Кома

               
                Глава 1

       Солнце с томительной плавностью коснулось кроны деревьев. Безмолвные, стоящие плотно друг к другу на противоположном берегу озера, они были схожи с изображением на картинном полотне без рамы, выполненном в жёлто-зелёном осеннем цвете с редкими вкраплениями оранжевого, красного и тёмно-бурого. Отсутствие волновой ряби, малейшего ветерка и тёплая влажность, идущая от воды, усиливали впечатление законченной работы художника. И лишь движение уходящего светила, тянувшего за собой вечерние сумерки, нарушало состояние сложившейся гармонии, тревожным ожиданием приближающейся ночи.
- Темнеет, пора возвращаться – Анна повела плечами в предчувствии прохлады, вынула руки из тёплых карманов куртки и подняла капюшон, набросив его на голову.

       В безлюдную незнакомую местность она попала случайно, причиной тому послужил опасный крутой вираж и грубо искривлённое, в следствии чьей-то аварии, ограждение дороги. Резко сбросив скорость, Анна остановилась на широкой обочине Видовой площадки в виде природного скалистого выступа полукруглой формы. Парковка на горном перевале несла в себе элемент спонтанного авантюрного настроения и вступала в противоречие с её внутренними женскими установками: быть предельно осторожной, стараясь, на уровне подкорки, не влипать в не комфортные и не опробованные обстоятельства, такие, например, как сейчас, торможение на глухой дороге под влиянием импульсивного порыва. В любой другой период своей жизни, более устойчивый и благополучный, она проехала бы мимо, не обращая внимание на незначительную пробоину в леере, но только не сегодня, потому что именно сегодня с самого утра, у неё появилось странное ощущение, вернее предчувствие, что все дальнейшие ходы, в отношении кого-либо и событий, сопутствующих им, будут развиваться иначе, не так, как обычно, возможно фатально. Анна вышла из машины, приблизилась к краю обрыва и, прижавшись к покорёженному металлу, с испугом вздрогнула от крутизны убегающего вниз склона, удивившись количеству обгоревших машин, лежащих у его основания.
- Гиблое место, ограждение не держит, его латают и снова бьют – её взгляд задержался на трагической картинке ржавеющих остовов, поднялся чуть выше, поражаясь размаху сезонного горного увядания в его первоначальной стадии, остановился на блестящей синеве озера, видневшегося среди деревьев, и каменистой тропе, ведущей к нему.

       Сверкающие блики на зеркальной поверхности, заворожили Анну своим соблазнительно манящим сиянием, как будто романтическая, нечаянно забытая связь между ними и ею уже состоялась, когда-то очень давно в прошлом, и, нисколько не смутившись очередным интуитивным посылом, предусмотрительно прихватив с собой рюкзачок, она решительно направилась к не заделанному просвету в леере откуда начинался спуск по тропе. Ноги заскользили по скатывающимся мелким камням и пару раз ей пришлось присесть, сохраняя равновесие, но ниже тропа выровнялась, обросла утоптанной травой и, обогнув скелеты машин, смотревшие на человеческое бытие с немым укором, привела к ровному спокойному побережью. Узкая полоса белого песка вдоль него, мелкие плёсы лениво наплывающей волны и лежащее, ближе к лесу, поваленное в силу возраста и ослабевшей корневой системы высохшее дерево, вызвали в Анне ответный резонанс полного слияния окружающего пространства с её внутренним состоянием. Она слабо улыбнулась, стараясь не растревожить в себе чувственное восприятие прекрасного, окутавшее мягким коконом, словно шерстяным пледом, сняла рюкзак и присела на тёплый ствол, прогретый послеобеденным солнцем. На какое-то мгновение ей показалось, что время, извечный попутчик, замерло, давая возможность короткой передышки, прежде чем она сможет разобраться в неестественном напряжении, в котором находилась последние несколько лет, и тяжесть которого нести в себе дольше не могла. Анна вынула из кармашка рюкзака пачку сигарет, мельком задержала на ней взгляд, отмечая для себя, что недавно появившаяся потребность, скрытая от близких, постепенно формировала вредную привычку. Достала из неё одну, прикурила и с удовольствием затянулась, рассеяно озираясь по сторонам.

- С чего всё началось? … С её усталости, истончившей по каплям супружескую жизнь? Разлюбила или не любила? А он? Нет, не то … началось раньше, с обоюдного вранья – она качнула утвердительно головой несколько раз, выпуская дым, и снова жадно затянулась.
- Сокрытие правды, искушение ложью, мелкая игра в начале, ставшая основой отношений, – сухая боль, словно лезвие бритвы, пробежала по глазам, но тут же отпустила, как в прочем и раньше. Анна взглянула на угасающую сигарету в тонких пальцах с белой полоской французского маникюра и усмехнулась, плотно сжав губы, – потерянное время не вернуть, «если бы да кабы, да бы мешает» … -
Она поймала себя на желании встать и подойти ближе к воде, коснуться плёса рукой, опустить пальцы в песок и подержать их там, впитывая тепло, снять обувь и с наслаждением пройтись по берегу …, но, продолжая сидеть не шелохнувшись в пассивном созерцании, Анна лишь слегка поддалась вперёд и прижала подбородок к коленям.
– Как всё понятно и просто в не человеческом мире … одинокий берег, стареющий лес в его тёплом увядании и как сложно у нас, людей, или мы не готовы к ясности и её присутствие делает нашу жизнь слишком обыденной и скучной? И убегая от проблем, мы по сути топчемся на месте, если не хуже? –
Затушив остаток сигареты о трухлявую кору, Анна поискала глазами место куда можно было бы его убрать и неуверенно засунула под дерево, присыпав сверху песком, словно хотела скрыть следы своего уединённого пребывания.
- Ложь пришла позже, она стала постоянной спутницей, отдушиной, надёжным способом ухода от проблем, и я жила в ней, как этот окурок, сгорая и пряча голову в песок … – улыбка самоиронии пробежала по её лицу.

Анна представила реакцию приятелей и родных на её разрыв с Егором. Предсказуемое «Вах!», как внезапно, такая замечательная пара, у многих гораздо хуже, а живут жеж! - О сыне, Ванечке, ты подумала? - обязательно спросит свекровь, чтобы услышать в ответ, - да я о нём постоянно думаю -
А сестра начнёт жалеть, наверное, и Анна вдруг удивилась, что не знает, как отнесётся к её решению Нина, скорее всего произнесёт что-нибудь банальное, общепринятое … сестра пока не в курсе, каково это ежесекундно врать и не доверять, для начала пусть замуж выйдет советчица, а там посмотрим.
Забыв о желании босиком пройтись по воде, она погрузилась в воспоминания выискивая в них исходный толчок в долгой цепи обмана. Кто из них двоих был первым? Егор? Она? Супружеская картинка не складывалась, коварно зависая и смазываясь и, если всплывала, то отдельными эпизодами, яркими и не очень. По каким-то своим правилам время снисходительно стёрло хронологию лжи, полагая очевидно, что важна сама суть, а не потерявшая ценность последовательность. И сколько Анна, со свойственной ей щепетильностью, не старалась докопаться и поймать неуловимое, сколько не пыталась нащупать "те самые межличностные скелеты", тем глубже вязла в расплывчатой сомнительной двойственности фактов, когда одно вытекает или не вытекает из другого, когда нет полного понимания между "причиной и следствием", и когда конец неизбежной развязки, несёт в себе страх перед фатальной неотвратимостью.

- И всё-таки кто-то должен быть первым! И для меня это очень важно, это мой единственный шанс выйти из тупика с минимальными потерями. Надо вспомнить! – мысленно повторяла она с пристальным вниманием всматриваясь в лес на другом берегу озера, как будто именно в нём таилась разгадка и потерянные иллюзии в поиске истины. До мелочей узнав Егора за десять лет замужества, его прагматичный подход ко всему, включая семью, его нежелание и неумение вести борьбу при собственном шатком положении, Анна была твёрдо уверенна в одном – Он отпустит, без последствий, не драматизируя, если я докажу, что первым был он! -

       Солнце вечерней позолотой тронуло верхушки деревьев, от густеющей синевы остывающей воды повеяло лёгкой прохладой, природа, медленно наполняясь вечерней темнотой, напоминала о возвращении.
- Пора, – Анна накинула капюшон на голову, встала и, надев тонкие ремешки рюкзака на одно плечо, пошла в направлении припаркованной на обочине новенькой малолитражной «Ауди», сожалея об оставленном в горном одиночестве озере, к которому, в чём она была абсолютно уверена, никогда больше не вернётся.
Поворот на перевале, нарастающий неожиданно и стремительно, сразу же после выезда из туннеля, вводил Анну в состояние панического ступора. Объяснить причину, по которой ею упускался сам факт его существования, она не могла. Скорее всего по невнимательности, убеждала себя Анна, стараясь найти оправдание странной забывчивости, в отличии от матери Егора, Елизаветы Сергеевны, знающей ответы на любые каверзные вопросы. Со снисходительной улыбкой на губах, устремив на невестку свой немигающий гипнотический взгляд и не зацикливаясь на субординации, она бесцеремонно сравнивала голову Анны с женской сумочкой, в которую сложено всё необходимое для комфортного временного существования, но нет никакой возможности это необходимое найти.
- И о чём ты постоянно думаешь? – с фальшивым участием в голосе спрашивала свекровь, проходя мимо и меньше всего задумываясь о внутренних метаниях Анны. С редким упорством Елизавета Сергеевна, в силу внутреннего стержня и стойкости духа, пресекала семейные раздоры, полагая, что в основе любого брачного союза или договора должна в обязательном порядке присутствовать последовательность обязательных компромиссов, нанизанных один на другой словно бусинки на нить.
- Никакие форс-мажорные обстоятельства не могут и не должны влиять на благополучие семейного алтаря и моё в том числе, - настойчиво повторяла она, довольная собственной прозорливостью.

***
       Слежавшаяся часть тропы, ведущая среди редколесья наверх, была пройдена и впереди начинался самый трудный её участок, открытый, крутой, сползающий под ногами мелким камнем, с невозможностью ухватиться за что-либо при скольжении. Подъём оказался намного труднее и не так романтично привлекателен, как спуск. Прислонившись к дереву, чтобы перевести дыхание, Анна подняла глаза, прикидывая примерное расстояние и собственные усилия до хорошо просматриваемой Видовой площадки и родной легковушки, мирно дремлющей у пробитого леера. Случившееся минутой позже ничем иным, кроме как провидением судьбы или роковой неизбежностью, назвать было бы нельзя. Гружённая фура, вышедшая на скорости из-за поворота, заскрежетала металлом подвески от грубого торможения, и Анна отчётливо увидела, как вероятно и водитель большегруза, что длины тормозного пути явно недостаточно и машина не сможет вписаться в необходимый радиус. Спустя мгновение стало очевидным, что фура или обязательно зацепит «Ауди» и сбросит её вниз, или улетит вместе с ней сама. Оказавшись свидетелем неминуемого столкновения и пассивным его соучастником, Анна стояла за деревом в беспомощном оцепенении в ожидании удара, сжавшись от страха до состояния маленькой девочки.
Новенькая «Ауди» вылетела с обочины с невероятной лёгкостью, красиво воспарила в свободном падении, ударилась о скалистый выступ, тотчас вспыхнула, загорелась и, полыхая пламенем, покатилась вниз огненным шаром с увеличивающейся скоростью прямо на Анну, сжигая обиды и личные счёты с жизнью своей хозяйки.
- Как в кино ..., – успела подумать та, наблюдая за смертельным полётом, прежде, чем потерять сознание.

                Глава 2

       Анна очнулась глубокой ночью. Вокруг неё и высоко над ней висела тяжёлым куполом чёрная тишина, беззвучная и беззвёздная, нарушаемая лишь свежим запахом гари.
- Не выветрился, значит я лежу здесь недавно, скорее всего с вечера, – она села на удивление легко, не чувствуя боли, если не считать болью слабое головокружение, следствие удара о что-то твёрдое – в рюкзаке должен быть фонарик, надо его достать и осмотреться, возможно фура слетела с обочины в след за моей машиной –
Анна сняла сумку с плеча, приятно удивившись, что не потеряла её при падении, и достала маленький фонарик. Само столкновение отпечаталось в её сознании до мелочей, она хорошо запомнила все детали аварии, звук скрежета металла, летящую малолитражку, её горение и себя, припавшую к дереву. Но дальше шёл провал, дальше была чернота, что казалось странным.
- Не помню, потому что потеряла сознание – попыталась она объяснить себе причину забытья, сохраняя при этом тень сомнения, – если до сих пор я здесь, внизу обрыва, значит водитель фуры или уехал, бросив меня одну умирать, или травмированный находится где-то рядом, хотя возможен третий вариант, самый тяжёлый, погиб, – она встала, включила фонарик и при слабом узком луче внимательно осмотрелась вокруг.

«Ауди», вернее то, что от неё осталось, вдавило в ствол с противоположной от Анны стороны. Взрослое крепкое дерево приняло удар на себя и сохранило ей жизнь, обгорев лишь частично. Невероятное везение, провидение свыше или чудо, иначе назвать это было нельзя, вызвало в Анне ответную волну благодарности. Она погладила ствол рукой и, не обращая внимания на перепачканные копотью лицо, ладони и куртку, прижалась к нему щекой, застыв в таком положении на долго, пока ночная прохлада не сковала ей пальцы и не вошла дрожью внутрь, вынуждая двигаться дальше.
- Спасибо тебе дружок, ... я обязательно вернусь, ... после, – сказала она, прощаясь. Свет от фонаря мигнул несколько раз и внезапно пропал, погружая пространство в черноту безмолвия и заставляя отказаться от поиска большегруза.
- Батарейка наверное, - подумала Анна и, отстранившись от дерева несколько раз тряхнула фонариком, пока в отчаянии не отбросила его в сторону.   
Обогнув сгоревшую и ещё тёплую машину, она вернулась на тропу и  продолжила прерванный аварией подъём. С трудом на ощупь отыскав дыру в леере, Анна присела отдохнуть на обочине, облокотившись о металл ограждения спиной. Прикрыв глаза, она от усталости и пережитого стресса погрузилась в глубокий сон, который неожиданно прервался из-за громкой музыки, идущей изнутри кабины остановившегося старенького грузовичка и мужских голосов, таких же звучных и похоже нетрезвых. Ничем себя не выказывая, Анна осторожно отползла от пробоины и замерла, наблюдая за гостями со стороны и внимательно прислушиваясь к их разговорам. Яркий свет фар ударил по лееру, как раз в то место, где она только что спала, высветив повреждённый металл.
- Ни хрена себе, смотри, утром проезжали такого не было, – дверь кабины резко распахнулась - Лёха, а ну посвети вниз, может влетел кто, – грузовик дал задний ход, развернулся и встал к ограждению передним кузовом под прямым углом, направив свет прямо на откос. Лёха с напарником выпрыгнули из машины и подошли к границе обрыва.
- Ни черта не видно, давай фонарь возьмём и спустимся, а подруга пусть в кабине подождёт – после чего водитель, по имени Лёха, махнул рукой,  скорее всего той самой подруге.
- Не, я не полезу, я чо в карты проигранный? - возмутился напарник Лёхи, я под это не подписывался, шуры-муры трали-вали, это дело другое, всегда готов, а лазить по камням ночью, чтобы что … – он уставился на напарника – короче, тебе надо, ты в эту жопу и лезь! – и крепко выругавшись, смолк.
Водитель Лёха, выслушав здравые рассуждения, видимо смекнул, что кореш отчасти прав и потому сомневался недолго - Ладно, в городе к ментам заедем, пусть они разбираются, может ещё днём всех вытащили –
- Вот-вот, а ты паришься. Не парься братан! – дружбан вяло приобнял Лёху и потянул его к машине – и к ментам после пива я бы не советовал, без нас разберутся. Поехали! –

Анна обрадовалась, когда услышала, что грузовик идёт в город, и мелкими перебежками, стараясь не засветиться, пробралась в пустой кузов, накрывшись с головой брезентовым пологом.
- На перевале, ночью, второго шанса у меня не будет, они и не заметят, как я с ними доеду – решила она, плотнее укутываясь в брезент.
В машине тем временем приглушили музыку, убрали свет фар по верху кабины и оставшуюся часть пути ехали занудно медленно, изредка нарушая тишину женским и мужскими голосами явно любовного толка, пока не затормозили у ворот двухэтажного жилого дома старой постройки недалеко от центра. Оставаться в кузове дольше Анне показалось рискованным. Она осторожно откинула полог.
– Не до утра же мне тут с ними торчать, ещё вляпаюсь в какую ни будь неприятную историю следующую после аварии, так сказать в «продолжении банкета» – и перебравшись через борт, Анна незаметно спустилась на дорогу. Держась ближе к кустам высаженным вдоль центральной набережной, она бежала в направлении дома что было сил, сочиняя на ходу очередную небылицу, которую собиралась поведать Егору при встрече, а именно где провела целый день и каким образом у неё угнали машину, купленную накануне.
- Я обязательно что ни будь придумаю, не в первый раз, но лучше, если они будут спать, лучше для всех, – мысленно повторяла она одну и туже фразу, пока не уткнулась в калитку собственного дома, удивившись, как стремительно и легко начала передвигаться после аварии. Лихорадочный поиск ключей в рюкзаке ничего не дал, похоже они были забыты в машине или бесследно затерялись в траве. Бросив беглый взгляд на фасад, она увидела мягкий свет, идущий сквозь абажур настольной лампы из кабинете мужа.
- Возможно не спит, или забыл выключить, но скорее всего не спит, мама бы проследила, заботливая наша, – с досадой подумала Анна.

Ситуация с ключами её озадачила, именно сейчас она меньше всего хотела бы нарваться на конфликт с выяснениями и, как обычно, с враньём. В отчаянии Анна с силой надавила на калитку рукой и та, на удивление, легко открылась, поддавшись толчку. Не обращая внимания на редкий факт забывчивости Елизаветы Сергеевны, взявшей на себя обязанность главного смотрителя дома, Анна подошла к входной двери, рывком потянула её на себя и тотчас прошла в тёмную прихожую, что показалось странным. Глухие голоса, идущие из кабинета, заставили её остановиться и прислушаться к разговору между Егором и его матерью. Анна на цыпочках подкралась к приоткрытой двери и осторожно заглянула внутрь, стараясь себя не выдать. В полумраке кабинета она увидела свекровь, сидевшую в излюбленном кресле-качалке, Егора, стоявшего у окна, и ещё кого-то третьего, присутствие которого подсказывала ей интуиция, но кто он пока было не ясно.
- Три дня прошло, ни Анны, ни машины, – бормотала себе под нос Елизавета Сергеевна и, с раздражением уставившись на сына, громко спросила – что ты молчишь, скажи, что ни будь? Куда она могла уехать? -
- Мама, послушай, я не знаю, – нервно ответил тот, не отрываясь от окна и, неожиданно сорвавшись на крик, повторил – НЕ-ЗНА-Ю! –
- Так не может быть, это следователю рассказывай, но не мне. Вы поругались? –
- Нет, мы не ругались, она уехала, чтобы обкатать новую машину – произнёс Егор, затихая, видимо порядком устав от выяснений,
- И пропала, ты что думаешь я ничего не вижу, я всё вижу и давно в курсе вашего вранья. Оставить сына, любимого Ваню, и скрыться, она не могла, ты понимаешь это, не могла. Не молчи! –
- Какого ещё вранья? Мама ты о чём? –
- Два чернушника, засранцы, – снова забормотала Елизавета Сергеевна постепенно, как и сын, переходя на крик, – просрали семью два идиота – завопила она громко, глядя в угол комнаты, скрытый от Анны для обзора – случилось что-то ужасное, … что в городе скажут … катастрофа! – свекровь внезапно прекратила ор и протяжно, с надрывом, завыла, видимо ярко представив общественный резонанс по факту исчезновения невестки.
- Да не каркайте Вы, – отмахнулся от неё третий, невидимый. – найдут, без сына она далеко не уйдёт –
- Кто это говорит? – тотчас запаниковала за дверью Анна – Знакомый голос! – и вдруг озарило – Нина? Ну, конечно, а кто же ещё, … в общем-то нормально, что она здесь, если я пропала … а я получается пропала … три дня, с сегодняшним четвёртый пошёл …, удивительно, я была уверена, что вчера … ничего себе, как меня долбануло! – она собралась выйти из укрытия, чтобы всех успокоить и обнадёжить, но тут же остановилась – О каком вранье идёт речь? О моём, бытовом, мелком, когда, оберегая себя от истерик мужа и его мамы, я сочиняла, да так, что, начиная не знала, чем в конце концов закончу, или о глобальном? Надо постоять ещё, послушать … - и она замерла на месте, вжавшись в тёмный угол.
- Не дом, а Содом и Гоморра -  с ненавистью глядя в угол, на сестру, зашипела Елизавета Сергеевна – устроили с Егором за спиной бордель! – и внезапно стихла, схватив себя за то место, где у людей обычно бывает сердце.
- Мама, тебе плохо? – заметался сын, подбегая к ней – Да, мне плохо, очень, покапай чего ни будь, возьми там, на тумбочке, в моей комнате – и Егор, послушный перепуганный единственный и любимый, рванул по лестнице на второй этаж, где по планировке дома располагались личные комнаты для каждого члена семьи и периодически наезжающих на выходные гостей.

Тайна, хранимая за семью печатями и, впервые в сердцах произнесённая свекровью вслух, для Анны возымела эффект погружения в ледяную прорубь в крещенскую ночь. Её затрясло от холода, подкосило и, в миг ослабев от странной вялости в ногах, Анна медленно сползла по стене на пол - Сестрёнка, ну зачем? – застонала она беззвучно - Что я такого сделала? Я тебя всегда любила и люб … - и осеклась на полуслове, вздрогнув от следующего вопроса Елизаветы Сергеевны.
- Нина, я специально отослала сына, сердечницей из-за вас засранцев я не собираюсь становиться, ответь мне на главный вопрос – и она сделала паузу, видимо собираясь с духом, – это ты сестру убила, она мешала тебе? –
На что Нина рассмеялась чужим рассыпчатым незнакомым Анне смехом взрослой искушённой женщины и вышла из тёмного угла на свет, в центр комнаты.
- Что за вздор Вы несёте! Зачем мне это? Тащить на себе Вас и её сына всю оставшуюся жизнь? Как Вы себе это представляете? – бросила она со злостью в ответ.
- Очень даже легко представляю, меня в психушку, внука в закрытую школу за границей … – Елизавета Сергеевна смолкла из-за некстати вернувшегося в комнату Егора, невольно прерывая свои душещипательные домыслы. Сын принёс лекарство, и свекровь выпила двойную дозу успокоительного, больше думая о нём, чем о собственном здоровье.
- Да, у нас любовь, ещё до их свадьбы, если Вы об этом – Нина подошла к Егору и взяла его за руку – и всегда была – продолжила она дерзко - это я должна была выйти за него замуж вместо Ани, но та вцепилась мёртвой хваткой, ничего слышать не хотела. Как же … нашла дурака, пристроила нагулянного ребёнка …, а вы думали преждевременные роды, ну, ну –
- Нина, прекрати, Ваня мой сын, я люблю его, – возмутился Егор, вступаясь за жену, – чтобы ты сейчас не говорила, это только эмоции, не сваливай всё в одну кучу – он хотел закрыть ей рот, остановить, но не смог.
- ДНК сделай и поймёшь, кто есть кто, твои дети будут от меня, понял! – не унималась та и поджала губы, машинально копируя привычку старшей сестры, – и я не придумываю, это Аня любительница приврать. Мне папа всё рассказал, он и посоветовал ей замуж за тебя пойти –
- Да … - иронично вмешалась Елизавета Сергеевна, с удовольствием наблюдая за перепалкой, - а правду в этой семье никто не говорит, одни лжецы с выкрутасами и проститутки – едко заметила она, успокоившись после капель и теряя интерес к общению.
- А Вам нельзя правду, Вы её на дух не переносите, сразу истерика и крик – и, хотя бы в этом, Нина была права. Анна утвердительно качнула головой и потянулась к рюкзаку за сигаретой, но тут же передумала, закурить, значит выдать себя с головой, а к этому она была не готова.

