Странник в ином измерении. Продолжение

                Глава четвертая.

     Оставив строптивую дочку купца другу Потапу, взяв коня за уздечку,  и повел его оседланного по дороге. Решил ехать в направлении Барабинской степи. А сам пошел пешком. Решил, хватит купцом быть. Странник лучше.
     Увидав па обочине росшие травы, стал собирать их,  срывая, некоторые резал, и все их пока складывал в дорожную сумку приобретенную у купца. Спорыш, крапиву двудомную, фиалку душистую, ромашку аптечную, мокрицу, медвежье ушко. Горечавку желтую выкапывал корни, очищал от земли, промывал и сушил, подвязывая их к седлу с тыловой стороны, чтоб солнце на них не горело. Те травы, что встречались на пути. Плоды было рано собирать.
 На привале пока мы перекусывали, а лошади травку щипали. Резал  мелко траву и раскладывал на тряпке, пока завянет. Сок, выходит из неё резанную, и вянет. Бабка меня учила, провяленная трава не становится не пригодной. Ее можно использовать как чай, смотря для чего. Встречающих болотах собирал багульник, отдельно траву, и   соцветие. Соцветие пойдет на обезболивание, во время очищение ран, как наркотик.   
Так убивая время, добрались до места, где был город Новосибирск, по карте. Какой историк не умеет читать и ориентироваться по карте? Скажите мне?! А я умею. А места эти красивы. Тем более не испорчены асфальтом. Который, при   солнцепеке воняет химией. Дороги земляные, свободно дышащие, по  обочине травка, кустики, все это напоминает мне дороги среди полей, бывших колхозных, а потом заросшие деревцами, запущенные по всей моей Томской области. Только по обочинам дорог, еще  стоят поля обработанные фермерами, а заезди вглубь области, и там увидишь запущенные поля, вскоре превращенные будут, все тайгой, в лесах, и хозяином там будет медведь. Так на этой ноте, радости, при виде этих ныне видевших полях. И на ноте воспоминаний о том ХХ1 веке, я и шел с поводом в руке,  на котом держал свою Росинанту. А Кузьма ехал на лошади, что я купил ему, у купца. Не пожалел я, что прихватил освобождая Кузьму из плена а потом с его согласия с собой его забрал. Да и Кузьма, ехавший на лошади, видивший эти поля усеянные соцветием трав медовых, радовался в душе, выпуская иногда своих пчел поесть. Потом, что удивился, по его свистку они, пчелы возвращались к своей матке кормить ее. Она ворочалась у него за пазухой. Кузьма  сокрушался, видев, это:
     - Матка полошится, ищет соты , ей пора откладывать   малюток, а сот нет. Вот она не спокойно себя ведет. Боюсь она вспорхнет и улетит. 
Своей лошади я имя не дал, так пусть будет Росинанта,  как у Дона Кихота.  И своего слуги не имею, Панчеса. Тот странствовал по Испании в поисках своей любимой женщины, а я странник вольный. И мой слуга свободный.  Мое призвание,  в отличии от дона Кихота, просто странствовать по своей Сибири. Кому доведется, выходцу из ХХ1 века, такое увидеть своими глазами. Уже на границе с Барабинской степи встретили шагающего по пылюки   паренька. Он шел еле-еле шевеля ногами. Я остановился возле него и, спросил его :
     - Кто ты? И откуда и куда идешь?- Он мне говорит, останавливаясь возле меня:
     - Костак я господин, иду от Шегарки-реки, и куда глаза глядят. Если есть, дайте воды, прошу вас! - Я отстегнул фляжку  ту, что литровая , пол-литровую с коньяком от купца, всунутым мне при отъезде от них, не тронул. Не велик званием, хлопец. Подал ему водицы. Он стал не пить как человек, а лакать, лил в рот, и глотал как собака, с плеском лакает. Видимо от жажды дурея, при виде воды.
       - Да ты, не спеши. Пей свободно, в ручейке найдем, и наберем.
     - Да где здесь ручейки? От самого Томска иду, ручейка не встречал. А вы говорите ручейки. Дождей здесь почти не бывает.
     - Ты говоришь, почти. А это почти человека  спасает. Вот ты, почти не  спалился от солнца, а вот это – почти. Тебя и спасло. Появился я, и ты спасся. Так ведь?
     - Да, мой господин.
     - Если ты  меня называешь, «мой, господин» не хочешь ли мне послужить в дороге    слугой? А я заботиться буду за тобою.
   - хорошо мой господин.
   - Тогда слушай и, запоминай.
   - Слушаю, мой господин.
 я – сын купца из Колпашево,  Серафима, Никола Серафима купца, сын.
Знахарь - по бабке и травник, не колдун. Лечу людей и скотину, травами и молитвой. Видишь крестик? Я православный. А ты, кстати, православный, крещенный?
   - Да я крещенный и это, как вы говорите – православный.
   - А откуда ты знаешь, что православный? Может ты католик?
   - А что это такое- католик и с чем его едять?
   - Н забивай голову, это я так, перекрестись? – Потребовал я. В тех краях, и татарине бывают, похожи на православных. Он перекрестился, так как я крещусь, только двумя перстами. На это я обратил внимание, и понял, он старовер. Ладно, может пригодится.
Продолжение следует.