике – все это поднимало настроение, и предконцертное волнение отошло на задний план. А обед в знакомом уже «ОГороде» поднял наш дух на нужную высоту и настроил на боевой лад.
Музыкальный колледж искусств встретил по обыкновению приветливо, но все-таки с небольшим оттенком настороженности. Здесь мы были не раз, это уже третий концерт в его большом зале. Успокаивало то, что еще октябрь, тридцатое число, преддверие запретительных мер, нацеленных на нас и на зрителей. Пока живем и дышим полной грудью! Настройка, публика в зале, начало… Вот и выход артиста, возможно, последний в этом городе к своей любимой публике…
Я решила снимать на камеру буквально все: каждое движение, каждое слово, каждую ноту, прозвучавшую на этой сцене. Алексей вышел, как на бой. Он потом говорил, что не боялся ничего, не было ни капли волнения, а была только уверенность и огромное желание выдать сполна все, что умеет, ради чего живет, ради чего способен отдать всего себя. Он вышел, чтобы успокоить, вселить уверенность в людях, поверивших ему, его искренности и открытости, увидевших его талант, служащий прежде всего Богу и всем, кто доверился волшебной силе искусства. Наш скрипач был натянут как струна, а его музыка, летящая в зал и разрушающая страх, сидящий в людях в это непростое время, наполняла сердца и отзывалась любовью.
Я искала удобное место для съемки, наблюдая выражение лиц, меняющихся от одной песни к другой, и, в конце концов, не выдержала: слезы непроизвольно лились по щекам в ответ на внутреннее состояние артиста и реакцию публики. Понимая, что это рубеж между можно и нельзя, между свободой и запретами, песню «Бах творит» восприняла как символ вечной жизни искусства, которое решили задушить, не пускать к тем, кто этого хочет, ставя жесткие условия. Концерт длился два часа вместо полутора. Алексей никак не мог расстаться со сценой просто так, не допев, не досказав, не доиграв. Это был настоящий бой с невидимым врагом, запретившим настоящее искусство, культуру, предлагая суррогат избранным, кому вход в зал разрешен указом свыше.
После заключительной песни Алексей ушел со сцены быстро, почти стремглав, такое я видела впервые, и это говорило о многом. Эмоции настолько переполняли и меня, что я уже перестала их скрывать. До вечернего поезда оставалось совсем немного времени. Мы сидели в гримерке, осмысливая и анализируя произошедшее, подводя итог последней гастроли, не зная, что будет впереди. Чувство прощания со сценой все равно сменилось чувством надежды и веры в то, что правда восторжествует и бой будет выигран.
Поезд отстукивал в ночи свой ритм, а мы все еще находились там, в зале, под впечатлением концерта, ставшего очень дорогим и открывающим какой-то новый период уже другой жизни. Какой она будет? Поживем, увидим…