Громкие разборки в кабинете постепенно затихли и перешли на интонации обычного семейного разговора, который Анну уже не волновал. Она сидела на полу в прихожей застыв подобно изваянию, чувствуя, как жаркие слёзы стекают непрерывным потоком, падая крупными каплями ей на грудь. Она не рыдала, не всхлипывала, не издавала ни единого звука и лишь молча ждала, ждала, что, когда ни будь они иссякнут, ничего не оставив после себя, ни сожаления, ни горечи, ни досады на собственное преступное неведение. Анна с изумлением вдруг открыла, что где-то глубоко внутри, в очередном витке тугой спирали, была готова к подобному потрясению, либо другому аналогичному по силе.
- Милая моя девочка, – прошептала она обращаясь к себе, как делала это и раньше в сложных жизненных обстоятельствах, - успокойся, посыпь голову пеплом, смажь её йодом, выпей на ночь зелёнки и всё у тебя получится, – и совет этот был дан ею уже иной, перешагнувшей через унижение и боль Анне, на факт измены когда-то близких и дорогих ей ..., она не рискнула назвать «людей», ни чужих и ни родных, судя по вскрывшимся обстоятельствам, она смотрела теперь, как на остывшую далёкую выгоревшую до последней травинки пустыню, не имеющую к ней лично никакого отношения.
- Кладбище разбитых сердец! – сделала беспристрастный вывод Анна и втянула в себя внезапно появившейся могильный запах свежевскопанной земли – можно было бы понять сестру, по недомыслию, по недосмотру, совсем ребёнок, когда случилась беда, но Егор, как же ты посмел к ней прикоснуться, не испугался. Десять лет разницы в возрасте, значит муж начал тешить себя любовными утехами с сестрой в её неполные четырнадцать и, ужасно то, что та отвечала ему взаимностью. То есть я для них была никто, вообще не существовала, полный ноль, … о Господи, лучше бы мы все умерли …
 
                Глава 3

       Свет в доме был выключен, родственники разбрелись по своим комнатам и только она, одна, никем незамеченная, по-прежнему оставалась в тёмной прихожей. Решение выхода из семейного тупика, простое и единственно правильное, было готово, оно пришло спонтанно, яркой вспышкой озарения, и заставило её действовать. Всё то, что произойдёт с ней позже, уже не будет иметь никакого значения, все поступки и манипуляции, исполненные ею и одновременно не ею, а как бы другой новой Анной, отчасти сменившей прежнюю, станут прямым завершением случайного трагического разоблачения, при этом каждая из Анн, как прошлая так и нынешняя, будут уверены, что иначе быть не может, быть не должно.

       Незапертая входная дверь легко поддалась, Анна вышла во двор. Внедорожник Егора, японский красавец чёрного цвета марки «Тойота Тундра», напомнил ей катафалк. Открыв багажник она с удовлетворением отметила, что муж приготовился к утренней рыбалке, несмотря на отсутствие супруги, возможно трагическое, и упаковал всё необходимое, в том числе и резиновую лодку с мотором, оставалось дело за малым, донести некоторые нужные мелочи. Глядя на Егора, Анна часто им восхищалась, его внимательностью к деталям, чистоплотностью, физической конечно, умением работать и зарабатывать. Развитая торговая сеть, автосервис, он был везде, где вращались деньги, он дышал ими словно воздухом и только с женщинами у него не ладилось, начиная с матери, драгоценной и незабвенной Елизаветы Сергеевны.
- Насколько проще и легче ему было бы в жизни, если бы он к примеру, стал «голубым», переломил бы себя один раз с приятностью и всё, а так педофил, – она не испытывала к мужу ни презрения, ни жалости, бессмысленно сокрушаться об опавшей осенней листве или об ушедшей молодости, случилось и случилось, все там будем, почему-то мелькнуло у неё в голове. А где там? В могиле? Она не хотела об этом думать, она торопилась, потому что скоро начнёт светать и солнце по шальной своей глупости, не желая никому зла, сожжёт возможность всё изменить, сохранив прежний жестокий расклад.
Анна принесла из гаража спасательный жилет, проверила в бардачке наличие охотничьего ножа, довольно хмыкнула, увидев его, дополнительно сложила два брезентовых тента и, придирчиво осмотрев багаж, закончила сборы - Теперь главное! – твёрдо сказала она себе бес тени сомнения и вернулась в дом.
В кабинете Анна прикрыла за собой дверь и зажгла настольную лампу. Выдвинув верхний ящик письменного стола, она увидела ключи от машины, банковские карточки, бумажник и страховку, в которую была вписана.
- Егор всегда доверял мне, даже в мыслях не держал подставы с моей стороны, мы могли бы благополучно состариться вместе, если бы вовремя вытащили весь хлам наружу, а так «выброшенное время», - она с горечью ухмыльнулась, собрала содержимое ящика в рюкзак и, повернувшись к книжному шкафу, надавила на фигурную резную планку.
- Похоже на компьютерную игру, открываю двери, нажимаю кнопки, забираю необходимое и ко всему имею доступ – одобрительно кивнула головой Анна и потянула откинувшуюся планку на себя, тем самым открывая небольшой потайной проём, в котором лежали: пистолет, загранпаспорта, деньги в иностранной валюте, ёмкость с жидкостью без этикетки и скотч. Последние два предмета хранились по её инициативе, на случай проникновения в дом неадекватных личностей. Аккуратно доставая бутылку и скотч, Анна с сомнением посмотрела на оставшиеся атрибуты, но решила, что заберёт их позже, по возвращении, после чего все дверцы и ящики вернула в исходное положение, выключила свет и вышла из комнаты. Поднявшись на второй этаж, Анна, стараясь ступать бесшумно, едва касаясь пола кончиками пальцев, прошла в комнату сына. Постояв в изголовье кровати, она прикрыла Ваню пледом и выглянула в окно, задержав взгляд на пустом ночном дворе и машине.
- Мамочка, это ты, …? – спросил сын спросонья.
- Спи любимый, да, это я, – она склонилась к Ване, бережно целуя его в лоб.
- Хорошо, я скучал и немного плакал. –
- Ну и зря, куда я без тебя, – она погладила ему волосы - спи, не волнуйся, –
- А ты больше не уйдёшь? –
- Ненадолго, по делам, только мусор вынесу, – прошептала Анна, обнимая сына и поправляя ему подушку, - спи милый -

Прикрыв дверь в детскую, она проследовала в ванную, где в углу на стене висел шкаф с наклейкой «Аптечка», открыла его и, не колеблясь ни секунды над правильностью своих поступков, словно стрелка курсора в руках опытного компьютерного пользователя, достала медицинскую стерильную маску с двумя марлевыми салфетками. И лишь перед входом в спальню, их общую спальню с мужем, испытывая некоторую робость, почти страх, Анна заставила себя остановиться, внутренне собраться, глубоко выдохнуть и войти. Тенью приблизившись к кровати, она разглядела в полумраке Егора и Нину и не удивилась этому. Они спали в обнимку, обнажённые, откинув смятые простыни, как когда-то спала она, не подозревая об уготованном им сюрпризе в её ипостаси.
- Просто голубки, не насмотришься, – как бы между прочим заметила Анна, надевая на себя маску и наливая эфир из бутылки на салфетку, – первым у нас пойдёт Егорушка –
Молниеносно прижав марлю к лицу мужа, Анна спокойно подержала её некоторое время, пока не почувствовала, как он обмяк и стал безучастно вялым, – даже не проснулся, вот что любовь животворящая с людьми делает –
Следующей была Нина, из-за особой чувствительности женской натуры она успела открыть глаза, ужаснуться происходящему и тут же без вскрика закрыть их снова, трансформируясь в кусок ваты. Стянув обоих на пол и уложив рядом, Анна залепила им рты и перемотала скотчем руки и ноги. Когда всё было готово, она в растерянности уставилась на арестантов, точнее на жертв насилия.
- Может одеть их, как-то неприлично получается и прохладно опять же – и тут же беззвучно рассмеялась – да пошли бы они в задницу, им вообще скоро всё будет по барабану, а мне тем более … нет, всё-таки лучше завернуть, тащить проще, не будут цепляться, –
Замотанные в белые простыни по грудь, Егор и Нина были похожи на больших молчаливых младенцев и действительно выглядели до смешного нелепо.
- Я помогу тебе, – вдруг услышала Анна свой же голос, но исходящий от другой Анны, неожиданно материализовавшейся из воздуха, – без меня ты не справишься, смотри какие они здоровые и тяжёлые. Ну, давай, хватайся, раз-два … взяли, ещё, раз-два … взяли! –
Потянув родственников на себя, обе Анны вздохнули с облегчением, груз был по силам и поддавался волочению. Поочерёдно перетаскивая каждого из любовников вдоль коридора второго этажа, спуская их по деревянной лестнице и вытаскивая из прихожей на улицу, они думали об одном и том же – Славно, что Елизавета Сергеевна напилась успокоительного, тащить троих - это слишком, это перебор, –
Во дворе Анны сложили Егора и Нину возле внедорожника и, перед тем как занести их внутрь машины, присели на кованную скамейку у искусственного пруда, имитирующего природный, отдышаться и перекурить перед дальней дорогой.
- Красиво! Жить да жить! – мечтательно произнесла вторая Анна, затягиваясь и внимательно разглядывая замысловатый рисунок, выложенный из брусчатки.
- Ну, … Италия … под старину, – ответила ей первая, выпуская дым, – муж занимался, он любил заморачиваться.
- Кстати о муже – задумчиво посмотрев на первую, сказала вторая - подложка нужна, там не дотащим? –
- Я взяла брезентовые тенты, –
- Молодец! –
- Слушай, хочу понять, у меня что раздвоение, я сумасшедшая? – спросила первая Анна вторую, затягиваясь и с интересом разглядывая попутчицу.
- Нет, всё нормально, успокойся, – ответила ей та.
- А тогда кто ты? –
- Я? … Считай твой хранитель, помогу и сразу уйду, –
- Святая значит? Ничего себе, а на тёмное дело пошла, – изумилась первая Анна.
- Я не святая, просто имею большой жизненный опыт. А дело, оно сегодня тёмное, а завтра …, как у вас говорят "будем посмотреть" – ухмыльнулась вторая и встала – всё, бросаем курить, поехали, времени в обрез –
Наспех запихнув арестантов на заднее сидение, в багажнике места для них не нашлось, ещё раз проверив крепко ли заклеены им рты, обе Анны сели впереди, пультом открыли ворота и перед тем, как закрыть их, оглянулись на дом, утопающий в реликтовых деревьях, такой милый тёплый и родной, построенный с благими намерениями, нежданно-негаданно приведшими в ад.

       Второстепенная дорога, петляя между коттеджами, вышла на центральную набережную. «Тундра» бесшумно пронеслась по ней на скорости и стремительно, миновав прилегающие улицы, выехала на горную объездную трассу, ведущую на перевал. Оставленный позади город, погружённый в ночную тишину, не нарушаемую ни единым звуком, факт сам по себе довольно необычный, мирно спал, не догадываясь о грядущем событии способном встряхнуть его привычную обывательскую жизнь или не встряхнуть, если всё пройдёт ровно и гладко, без отступлений от намеченного сценария.
- Я часто думаю о потерянном времени, выбираем чужих мужчин, выходим за них замуж, а потом страдаем и мучаемся, – произнесла в размышлении первая Анна второй, многозначительно посмотрев на неё, надеясь получить ответ, способный рассеять её личные сомнения и вернуть душевное равновесие.
- Ты слишком серьёзно относишься к жизни, слишком много думаешь, – вдруг услышала она и вынуждена была согласиться.
- А надо как, безответственнее? –
- Легче, поверь, жизнь не стоит того, чтобы относиться к ней серьёзно –
- Почему? –
- Да потому что всё может в одночасье измениться! –
               
                Глава 4

       Площадка на перевале встретила их безветренно и безлюдно. Пробоина в леере, к удовлетворению обеих Анн, была не заделана. Припаркованный внедорожник по цвету сливался с окружающим ландшафтом, наполненным в это время суток особенным мистическим таинством. Анны вышли из машины и застыли у ограждения, созерцая целомудренную монументальность горного пейзажа, лишь незначительно тронутого цивилизацией в качестве дорожной трассы. Ночь, сгущая краски и очертания, вводила в состояние лёгкого транса, заставляя ощутить дыхание вечности, раствориться в ней, наполниться сентиментальным позитивом, и невольно стать пассивным соучастником преступных действий умышленного характера.
- Дышишь не надышишься! Красота! – прошептала вторая Анна, с молчаливого согласия первой, вдыхая свежий осенний воздух, – но расслабляться не стоит, у нас впереди большие дела, - Анны вернулись к машине, открыли багажник и приступили к разгрузке.
- Забираем всё, бегать туда-обратно нет смысла, – сказала первая Анна, складывая необходимый для завершающего лицедейства реквизит на землю возле джипа.
- Согласна, впереди спуск, доволочём по любому, – ответила ей вторая, вытаскивая тенты.

Сваленные на брезент Егор и Нина зашевелились, постепенно оживая и открывая глаза. Не обращая внимания на факт их возвращения в реальность, Анны аккуратно распределили инвентарь, надувную лодку, мотор и вёсла, поверх пленников и, плотно обвязав всё скотчем, завернули каждого в отдельный тент. Обе действовали настолько слаженно, быстро, продуманно дополняя друг друга, без единого лишнего слова и движения, что Егор и Нина, ошарашено уставившись на двоившееся изображение, не посмели даже мычать, они только смотрели на происходящее широко открытыми глазами, позволяя себе лишь изредка ими моргать. Возможно оба понимали, что ничем хорошим эта история для них не закончится, наблюдая сумасшедшую суету и неадекватность ситуации, возможно продолжали греть в глубине души слабую надежду в светлое завтра, уповая на доброе сердце и мягкую податливость одной из Анн, но скорее всего шоковая анестезия внесла необратимые изменения в связи между нейронами и соответствующим образом повлияла на работу основных инстинктов. Очухавшись полностью, арестанты, подобно истуканам, лежали неподвижно, не крутили головами по сторонам, пытаясь определить местонахождение, не молили взглядом о пощаде, не выли и не скулили, не тыкали в скотч языками, пытаясь его оторвать, обратив тем самым на себя внимание, они были настолько напуганы, что малейшим движением могут навредить себе ещё больше, хотя куда уже больше, что просто застыли в паническом ожидании последующих манипуляций. Закончив сборы, Анны сосредоточенно стянули родственников с обочины, протащили их через дыру в леере и, толкая пинками, покатили вниз под откос, к озеру. Напрягаться не имело смысла крутизна обрыва делала своё чёрное дело.

В месте удара «Ауди» Анны остановились, пытаясь внимательно рассмотреть опалённый шрам на теле дерева и поражаясь уникальному везению. Из сочувствия, они с теплым состраданием погладили ствол руками, восхищаясь его выносливостью и, насколько смогли увидеть, оценили размер и глубину повреждения. Привыкшие к черноте глаза не обнаружили останков перевернувшейся фуры, что конечно наводило на мысль о благополучном для неё исходе столкновения и сбежавшем водителе, бросившим женщину в одиночестве умирать. Перекинувшись несколькими фразами о прискорбном факте человеческой подлости, Анны пошли дальше догонять ожидающий на берегу груз.
В отличии от площадки на перевале, озеро встретило гостей сурово, неприветливо, штормовым волнением. Усиливающийся ветер гнал к берегу волны, накатывая их друг на друга, шурша ими о песок и рассыпая взбитую пену на мелкие буруны. Если бы не прибой и шум от него, то само озеро вполне можно было бы сравнить с природной ёмкостью, наполненной чёрными чернилами или бездной-монстром, поглотившим небо вместе со звёздами, и оттого пугающим своим непомерным аппетитом.
Чем ближе первая Анна приближалась к завершению финального действия, ради чего собственно всё и было задумано, тем больше испытывала робость перед завершающим актом под занавес, в отличии от материализовавшейся Анны, под именем Хранитель.
- Наверное я не смогу, – шептала она в отчаянии от собственной неуверенности.
- Ты должна это сделать, понимаешь должна, – настойчиво уверяла её помощница.
- Но почему обязательно должна, я вообще никому ничего не должна, я свободный человек и поступаю, так как хочу, а я не хочу, –
- Нет ты не свободна, ты освободишься, лишь когда сделаешь Это, –
- Я боюсь, смотри как бурлит вода, она холодная, я утону, я плохо плаваю, – продолжала сомневаться первая Анна.
- Жилет наденешь и не утонешь – настаивала вторая, срезая скотч на багаже.
- Я вспомнила, жилет только один, а ты, ты разве со мной не поплывёшь? –
- Нет, не поплыву, дальше сама. Я же тебе в самом начале сказала, помогу и уйду, – хмуро напомнила Хранитель – ты думаешь озеро - это вода, нет это твои печали и метания, а пленники, на самом деле вовсе не пленники, а твои горести и страдания, и чтобы ты могла жить дальше, тебе, не мне, просто необходимо избавиться от балласта, только так и никак иначе, или смерть и новое рождение, чтобы всё повторить и всё-таки Это сделать – и вторая Анна приветливо подмигнула первой и мягко улыбнулась – отмучаешься один раз и конец, свободна. Хорошо! –
- Один раз? – стуча зубами переспросила первая Анна, надевая жилет.
- Да, надувай лодку, не отвлекайся и нож взять не забудь, –
При первых колебаниях Анны, Егор и Нина зашевелились вновь, осознавая, что спасение возможно, и с ненавистью уставились на Хранителя. Оба ещё на обочине Видовой площадки сообразили, что их родная Анна, без указания свыше и внешнего влияния, никогда бы сама не смогла и уж точно не додумалась бы до столь трагического и коварного плана. Они закрутили головами, застонали, задёргались, пытаясь скатиться с брезента, подальше от лодки и воды.
- Услышали, ожили, – с презрением в голосе сказала вторая Анна, внимательно глядя на первую, – вспомнили удобную тёплую шею, – усмехнулась она с горечью - не бери в голову, работай, –
В готовую к отплытию лодку Анны сложили Егора и Нину. Не придавая значения их слабому сопротивлению и взывающим к милосердию, молящим о снисхождении взглядам, обращённым в основном к выбранной, как им казалось правильной Анне, вторая выдавала свои финальные наставления.
- На середине озера заглушишь мотор, сделаешь несколько порезов в дне лодки и поплывёшь назад к берегу. Можешь разлепить им рты – Хранитель с неприязнью посмотрела на пленников - как хочешь, это не принципиально. Помни только об одном, я пришла к тебе не случайно, ты застряла во времени со своим бесконечным психоанализом и бездействием. Всё милая, пока! – она растворилась в темноте, также внезапно, как и появилась, не оставив после себя ни облака, ни дуновение ветра, вообще ничего …

       Анна завела мотор и понеслась по водной глади как можно дальше от берега, сосредоточившись только на одном, а не бросить ли ей всё, не послать ли куда подальше весь этот ужас и кошмар, пусть себе трахаются на здоровье сколько хотят, с кем хотят, когда хотят, а её оставят в покое в тёплой постельке под тёплым одеялом в тёплом доме, а ещё лучше просто забудут, и неожиданно закашляла от налетевшей холодной, мгновенно отрезвившей её волны. Очнувшись от внутренних метаний, она с удивлением осмотрелась и поняла, что прибыла на место. Егор и Нина молчали, видимо понимая, что Анна дошла до последней точки кипения и вряд ли станет с ними общаться, и очень удивились, сразу не оценив предоставленную возможность, когда та разлепила им рты.
- Есть что сказать? – спросила Анна – только быстро, дождь начинается.
- Да, конечно, прости ты нас бестолочей, мы больше не будем – завопили оба в один голос первое, что пришло им в голову.
- Не будете, это точно, ... в лодке, –
- Ты не поняла, не только в лодке, а вообще никогда. Не бери грех на душу, ну кого ты слушаешь, какую-то эфемерную сущность, непонятно откуда появившуюся, так и с ума сойти не долго … – и сказав последнее, они с заботливым участием посмотрели на Анну, как бы сомневаясь в её здравомыслии.
- Всё? – печально вздохнула Анна и занесла нож, чтобы продырявить им дно.
- Подожди, подожди! - закричал Егор, потому что Нина не могла говорить, захлёбываясь слезами, – Подумай о сыне! – с истошным надрывом в голосе сказал он словами своей матери – ну как он без отца, неважно, что он не от меня, я всегда любил его, ты же знаешь, –
- Он плачет? – подумала Анна, глядя на лицо мужа – Или это дождь? –
- Аня, – вступилась, остановив рёв, Нина – мы же родные, не чужие какие-нибудь, ну развяжи, отпусти, мы уедем и не будем тебе докучать, или как там ещё, Егор оставит тебе всё, что захочешь, он послушает меня. Анечка, ну пожалуйста, подумай о маме … - она снова зарыдала.
Анна опустила нож и почувствовала, как огромные капли упали откуда-то сверху, сквозь разверзшееся громом небо, прорезанное густым сплетением молнии, озарившей электрическим разрядом водную гладь.
- О маме? -  тихо переспросила сестру Анна – А ты о ней часто думаешь? -  и вдруг услышала сквозь шум дождя плачущий навзрыд голос Вани.
- Мама-а-а-а! – кричал он ей – мама-а-а! – оглянувшись на берег, сквозь плотную стенку дождевой завесы, она увидела хрупкую фигурку сына, стоявшую по колено в воде с протянутыми к ней руками.
Анна вздрогнула от неожиданности, как будто очнулась от глубокого сна и, сдёрнув с себя вековую пелену, встала во весь рост. Под ослепительный блеск молнии и удар грома, в диком упоении от наконец-то свершившегося факта, она нанесла эти чёртовы дыры в днище, ощущая на губах сладкий медовый привкус Свободы. Сделав Это, она отбросила нож, прыгнула в воду и, не оглядываясь, стремительно поплыла к берегу, к любимому Ване.
- Сыночек, ну как ты здесь оказался, да ещё в пижаме и в тапочках? – спросила она его, обнимая и накрывая лежащим рядом брезентом от дождя.
- Я ехал с тобой в машине, а когда ты вышла посмотреть на горы, вылез из багажника и спрятался, а потом шёл следом –
- А почему прятался? –
- Я боялся, что ты меня заругаешь. А потом испугался, когда ты папу и тётю Нину в лодку положила и поплыла … –
- Ты ошибся, это были не они, это были мешки с мусором. Я же тебе сказала вывезу мусор и вернусь –
- А … - сын прижался к Анне сильнее
- Послушай, а ты больше никого не видел, я была одна? –
- Ну да, а ещё кто-то был? –
- Нет, никого … – Анна улыбнулась и открыла глаза, прикрывая их снова от обрушившегося яркого дневного света.
- Она вышла, позовите Андрея Вячеславовича, она вернулась! – услышала Анна, идущий издалека, откуда-то сверху, незнакомый голос.

                Глава 5

- Аня, Вы слышите меня? Если да, подайте знак! –
- Какой знак, что он хочет? – она шевельнула пальцами.
- Молодец! Достаточно. Окна закрыты шторами, в комнате полумрак, если сможете открыть глаза, сделайте это, не бойтесь, если нет, позже, –
- Приятный голос, спокойный, – подумала Анна и в щели между веками увидела расплывчатое белое пятно и рядом с ним ещё одно, такое же.
- Хорошо, не напрягайтесь, отдыхайте, – пятна ушли в глубь комнаты и растворились вместе с дверным скрипом.
- Больницей пахнет. Моё имя Аня, так сказал врач, остальное не помню, яма какая-то, нужен толчок, толчок, толчок … ребёнок.  У меня есть ребёнок?! Да, сын Ваня, мальчик мой любимый, хорошо, дальше, из родственников кто? Мама, … она умерла десять лет назад, папа, … семь лет. Я росла не одна, … с младшей сестрой Ниной, так с этим разобралась, а имя отца Вани не могу вспомнить, забыла, но я … замужем за Егором, следовательно, он и есть отец –
Яркой вспышкой обозначилась картинка обеденного стола, залитого солнцем и смеющиеся лица родных, сидящих по кругу, Анна с облегчением улыбнулась и спокойно открыла глаза. Дневной свет был смягчён занавеской на окнах и, привыкая к нему, она обвела комнату неспешным взглядом, обращая внимание на детали. Просторная палата, в которой она лежала одна, была выкрашена в белый цвет, высокий потолок и такая же высокая дверь, стеклянная фрамуга которой заканчивалась вместе со стеной, светлого тона кафельный пол. Ничего примечательного, разве что в коридоре, сквозь дверное полотно просачивались звуки больничной суеты.
- Старый фонд, но ремонт свежий, – боковым зрением она увидела рядом с кроватью медицинский прибор с монитором, фиксирующий состояние её жизнеспособности, судя по линиям с бегающими импульсами и трубкам, идущим от него к ней, напротив стойку для капельниц – частная клиника, наверное, или что-то ведомственное, похоже я попала в серьёзную передрягу … не помню … – Анна попыталась сосредоточиться на причине своего нездоровья, но оставила бесполезную затею. Мозг отказывался ей помогать, он заблокировал доступ к информации, в следствии посттравматического синдрома, сохраняя состояние вяло текущей амнезии. Она попробовала привстать, чтобы оценить тяжесть своего состояния, но в это время резко открылась дверь и звонкий испуганный голос её остановил.
- Нельзя, нельзя, вы что, рано ещё -  в палату вошла молоденькая медсестра. Впереди себя она двигала каталку с лекарствами – меня Андрей Вячеславович убьёт, ни в коем случае нельзя вставать, только под его личным контролем. Да Вы и не сможете, после Комы – девушка уложила Анну на кровать и поправила одеяло.
- Комы? –
- Ну да, две недели, Вас только на третьи сутки нашли после аварии, в овраге, если я не ошибаюсь, хорошо, что документы были в сумке и лежали недалеко, машина выгорела полностью, как вы из неё выпали, все удивляются … – медсестра говорила без умолку, что знала и о чём догадывалась, ставила капельницу и болтала без перерыва – везучая вы, я бы умерла со страха … -

        При слове «авария» Анна потеряла способность слышать, она вжалась в подушку, прикрыла глаза и поплыла, теряя связь с настоящим. В ушах зашумело и отозвалось пульсирующим движением крови, более сильным, чем на сказанное раннее слова «кома». Она ясно увидела полыхающую машину, летящую прямо на неё, вспомнила боль от удара и ожога, накрывшую следом черноту … и ещё большегруз, он вышел на скорости из-за поворота, белая кабина, синий контейнер с зелёной широкой диагональной полосой со звуком истошно ревущей механики грубого торможения.
- А водитель фуры? Он живой? – с тревогой в голосе спросила она.
- Ой, я про это ничего не знаю, следователь придёт и всё расскажет и про фуру и почему вас снесло с обочины, вы главное не шевелитесь, лекарство капает. Хорошо? - Анна согласно кивнула – Вот и славненько, поспите, я потом тихонько сниму – девушка вышла, плотно притворив за собой дверь.
Желание восстановить катастрофу в деталях вернуло её к дереву, принявшему на себя основной удар и, благодаря которому, она осталась жива. Однако был ещё кто-то или были, тот, кто нашёл.
- Если бы не ствол меня бы сплющило в лепёшку. Но видимо полностью избежать столкновения я не смогла, скорее всего меня отшвырнуло в сторону, как сказала медсестра, отбросило к кустам и откатило в овраг, присыпав опавшей листвой, - она тихо вздохнула, рисуя в голове воображаемое место трагедии, - в кожаной куртке с капюшоном оливкового цвета и чёрных джинсах я была не приметна – и Анна вздрогнула от ощущения касания падающих листьев на лицо, накрывших тёплым коконом забвения. Интересно, что скажет следователь? - вопрос, после которого она погрузилась в состояние короткой лёгкой дремоты.

***

       Спор в коридоре заставил её насторожиться и прислушаться к разговору.
- Андрей Вячеславович, мне просто необходимо с ней переговорить – звучал за дверью настойчивый женский голос – и так времени прошло более чем, прошу Вас, разрешите два слова –
- Да она вторые сутки, как пришла в себя, перенапрягаться нельзя, через пару тройку дней сколько хотите, а сегодня опасно, –
- Я под вашим контролем, ну пожалуйста. Картинка не складывается, сама она слетела или её столкнули, если столкнули, то случайно или преднамеренно, если преднамеренно, то это уже убийство, … не получилось один раз, возможен второй, – голос затих, видимо надеясь на снисхождение доктора, и получил его спустя минуту.
- Ладно, шут с вами, на два слова, я буду рядом, –
Андрей Вячеславович, дежурный врач с проникновенным взглядом целителя со стажем и доверительными нотками в интонации, так поразившими Анну при выходе из Комы, открыл дверь и пропустил впереди себя блондинку в очках лет тридцати, с завязанным волосом в высокий хвост, с серьёзным выражением на миловидном лице и папкой в обеих руках. Прежде, чем придвинуть стул для гостьи, он бросил быстрый взгляд на экран монитора с бегущими синусоидами, приложил ладонь ко лбу пациентки, мягко улыбнулся глазам Анны и произнёс
- К вам тут дознаватель настойчиво рвётся, потерпите сколько сможете, она скоренько, – после чего, галантно усадив девушку, предусмотрительно встал у неё за спиной.
- Здравствуйте, меня зовут Инна Короткова – и выдержав мимолётную паузу, уточнила – Владимировна - представившись, дознаватель раскрыла папку и достала изнутри её ручку – вот мои координаты, телефон и прочее – она положила на прикроватную тумбочку свою визитку - я веду расследование по факту вашей аварии. У меня к вам несколько вопросов. Вы как? Готовы? – она внимательно посмотрела на Анну, визуально определяя степень её готовности.
- Да, спрашивайте – кивнула та в ответ.
- Вы сказали два вопроса -  вмешался врач, наблюдая за пациенткой.
- Хорошо, пусть будет два, – согласилась дознаватель Короткова, с улыбкой взяла в руку ручку и приготовилась записывать – скажите вы находились в машине, когда произошло столкновение? –
- Нет, – коротко ответила Анна, чувствуя внутри себя нарастающие волнительные вибрации при упоминании об аварии.
- Понятно, значит в машине вас не было, тогда ответьте, а где вы были во время аварии, если можно подробнее, –
Анна в замешательстве отвела взгляд в сторону окна – не помню, … наверное вышла куда ни будь … – и вдруг её овеяла тёплая влажность идущая от воды и в памяти возникла яркая картинка побережья – Озеро! – тихо воскликнула она - я оставила машину наверху и спустилась к озеру – и с облегчением выдохнула восстановив хронологию передвижения.
- Хорошо, вы видели кто ударил вашу машину? –
- Да, –
- Поясните, пожалуйста –
- Это была фура, синий контейнер с зелёной полосой и белой кабиной, логотип торговой компании мужа, – дознаватель одобрительно кивнула
- Так, а номер запомнили? –
- Нет, –
- А отчего пострадали вы, если не находились в машине? –
- Я возвращалась, когда «Ауди» зацепила меня, ударила и обожгла, укрыться не было возможности, летела прямо в лицо, дерево спасло, … – Анне стало трудно дышать от внезапно накрывшего запаха гари, она откашлялась и, предупредительно взглянув на врача, хрипло спросила
- Сколько? –
- Вы лежали в овраге? – догадалась девушка с полуслова и ответила – Вас нашёл на четвёртый день хозяин грузовичка по имени Алексей, сначала рюкзак с вашими документами, по ним и определил кто вы, а потом вас раскопал в листве, если бы не он … мы бы сейчас не общались, – Инна оторвалась от записей и с мягкой доброжелательностью взглянула на пострадавшую.
- Телефон его оставьте, – Анна, не справившись с собой, со слезами отвернулась не в силах продолжать разговор.
- Конечно, он написан на оборотной стороне моей визитки, я положу её в ящик тумбочки, чтобы не смахнули ненароком. Выздоравливайте. До свидания! – дознаватель встала, выдвинула ящик и положила визитку внутрь него.
- Спасибо, на сегодня всё, а вы переживали, – сказала девушка, обращаясь к врачу и, как бы между прочим, добавила – скажу больше, водитель с места преступления скрылся, он не пострадал – и приветливо кивнув на прощание, под чутким присмотром Андрея Вячеславовича Короткова вышла из комнаты.
«Не пострадал», жарким клеймом отпечатались слова дознавателя, не пострадал и бросил. Анна была потрясена услышанным.
- На что он надеялся? Допустим испугался последствий, но мог бы вернуться позже, проверить. Машина точно от фирмы Егора, значит работник его, наверняка остались следы от удара, обязательно найдут и камеры стоят на перевале - пытаясь разобраться и понять мотивацию поведения совершившего наезд водителя, она искала первопричины и не находила их, поступок настолько шёл в разрез её правилам и ценностям, что в итоге ей пришлось отказаться от бесполезных намерений.
Внезапно распахнулась дверь и в проёме обозначилась фигура медсестры.
- Капельницу будем ставить, вы как себя чувствуете, нормально? – спросила она приближаясь с каталкой.
- Ставьте, я под неё хорошо засыпаю, а то глупости разные в голову лезут, устала, – Анна подумала, что действительно устала и весь этот психоанализ с водителем абсолютный бред, результат её нездоровой реакции после Комы.
- Ну, что следователь сказала? – поинтересовалась медсестра, устанавливая иглу в канюлю и регулируя частоту капель попадания лекарства в кровь.
- Дала телефон мужчины, который меня нашёл –
- Я же говорила, вам повезло. Через пару недель домой поедите, сильная, молодая, быстро пойдёте на поправку, – рассмеялась девушка – к вам родственники приходили, но Андрей Вячеславович не пустил, вы же знаете какой он строгий, краем уха слышала, на завтра разрешено посещение.
- И мальчик был с ними? – с живостью откликнулась Анна, чувствуя каждой клеткой как наполняется любовью и нежностью при упоминании о сыне, к остальным она была настроена более сдержано.
- Лет десяти? Да был! – на ходу обронила сестра, улетая вместе с лекарствами в следующую палату.

       Анна осталась одна. Радостное известие о предстоящем свидании, случайно обмолвившейся медсестры, наполнило её сердце приятным спокойствием и умиротворением, отодвигая боль воспоминания об аварии на второй план. Она лежала в расслабленном состоянии, сосредоточившись на просвете между шторами, где за оконным стеклом, начинали густеть вечерние сумерки. В сознании, словно в тумане, проплывали отдельные эпизоды того рокового дня, остановка на перевале, мерцающее озеро с белым песком на берегу и преследующее ощущение фатальной неизбежности случившегося, отдающей внизу живота слабой ноющей болью. Сон, вяло подкрадываясь, окончательно сморил Анну, и она провалилась в его крепкое глубокое забытьё.

***

       На другой день во время утреннего обхода Андрей Вячеславович подтвердил, что выздоровление идёт без эксцессов, динамика положительная, посещение разрешено и, уже ближе к обеду в палату стремительно влетел сын, а следом за ним осторожно вошли Егор и Нина. Обнимая Ваню счастливая Анна удивилась почему вместе с ними нет бабушки, любопытной Елизаветы Сергеевны, и ответ мужа её приятно обезоружил.
- Ты не поверишь, но она совсем расхворалась, переживая твоё исчезновение, можно сказать слегла, – Егор наклонился, целую её в лоб, – я вижу дело идёт на поправку? – спросил он, заглядывая Анне в глаза, и ласково провёл внешней стороной ладони по щеке.
- Бабушка заболела? – поинтересовалась Анна у Вани, доверяя своему сыну больше, чем кому-либо, зная черту в характере мужа слегка приукрасить то, чего нет и приврать не к месту для усиления эффекта.
- Да, она сказала, что будет рада видеть тебя дома, ей тяжело ездить в больницу. Знаешь, она всё сидит и сидит в своём кресле-качалке, в окно смотрит и молчит – ответил Ваня и отвлёкся на экран монитора – а эти кривые линии что значат? – и увидев канюлю, вставленную в мамину вену на руке, испуганно, спросил
- Больно? –
- Нет, – улыбнулась Анна - уже не больно – она с теплотой слушала мужа и сына и думала, что ей, как это ни странно, было приятно узнать о нездоровье свекрови, но не в том смысле, что она обрадовалась этому, нет конечно, а в том, что Елизавета Сергеевна, не желая того, прикипела к ней сердцем, и они наконец то стали одной семьёй после десяти лет брака её сына.
- Неожиданно как-то … – растерянно пробормотала она.
- Мы тоже не предполагали, что так случится. Возвращайся милая домой быстрее, по кругу одни лазареты, сложно, – Егор горько усмехнулся и позвал Нину – ты чего стоишь в дверях, как в гостях! Не рада сестре? –
Нина с радостью протянула руки вперёд и прошла к кровати.– Да к ней не пробиться, жду, когда освободят доступ к телу, так сказать, – она с удовольствием поцеловала Анну в обе щёки и в губы – ты не представляешь себе, в каком отчаянии мы были, какая чернота опустилась на дом, голову ломали, куда делась, что могло случиться, не бросила же она нас, сестрёнка моя любимая, Господи как хорошо, что ты жива, – и вдруг заплакала – мы приходили к тебе раньше – продолжала она говорить сквозь слёзы - нас пропустили один раз, типа на опознание, что это точно ты и живая …, а после запретили видеться, сказали, надейтесь и молитесь –

       Анна и гости притихли, проникаясь драматизмом выражения «надейтесь и молитесь», понимая, что случись иное более трагическое стечение обстоятельств и встречи действительно могло не быть. Анна прижала к себе сына, ласково поцеловала его в голову и, перебирая руками мягкие волосы, с горечью подумала о наказании свыше, уготованном для неё небесами. Она никогда не упрекала себя во лжи перед Егором за рождение Вани, уверенно полагая, что ворошить прошлое бессмысленно, что всё сложилось с лёгкой руки отца как нельзя лучше, что, несмотря на внутренние сомнения, поступает правильно, запретив себе воспоминание о нечаянной связи с залётным мужчиной-гастролёром так поразившим наивное девичье воображение своим творческим вдохновением. Вычеркнула навсегда его имя из своей жизни и забыла отчаянье и страх перед осознанием факта беременности. И теперь, глядя на мужа, сына и сестру, впервые подумала, что, была неправа в своём решении хранить тайну зачатия и, возможно, урок, в виде аварии и Комы, получила за собственное малодушие. Егор же, с искренним умилением наблюдая трогательную любовь Анны к ребёнку, желал только одного, скорого возвращения жены домой, он чувствовал себя брошенным и неприкаянным без неё, даже Нина не могла восполнить образовавшуюся пустоту, настолько он привык к устоявшемуся быту, к ровному теплу и поддержке Анны, ни на йоту, не допуская её потери. Уставившись на монитор с чрезмерной маниакальностью, Нина не уставала удивляться лицемерию Егора и семейной идиллии, развернувшейся на её глазах. Она понимала сестру, которая возможно видела только верхушку айсберга, не зная о его подводных глубинных масштабах, но Егор, неужели он не догадывается, что обман рано или поздно выплеснется наружу и ранит сердце Ани необратимо, если не убьёт. Вкрадчиво на него взглянув, Нина почувствовала, как ненавидит себя и его за их обоюдное влечение, потерявшее прежнюю остроту, особенно после Комы сестры. Она терялась от мысли, как они смогут выбраться из застоявшегося многолетнего дерьма и найдёт ли в себе силы Анна простить её и, если найдёт, то каким образом это случится. Последнее время Нина жила в постоянном страхе, перебирая варианты будущего прощения или не прощения, и даже сейчас, стоя у больничной кровати и тупо глядя на монитор, она думала об этом. Представляя себя на месте сестры и рассуждая, как та поступит и что скажет, Нина не находила ответа, имея лишь смутные мучительные предположения.
Нависшую паузу, которую никто из присутствующих по своим личным соображениям не решался прервать, нарушил лечащий врач, как обычно стремительно и легко вошедший в палату.
- Что за страдальческие лица, это вместо того, чтобы радоваться воскрешению и возвращению с того света. Решили устроить панихиду? – спросил он гостей, снимая напряжение, и рассмеялся – Ну ка, прекратите грустить! Скоро выпишем и заживёте лучше прежнего в своём большом и красивом доме –
- Андрей Вячеславович, - с лёгкими нотками предубеждения обратился к нему Егор – вы правы конечно, хорошо то, что хорошо заканчивается, но поясните, пожалуйста, - он остановился, видимо подбирая слова, - состояние Комы может оказать влияние на последующую жизнь человека, пережившего её, я хочу, чтобы мы все, и Анна в том числе, понимали к чему готовиться? –
Анна вздрогнула от удивившей её жёсткой прямоты вопроса и мысли, что муж озабочен этим именно сейчас, когда всё складывается так замечательно прекрасно, но вдруг решила, что он конечно прав и наверняка имеет в виду период реабилитации, а не что-то иное, дурное. Андрей Вячеславович, обдумывая ответ, задержал внимательный взгляд на Егоре, потом с профессиональным участием посмотрел на Анну, и по нему было видно, что вопрос и для него прозвучал не вовремя, раньше положенного срока, некорректно, удивляя, как и саму Анну, но, пересилив себя и убедив, что семья волнуется, любя, из лучших побуждений, и какое собственно ему дело до их, жаждущих правды отношений, спокойно ответил
- Вообще зачастую да, последствия возможны, больные, попадая в другой мир, способны почерпнуть для себя нечто такое, что нам в обычной жизненной суете недоступно. Скажу больше они способны меняться –
- В смысле меняться? – перебил Егор, насторожившись, чувствуя внезапно пробежавший лёгкий холодок по телу.
- В прямом, в человеческом, когда Всё вспомнят! – и понимая, что нагнал страха, улыбнувшись уточнил – однако это не ваш случай, в вашем случае динамика положительная -

                Глава 6

        Анна робко постучала в ворота. В прошлой, более безбедной жизни, и сами ворота, и примыкающее к ним ограждение, выполненные из металлических листов, из которых обычно собирают складские помещения, радовали глаз хозяина ощущением праздника своим ярко зелёным нарядом и надёжностью установки. Теперь же они стояли заброшенные и безнадзорные от случившегося чего-то нехорошего, подкосившего живущих за ними людей, краска на листах от солнца сильно выгорела, облупилась и местами обшарпалась, открывая доступ ржавчине, появившейся на креплениях и стыках. Анна звонила Алексею несколько раз и всегда неудачно, трубку брали какие-то странные личности, то грубые, то наглые, то попросту откровенно пьяные. Поэтому сегодня она рискнула приехать сюда без звонка и сейчас, переминаясь с ноги на ногу, стояла перед облезшими, но всё ещё крепкими воротами и не знала, как себя вести дальше, продолжать ждать или решительно отказаться от знакомства со спасшим её мужчиной, не думая о нём вообще. Сомнения в правильности второго варианта её не отпускали, как же так, говорили они, человек не поленился, спустился по откосу, нашёл случайно едва дышащую под листьями, и не бросил, забрав деньги из рюкзака, более того позвонил в скорую, полицию, а ты не удосужилась до сих пор увидеться, отблагодарить, пообещать, чего ни будь хорошего, это неправильно, так нельзя.
- Не уйду ни за что, буду стучать и ждать – упрямо решила она, настойчиво дёргая за железную скобу.

Спустя некоторое время, послышались чьи-то шаркающие шаги и одна из створок ворот заскрипела не смазанными петлями, открываясь с медленным занудством. В узком проёме обозначилось не первой свежести мужское лицо без особых примет, если не считать за приметы густую щетину, обритые на лысо волосы на голове и засаленную куртку, наброшенную поверх грязной майки с вытянутыми подмышками.
- Ну, … чо надо? – спросило лицо и уставилось на Анну мутными хмельными глазами, не проявляя к ней ни малейшего интереса.
- Наверное за этим забором проходит центральная теплотрасса, где обитают спасающие людей «бомжы», – решила, искренне недоумевая Анна и, пока в растерянности подбирала слова для знакомства с одним из представителей свободной жизни, тот начал медленно тянуть ворота на себя.
- Ни чо, тогда пока, –
- Постойте, мне нужен Алексей, очень, –
- Сам? –
- Да, – растерялась Анна от странного вопроса – а как ещё? –
- Зачем? – не обращая внимание на её реакцию спросило лицо.
- Я та женщина, которую он нашёл на перевале, – выпалила она на одном дыхании и в замешательстве смолкла, хорошо понимая, что здесь её никто не жаждал увидеть и благородные порывы в этом месте явно лишние.
Лицо застыло, видимо переваривая услышанное и разглядывая её уже с более пристальным вниманием, после чего выглянуло полностью наружу, убедилось, что кроме одинокой женщины на улице никого нет, уступило проход.
– Заходи! – сказало оно, как отрезало, и закрыло за ней створку ворот, пресекая тем самым путь к отступлению.

        Во дворе всё выглядело не так грустно, как снаружи. Двухэтажный каменный дом с осыпающейся по углам и низу цоколя штукатуркой всё ещё был достаточно крепок и смотрелся симпатичнее своего ограждения. Мужчина странной наружности усадил её за стол под яблоней, покрытый цветной клеёнкой, и налил в кружку минеральной воды из бутылки, стоявшей тут же. Возможно раньше, до Комы, она не стала бы пить из непонятной ёмкости в непонятном месте воду сомнительного качества, но сейчас она сделала это намеренно, без колебаний, выпила залпом, утёрла рукой губы и не ошиблась, вода оказалась холодной и вкусной, приятно пощипывая язык. Перемены, происходившие в Анне после выписки из больницы и возвращения в семейное гнездо, ощущались ею, как нарастающий сход снежной лавины, они толкали на непредсказуемые поступки, провоцируя, удивляя, иногда пугая, шли подсознательным глубоким протестом тому, чем жила прежде, до Комы, и причины их возникновения она объяснить себе пока не могла. Послышавшийся голос за спиной, спокойный низкий мужской, заставил её напрячься, она интуитивно почувствовала, что слышала его раньше, тотчас ему доверилась, и ещё не видя его обладателя, точно знала, что принадлежит он спасителю.
- Значит вы и есть та самая Анна, только живая, – она хотела встать, но её придержали за плечи.
- Алексей, – представился мужчина и сел рядом с ней на скамейку, протягивая руку для приветствия, – ну, будем знакомы, – с вежливой улыбкой сказал он.
- Будем, Аня, – уверенно откликнулась она и ответила таким же рукопожатием, одновременно бегло отмечая худощавость, светлые волосы, внимательный тёплый взгляд серых глаз, – сорок с небольшим, мы не встречались прежде, – подумала она, внезапно ощущая удивительную лёгкость, как будто решила надоевшую «хитро мудрую» головоломку или нашла давно потерянные ключи от запертой двери.
- Как здоровье? – продолжая улыбаться спросил Алексей.
- Нормально, всё хорошо, спасибо, – приветливо кивнула ему Анна в ответ.
- Я знаю про Кому, как и то, что вышли вы из неё довольно быстро, я звонил в отделение пару раз, Андрей Вячеславович вас вёл, мы с ним знакомы по моей прошлой работе в полиции, –
- Да, - коротко сказала Анна, отмечая для себя внимание Алексея к её судьбе, – звонил, интересовался, – и с благодарностью на него взглянула, не переставая удивляться отзывчивости к чужой беде по сути незнакомого человека.
- Вас, наверное, «дружбан» мой напугал? –
- Мужчина с похмелья в майке и в тапочках? –
- Ну, - рассмеялся Алексей.
- Не то, чтобы напугал, насторожил скорее, мутный он какой-то, «дружбан» ваш, – не лукавя ответила она - и на звонки мои вы не отвечали –
Мужчина развернулся к ней всем корпусом и пристально посмотрел в глаза.
- Колян не мутный, пьёт от радости, недавно как освободился, «откинулся» по их, телефон домашний, трубку брал он, пока я был в командировке, не сердитесь, – и Алексей на секунду накрыл руку Анны своей.
- А …, за что он сидел? – она почувствовала, как вступила на тонкий лёд, не соприкасаясь раньше с этой стороной жизни.
- За убийство, – уточнил Алексей, слегка прищурившись, - по неосторожности, не специально значит, – и снова улыбнулся.
- И вы сидели? – неожиданно для себя спросила Анна и тут же засомневалась, и в правомерности своего вопроса, и в самой себе.
- Я нет, … но как говорят, «от сумы и от тюрьмы не зарекайся», - удивлённо вскинув брови, ответил Алексей и задержал насмешливый взгляд на узоре клеёнки, готовясь к «нехорошему».
- А …, и вы оба пьёте? – и вопрос прозвучал явным перебором, она ощутила это по тому как Алексей взъерошился, закрылся и едко выпалил
- Ну, … пьём. А вам это зачем, Аня? Не спится? – возникшее напряжение застыло в воздухе неловкой паузой, уводя едва начавшийся разговор в тупик.
- Извините, … я не знаю, что на меня нашло и почему ваша жизнь мне вдруг стала не безразлична, – призналась смутившаяся Анна, улавливая, как тонкий лёд трещит у неё под ногами и как благополучно она идёт ко дну, – наверное потому, что я связана с вами смертью, хочу я этого или нет – и замолчала, не в силах подняться и уйти.
Алексей с безучастным видом следил за игрой теней на столе от оголённых ветвей яблони, движущихся вместе с порывами ветра. Со стороны могло показаться, что он потерял интерес к женщине, как и к предмету разговора, желая только одного, скорее выпроводить гостью с её простоватой наивной дотошностью и, закрыв ворота, спокойно вернуться к прежнему течению жизни, как вдруг неожиданно, для себя и для неё, спросил
- Хотите посмотреть место, где я вас откопал? –
 
***

        Доведённое до автоматизма привычное действие нажать на кнопку пульта, открыть ворота и въехать в ухоженный милый сердцу двор, сегодня вызвало у Егора не чтобы отторжение, это было бы слишком надумано, но в точности затруднение, он вдруг ясно осознал, что не в состоянии подчинить себя элементарной манипуляции. Тоскливо рассматривая витиеватый рисунок из кованого металла, он сидел в салоне своего нового внедорожника марки "Тойота Тундра", который приобрёл в автосалоне дилерского центра два месяца назад, всего-то два месяца, кажущиеся сегодня целой вечностью, и не решался сдвинуться с места. Последние события, случившиеся в течении этого короткого интервала, привели к необратимым изменениям в отношениях с «девочками», к ним он автоматически причислял и мать. Его порядком измотанная нервная система выбивала из привычной колеи безопасного равновесия. В первую очередь это касались Нины. Как любой здравомыслящий мужчина, он прекрасно понимал, что так или иначе, но тайна, «покрытая мраком» на протяжении десяти лет, обязательно вскроется и потянет за собой большую семейную разборку. Нелицеприятный разговор в кабинете, поздним вечером, так не кстати, в момент исчезновения Анны, стал тому подтверждением, траурным перезвоном по усопшему семейному укладу. Страх, пригвоздивший его тогда к полу, выполненному из дубового паркета, уложенного рисунком «ёлочка», высветил не только мельчайшие детали напольного покрытия, но и суть каждого из присутствующих. Даже в самом дурном сне Егор не мог предположить, что его стареющая мама давно в курсе любовно-романтических изысков сына, выступая в роли подневольного молчаливого заговорщика или хуже того «плохого полицейского». Только этим он мог объяснить себе постоянное раздражение присутствующее в её характере. Да и как можно было не злиться, глядя на идиотское неведение сына и праведную наивность Анны. При одной мысли, что в отличии от невестки, белой и пушистой, она, Нина и единственный любимый мальчик живут по уши в дерьме, … приводили мать в бешенство, и здесь Егор был полностью на её стороне. Как по нему, так вся эта волнительная женская свистопляска гроша ломаного не стоила, за живое, от которого холодела спина и стыла кровь, цеплял только один единственный вопрос
- Как давно мама в курсе? Знает ли она сколько лет было Нине, когда у них всё началось? – предательские струйки пота, свидетели немого малодушия, вжали Егора в кожаную обивку водительского кресла, заставляя вернуться в воспоминание далёкого прошлого.

       Тоненькая девочка Нина молниеносно перечеркнула его понимание женщины. Она вошла ослепительным озарением, воспламеняя природу мужской чувственности, не оставила выбора, ни малейшего шанса на неприкосновенность, бездумно сжигая в сладострастной лихорадке сам смысл понимания эфемерных последствий. И даже сейчас, вспоминая своё первое нежное робкое касание совершенного тела подростка, едва начинающего формироваться в девичье, он испытывал состояние острого наслаждения от его чистоты, переходящего в экстаз. В своих желаниях Егор был сдержан, он приручал к себе Нину мучительно медленно, старался не растревожить её невинности, подкрадывался неожиданно, всегда с лукавым кокетством, играя с ней в как бы чистые помыслы. Он создавал спектакль, состоящий из элементов случайностей, выступая в роли ловкого манипулятора, последовательно осуществляя переход от ласк руками к поцелуям и распаляя в девочке женское начало. Егор и сам не ожидал от себя подобной искусности, но цель была настолько пленительно сладкой, влюбить, развить влечение и подчинить себе, что, когда Нина открыто пошла на контакт, его взорвало изнутри от восторга удовлетворённого честолюбия помимо удовольствия от плоти. Много позже он не раз спрашивал себя, возможно ли повторение и появление в его жизни другого подобного опыта, и пока был не готов ответить.

        Сегодня же, спустя десять лет, он порядком устал от любовных игр, пресытившись их результатом и оттого регулярно впадая в неконтролируемую разъедающую изнутри унылость, настолько сильную, что он решился на посещение к психологу. Не открывая тому и малой толики причинно-следственных истоков проблемы, он подсел на антидепрессанты и занял по отношению к «девочкам» выжидательную оппозицию. Иногда, для собственного успокоения, по совету всё того же психолога, Егор пробовал смотреть на свою жизнь как бы со стороны, глазами оценщика из ломбарда, убеждая себя в том, что в принципе всё сложилось не так уж и плохо, исключая депрессию, конечно. Он имел опытную любовницу, взращённую под себя, правда с явно выраженными чертами хищницы, способную, для достижения собственных целей, лихо пробежаться по трупам, включая сестру, но к этому он был снисходителен, кто не без греха, жену, светлую душу, живущую в розовых очках и удивительным образом напоминающую ему Нину в детстве, сына, которого искренне любил и со дня на день собирался сделать этот чёртов анализ ДНК, но каждый раз откладывал, не определившись со смыслом, и конечно маму, печально грустную маму, сидящую у окна в неизменном кресле-качалке и вздыхающую с удовлетворением, когда он открывал ворота, ставил машину и, вымыв руки, садился за стол обедать. Так было до Комы ..., можно сказать недавно и одновременно фатально давно.
Егор резко тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли, сдвинул упрямо брови и заставил себя нажать кнопку пульта. Въезжая на дворовую территорию, он машинально довольно хмыкнул обозревая брусчатку под старину, привезённую им из Италии и выложенную замысловатым узором, водоём с мягко журчащей водой, извилисто вытекающей сверху «альпийской горки», выполненной согласно задумки дизайнера, скамейку с кованой спинкой и такими же подлокотниками и поймал себя на странной, занозой пронзившей нелепой мысли, что вся эта красота не настолько устойчива, как ему бы хотелось, и в одночасье, не зависимо от его желания, он может её лишиться, потерять, упустить, утратить, остаться без самой значимой части своей жизни в виде комфортной стабильности. Ему стало тоскливо и отгоняя внезапно посетившие депрессивные мысли, он поднял глаза, увидел в окне лицо улыбающейся мамы, ждущей его на обед, и махнул ей рукой.

                Глава 7

       Предложение вернуться на место трагедии и ещё раз пройти сквозь ад и черноту аварии, в первые секунды повергло Анну в состояние панического страха, оно возымело отрезвляющий эффект громового раската в солнечный день, но спустя минуту страх исчез также внезапно, как и появился. Она вдруг посмотрела на случившееся с другой стороны, глазами по сути незнакомого человека по имени Алексей, и осознала, что повторение ситуации может быть оправдано. Так называемый "эксперимент" скорее всего уберёт ощущение зажатости, живущее в ней после Комы, когда прежде чем совершить то или иное движение мысли или само действие, необходимо преодолеть, в том числе и физически, каждой своей клеточкой, такой же силы противодействие. Погружение в осязаемые воспоминания, через соприкосновение в живую с пространством травмы, вполне вероятно поможет восстановить полную картину катастрофы и растопит внутренний слом.
- Переходим на «ты»? – спросил Анну Алексей, предлагая тем самым отправить в прошлое её нездоровое любопытство к его времяпровождению и внешней неоднозначности своего друга.
- Согласна, и, если ты не возражаешь, мы отправимся на перевал сейчас – ответила она неожиданным предложением, положительно воспринимая перемену в общении. Стремление Анны, без промедления выдвинуться в путь, Алексей посчитал излишне импульсивным, он различил промелькнувший страх в её глазах, но то, как быстро она справилась с собой было неплохим знаком для неоднозначного опыта, к тому же Анна, несмотря на расхождение с ним в оценке жизненных обстоятельств, вызывала искреннюю симпатию, значительно большую, чем ему бы хотелось при первоначальном знакомстве. 
- Ну что ж, едем! – Алексей решительно взял Анну за руку и, уже поднявшись со скамейки, увидел появившегося на крыльце дома «дружбана» Коляна с ящиком пива и закуской, в виде мелкой сушёной рыбы. Застыв на месте, он с недоумением наблюдал за непредсказуемой суетой друга и гостьи. С видом заговорщиков оба вышли из-за стола и направились к машине, показывая ему жестами то на себя, то на ворота, то на воображаемый руль, что могло говорить только об одном, о явном намерении срочно уехать. Досадная неувязка, которая скорее всего затянется надолго и, помимо пива, отложит аппетитно замаринованное мясо баранины, вынудила его тоскливо ретироваться.
- Не, … я не понял, я чо, не при делах? –
- Коля, мы на перевал смотаемся и обратно, вспомним кое-что, жди … -
- А, … ну, … надо, значит надо, – с явно притухшим настроением, он поставил пиво на стол и, шаркая ногами, обутыми в растоптанные башмаки не по размеру, открыл ворота, выпуская старенький грузовичок.

        Навык, с которым Алексей вёл машину, выдавал в нём водителя со стажем, что Анна сразу отметила для себя. Он успевал следить за дорогой, расспрашивать о погоде и самочувствии, выслушивать её ответы и одновременно размышлять на тему удивительных стечений жизненных обстоятельств, таких, как например сейчас, после чего уверенно просвистеть художественным свистом мелодию из арии Онегина «… О, жалкий жребий мой!», но тотчас предпочесть о ней забыть, как не имеющей к данному случаю прямого отношения и, совершив полный философско-бытовой круг, снова вернуться к подробностям из жизни Анны.
- Значит ты местная? –
- Как бы да и как бы нет, –
- Не понял, –
- Я росла не в самом городе, а в посёлке городского типа, в предгорье, у меня отец местный, а мама из Питера, –
- То-то я смотрю окрас редкий - улыбнулся Алексей, глядя на Анну искоса, – естественная блондинка, а глаза карие … -
- Окрас, – подтрунила над словом Анна – придумал тоже – и с деланным недовольством отвернулась к окну.
- Ну, цвет, не сердись, – сказал он извиняющимся голосом - всё, … мир? –
Анна кивнула, она и не думала обижаться, фыркнула слегка и тут же вернулась к разговору о семье.
- Я и сестра, её Ниной зовут, – уточнила она - мы разные, Нина темноволосая в отца, брюнетка с голубыми мамиными глазами, а я получилась светлая, другая. У нас и характеры отличаются, сестра упёртая, если чего захочет, не свернуть, я же … - Анна замолчала, задумавшись о себе, – … неуверенная что ли, мучаюсь долго прежде чем решиться на что-либо –
- Про сестру можешь не рассказывать, про неё я наслышан, наводил справки, та ещё штучка, извини, – поправил себя Алексей и странно хмыкнул, чем слегка озадачил Анну.
- И про меня тоже узнавал? – спросила она, удивляясь его осведомлённости.
- Само собой, – улыбнулся тот, оставляя город позади и выезжая на трассу.
- И про мужа, … Егора, – осторожно поинтересовалась она.
- И про него конечно! – рассмеялся Алексей, метнув быстрый взгляд на Анну, – Любопытно мне стало, понимаешь, кого это я откопал, что за человечек такой, из какого рода-племени? –
- Ничего интересного, обычная семья, – пожала плечами Анна.
- Не скажи, во-первых, Егор твой – Алексей выделил слово «твой», словно хотел  этим подчеркнуть что-то особенное, хорошо ему одному известное, – очень даже непростой человек, –
- Ты имеешь в виду бизнес и деньги? –
- Не только, но и их тоже, во-вторых многослойный –
- Это как? –
- Врёт, как дышит … тебе, матери, Нине, партнёрам, служащим, короче всем, кроме сына, пожалуй, но тот ещё маленький –
Анна повернулась к Алексею и внимательно на него посмотрела, однако уточнять, откуда набрано столько информации, не решилась, город действительно был маленький, семья на слуху, при желании можно многое накопать.
- Знаю, – тихо сказала она - по мелочи … в основном – и почувствовала острое желание прекратить разговор.
- Нет Аня, ошибаешься, далеко не по мелочи, есть нечто, причина, заставляющая его скрывать, юлить, изворачиваться и я помогу тебе в этом разобраться, если захочешь конечно … – тяжёлым эхом откликнулись последние слова в голове Анны и зашумели, отдаваясь гулко в висках.
- Что ты сейчас сказал? – резко перебила она его, темнея и на секунду теряя самообладание, –
- Я? – наморщил лоб Алексей пытаясь вспомнить, чем он мог её так напугать и спровоцировать неадекватную реакцию – Я ПОМОГУ ТЕБЕ – неуверенно повторил он, одновременно выезжая из туннеля и автоматически притормаживая перед крутым поворотом.
- Останови машину, пожалуйста, мне плохо, -  она откинулась на спинку кресла.
Алексей припарковал грузовик, прижавшись к ограждению видовой площадки и тотчас достал из бардачка бутылку с водой. Он видел, откручивая дрожащими руками пробку, как Анна побледнела и очень испугался за неё, прошло меньше месяца после Комы, возможно они оба поспешили приехать сюда, возможно он переоценил способность Анны контролировать себя и случился срыв, в следствии неполного восстановления. Да мало ли что могло или может произойти здесь и сейчас, подумал он, теряясь от возможных необратимых последствий, вызванных разговором.
- Аня, ты слышишь меня? – он прыснул ей в лицо холодной водой и замер в ожидании, с облегчением выдохнув, когда она начала розоветь.
- Слышу, дай глотнуть пожалуйста, – и, взяв из его рук бутылку, она потихоньку стала пить.
- Мы едем в больницу, я так решил, – Анна заметила мелкую испарину, выступившую у него на лбу от волнения и, возвращая бутылку, подставила ладони.
- Плесни в руки, пожалуйста, умоюсь, – она ополоснула лицо и утёрлась салфеткой, которую он ей подал, – не надо в больницу, меня смутило выражение … «я помогу тебе» … оно связано с этим местом. Но как? Я обязательно должна вспомнить! Мы пойдём вниз, я так хочу! – голос Анны звучал решительно.
- Аня, а если что ни будь плохое стрясётся, я ведь не врач, всего на всего бывший мент, а это мозг, серьёзно, давай вернёмся, прошу, – взмолился Алексей, рассчитывая на понимание.
- Нет, - категорично возразила она – мне необходимо спуститься, а без тебя я не смогу этого сделать, не рискну, – Анна замолчала, словно что-то припоминая, – понимаешь, у меня ощущение, что я уже слышала твой голос раньше и Николая тоже, и грузовичок ваш мне знаком, а почему, откуда, не знаю … Как такое возможно? – она поджала губы, не принимая глупых возражений в виде, «этого не может быть, потому что этого не может быть никогда», – началось ещё в больнице, в первый день посещения, я вдруг отчётливо увидела, что у Егора и Нины есть тайна от меня, они как будто были заодно, одним целым и хранили молчание …, я хочу понять, что произошло в действительности, –
Алексей неуверенно качнул головой и тихо вздохнул, исчерпав все имеющиеся у него аргументы против и прибегнув к последнему, самому слабому.
- То есть, если мы спустимся вниз, ты раскроешь двери, узнаешь секреты и обретёшь счастье? А если нет? – он мог не спрашивать, предчувствуя ответ заранее, но по-прежнему надеялся отговорить её, переубедить, одновременно прислушиваясь к собственной интуиции, подсказывающей ему, что возможно Анна по своему права и единственная возможность покончить с Комой, точнее с её пассивным бременем, спуститься вниз на место аварии.
- Да, … - с горечью ответила Анна - насчёт счастья не уверена, конечно, но твёрдую почву под ногами могу себе вернуть, надо хотя бы попытаться, – она улыбнулась – помнишь? «Ищите и обрящете», - и вышла из кабины, уверенно прикрыв за собой дверь.

***

- Аня конечно не дома? – Егор который день приезжал на обед и заставал маму одну - Где её носит? –
- Пусть делает, что хочет! – буркнула в ответ Елизавета Сергеевна, накрывая стол – ты живёшь, как тебе вздумается, почему ей нельзя? –
- Мам, ты меня удивляешь, с каких это пор ты приняла её сторону, – Егор иронично улыбнулся -  а, … я понял, с тех самых, с возвращения из больницы –
- Скажи ещё из Комы, – усмехнулась Елизавета Сергеевна, наливая суп в тарелку, – ты знаешь с каких, – и печально вздохнула, посмотрев на сына.
- Тебе видней, спорить не стану, – Егор сел за стол, стараясь не обращать внимания на её упрёки, – но я бы на твоём месте не реагировал так остро, случилось и случилось, – он прожевал хлеб – кстати давно, я вообще запутался на ком женат, – и вопросительно взглянув на мать, в который раз вернулся к пугающей мысли, что она может знать о сроке давности.
- Я не запуталась, ты женат на Анне и у тебя есть сын Ваня, это твоя семья и не смешивай их с личной грязью – стойко держалась Елизавета Сергеевна.
- Ты мне дашь нормально поесть? – Егор со злостью бросил ложку на стол, откинулся на спинку стула и уставился на скатерть со свежими пятнышками от супа.
- Построить такой прекрасный дом, столько сил вложить и средств, для кого? – запричитала в очередной раз Елизавета Сергеевна, качая укоризненно головой, и вдруг выкрикнула – Для Этой что ли? … Смерти моей хочешь? Не дождётесь! – и тут же смолкла, тихо уточнив, – Я с Этой жить под одной крышей не буду, уйду с Аней и с внуком. Слышишь? И не смотри на меня так. Да, Ваня мой внук, чтобы тебе на уши не пели! – она села в кресло и отвернулась к окну.
Егор растерялся от материнского натиска и как-то сразу сник, он не хотел ссориться, в конце концов он просто приехал пообедать, а не оправдываться, поэтому первым пошёл на мировую.
- Мам, прекрати пылить, – он встал и, сожалея о собственной несдержанности вкрадчиво подошёл к ней сзади, наклонился и поцеловал в щёку. В начале ссоры он хотел отмахнуться от дежурно-контрольных фраз, сказанных мамой в свойственной ей манере, с интонациями сценического трагизма, но после быстро сообразил, что она действительно могла устать от неприятия двусмысленной ситуации, изматывающей намного сильнее, чем он себе представлял, в силу её возраста и материнского сердца, устала, так же как и он, бояться правды, - я обязательно всё решу - шепнул он ей - обещаю, скоро уже. А сейчас я хочу спокойно поесть, пожалуйста, –
Елизавета Сергеевна согласно кивнула и поднялась с кресла, в которое упала от отчаяния во время скандала.
- Бедный мой мальчик, случится же такое несчастье, подвернулась бестия, … прости нас Господи за всё сразу, – почти беззвучно сказала она и перекрестилась, как никогда прежде осознавая, насколько поверхностно и оттого глупо выглядит и сама её просьба и жест.

                Глава 8

        Нина проснулась в дурном расположении духа. Основной источник неотступно преследующей тревоги она хорошо знала, корнями он глубоко сидел в дерьмовом болоте семейного тупика, но кроме него было ещё «нечто», спровоцированное ею недавно, лично, осознанно, целенаправленно, и это «нечто» взрывало мозг настолько, что она решительно избегала об этом думать. Взвесив варианты неприятностей по степени их тяжести, нависшие над ней дамокловым мячом, Нина так и не смогла определить для себя, который из них хуже. Уткнувшись с мрачным лицом в подушку, она лежала, не шевелясь и стараясь не думать о проблемах, безуспешно пытаясь подняться, отстраниться и, хоть ненадолго, забыть об их существовании, как вдруг вспомнила о сегодняшнем выходном, со всеми вытекающими из этого пусть и слабыми, но всё-таки успокаивающими позитивными моментами. Усилием воли Нина сбросила с себя хмарь раздражения, задвигая дурные мысли в самый дальний отсек своего подсознания, и улыбнулась, бившим сквозь плотные шторы лучам яркого осеннего солнца. С удовольствием потянувшись и понежившись какое-то время в постели с праздными мыслями выходного дня "не спешить и не суетиться", она встала и набросила на тонкую пижаму шёлковый халат, привезённый Егором из какой-то очередной страны. Раздвинув шторы и зажмурившись от сошедшего с ума света, Нина окончательно проснулась, надела на ноги пушистые мягкие тапочки и прошла на кухню заварить кофе. Ежедневный утренний моцион с чашечкой ароматного напитка, запах которого плавно растекаясь, заполнял любимый дом и вселял уверенность в текущем дне, обязанным, судя по ежедневному рекламному ролику, быть лучше, чем вчера или «чем другие». Присев за стол в ожидании процесса закипания, когда гейзер согревая душу уютно забурлит, пропуская готовый кофе в верхний отсек ёмкости, и затихнет, извещая о готовности, Нина поставила створку окна на режим «проветривание» и, подперев щёку рукой, засмотрелась на привычную с детства картинку местного предгорья, плавно погружаясь в воспоминания.

       После смерти отца, старый родительский дом Егор полностью разобрал, сохранив от него только фундамент. Не спрашивая согласия сестёр, он вывез в неизвестном направлении всё, что находилось внутри, с его слов «барахло», оставив на попечение Анны лишь альбом с фотографиями, заказал проект и оплатил постройку одноэтажного гнёздышка в стиле «шале» общей площадью чуть больше ста квадратных метров. Конечно, его собственное жилище было намного масштабнее и круче, бизнес предполагал статус, что, с одной стороны Нину задевало, «типа как бы» на ней сэкономили, но, с другой, добротный дом, лаконично вписавшийся в пространство и выполненный из квадратного бруса, цвета «орех», с керамической красной черепицей на крыше, выглядел совсем неплохо, да и внутри получился очень даже уютным и дорогим в интерьере, на себе Егор не умел экономить. Аня, в отличии от мужа, новое жилище не любила и навещала сестру крайне редко, предпочитая принимать её у себя. Мотивация была простая - Здесь всё изменилось, стало чужим, даже запах, –

        Кофе задышал, зашумел, затих и Нина, оторвавшись от окна, налила его себе в чашку, слегка пригубила, довольно кивнула и вернулась в спальню. Ей нравилось жить одной, когда можно вот так бездумно шарахаться по комнатам, наслаждаясь теплом и тишиной воскресного утра, не чувствовать себя кому-то должной и обязанной, не ловить на себе осуждающих взглядов, лентяйка мол и всё такое, или раздеться и мастурбировать при ярком солнечном свете, или просто бродить голой и любоваться собой в зеркалах, развешанных Егором по стенам и на потолке в спальне. Задержав взгляд на эротично не застеленной кровати, она отвлеклась на зеркало туалетного столика в декоративной рамке, села на пуфик, стоявший рядом, и пристально посмотрела на себя без макияжа. В отражении на неё приветливо смотрела темноволосая девушка с голубыми глазами, тонкими чертами лица, естественным румянцем и своенравно очерченными губами с родинкой над верхней.
- Красивая и молодая … – улыбнувшись, сказала в слух Нина, внимательно изучая каждую чёрточку и откровенно любуясь собой, как выложенным на прилавок товаром, – … но Аня лучше … – сделала она сравнение не в свою пользу после детального осмотра, с досады поджала губы и резко встала, расплескав часть кофе на себя.

***

       Нина не помнила своего детства. Присутствие Егора в её жизни перечеркнуло любой возврат в прошлое и постепенно обнулило значение семейных и кровных уз. Иногда она этому удивлялась, иногда нет, догадываясь, впрочем, что сильные, не по возрасту, чувственные ощущения при длительных и частых половых контактах, да ещё в столь скользком родовом подтексте, способны были нанести глубокую травму психике девочке, по сути ребёнку, «к психологу не ходи», как сказал бы специалист психиатр. Растворилась в памяти мама, но это была половина беды, объяснимая её преждевременной болезнью и уходом, но папа …, почему его Нина помнила смутно, вот что было странно и странность эта пугала. На уровне подкорки она точно знала, какую огромную роль он сыграл в её жизни, по сути заменив маму, растил дочку самостоятельно, любил и, как мог, старался заменить женское участие в её взрослении. Возможно, благодаря тёплым отношениям между ними, имея исключительно положительный опыт от общения с мужчиной, без тени его отторжения, в Нине не сработал инстинкт самосохранения и не перекрыл красной кнопкой, «чужой», опасно доверительного расположения к Егору, ... не «протрубил колоколами». Хотя, если подумать, то он и не чужой был вовсе, ну какой же он чужой, если он муж её сестры, можно сказать член семьи, только одно это размывало границы дозволенного.

       Слушая истории из детства, рассказанные Аней, просматривая фотографии из уцелевшего альбома, Нина ловила себя на мысли, что ничегошеньки не знает, не чувствует и не воспринимает, а только делает вид, как заведённая машинально кивая головой и весело смеясь вместе с сестрой. Иногда Аня ловила её на вранье и замолкала, теряясь в догадках, как вести себя с ней дальше, или начинала «прикалываться», недвусмысленно намекая на звонкую пустоту в голове сестры, и тогда Нина опускала глаза в пол и покрывалась жарким липким потом от мстительной неприязни.

        Егор, вошедший в их дом в качестве жениха, а затем мужа Ани, произвёл на Нину необыкновенное, схожее с инопланетной сущностью, впечатление. Весёлый, редкого обаяния молодой человек, способный с естественной непринуждённостью влезть под кожу любому, замутить любые приоритеты и, при желании, легко перетянуть «одеяло на себя», действуя в собственных шкурных интересах, оставаясь при этом исключительно убедительным и последовательным.

        Их первый сексуально-визуальный контакт, если можно, так его назвать, случился банально, в ванной. Нина забыла закрыть дверь и мылась под душем, после возвращения из похода, на тот момент времени она увлекалась туризмом, а Егор, прокачав давление в колесе своего автомобиля, влетел в ванную чуть позже. Они увидели друг друга не сразу, лишь спустя мгновение почувствовали обоюдное присутствие. Егор удивлённо развернулся и застыл в немом восхищении, прилипнув глазами к стекающим по её телу струйкам воды, не в силах от них оторваться и, вдруг испугавшись, уткнулся в раковину, ухватившись за неё двумя руками, словно мог упасть, потерять самообладание, давая тем самым возможность ей выскользнуть из комнаты.

        Да, она молчала, вначале не понимая, что происходит, потом от стыда, а после, когда по самые уши сидела в отношениях, хлопала ресницами, глядя на сестру, и продолжала молчать. А, собственно, что она могла ей сказать, дурацкое «прости», и тем самым перекрыть себе кислород? Раньше надо было думать, раньше бы прокатило! А теперь, спустя столько лет, типа «ну, извини, так вышло и не виноватая-я-я-я», бла-бла-бла, смешно.

        Кома Анны, словно бульдозер, прошлась по всем, выдавив из каждого разнослойную гниль копившуюся годами, и закатала её в «асфальт», если не совсем, то почти. И Егор и Нина и даже Елизавета Сергеевна не могли не ощущать нарастающий шквал свежего ветра перемен. Разговор в кабинете, спровоцированный «чертовкой», так, и никак иначе, называла Нина исподтишка мать Егора, буквально вынудил её на всплеск излишнего откровения. Хорошо ещё, что старуха толком не вникла в его суть, больше тревожась об исчезновении Анны, что теперь уже не имело смысла для Нины, потому что, неожиданно для себя, она отчётливо увидела животный страх на лице Егора и поняла его причину. А если бы при разборке присутствовала Аня, стояла бы за дверью в тёмной прихожей, например, и слушала, как её ненаглядный супруг кайфовал, трахая подростка, выросшего под крылом их общего гнезда, уж она бы точно всё посчитала, учитывая разницу в возрасте. Интересно, есть ли границы у прощения? … Как всё может измениться через десять лет … перетереться в труху … и вылететь в трубу …

       Нина скинула пижаму и халат залитые кофе, посмотрела на себя, обнажённую в зеркале, довольно хмыкнула, провела, лаская рукой, по груди, животу, плавно опустилась вниз к лобку, взглянула на согретую солнцем смятую постель и уже решила, занявшись любовью, довести утро выходного дня до логического завершения полным релаксом, но вспомнила о предстоящем свидании с Николаем, новым знакомым, случайно появившемся в её жизни. Стрелки будильника, стоявшего на прикроватной тумбочке, неумолимо двигались вперёд, показывая, что приятное времяпровождение придётся отложить, если она хочет успеть на обещанное ею скоропалительное рандеву. Романтическое знакомство состоялось вчера, ближе к вечеру, когда Нина, собираясь ехать домой, вышла из салона-парикмахерской. Открыв дверцу машины, она почти села на водительское кресло, как вдруг почувствовала, что некто, похожий со спины на подростка, вырвал у неё из рук сумку и побежал в сторону людной набережной, пытаясь там затеряться. Нина с недоумением смотрела ему в след, запаниковав от мысли, что кошелёк с деньгами, паспорт и самое главное водительские права, быстро растворяются у неё на глазах в неизвестном направлении, когда худощавый бритоголовый мужчина средних лет сорвался со стула ближайшего уличного кафе и, махнув ей рукой, скрылся следом за похитителем. Сначала она подумала, что это напарник, но даже если и так, зачем он подал ей знак рукой и, не успев толком осмыслить случившееся, почувствовала на своём плече лёгкое касание. Оглянувшись, первое, что Нина увидела была любимая сумочка, а второе, лицо мужчины, протянувшего её. Открыв трясущимися руками замок и, убедившись, что документы и кошелёк на месте, она довольно рассмеялась и одобрительно кивнула, задерживая благодарный взгляд на незнакомце.
- Спасибо большое, – сказала Нина, пожимая жилистую крепкую руку – я ваша должница, скажите сколько, –
- Да что вы, ничего не надо, такой красивой девушке приятно помочь, – застеснялся мужчина.
- Нет, нет, так нельзя, я хочу вас отблагодарить, – улыбаясь, настойчиво повторила она, продолжая держать спасателя за руку.
- Ну, если вы настаиваете, –
- Настаиваю, –
- Прошу назначить мне свидание, – произнёс решительно мужчина и посмотрел на Нину глазами изголодавшегося славного пса.
- Свидание? – растерялась та и тотчас снова рассмеялась – хорошо, завтра в одиннадцать утра, на этом же месте. Устроит? –
- Договорились, буду ждать! – обрадовался мужчина.
- А, если я не приду? – с интригой в голосе спросила Нина, отпуская его руку, – Забуду, например, или просплю? –
- Тогда, я спасу вашу сумку ещё раз, в другом удобном для вас месте, но уже по предварительному сговору. Согласны? – с теплом в голосе ответил он ей - я всё равно вас найду –
- Нина, - представилась она, весело заглядывая ему в глаза.
- Николай, – взаимно улыбнулся тот.
Они расстались с симпатией друг другу, но, собираясь на странную авантюрную встречу, Нину смутил тот факт, что она вполне может не узнать своего героя, не рассмотрев его в вечерних сумерках, всё случилось так стремительно. И каково же было её изумление, когда, подъехав на парковку, она услышала тихий стук в водительское окно и выглянув, увидела приятное, вовсе незабытое, приветливое лицо знакомого незнакомца.
- Обаятельный, – подумала Нина – и глаза красивые, хорошо! -
             
                Глава 9

       Поздний вечер, сгущая тени, окутал сидевших за столом мужчин тишиной подступающей ночи, растворяя в ней суету уходящего дня. В компании с опавшей по осени раскидистой яблоней и протёртой по углам стола цветной клеёнкой, он с интересом прислушивался к разговору двух тянувших бутылочное пиво приятелей. Любопытная беседа, схожая в начале с обычным незамысловатым расслабленным трёпом конца рабочей недели, приобрела по ходу неожиданный для обоих поворот, вовлекая каждого в рискованную авантюру много ходовой комбинации. Ни Алексей ни Колян, он же Николай, усаживаясь за стол и открывая по первой бутылки, не предполагали даже, «и в голове не держали», что буквально со следующего дня, предпримут обоюдно-согласованное планомерно-преднамеренное «вторжение» в чужие, навскидку успешные состоявшиеся жизни, после чего вольно или невольно произведут фатальную переоценку своей собственной. Как пишут, «ни что не предвещало беды», когда Николай хмуро взглянул на Алексея и задал свой первый вопрос, с которого собственно всё и началось.

- Я воще не понял, ты чо туда полез? – всем своим видом показывая, что не согласен ни с предметом обсуждения, ни тем более с поведением своего "дружбана» - Чо тебя понесло? Ну, ладно вдвоём, а так … – и он замолчал, в ожидании ответа.
- Чо-чо, хрен через плечо, - с досадой поморщился Алексей - не знаю и объяснить не могу – он наклонился вперёд - потянуло, понимаешь, … будто кто за руку взял и повёл – и многозначительно уставился на товарища, под впечатлением возможного влияния потусторонних сил.
- Мистика, … – усмехнулся Николай, отмахиваясь от его взгляда, как от надоедливо жужжащей мухи и передразнил, подтрунивая, – … взял … повёл, ну ты даёшь, прямо, как в анекдоте – он слегка поднял указательный палец - мужик значит с бабой лежит, ну сам понимаешь после чего, откинулись так на подушку – при слове «откинулись» Алексей улыбнулся – закурили и она ему говорит, вот мы с тобой тр …ся, тр … ся, а всё никак не поженимся, а тот ей отвечает, чо ты заладила, поженимся не поженимся, да кому мы в жопу нужны – и Николай довольный анекдотом рассмеялся, наблюдая за «дружбаном» - понимаешь Лёха, никому мы в жопу не нужны, даже твоей мистике. Потянуло его видишь ли … -
Ответная реакция товарища была несколько иной, чем та, на которую он рассчитывал, Алексея анекдот не рассмешил, более того он вдруг наклонился к товарищу и с сочувствием глядя ему в лицо, неожиданно сказал – Ну, ты то ещё найдёшь, определишься, - а вот я, после ухода Кати, никак не могу в себя прийти, три года прошло, а всё как вчера, – он бросил тоскливый взгляд в сторону дома – только поэтому из органов ушёл в экспедиторы, в дороге можно не думать и не ходить мыслями по кругу, – и опустил потускневшие глаза на стол - красивая, молодая, знать бы ... -
- Да, ... Катюха душа была человек, ... - с сочувствием в голосе откликнулся Николай, сопереживая потере друга, - я вот Малышеву по телеку недавно слушал, так она говорит, что онкология поджелудочной, самая сложная форма рака, хрен достанешь, – и замолчал, зависая в размышлении о хрупкости жизни человеческой и своей в частности, затем, стряхнув с себя мрачные мысли, неторопливо потянулся за следующей бутылкой, открыл её и передал Алексею.
- На, держи, и всё-таки скажи, зачем ты туда полез? Только так без мистики, нормально, по-людски –
- Дыру в леере запомнил и полез. Мы её с тобой видели, когда на перевале ночью стояли. Помнишь, ещё подруга была с нами? – «дружбан» прищурился и, восстановив хронологию событий, шкодливо улыбнулся – А тут снова мимо еду и на озеро засмотрелся, меня и … дёрнуло, – Николай с подозрительностью взглянул на Алексея, но смолчал, - спущусь, думаю, поброжу, уж очень вода красиво играет, прямо манит блёстками. Припарковался, значит, протиснулся сквозь пролом и, присев, съехал вниз по каменистой крошке. Возле дерева остановился, дух перевести, и очень оно меня тронуло, дерево это, зацепило раной палёной глубокой на стволе, вмятой печатью от недавней аварии –
- А как ты понял, что недавней? – спросил недоверчиво Николай.
- Так копоть свежая, мажет и запах не выветрился. Ещё подумал, хана дереву, загнётся теперь, хотя не факт конечно, и давай вокруг него круги вить. Отошёл подальше, смотрю машинка нарисовалась, которая и себя спалила и дерево, выгорела вся, а следов человека нет. Странно показалось, сама она что ли летела, без хозяина или без хозяйки? -  Алексей с вопросом в глазах уставился на друга и тот в недоумении пожал плечами, не зная толком что сказать.
- Короче, стал по кустам осторожно рыскать и рюкзак с документами нашёл, тут у меня в голове картинка и сложилась. Водитель была, но на момент аварии в машине вряд ли сидела, скорее всего решила прогуляться к озеру. А почему документы бросила, хороший вопрос? Могла встретиться со своей падающей машиной, когда на площадку возвращалась и получить травму, или сбежать в неизвестном направлении, имитируя свою смерть, вариантов несколько, самый слабый из них, выпрыгнула на ходу, что нельзя исключать конечно, а сильный, Лежит где-то рядом, мёртвая или слегка живая. Такие дела, а ты гундишь, чо полез! –
- Да, не зря говорят, «бывших ментов не бывает» – хитро улыбнулся Николай – ну и что дальше – спросил он, неожиданно переставая «чокать».
- А потом всё просто оказалось, правда улетела Аня далековато, её Аней зовут, по паспорту, скатилась в овраг и зарылась в листву. Ты знаешь, когда понял, что живая, не поверил, еле дышит, но ведь дышит. Я аж подпрыгнул и давай названивать, куда надо и не надо, и трогать её нельзя, следы всё-таки, листья с лица тихонько смёл, присел в сторонке и давай с ней разговаривать. Думаю, раз живая, значит услышит! –
- О чём? –
- О сыне, конечно, о ребёнке, Ване. Говорю ей, тебя сынок дома ждёт, потерял, плачет, где мамочка, где мамочка? Зовёт, мама-а-а-а, криком кричит! Смотрю у неё глаза под веками шелохнулись, я давай дальше ей голову «греть», жалобно так, чтобы плакать начала, руки сыночек к тебе тянет, говорю, и просит, мама, беги ко мне, всё бросай и беги! Так и проболтал, пока «Скорая» и бригада не приехали с дознавателем знакомым, Инной Коротковой –
- Да, … - выдохнул Николай – а ты как про сына узнал? –
- Из паспорта, и что замужем и что сыну десять лет, и прописку посмотрел, я тот район хорошо знаю, похоже, что по месту прописки она и живёт. Договорился с Инной, что на днях заеду записи с камер пролистать, Аня не чужая мне стала –
- Да, … - выдохнул Николай, вот ведь как бывает, женщины всегда так, живучие кошки. А я могу тебе чем-то помочь? Ты же знаешь, времени полно, –
- А тебе друг мой, от нар отходить надо, ты по образованию у нас кто? –
- Конь в пальто! – буркнул с досадой тот.
- Актёр, театра и кино! – продолжал Алексей, не обращая внимание на "коня" - Силища какая! Вспомни свою прежнюю жизнь, считай, что получил со статьёй и сроком редкий для артиста опыт, о котором некоторые только мечтать могут, может пригодится ещё, кто знает. Или понравилось сидеть и ногами шаркать? –
- Нет! – словно молот по наковальне откликнулся эхом голос Николая - знать бы сразу, что человеку так мало надо, и стукнул то один раз, можно сказать, шутя, если бы меня так стукнули, я бы точно не помер, а этот засранец сразу свалился, … ни себе, ни людям, – Николай поднял жаркие глаза к верху, прикрыл их, что-то шевеля мелко губами и, закончив, перевёл бесстрастный взгляд на «дружбана» – только не дави, не сразу, а по чуть-чуть отпустит –
Алексей мотнул головой и, по выражению его лица, было неясно согласен он с пожеланием «по чуть-чуть» или нет.
- Я хочу попросить тебя об одном одолжении, очень, – он подчеркнул слово «очень» – понаблюдай за домом Анны, покрутись ненавязчиво так, разузнай, что за семья, как живут, чем дышат, до самого дна дойди, фотографии нужны, звукозаписи, я у Инны под свою ответственность для такого дела возьму необходимое. Чуйка у меня, понимаешь, не случайная была авария, не спроста всё! –
- А я тебе про мента что говорил? – усмехнулся Николай – а ты не верил –

***

- Можно? – послышался тихий стук в дверь и в открывшемся узком проёме обозначился знакомой силуэт Алексея.
- Да, да, заходи,  – Инна бросила внимательный взгляд в его сторону и вышла из-за стола встретить гостя – давно не виделись. Скучаешь по службе? – спросила она, рассматривая его с искренней симпатией и пожимая протянутую ей руку - Не надумал вернуться? – девушка показала на стул, приглашая присесть, - Работы валом, а людей не хватает, – она приветливо улыбнулась, в её глазах промелькнул собственнический блеск, человека, который был бы счастлив автоматически зачислить бывшего сослуживца в команду, но тут же деликатно угас, сохраняя искорки сожаления.
- Всё возможно в нашей жизни, – Алексей тоже был рад встрече и удивился, что не испытывает негативных ощущений от специфической харизмы полицейского кабинета и характерного запаха казённой обстановки, доставших его когда-то бессмысленной рутиной суетой, особенно остро воспринимаемой после смерти Кати.
Он сел и бегло огляделся, с удовлетворением отмечая, что ничего не изменилось со дня его ухода, те же вертикальные полоски оконных жалюзи, папки, стопками уложенные в шкафу, тяжёлый сейф в углу комнаты и букет ромашек в вазе на столе девушки, вполне органично вписавшийся в интерьер. После трёхлетнего перерыва, он с удовольствием окунулся в ощущение забытых ритмов полицейских буден и сделал однозначный и одновременно приятный для себя вывод, что в общем-то занимался не последним делом в своей жизни, в отличии от нынешнего.
- Так, … теперь по нашему делу, … смотри сюда, – прервала ход его размышлений Инна - это восстановленная запись с камер наблюдения, на выезде из туннеля и на видовой площадке – Девушка показала на монитор и Алексей, придвинув стул ближе к экрану, отчётливо увидел, каким образом произошло столкновение, как большегруз протаранил малолитражную «Ауди» и отправил её вниз под откос, пробив ограждение, при этом сам, благополучно избежав аварии, скрылся с места ДТП.
- А почему восстановленная? –
- Сбой произошёл во время грозы, подмыло камеру на перевале –
- Номера не читаются, похоже заклеены, лица не видно. Заказ? – он с вопросом посмотрел на Инну, и та утвердительно кивнула. Алексей уловил внутри себя проснувшийся нюх и волнительные вибрации охотника, вышедшего на след зверя, – Окрашен специфически, на зелёной полосе логотип фирмы. Проверили кто хозяин? –
– Не поверишь, транспортная компания принадлежит супругу потерпевшей и является дочерним предприятием его основного торгового бизнеса – девушка многозначительно замолчала.
- Чем же Аня могла ему так досадить? Что на неё отписано? – поинтересовался Алексей и услышал ответный смешок Инны.
- Всё! Прикинь, … вообще всё! Недвижимое, движимое, активы, она является основным и единственным учредителем компании… – оба переглянулись и рассмеялись, прекрасно понимая, о чём идёт речь.
- Очередной «голодранец» …, ясно, уже легче, сугубо семейное дело. Напомни, как зовут супруга? –
- Егор –
- И подруга у него есть? -
- Я тебя удивлю, но он ни с кем не встречается –
- Комик? –
- Не замечен …, вот только родная сестра Анны наводит на размышления –
- Думаешь у них связь? –
- Похоже да, Егор часто навещает её в загородном доме, где та проживает одна. Кстати можешь съездить с ознакомительной экскурсией, вникнуть, как надо обустраивать жилище, из серии «шо б я так жил», – Инна тихо вздохнула, подумав о скромной зарплате дознавателя.
- Не исключено, почему нет, – Алексей внимательно на неё посмотрел, считывая настроение, и вернулся к анализу происшествия – супруг вряд ли замыслил крамолу, если всё на жену записал значит Анну он не боится, она для него не опасна, скажу больше, он ей доверяет, при необходимости развёлся бы через суд, общедоступным способом, это, во-первых, а во-вторых, в лице сестры …? –
- Нина, не замужем, – уточнила девушка.
- Н-и-н-а и не замужем – повторил Алексей, глубокомысленно растягивая имя по буквам – вот здесь, как говорится «собака порылась», мы можем иметь, как вариант, созревшую личную неприязнь, ставшую мотивом. А почему так сложилось и где корни этой неприязни, надо искать. Из какой семьи, обе? –
- Самой обычной, мать домохозяйка, умерла по болезни, отец, инженер-строитель, ушёл из жизни спустя семь лет, воспитанием Нины в основном занимался он. Аня родила сына Ваню и вышла замуж за Егора, когда сестре было не полных четырнадцать лет –
- Понял, от версии, педофилия, я бы на твоём месте не отказывался, и со стороны отца, что маловероятно, и со стороны Егора, что интересно. Не случайно в качестве инструмента покушения на Аню был использован автотранспорт его компании, прямая подстава. Одним ударом двух сразу – Инна одобрительно кивнула – если всё так, как я думаю, то жизнь моей «подопечной» по-прежнему в опасности. Держи, это материалы дела, – девушка передала Алексею папку с документами со своего стола – дерзай и имей ввиду, что через час я должна быть в клинике, Анна вышла из Комы –
- Я в курсе, разговаривал с лечащим врачом, – он аккуратно взял из её рук рабочие бумаги и на какое-то время с головой ушёл в их изучение, но, вдруг отвлёкся, словно мог потерять какую-то важную деталь - уточни при допросе, где она находилась на момент столкновения? Почему её не было в машине? Верится с трудом, что смогла выпрыгнуть или вылететь, и водитель фуры, совершая наезд, был уверен, что Анна внутри, не разглядел сквозь тонировку стекла, поэтому и пошёл на таран. И прошу не забудь ей оставить мой номер телефона, пожалуйста, – он написал на оборотной стороне визитки дознавателя, лежащей тут же на столе, свои позывные.
- Обязательно отдам, – улыбнулась Инна и взяла визитку.

Маленький плотный листочек с её инициалами, должностью и номером Алексея на обороте, вызвал в ней лёгкое смущение. Инна никак не могла разобраться, почему её так волнуют обстоятельства этого несложного, на первый взгляд, семейного дела. Алексея она ещё как-то могла понять, не каждый день находишь, по наитию, людей присыпанных осенней листвой и мусором в овраге, невероятным чудом уцелевших, скорее всего он испытал потрясение, сидя возле молодой, почти умершей женщины в ожидании помощи. Её же, как дознавателя, больше задевала история не самой аварии, хотя и это тоже, а загадочная тень Нины, незримо присутствующая, с первых минут делопроизводства. Какое участие сестры и, если да, виновна, то через что ей пришлось пройти, чтобы рискнуть, и какая трансформация произошла в её психике, чтобы осознанно придумать и пойти на подобную авантюру, преступление, поправила она себя. Конечно она допросит Егора, но также, как и Алексей, считает мало вероятным его участие в аварии, усталость от отношений не является мотивацией, но, если речь идёт о совращении несовершеннолетней и вызревшем внутреннем конфликте, покушение имеет место быть, и в этом случае, она снова мысленно вернулась к Нине, участие сестры обосновано и мотивировано.
Инна оторвала взгляд от визитки
- Кома Анны вызвала общественный резонанс – сказала она - семья в городе хорошо известна, благодаря успешному предпринимательству Егора, город жужжит бесконечными разговорами, да и пресса не отстаёт, складывается картина всеобщей эйфории от предвкушения развязки семейной драмы с её скелетами. Ты понимаешь, как всё серьёзно? – Инна пристально смотрела на Алексея и ждала что тот скажет.
- Инна, я хотел бы тебе помочь, Анна за это время стала мне близка, – девушка с облегчением выдохнула, услышав то, на что рассчитывала с первой минуты появления Алексея в дверном проёме.
- Не возражаю, идём к начальнику писать заявление о возвращении на службу! Хватит метаться и заниматься ерундой, мы, все, давно в курсе твоих похождений с другом по имени Артист! С сегодняшнего дня будешь тр…ся в основном со столом и документами! –
                Глава 10
 
  - Ну, если хочешь вниз, значит пойдём вниз, только держись крепче, чтобы не пришлось тебя спасать второй раз!  – Алексей, в новом для себя качестве телохранителя Анны, протянул ей руку, и та с признательностью приняла её. По осыпающемуся откосу он шёл первым и, осторожно переступая с камня на камень, вёл Анну.
– Потерпи, дойдём до твоего дерева и отдохнём – повторял он по ходу движения, постепенно приближаясь к месту трагедии –
Спустившись к дереву, оба остановились, обозревая в немом восхищении ниже растущее редколесье и проглядывающую сквозь него синеву озера. Безграничная сила вселенской гармонии провоцировала в каждом из них состояние приятной лёгкой эйфории. Она же притянула мысли о гипотетической возможности смерти, если и несущей в себе какой-либо кармический смысл, то лишь здесь, именно в этом месте, среди щемящей красоты горного пейзажа, наполненного пронизывающей чистотой. Запрокинув голову, Анна в изумлении рассмотрела размах дерева, впервые столкнувшись с ним при ярком дневном свете и, подняв с земли опавший пожелтевший лист, с удивлением спросила
- Так это дуб? –
- Ну, да! – ответил Алексей. Он осторожно взял листок из рук Анны, смял его и, перетерев пальцами, принюхался – Осенью пахнет, вкусно! –
- А я никак не могла его вспомнить. Какой же он оказывается большой, – Анна довольно рассмеялась, ласково погладила ствол и обошла его по кругу – бедненький, как же сильно тебя ударила моя машинка! – сказала она, ощупывая глубокий шрам от ожога и вмятину, -  Ну ты прости её, поверь она не хотела и не знала, что так получится, нам тоже досталось, если тебя это успокоит – и, прильнув в порыве благодарности, замерла, словно хотела слиться с деревом и передать ему часть своего тепла.
- Ты лежала не возле него, пойдём покажу где, – мягко отстранив Анну, Алексей потянул её в сторону.
- Подожди, … - Анна с сожалением обернулась - вспомнила, фонарик, я достала его из сумки, было очень темно …, водитель фургона, я хотела найти его, – и, перехватив взгляд мужчины, она прочла мелькнувшее сомнение.
- Ты не могла этого сделать, ты в это время лежала в овраге, – сказал тот как можно спокойнее, стараясь не привлекать внимание Анны к пугающим деталям. Алексей интуитивно был готов к нечто подобному, более того, он рассчитывал на это, предполагая, что услышит на месте трагедии от пострадавшей женщины невероятные признания, например, под влиянием внутреннего толчка она сможет пошагово восстановить детали события, однако никак не думал, что воспоминания способны трансформироваться во что-то непонятное, нелогичное и устрашающее  своей параллельной реальностью.
- У фонарика погасла батарейка и я отбросила его в сторону! – уверено, не обращая внимания на метания "телохранителя", продолжала Анна, растеряно оглядываясь, – Туда! – вдруг воскликнула она и, высвободившись из рук Алексея, пошла в нужном направлении – Он должен быть где-то здесь! Помоги! – они присели на корточки и, раздвигая траву, стали искать стёртое памятью вещественное доказательство.
- Есть! Смотри! – воскликнула Анна – Я не фантазирую, видишь, вот он! – она держала в руках маленький чёрный фонарик и не верила своим глазам – Это может означать, что я всё-таки очнулась и даже вставала, то есть я двигалась до того, как упасть в яму? – Анна в замешательстве подняла глаза наверх, на Видовую площадку и, совершенно смутившись неожиданным открытием, замолчала.
- Нет, нет, он просто выпал из рюкзака, ты не могла подняться, ты была не в состоянии, бес сознания, Анечка не волнуйся, прошу тебя, – Алексей, как мог настойчиво, пытался уговорить её вернуться в прежнюю колею адекватности.
- Фонарик потух, я тряхнула его несколько раз и отбросила туда, где мы его сейчас нашли, а потом – она посмотрела на Алексея и продолжила шёпотом – я поднялась на верх на площадку – и, поддавшись внезапно накатившему страху, с паническим ужасом в потемневших глазах, выкрикнула – ты останавливался ночью с Колей и какой-то подругой там наверху, на перевале, на своём грузовичке? – и тут же, не вникая в его ответ, снова перешла на шёпот – Я отчётливо помню, как залезла в кузов, укрылась брезентом, было жутко холодно, и поехала с вами в город! В кабине громко звучала музыка и фары горели так сильно, били светом прямо в глаза! А потом их потушили. Слышишь? – Анну затрясло, она ухватилась двумя руками за куртку Алексея, с отчаянием глядя в его глаза и тот, пытаясь остановить нервный лихорадочный трус, как-то успокоить, согреть, прижал её к себе, одновременно теряясь, что сказать.
- Слышу, не глухой, - он выдержал паузу, собираясь с мыслями - но, в ту ночь, меня на площадке не было ... – и солгал. Алексей вдруг испугался за себя, за Анну, за ситуацию, вышедшею из-под контроля. Как ещё он мог объяснить ставшей за последнее время далеко не чужой женщине, что именно так, как она сейчас рассказала, всё и было. Мистика! Первое и единственное, что пришло ему в голову.
- Странно, да? – Анна поджала губы, как делала и раньше, сталкиваясь с обманом, и не рискнула настаивать и тем более спорить, в первую очередь из-за собственной неуверенности, просто отвела потухший взгляд в сторону и отступила на шаг, не понимая, что на неё нашло.
- Повторяю, ты не вставала и не бродила, твой мозг проделал это вместо тебя. Фонарик просто выпал из сумки. И всё?! Больше ничего за этим не стоит! – выдавал Алексей установку хорошо поставленным голосом и на повышенных слегка агрессивных тонах. Для себя же он категорически отмёл любые попытки анализа бессознательного, необъяснимого и возможно потустороннего, стараясь изо всех сил не навредить им обоим, понимая при этом, что одними запретами он ситуацию не разрешит, ему придётся пройти замкнутый мистический круг вместе с Анной, до конца.
- Идём, покажу твоё лежбище! – строгим почти учительским голосом сказал он, ощущая тяжкий груз ответственности, взятый им на себя добровольно.

Они обошли дерево и спустились по склону ниже, свернув с тропинки, пока не упёрлись в обгоревшую «Ауди». Печальное зрелище подействовало на обоих удручающе, но на Анну особенно, она отчётливо увидела себя внутри и содрогнулась от мысли, что вполне могла сгореть в машине, лишь случайно избежав трагической участи. Внезапное искушение необъяснимого желания прогуляться вдоль озера, словно под гипнозом потянувшее её к играющим бликам на воде, к умиротворённому многоцветью осени. Что за странная прихоть, неизвестно из каких глубин души возникшая! С Видовой площадки смотрелось не хуже ... Анна расплакалась, от жалости к себе и машине, как будто с неё, как и с её «Ауди» спалили кожу и сбросили со скалы вниз на произвол, бесхозно, беспричинно.
- Ну вот, приехали, – пробормотал Алексей, теряясь от женской плаксивости, - в отличии от тебя и дерева ей было не больно, – последний час он только тем и занимался, что утешал и старательно подчищал ситуацию, с удивлением отмечая тот факт, что не смотря на слёзы и общую паническую нервозность, ему удалось её переломить и вернуть воспоминания под контроль красной кнопки – радуйся, что жива, а техника дело второстепенное, наживное – и поймал себя на том, что и сам был бы не прочь разрыдаться над убитой новенькой машинкой.
Метров через десять, перед ними появилась не глубокая на первый взгляд, вытянутая лощина до самого верха заполненная опавшей и наметённой ветром листвой. Алексей аккуратно отодвинул Анну от края и неожиданно прыгнул, с позиции стоя, прямо в её середину, утонув по самый пояс, а затем, изображая спасённую, лёг на спину и начал подгребать листья с двух сторон на себя, пока не зарылся в них полностью, наблюдая в просвет за Аниной реакцией. Манипуляции были настолько устрашающе убедительны, что женщина вздрогнула, ясно представив себя умирающей и почти бездыханной в куче мусора из листьев, веток, пыли, и ужаснулась, потрясённая грустным зрелищем, более печальным, чем только что оставленный остов Ауди.
- Не такая уж она и мелкая, – сказал Алексей, выбираясь из ямы и отряхивая с себя листву – тебе повезло, там внутри тепло, как под одеялом – и, взглянув на отрешённое застывшее лицо Анны, спросил – О чём ты думаешь? –
- Думаю, как мало человеку надо, чтобы уйти и оставить после себя лишь хрупкую утекающую память –
- И ещё меньше, чтобы прийти случайным сочетанием икса с игреком – осторожно пошутил он, пытаясь вернуть психическое равновесие, – заметь, приятным и не таким изнурительным – но Анна его не слышала, она снова была не рядом, блуждая в лабиринте воспоминаний.
- Странно, как я могла сюда попасть? Это довольно далеко от тропы и дерева?  Ты не находишь? – задумчиво спросила она Алексея, прибрасывая в уме расстояние.
- Скатилась, наверное, – пожал тот плечами, не придавая значения её словам, но вдруг понял, что ошибся, мысленно прорисовав траекторию движения. Не срасталось, Анна действительно лежала в стороне от места удара и могла попасть в лощину любым иным способом, а не скольжением и переворотами.
- Значит, я всё-таки перемещалась и под воздействием шока могла подняться наверх и увидеть грузовик, пусть и не твой, – она недоверчиво усмехнулась, с трудом представляя себя ползущей наверх.
- Ну, и в город уехала, и в дом к себе попала, и дверь была открыта – машинально продолжил следом Алексей, чувствуя, как его понесло, и тут же пожалел об этом, глядя на расширенные зрачки Ани.
- В дом? – переспросила она, едва слышно, и было отчётливо видно, что проход в бездну открылся – Да! Ты прав, я попала в дом и вошла в прихожую, потому что Елизавета Сергеевна, по непонятным причинам, не закрыла калитку и входную дверь. Я стояла в прихожей возле лестницы и не решалась войти в кабинет, там кричали, а у меня не было сил их остановить –
- Давай-ка мы с тобой присядем, придвинься ко мне поближе, вот так, молодец, отсюда хорошо видно озеро. Красиво, правда? – он, как мог, оттягивал момент откровения, старательно выравнивая охватившее обоих волнение.
- Да, … – резко качнула головой Анна, машинально опускаясь и не выходя из состояния своего присутствия в тёмной прихожей.
- С этого места подробнее, – Алексей обнял её, прижал сильнее, - значит говоришь ругались? А кто? Вспомни голоса! –
- Сначала Елизавета Сергеевна …, потом Егор …, потом Нина, да их было трое, – она смотрела на Алексея в ожидании следующих вопросов, светящихся маячков в её чёрной дыре, без которых была абсолютно беспомощна.
- Хорошо! Теперь вспомни, что каждый из них кричал? –
- Свекровь обозвала всех проститутками и лжецами, она сказала, что не семья, а Содом и Гоморра – Алексей иронично улыбнулся и согласно кивнул – Егор с ней спорил и пытался успокоить, а Нина … - Анна внезапно задохнулась и прикрыла рот рукой от крика.
- Что сказала Нина? Говори! – Алексей напрягся, в предчувствии чего то ужасного.
- Нина сказала, что у них с Егором любовь, что они любят друг друга и это она должна была выйти за него замуж, и что у них половая связь с первых дней появления Егора в нашем доме, ещё до свадьбы – Анна, не замечая того, давно убрала руки ото рта и кричала, не чувствуя катившихся по щекам слёз, - Нина была совсем маленькая … понимаешь – заскулила она – ребёнком … и никто, никто ей не помог. Все жили только собой …, и я и папа тоже. О Господи, лучше бы мы все умерли! - повторила она вдруг слова из недавней Комы - Как стыдно …, как жалко … - и она горько зарыдала, опустив голову на колени.
- Успокойся, - прошептал Алексей едва слышно, спустя время, давая возможность Анне выплакаться – … то время ушло, его не вернуть, и твоя сестра стала другой, - и уточнил - вообще другой, … возможно опасной, с этим ещё предстоит разобраться –
 Наступившая тишина после рыданий, могла длиться целую вечность, если бы Анна не заговорила снова, удивительно ровным и бесстрастным голосом.
- Да, я поняла это и убила их! –
- Кого их? – думая, что ослышался, спросил в недоумении Алексей.
- Нину и Егора, в озере утопила, вот в этом самом, синем, но только тогда оно было чёрным, потому что началась гроза и Ваня стоял весь мокрый на берегу и звал меня, так жалобно, мама-а-а, мама-а-а – Анна снова заплакала, но уже тише.
- Ты не могла этого сделать! – сказал Алексей окаменевшим голосом, ощущая, как страх засосал под ложечкой.
- Почему? Потому что я хорошая? По этой самой сука сути? Ещё как могла, оказывается, – в жарком смятением произнесла Анна, открывая в себе неведомую ранее разрушительную силу.
- Во-первых, ты не вынесла бы их из дома, одна и бесшумно, никого не разбудив, во-вторых, не загрузила бы в машину, в-третьих, не донесла бы к озеру – Алексей ставил задачи, связанные с реальностью, он хотел выдернуть Анну из черноты глубокого погружения, но безуспешно.
- Я была не одна! – и ответ прозвучал разорвавшейся под ногами миной.
- Не одна, а с кем? – тихо поинтересовался Алексей, чувствуя, как земля закачалась под ногами.
- С Хранителем, моим двойником, без неё я бы не справилась, ты прав, –
- А откуда она взялась, Хранитель эта? – Алексей замер, предполагая наихудшее, ту самую точку невозврата.
- Не знаю, из воздуха, наверное, – пожала в растерянности плечами Анна.
- А потом куда делась? –
- Ушла, сказала, что больше не придёт, что я справилась, – Алексей прикрыл глаза и тяжело выдохнул, словно вынырнул из ледяной полыньи, осознавая каждой своей клеткой обнуление кармического узла в судьбе Анны, намертво переплетённой с этого времени с его.
- А сын как на берегу оказался? –
- Он в машине прятался, пока я и Хранитель занимались Ниной и Егором, катили, распаковывали, топили, он всё время шёл следом – Анна остановилась, вспоминая детали, – нет, топила я, Хранитель в воду не зашла, она сказала, что я сама должна, что это самое главное для меня. Было так страшно, гром, молния, дождь лил, как из ведра, и мы втроём в резиновой лодке с Ваней на берегу. Если бы не сын, я бы из Комы не вышла, это точно. Он звал меня! –
- Логично, и даже в некотором смысле «прикольно» … – Алексей странно улыбнулся, двусмысленно, он представил полный масштаб «картины маслом» и почувствовал, что для ясности понимания характеристик персонажей разверзшейся драмы, ему кое-что не достаёт, финишного, так сказать, мазка художника, и он не мог не спросить напоследок.
- А Егор и Нина, молчали всё время? Или ты им рты заклеила? А если и так, они что не мычали, не подмигивали, не вертели головами? –
- Ну, да, конечно! В лодке я скотч сняла, Нина сразу вспомнила маму, а Егор сына, они обещали, что уедут и больше никогда не будут тр…ся, не только в лодке, а вообще, а мне было уже без разницы … Ваня ждал на берегу ... - она остановилась, прижала руки к лицу, медленно провела ими сверху вниз, снимая тем самым черноту наваждения. Круг замкнулся, он был пройден от начала и до конца и вместе с эфемерной точкой невозврата навсегда канул в прошлое. Оба молча сидели на краю лощины, прижавшись друг к другу, и думали об одном и том же, о переполненном сосуде обмана и о маленькой капле, попавшей в него случайно, спровоцировавшей удивительное разнообразие решений и способов очищения, включая мистические проявления.
- К озеру спускаемся? –
- Да! –
- Не страшно? –
- Уже нет! –
- Я хочу быть твоим личным Хранителем и даю слово, что никогда не растворюсь в воздухе. Ты согласна? –
- Да, мне без Хранителя никуда, а то убью «по ходу» и не смогу вынести, а после вспомнить! –

                Глава 11

        Елизавета Сергеевна протянула сыну плотный конверт.
- Тебе письмо, курьер принёс! Держи! –
- Курьер? Что ещё за курьер? – с подозрительностью спросил Егор.
- Откуда я знаю? Позвонил, я вышла к калитке, он передал, сказал, что для тебя лично, и ушёл. Что-то не так? – она с тревогой в глазах смотрела на сына.
- Всё так, только прошу тебя, никогда больше не принимай никаких передач, записок и прочей ерунды от незнакомых людей для меня лично. Пусть в офис приносят или хотя бы накануне созваниваются. Поняла? – Егор придержал мать за плечи, целуя её в лоб.
- Хорошо, больше не буду, сразу к тебе перенаправлю – ответила она, чувствуя за собой вину от допущенной оплошности – На обед ждать? –
- Да, конечно, всё, как обычно, – и усаживаясь в машину спросил – а как он выглядел, курьер этот? –
- Мужчина, лысый, ну ты знаешь, как сейчас носят, средних лет, не симпатичный, не бритый, обросший весь, и ещё говорит странно, всё время «чокает», а больше ничего не скажу, я его не рассматривала –

       Егор машинально кивнул и задним ходом, стараясь не зацепить чёрный полированный кузов своего внедорожника об иголки реликтового куста, неизвестно, что дороже, аккуратно выехал со двора. Состоявшийся накануне разговор с дознавателем Коротковой серьёзно его взбудоражил. Одно то, что авария была исполнена фурой, принадлежащей лично ему, заставило нервно заёрзать на стуле. А когда показали запись, где чёрным по белому до мельчайших подробностей было видно, как произошло столкновение, он понял, что ситуация складывается неоднозначно, коснётся его в любом случае и, если всё спустить на тормоза, то из свидетеля он может лихо загреметь в подозреваемые. О нелюбви ко всякого рода разборкам, от которых он мгновенно уставал, скучал и терял самообладание, стараясь плавно раствориться в воздухе и никогда больше, ни под каким предлогом, ни боже ж ты мой, не присутствовать при разного рода конфликтах, пришлось забыть, лихорадочно включая мозг. Сразу после допроса, он отправился в автопарк и вместе с директором, диспетчером, механиком и прочим обслуживающим персоналом, не исключая свободных водителей, пересмотрел все путевые листы за интересующий его период времени, дотошно вникая в суть вопроса и опрашивая каждого работающего. На первый взгляд всё выглядело довольно неплохо, люди выполняли автоперевозки, вовремя сдавали отчётность и придраться особенно было не к чему. Он даже подумал, что кто-то бездумно перекрасил чужую машину под его известный в районе примелькавшийся «брэнд», не замышляя подставы, и наезд на Аню произошёл случайно, но затем отмёл эту идею, как наивную и безосновательную. Почему тронули именно его и Аню? Врагов в бизнесе, чтобы вот так пойти на убийство, у него не было, недоброжелателей, … категорию «ну кто не без греха» он исключил сразу, не тот контингент, о дележе сферы влияния его бы предупредили, обязательно состоялся бы предварительный разговор. Версии, одна за другой роившиеся в голове, сменялись вперемежку и не складывались в основную, единственно правильную. Вывод напрашивался сам собой, необходимо ещё раз перепроверить задержки водителей на маршруте, осмотреть следы содранной краски на кабине и контейнере, возможно именно в этом кроется ответ на вопрос и главная опасность для него, об Анне он беспокоился меньше всего.

        Увидев машину генерального директора, служащий открыл шлагбаум. Егор въехал на парковку перед зданием офиса и, здороваясь с охранником, вспомнил о конверте, мирно лежащем на сидении рядом. Он с неприязнью на него взглянул и пожалел, что убрал частную охрану из своего дома по просьбе супруги, теперь к ним шарахаются кто ни попадя, вторгаются с рекламными буклетами в частную жизнь и территорию, и мама стареет, указала бы на ящик через домофон и не шла на контакт, хорошо ещё в дом не впустила. Припарковав машину на своё место, Егор с раздражением взял в руки странный пакет без адреса и с пристрастием его рассмотрел, не выявив ничего примечательного. Возникшее импульсивное желание порвать его на мелкие части, не раскрывая, или съесть, не запивая, остановили пальцы, неожиданно нащупавшие вложенную внутрь плотную бумагу со скользкой поверхностью, с одной стороны.
- Интересно, – мелькнуло – фотографии? Ага … шантаж?! Этого ещё не хватало! – и, психанув, - За кого его собственно держат! – Егор нетерпеливо резко надорвал упаковку, интуитивно предугадывая, что прямо сейчас он сможет увидеть. И не ошибся! Это действительно были фотографии, фотографии его близости с Ниной, не одна, две, а целая пачка. Снятые в спальне загородного дома в стиле «шале», при отличном свете, с разных ракурсов, прекрасного качества, они просились на обложку порно журнала, смотрели на него с вызовом и кричали в лицо - Ну, что, Лох, «накося-выкуси», получил, сделали тебя. Что дальше, в полицию побежишь? Ну, давай, вперёд, покажи себя, во всей красе на весь город! –
Егор нервно дёрнулся, покраснел от прилива крови к лицу и глубоко задышал, стараясь пересилить сжимающий горло спазм, затем машинально заглянул внутрь конверта и вытащил листок с рваными краями и корявой надписью, «Видео при встрече».
- Господи, хорошо ещё, что Аня с сыном улетели отдохнуть к тётке в Питер! – первое, что пронеслось в его голове - и следом накатила чернота неуправляемой ярости, от приступа которой свело скулы - сука, сука, сука! – заорал Егор в закрытой кабине, не сознавая до конца о ком он говорит, о себе, Нине или обоих и, опуская голову на руль, чтобы скрыть от случайного взгляда служащего, перекошенного в бешенстве себя и налившиеся ненавистью глаза. Несколько раз, до боли, ударив свободной рукой по передней панели салона, он затих, в ожидании, когда его отпустит и появится возможность рассуждать более или менее адекватно.
- Где эта сука может быть? – с остаточной дрожью в теле, спросил он себя, имея в виду Нину и, включив приложение Поисковик, тотчас определил её местонахождение – Так, … район набережной, похоже в кондитерской сидит, на открытой террасе, сука, пирожные жрёт, чтоб ты подавилась, гадина, – не лицеприятно выдавил он из себя и, грубо развернувшись выехал с территории парковки в сторону побережья. Не имея ни малейшего представления, что он ей скажет и уж тем более как себя поведёт, Егор гнал хорошо известный в городе внедорожник и мысленно продолжал грязно ругаться, не брезгуя «матом».
- Поиграть она со мной решила, … захлебнёшься кровь глотать …, отправлю к аборигенам новозеландским в жёны, а лучше проституткой к арабам или туркам продам, а ещё лучше к бедуинам коз доить, сладкая ты моя, - фонтаном лилось из него, пока вдруг не переклинило вопросом – А, если не она? – и с этого места Егора скрутило по-настоящему, спазматической болью в животе и холодным потом, выступившим на лбу и спине.

***

       Он увидел Нину из далека и его сразу отпустило, Егор почувствовал общую лёгкость во всём теле от мысли, что зря так разволновался, конечно это сделала она, запустила фотографа в дом, устроила порно сессию, видимо созрела уйти от него с деньгами. Понять её можно, но почему так? Могла бы поговорить, объяснить толком, столько лет, и поймал себя, что лукавит, как раз в этом случае, она бы ничего от него не получила, так самую малость, бросил бы собаке кость.
- Выросла девочка, большие дети, большие хлопоты – поморщился он, досадуя, и мгновенно успокоился, высветив, как ему показалось, проблему полностью.
Поставив джип в тени каштана, стараясь максимально не привлекать к себе внимание, он остался сидеть в салоне, сцепив в замок побелевшие пальцы рук от увиденного. Нина была не одна. С ней за столом сидел харизматичного вида мужчина среднего возраста, бритоголовый, со щетиной сексуального характера, которая так не понравилось его маме.
- Курьер!? – сделал шокирующий вывод Егор, задержав на нём долгий проницательный взгляд – Интересно, где она его откопала, Наставника? – присутствие незнакомца всё в корне меняло. Жаркие эмоции и театральные выкрутасы, усвоенные им с детства, в данном случае не работали, как хлам из прошлого их можно было спокойно засунуть себе в одно место и срочно выработать свежую концепцию поведения, и здесь он неожиданно понял, что тупо растерян и не может определить, какую. Количество желающих развести его на «бабло» увеличилось как минимум в двое, что не факт, вполне возможно, что где-то рядом присутствует дополнительная группа, стратегически наблюдающая за происходящим.
- Ладно, - смирился он и с собственной нерешительностью и с количеством страждущих заполучить «халяву» - надо идти, бегать и прятаться нет смысла, дороже выйдет! Заплатить в любом случае придётся! - вопрос цены на текущий момент его интересовал куда больше прочих.
Егор аккуратно разжал и размял затёкшие пальцы, достал из бардачка бейсболку, тёмные солнцезащитные очки и вышел из машины, искоса из-под очков бросая редкие взгляды по сторонам. Он шёл в направлении мирно беседующей пары.

***

       Нина обрушилась на Николая ударом шаровой молнии. Никогда прежде он не предполагал, что в природе может встречаться энергетический разряд такой силы и такая безмерная любовь к чувственному сексу. Он конечно что-то читал, где-то слышал, частично догадывался, но ведать не ведал, что существуют женщины исключительного взрывного типа, которым для стимуляции сексуального тонуса, допинг из вне не требовался, он вырабатывался внутри полыхающими клетками и вбрасывался в кровь неконтролируемыми дозами, распространяясь не только на интимное влечение, но и на прочие стороны жизни, сопровождая непрерывным шлейфом. И надо быть полным идиотом, чтобы этого не почувствовать, не осознать и не завестись с тысячной доли оборота, а таковым Коля, Артист по своей сути и профессии, никогда себя не считал, ни до, ни после «нар», возможно поэтому у него с Ниной срослось мгновенно, в первые десять секунд спонтанного свидания. Он поддался ей сразу, заскулил подвывая, как последний кобель во время гона, истосковавшись по женщине в местах не столь отдалённых, и сейчас благодарил судьбу за роскошный подарок, полученный из рук «дружбана», вместе с его просьбой понаблюдать и собрать информацию о семье Анны. Ему даже не пришлось прикладывать каких-либо особенных усилий для знакомства, предусмотрительно разыграв сценку с похищением сумочки и явившись Нине в образе прекрасного благородного рыцаря, потерявшего в лихих сражениях своего боевого коня. Задача, которую он себе поставил, выглядела так, не дать опомниться, ни капли времени на обдумывание и принятия благоразумного решения, всё должно произойти стремительно, феерично и сногсшибательно, что сработало, надо отдать ему должное.

В девушке Коле понравилось всё, начиная с кончиков волос на голове и заканчивая кончиками пальцев на ногах, не исключая лёгкость характера и красивый дом в предгорье. Ещё не переступив порог, а только подъезжая к нему вместе с Ниной, он принял единственно верное для себя решение, охватив общую картину ландшафтного мироздания, ликвидировать не только всех конкурентов, но и растворить в концентрированной серной кислоте их тени, если понадобится. Обозначившись в интерьере, Коля ненавязчиво, спасибо «нарам», включился в поиск уязвимых мест в жизни Нины и нарыл, при том довольно быстро, в следствии слитой ему вовремя информации от Алексея. Для начала, он возненавидел Егора, как только вошёл в дом, вступил на его первую половицу, мгновенно оценив масштаб вложения и разозлившись не по-детски, почему этому уроду всё, а ему талантливому и творческому человеку приходится за каждую свою пядь стоять на смерть, а уж когда, погрузившись в Нину глубже, раскопал растление, рассвирепел окончательно.
- Тебе не нужно было молчать, девочка моя, – шептал он в ушко, распаляя её – это была ошибка, ты поняла? –
И Нина, жарко постанывая, отвечала – Да, милый, да! –
- Мы его сделаем, он за всё заплатит! Как говорится, «тот, кто нам мешает, тот нам поможет»! –

***

      Предварительный план по так называемому захвату денежных средств первоначально разрабатывался Алексеем и Инной самостоятельно, но чем дальше они продвигались в денежном направлении, тем яснее понимали, что их обоюдный ресурс явно слабоват и без помощи Николая и Нины им не обойтись. Можно конечно поспорить кто к кому и кого подключил изначально, как в случае с яйцом и курицей, пусть вопрос этот останется риторическим, однако обсуждая розыгрыш Егора за столом под раскидистой яблоней во дворе дома с осыпающейся штукатуркой и облупившемся ограждением, каждый из них понимал степень риска, как и маячившую впереди отличную возможность заработка. Гложущее сомнение по поводу предоставления второго шанса в необозримом призрачном будущем подхлёстывало к активности. Там же, после дискуссии и споров, Алексей и Инна пришли к выводу о необходимости привлечения к авантюрному спектаклю ещё двоих соучастников в лице Николая и Нины. Раскрыв карты и разложив перед «дружбаном» основные козыри, оба настаивали на его участии в розыгрыше вместе с подругой, как не крутился ужом на сковороде Николай прикрывая Нину.
- Без неё никуда, - убеждали его Алексей и Инна - она основной игрок. Мы что, мы камеры развесим и уйдём, дальше она сама, как отлюбит, так и заработает. Понимаем, звучит цинично? Извини. А до этого было не цинично? … Сто процентное попадание, или уйдёт без гроша в кармане, или с нашей поддержкой сама обогатится и даст подняться нам, ну не будь ханжой … –
- Не могу, она волнует меня. Тебе Анна не чужая? – спрашивал Николай, заглядывая Алексею в глаза и наблюдая в них ответную земную твердь – Что я ей скажу? Потр… ся с Егором напоследок за деньги? Что я за мужик после этого? – говорил он с отчаянием в голосе – не хочу её терять … -
В результате дебатов сошлись на одном, если Нина сама не захочет из личных только ей известных побуждений, кто этих женщин разберёт, что у них в голове, то принуждать никто не будет. Ей только объяснят популярно, во всех деталях, что доказать половую связь с мужем сестры в столь ранимом возрасте, не получится, ни фактов, ни свидетелей, быльём поросло к сожалению. А, если приложить к разговору фотографии, припугнуть педофилией, супругой, прессой и главное мамой, не открываясь полностью, играя частично в тёмную, раскрутить можно неплохо, главное не дать Егору смыться.
- Вези Нину сюда, пора побеседовать с ней в неформальной обстановке. Скажешь день рождение у друга, завтра часам к семи вечера, – предложил Алексей.
- И как бы между прочим поговорим о родителях вообще, посмотрим реакцию на слово «отец» – поддержала его Инна – так, на всякий случай -
Хорошо, – неохотно согласился Николай – если все вместе, тогда я попробую её убедить, но за результат всё равно не ручаюсь –

                Глава 12

       Анна вынырнула из туннеля, аккуратно вписалась в крутой поворот и, проезжая Видовую площадку, приятно удивилась, увидев заделанную дыру в ограждении. Взятая в автосервисе Егора машина была проще прежней погибшей, не согревала душу, но всё-таки сохраняла привычную свободу перемещения, что было важно, особенно сегодня. Остановившись у леера, Анна открыла дверь, вышла из салона и в привычном восхищении застыла, обозревая предрассветные горы, когда ползущий по расщелинам лёгкий туман был готов вот-вот рассеяться, чтобы уступить права подступающему солнечному дню. Знакомый пейзаж уже не вызывал болезненных воспоминаний, не тревожил не раскрытыми тайнами, владея откровением вечности он держался обособленно от Анны. Знакомый дуб, зажатый безветрием, не качнул ей голыми ветвями и не поманил к себе вместе с синевой озера, поблёкшей и посеревшей перед будущими холодами.

       После выписки из больницы, встреча сестёр откладывалась со дня на день по разным причинам, в начале, как думала Анна из-за неё самой, знакомство с Алексеем и возникшее между ними доверие заняло время, но затем в семейном пространстве появилось устойчивое ощущение недомолвок, не договоров, недопонимания, когда каждый искал и находил малейший повод избежать контакта, растворяясь тараканами по собственным шкафам с их скелетами. Елизавета Сергеевна замкнулась, выбрав для себя роль стороннего наблюдателя, часто вздыхала, бросала исподтишка внимательные взгляды на Анну и разговаривала в основном с сыном и, конечно же, с внуком. Егор занимался аварией, его самолюбие задевало, что наезд был совершён под «брэндом» фирмы, он искал улики и свидетелей, а Нина вела себя непредсказуемо странно, можно сказать выпала из семейного поля зрения, почему-то не откликаясь даже на телефонные звонки. По этой причине прямо с утра, без предупреждения, с волнением за сестру и в решительном расположении духа, ничуть не сомневаясь в правильности своего поступка, Анна отправилась в когда-то отчий дом, так внезапно до основания, до последнего кирпичика разрушенный Егором, с корчёвкой плодовых деревьев и кустарников, мешающих идеи воплощения альпийского ландшафта и нового дома в стиле «шале». Принять сей факт, даже спустя столько лет, Анна никак не могла, получая на свой естественный вопрос - Зачем? - один и тот же ответ в виде всепроникающего букета молчаливого обаяния супруга.

       Кома всколыхнула и раскрыла перед Анной ощущение реального вкуса жизни. До неё, время бежало бесконечной вереницей мелькающих цветных картинок, беспечно и, если бы не Ваня, бесцельно. Словно заснула подростком на годы и проспала крепким сном до аварии, пользуясь опробованным набором не сложных жизненных манипуляций или клише в процессе мелькания, избегая тем самым ответственности. Вины за собой на тот момент она не чувствовала, ну как можно было бы винить к примеру прекрасную бабочку Грета Ото или любую другую, порхающую с цветка на цветок, если все эти пестики и тычинки, с их сладким густым нектаром, есть основной ресурс выживания, и лишь благодаря трагедии, всё привычно сложившееся вдруг начало распадаться, меняться и лопаться мыльным пузырём. И опыт, как результат от сложения бессчётного числа этих самых манипуляций, не помог, успела или нет, смогла или нет, проспала или нет, отсиделась комфортно, не помышляя о плохом, или нет, всё равно потащило, ошпарило, кинуло, только успевай изворачиваться, приноравливаясь, ловя волну, понимая фатально, что и это ещё не конец, а только крошечная его передышка.

       Трасса, идущая вдоль обзорной Видовой, самой высокой отметки перевала, спускалась вниз к побережью, петляя несложным серпантином и растекаясь, по ходу, на прилегающие развилки и дорожные рукава к посёлкам, частным территориям, горнолыжным базам и прочим местам общего пользования. Анна свернула на один из них и спустя десять минут увидела знакомую черепичную крышу. Она затормозила и заглушила двигатель, поставив машину на обочине в тени раскидистого высокого дерева, не доезжая до ворот метров пятьдесят. Достав из сумочки ключи от дома, дубликат которых ей выдал Егор сразу по окончании строительства, Анна поймала себя на мысли, что в свете последних откровений, не может объяснить и понять логику этого поступка, разве что привычкой, «пусть будет и мало ли что», как сказала бы его мама, или копеечной толикой оправдания за "причинённые неудобства" в связи с преждевременной кончиной родительского очага. Комплект ключей, лежащий на ладони, как и само место, удивительным образом впитали в себя остатки бойцовского настроения, и без того основательно подтаявшие по мере продвижения. Командовать парадом будет сестра, решила Анна, но я хотя бы узнаю, почему Нина молчала, ни словом не обмолвилась ни со мной, ни с папой.

       Она с волнением подошла к калитке, с трудом попадая в замочное отверстие, вставила ключ и провернула его дрожащей рукой, открывая замок. Глядя на чудаковатые кованные петли и настраивая себя на усилие сделать первый шаг, Анна смогла преодолеть охватившую робость, внутренне собраться, резко выдохнуть и, распахнув калитку, стремительным рывком пролететь через дворовую территорию, застыв перед входной дверью. На пределе своих возможностей, она почти упала в рядом стоящее, будто специально для неё приготовленное кресло, и зажмурилась, спасаясь от предобморочной черноты.
- Привет сестра, – спустя мгновение услышала Анна ровный знакомый голос – а ты почему на пороге и не проходишь в дом? –
- Любуюсь, – с лёгкой хрипотцой ответила она и открыла свету успокоившиеся глаза – здравствуй! –
- Идём, сварю кофе, поболтаем о том о сём, ты завтракала? – Нина была рада приезду сестры, во всяком случае глядя со стороны нельзя было заподозрить её в неискренности, и Анна послушно встала, теряясь от навязчивой мысли насколько они враги сейчас и, если нет, то нужно просто пройти в дом и сесть за стол, имея возможность поговорить, а если ещё да, то заглянуть друг другу в глаза и попытаться разобраться в тупике больных отношений, опускаясь на самое его дно и вытаскивая слой за слоем слежавшуюся гниль, наверх, к свету.
- Я не голодна, а от кофе не откажусь, – сказала Анна, сохраняя внутреннее напряжение, привычное до боли состояние из прошлой жизни, до Комы.
- Не дёргайся, не съем, – усмехнулась Нина, прекрасно видя, что с ней происходит, и слегка приобняла, больше формально, чем тепло, но в тоже время и не совсем холодно, оставляя право выбора за Анной – вставай! – и протянула ей свою руку.
Внутри дома было прохладно, сплит-система работала безукоризненно, накрывая ощущением добротности и продуманности сразу на входе. Анна отметила чистоту в доме, почти стерильность, что означало для неё, сестра справляется с обстоятельствами и с собой.
- Как много зеркал! – удивилась она, проходя за Ниной на кухню и разглядывая забытый интерьер, – Я давно здесь была, год или два, не помню точно ... –
- Да, это правда, ты редкий гость, зеркала Егор развесил, я сниму, надоели, – хмурясь ответила Нина, не лукавя, жестом приглашая сестру за стол, – присядь, полюбуйся видом в окне, я всегда так делаю, пока варится кофе, – и впервые, с начала встречи, пристально посмотрела на Анну, как будто готовилась что-то примерить в ней для себя, – всё-таки здесь красиво! – и быстро отвернулась, доставая банку с зёрнами.

        Имя Егора незримо застыло в воздухе, зависло над головами сестёр, омрачая призрачную лёгкость. Обе отчётливо понимали, что так будет всегда и правильнее всего смириться с данностью, но понимая, задавали себе один и тот же мучительный вопрос, почему это случилось именно с ними, в чём они провинились перед небом и как после этого выкарабкиваться из многолетней затхлой мерзости, сохранив тепло отношений, возможно ли это в принципе?
Стоя к Анне спиной, в лёгких спортивных леггинсах и футболке, успев ранним утром пробежаться по посёлку и наполнить себя положительными энергиями родного деревенского воздуха, Нина была готова начать разговор первой. Откладывать его не имело смысла, особенно остро она это почувствовала во время добровольного уединения, тайна обязательно высветится и став явью нанесёт по Анне удар не меньшей силы, чем сама Кома. Выдержав паузу, по продолжительности равную процессу закипания напитка, Нина разлила готовый кофе и придвинула чашку сестре.
- Ты хорошо выглядишь, – сказала она, усаживаясь напротив и глядя ей в глаза, - а чувствуешь себя как? – как бы невзначай спросила она, думая о своевременности признания.
- Всё нормально, спасибо, – сдержано ответила Анна, предчувствуя приближение особо значимого момента в разговоре, пугающего и желанного одновременно.
- Это замечательно, что ты выжила, точнее не то чтобы замечательно ... – Нина кашлянула, продавливая в горле внезапно появившийся спазм, – это самое главное ... – она сделала повторное усилие над собой – ты единственная, кто у меня есть, что осталось ... Веришь? – и остановилась, словно то многое, о чём собиралась сказать мгновенно потеряло свою истинную ценность. Анна увидела вспыхнувшую боль в глазах сестры, вдруг потемневших и поменявших цвет, с небесно-голубого на светло-серый.
- Меня спас Алексей … - начала было она, но Нина тотчас перебила её.
- Знаю, благодаря ему и всё такое, я о другом ... – она положила свою ладонь на руку сестры и разом открылась, – я не хотела, чтобы так всё произошло, поверь, – Анна вздрогнула, предугадывая худшее, – я знала, что тебя нет в машине, я видела, как ты из неё вышла, – и с отчаянным надрывом вскрикнула, бледнея, почти теряя самообладание, – ну почему ты под неё попала, ну как ты могла, я была уверена, что всё обошлось и ты просто сбежала, уехала на время, устав, как и все мы, от вранья, – Нина внезапно разрыдалась, прикрыв лицо руками.
- Как уехала, куда? – переспросила теряясь Анна, с трудом улавливая смысл.
- Не знаю, куда-нибудь, я всегда хотела, чтобы ты уехала, чтобы тебя вообще не было, пока лицом к лицу не столкнулась с твоей реальной потерей … я испугалась, перестала чувствовать, рухнуло всё, чем жила, за что держалась ... – она отняла руки и Анна увидела перекошенное в страхе мокрое лицо.
- Значит это ты меня сбила! – прошептала она, охватывая  полный масштаб трагедии и продолжая не верить в настоящую причину её возможной гибели, сидящую напротив со слезами на глазах.
- Да нет же! – выкрикнула Нина – Я сбила не тебя, а машину! –
- Зачем? – спросила обескураженная Анна.
- Напакостить решила! Потому что я маленькая сука и маленькая дрянь! – завыла в голос сестра.
- Кому? – удивилась Анна, в недоумении распахивая глаза.
- Егору, кому же ещё! Носится с тобой, словно любит, затыкает дыры и врёт, врёт, врёт тебе, мне, матери, всем подряд! – она вдруг перестала плакать, опустила глаза на стол и едва слышно произнесла – Сорвалась от усталости, от злости, понимаешь? - и стихла, выплеснув наболевшее.
- Я бы поняла, если бы ты не была моей сестрой, ... не знаю …, я почти умерла, ты думала об этом? … – в растерянности ответила Анна, шокированная услышанным. Она попыталась вникнуть в душевное состояние Нины, там, на перевале, в усталость о которой та говорила и не могла. Только не это, - думала Анна, глядя на сестру, - всё, что угодно, но только не это, как она могла увидеть меня в машине или не увидеть? Она хотела, чтобы я умерла! Это главное! Нужно спросить, задать ей один единственный вопрос, ради которого я сюда приехала, в этот чужой красивый дом, но я боюсь, боюсь ответа, больше собственной смерти. Лучше не знать, не хочу, не должна, пусть всё идёт, как идёт, – заметалась в нерешительности Анна и вдруг спросила, едва шевеля побелевшими от волнения губами
- Скажи, Егор действительно взял тебя силой? – Нина замерла, словно что-то не дослышала или не до поняла. Вопрос не прозвучал неожиданно, раскатом грома с раздвинувшихся небес, она так долго его ждала, так мучительно к нему готовилась, что откликнулась, не раздумывая и без тени сомнения. Утерев слёзы, Нина с пристальным вниманием посмотрела на сестру, словно хотела проверить на сколько та готова к правде, лгать и лицемерить после аварии и Комы для неё стало абсолютно невозможным.
- Силой? Что за бред! - Нина горько усмехнулась – Аня, Аня, от твоей святости хоть в петлю! Да, если бы силой, так ты и папа первыми бы узнали правду, в том то весь и «прикол», – при слове «прикол» она хмыкнула с неприязнью и невольно промелькнувшим сладострастием – что не силой, а лаской. Егор всё делал так осторожно, так приятно, что я сама пошла на него, как кролик на удава, пока не влипла в искусно расставленные силки – и Нина задумалась, будто силилась что-то припомнить, что-то конкретное и не могла, уничтожив своим признанием часть себя.
- Бедная девочка … - едва успела произнести Анна.
- Я не бедная! – тотчас вспылила Нина, вскакивая со стула и склоняясь над столом к сестре, – это ты обделённая, жалеет она меня, себя пожалей ..., тебя хоть раз колотило от желания, распаляло в безумном вожделении, ты сгорала в экстазе, без физической близости с мужчиной, лишь только чувствуя его, думая о нём, когда каждая твоя клетка тебе не принадлежит и каждую секунду ты полыхаешь от предвкушения близости, – она остановилась, понимая, что наговорила лишнего, уставившись разгорячено на сестру, - просто его зёрна упали на благодатную почву … юного тела, не надо меня жалеть, никогда не смей этого делать ... –
- Ты … любила … его? – с печалью в голосе спросила Анна, принимая укор сестры и не помышляя спорить. Её отношения с Егором действительно больше соответствовала условному клише "матери и сына", чем женщины и мужчины.
- Не знаю, но я «хотела» его, со всеми потрохами, на любых условиях, изводя себя постоянно. Он научил меня «желать» и не любить тебя, как самую большую помеху в моей жизни, но так было до Комы, до твоей гибели ... – сожалея о случившемся, Нина снова заплакала.
- Я не знала, не догадывалась даже, … – прошептала Анна, потрясённая откровением сестры, глубиной её чувств и страдания, как вдруг отчётливо осознала, что не верит себе, в чистоту наивного неведения и ужаснулась от беспредела собственного малодушия, не менее постыдного, чем поступок сестры.
- Неправда, - в унисон её мыслям откликнулась Нина - подсознательно ты всегда догадывалась, только допустить не могла, что подобное может коснуться лично тебя. Ты чистоплюйка! Тебе так проще, не видеть, не докапываться! – сказала она спокойно, как о чём-то давно решённом, – возможно ты права, возможно так и надо, но рано или поздно всё равно достанет и потащит –
- И всё тайное проявится? –
- Да! –

***

       Ничто не нарушало тишины покоя и время текло размеренно, обнуляя грехи прошлого. Сёстры пили остывший, но сохранивший густоту и горьковатый вкус, кофе, смотрели в окно на знакомые с детства далёкие заснеженные вершины гор, согреваясь солнечным теплом проникающим сквозь оконное стекло, и единением, не взирая на кажущуюся пропасть между ними.
- Фурой рулила ты? – спросила сестру Анна.
- Нет, знакомый водитель из соседнего автопарка –
- Но большегруз был выкрашен под наш «брэнд»! – удивилась Анна.
- Это делают специально, – усмехнулась Нина – полгорода так работает, не знаю почему, – она неопределённо пожала плечами.
- Ты ему заплатила? –
- Да, и не мало, уж поверь! И за ремонт, и за свежую краску ... – с грустью в голосе ответила Нина и тихонько вздохнула.
Она смотрела на сестру со щемящим тоскливым чувством потери, думая лишь об одном, простит ли Анна, сможет ли. Только от её желания зависело сейчас сохранят ли они прежнюю связь друг с другом или расстанутся на годы, если не навсегда. Она ждала, покорно принимая любое её решение, со страхом вглядываясь в свою дальнейшую жизнь скитальца. Скорее всего, в идеале, у неё что-то срастётся и без прощения сестры, но как это будет она себе представляла с трудом, точно зная наперёд, что восстановление займёт время и выберется ли она из этого дерьма самостоятельно, ещё неизвестно. Пока у неё получилось только по уши в нём увязнуть.
- Ты просто смерч, ураган, похлеще моей Комы!  - услышала Нина, вздрогнув с радостным трепетом в предчувствии долгожданных перемен – Наверное я сумасшедшая, но я тебя люблю, – Анна на мгновение запнулась, прежде, чем сказала главное - … я простила, я не смогу иначе, … – она встала из-за стола и шагнула навстречу сестре в полном смятении. В лихорадочном волнении Нина бросилась в её объятия.
– Спасибо тебе родная, ... спасаешь меня ... – повторяла она снова и снова сквозь слёзы, едва различая в порыве благодарности слова сказанные Анной вслед
- И ты прости меня, я могла догадаться, если бы хотела этого, ты права, я малодушничала, боялась, мне так легче жилось, с ложью ... -

Ощущая себя единым целым, неделимой плотью, они стояли обнявшись с невозможностью оторваться, отодрать от себя вторую половину, им казалось, что, если они отпустят сейчас друг друга, то снова будут уязвимы, произойдёт что-то нехорошее, злое, очередная беда, поэтому продолжали стоять, надеясь, что охватившее их возбуждение уляжется и необоснованные страхи навсегда улетучатся. Отстранившись, как только смогли, обе посмотрели друг на друга с радостным изумлением, как если бы встретились нечаянно после долгой разлуки, желая удостовериться ещё и ещё, насколько близки они после высказанного, досадуя лишь об одном, что не сделали этого раньше.

***

- Идём в гостиную, мне нужно тебе кое в чём признаться – Нина провела Анну в комнату, где усадила на мягкий диван, – выпить не предлагаю – с улыбкой сказала она, почти успокоившись, - ты за рулём, я тоже сегодня выезжаю, в другой раз всенепременно отметим – и Анна охотно кивнула, возвращая себе душевное равновесие.
- Что ты хотела узнать? – спросила она, погладив ворсистую обивку дивана, с одобрением воспринимая её цвет, морской волны.
- Я хотела узнать, ты собираешься с Егором жить? – Нина с пристальным вниманием смотрела на сестру.
- Нет, но мы пока под одной крышей, если ты об этом, в ближайшее время ситуация разрешится, я не собираюсь скрывать наш разговор, – Анна замолчала, разглядывая общее оформление гостиной, – а ты, что ты предполагаешь делать со своей чувственной жизнью? – в её интонации присутствовала мягкая ирония, но Нину она никак не задела.
- Я встретила мужчину и, в перспективе, собираюсь уехать с ним в Москву, он будет работать в театре, его пригласили –
- В качестве кого, режиссёра? – искренне удивилась Анна, не ожидая от Нины столь резкого поворота в судьбе.
- Нет, он профессиональный Артист! –
Анна с лёгкостью вздохнула, чувствуя радость за сестру, что та способна на новые отношения и что Егор не разрушил её полностью.
- У вас любовь? – заботливо поинтересовалась она.
- Мы похожи, – ответила Нина с многозначительным видом.
- Его тоже совратили и растлили? – с деланным испугом подыграла Анна сестре, наблюдая за её реакцией и отмечая для себя отсутствие каких-либо болезненных пугающих симптомов.
- Нет, он недавно вышел из тюрьмы, обрёл свободу, я это имела ввиду –
- О Господи, это никогда не закончится, - тотчас мелькнуло в голове у Анны, - и слово то какое нашла "обрёл" и вдруг, начиная догадываться, спросила
– А за что он сидел? –
- За убийство, ... по неосторожности –
- А его случайно не Николаем зовут? – Анна поняла о ком идёт речь, в небольшом городке, по определению, не могло быть двух артистов, освободившихся по одной и той же статье. Но больше всего её удивило то, что редкая «мутная» личность с шаркающей походкой, имеющая интересную творческую профессию и обладающая нешуточной харизмой, сумела заинтересовать столь искушённую и осведомлённую в любви девушку.
- Да, а ты откуда его знаешь? –
- Так он друг моего Алексея, – воскликнула Анна, наблюдая с улыбкой, как вытянулось лицо Нины от неожиданного известия и последующий за этим смех. - Пообещай мне, – сказала она - что, если у тебя, когда ни будь и с кем ни будь не заладится, в Москве или в любой другой точке мира, ты обязательно вернёшься домой, ко мне, в родной город – и протянула руку, приглашая сестру сесть рядом с собой.
- Я так и сделаю, но будет лучше, для нас обеих, если у меня получится, – ответила та, пересаживаясь из кресла к сестре на диван.
- Как твои дела на поприще дизайна? Покажешь свои эскизы? – спросила Анна, отвлекаясь от темы «межличностных отношений».
- У меня всё нормально, заказы есть, покажу обязательно, но позже, – Нина в нерешительности замолчала, хотя по ней было видно, что не все тайны раскрыты и часть из них осталась лежать скелетами в шкафу.
- Ты хочешь ещё в чём-то признаться? – спросила Анна.
- О твоей работе. Можно? –
- Конечно, давай! – Анна с любопытством уставилась на сестру.
- Ты экономист, высшее образование, питерское, а в бизнесе с Егором не участвуешь? Он что, работает один? – на лице Нины был написан искренний интерес, обезоруживающий своей простодушной непосредственностью.
- Ну почему не участвую, он не один. При необходимости, я консультирую его по спорным моментам и креативным направлениям, регулярно отслеживаю белую часть бизнеса, но в дебри серой я не лезу, здесь ты права, – с недоумением ответила Анна, не ожидая такого пристального внимания сестры к делам, не имеющим к нынешним выяснениям прямого отношения.
- Значит, если Егор выйдет из дела, ты сможешь работать самостоятельно? –
- В принципе, да, а почему тебя это волнует? Ты же его знаешь, он никому ничего не подарит, не поделится и уж тем более не отдаст! –
- Как не отдаст? Всё и так на тебя записано, ты хозяйка! Собственно, и отдавать ничего не нужно! – громко рассмеялась Нина, в очередной раз озадачивая Анну.
- Сегодня записано, завтра не записано, смешная ты, как ребёнок, – Анна с вопросом в глазах посмотрела на сестру – я в курсе официальной части бизнеса, а где он хранит «неучтёнку», в каких активах, банках и оффшорах, есть ли недвижимость за границей, я не знаю, это его прерогатива, тайна, навечно покрытая мраком, тот редкий случай насчёт явного, – Анна усмехнулась – я хотела сказать, далеко не всё становится явью -
- Я поняла. Я не настолько наивна, как ты думаешь. Повтори пожалуйста, значит всё, что в стране и в белую по закону твоё? –
- Да! – Анну поразила настойчивость сестры.
- Хорошо! – довольно хмыкнула Нина, тряхнув головой, и неожиданно спросила – после вашего развода, ну, если вы всё-таки разбежитесь, где поселится «чертовка», в смысле Елизавета Сергеевна? –
- Вопрос вопросов, не знаю, а ты как считаешь? –
- В этом доме, ей будет здесь хорошо, только собственность переоформлять не стоит, а так пусть живёт, тихо, спокойно, не торчать же ей немым укором перед тобой, я и зеркала могу ей оставить, сын вешал, пусть смотрит, – Нина нелицеприятно улыбнулась, вспомнив тотальную непримиримую враждебность матери Егора к ней.
- Успокойся, с моей стороны всё осталось в прошлом, просто к разговору нужно подготовиться, ты же знаешь, я не такая быстрая, - ответила Анна, обнимая сестру, - и тебя Егор не тронет, я прослежу за этим, не сомневайся, – она погладила Нину по голове, как в далёком детстве, – или ты передумала, скажи? – Анна почувствовала напряжение от гипотетически возможного оставшегося хлама, понимая, что отныне обрела пожизненную красную кнопку.
- Я встречаюсь с Николаем сегодня вечером – Нина небрежно отмахнулась от слова «передумала», выделяя голосом имя своего нового избранника, - он сказал, что у его друга день рождение и он хочет меня с ним познакомить, –
- День рождения, а обо мне забыли, я типа не в курсе, – Анна пришла в сильное замешательство, не зная, что и думать.
- Не волнуйся, не забыли, тебе просили передать вот это, – и Нина достала из ящика журнального столика два авиабилета и протянула их сестре – завтра утром ты и Ваня вылетаете в Питер, погостить у маминой сестры. Погуляешь, подышишь родным воздухом, не торопись с возвращением, я позвоню, а сегодня сборы. Так надо и это не обсуждается! Позже узнаешь почему! –

Анна в растерянности взяла билеты, ни на йоту не предполагая подоплёку будущей поездки.

                Глава 13

        Под впечатлением великого примирения с Анной, Нина подъехала к воротам с облупившейся краской, и, продолжая сидеть в салоне машины, из-за нерешительности и промедления своего нового возлюбленного, невольно принюхивалась к аппетитному запаху мяса, приготовленного на открытом огне. Коля молчал, он метался в поисках нужных слов и выражений для выстраивания доверительного диалога, прежде чем въехать на территорию авантюры, с девушкой, которую не мог потерять ни при каких обстоятельствах. И дело было не в слабости духа, с этим, слава богу, у него всё было нормально,  а в обычной мужской порядочности, и в этом месте почва под Колиными ногами начинала вибрировать. До конца не понимая, правильно ли, и «по понятиям» ли, подкладывать любимую под «урода» ради «бабла», он интуитивно ощущал себя гораздо большим уродом, чем тот, первый, по имени Егор. Чувствуя, что инициатива безнадёжно уплывает из его рук, вместе со временем, он окончательно сник, не в силах выдавить из себя ни пол слова, вообще ничего. Его перемкнуло.
- Ну, - спросила Нина – ты собираешься меня знакомить со своими друзьями или как? – она взглянула на посеревшее лицо Николая и тот, не имея внутренней возможности улыбнуться, вяло сполз с кресла автомобиля на дорогу и, шаркающей походкой безвольного человека перетаскавшего накануне груз, как минимум, половины порта, пошёл открывать ворота. После чего, вернувшись, сел рядом с Ниной и, заискивающе глядя ей в глаза, с нежеланием выдавил
- Впереди сюрприз, и чем он закончится зависит исключительно от тебя – на что Нина жарко полоснула его нетерпеливым взглядом и со словами – «Не дрефь», прорвёмся! – на одном дыхании въехала во двор.

       Их увидели. Алексей и Инна с улыбкой наблюдали реакцию гостьи, её недоумение по поводу неформального знакомства, состоявшегося после недавнего допроса, и ещё большее, в связи с отсутствием предполагаемого дня рождения. Вникнув в суть приглашения и планируемой будущей провокации, Нина согласилась на своё участие в ней бес промедления. Она моментально уловила масштаб заинтересованности собравшихся за столом, поняла причину отчаянной растерянности Николая, проникнувшись к нему материнским теплом, и вкусила всю прелесть предстоящего розыгрыша Егора, над которым, после Комы сестры, всё чаще задумывалась, лелея надежду осуществить нечто подобное самостоятельно. Разорвать отношения и не пострадать материально, вопрос измучивший не одно поколение женщин, и Нина входила в их число. Она прекрасно видела, наблюдая за Егором, как постепенно он теряет к ней мужской интерес и, в глубине души, была готова к этому давно, мечтая о желанной свободе выбора. Однако, как разрубить тугой гордиев узел их изживших себя отношений она не представляла. Не подключать же Анну? Это было бы примерно тоже самое, что сейчас происходит с Колей, если не круче. Но сегодня был особенный день, её, по всем позициям. Нина поняла это с самого утра, как только увидела через окно в прихожей сестру, бегущую с перепуганным лицом через двор к плетённому креслу на террасе. Она поймала внутреннее волнение Анны, её податливость и беспомощность и, впуская в дом, точно знала, что хочет получить в результате общения с ней. Знать знала, но не была в себе настолько уверена. И потом, столкнувшись с Комой сестры и возможной её гибелью, Нина сделала поразившее её открытие, что теряя Анну, она остаётся в полной изоляции, с невозможностью получить поддержку и защиту, физически ощущая фатальную стену одиночества, когда чувственные игры закончились и пришло время платить по счетам. Внешняя броня из отчаянной смелости и отчасти "безбашенности", как результат утерянных жизненных ориентиров, рассыпались перед умом и спокойной силой сестры, выросшими на её бесконечном интуитивном психоанализе, чтобы Анна о себе не придумывала. В первую очередь, из любви к себе, не к сестре, Нина поняла, что та необходима ей, как воздух, как вода, как солнце, как кровь, что она просто не выживет без неё, затерявшись во временных дебрях. И уж кому кому, а Егору будет абсолютно на неё наплевать, он найдёт способ избавиться от неё красиво, да так, что и малюсенькой клеточки не останется на клеёном брусе дома в стиле шале, и развеется ветром память о маленькой девочке живописного предгорья слишком рано познавшей мужскую порочность.

       Не сомневаясь ни минуты, ясно осознавая поставленную задачу и полученную в результате выгоду, как и ставшие единомышленниками ещё недавно незнакомые люди, сидевшие вместе с ней за одним столом, Нина точно знала, что сделает Это и даже больше, если понадобится. Вопрос шёл о её жизни, и каким образом всё произойдёт, насколько этично или напротив не этично будет выглядеть, для неё было делом второстепенным. Когда Алексей и Инна поняли, что главный психологический барьер успешно пройден, они немедленно приступили к проработке деталей развода Егора.
- Я прошу ни под каким «соусом» не подключать сестру, – попросила Нина, пугаясь заранее последствий - если Аня узнает, то всё испортит, помешает съёмке, это против её принципов, кошмар, что может быть –
– Однозначно! – ответил Алексей, поддерживая её - Ты передала ей билеты? – спросил он Нину и получил утвердительный кивок в ответ - Для неё всё должно произойти естественным путём, без лишней суеты и напряжения, она ни о чём никогда не узнает –
- Егор технично передаст ей бразды правления, без истерик, – вступилась Инна – и срочно уедет, как только закончит с делами –
- И продаст или перепишет собственность за рубежом, мы откопали. Он настолько труслив и недоверчив, настолько уверен в собственной безнаказанности, что не удосужился оформить её на подставных лиц, поэтому без проблем – рассмеялся Алексей.
- С «неучтёнкой» сложнее, но мы побеседуем с его бухгалтером, она будет закрыта в отделении на момент нашей встречи с Егором, контакт полностью исключён, цифру оборота назовёт «до того как», никуда не денется – поддержала его Инна.
- В какое время ты обычно встречаешься с Егором? – поинтересовался Алексей.
- Утром, он приезжает каждое утро и от меня едет на работу – Нина искоса бросила взгляд на Николая. Тот сидел абсолютно безучастно, нахохлившись, высматривая осыпавшуюся штукатурку на освещённой стене дома, и старательно делал вид, что его не интересует предмет обсуждения – не мучайся, всё произойдёт быстро и скоро забудется – она погладила его по бритой голове.
- А я не мучаюсь – равнодушно ответил он ей и не увернулся.
- Нет мучаешься, я же вижу – настаивала Нина, не убирая руки.
- Я сказал, не мучаюсь, значит не мучаюсь – начал заводиться Коля.
- Так, всё, остановились! – Алексей осуждающе посмотрел на обоих – Другой дороги всё равно не будет, нечего воду в ступе толочь! – он почувствовал, что тоже начинает психовать.
- Завтра он также будет у тебя? – переспросила Инна девушку, не обращая внимания на перепалку – и та кивнула ей положительно.
- Из чего следует, что камеры необходимо развесить прямо сейчас, ночью даже лучше, не будем светиться – Алексей встал – завтра съёмка, послезавтра Коля работает курьером, у него роль такая, продуманного почтальона, – он взглянула на артиста – ты как себя ощущаешь, готов? –
- Нормально! – Николай заставил себя успокоиться, смириться с неизбежным. Замечание друга его слегка отрезвило, он решил, что зря так болезненно реагирует и горячится, поступок Нины отныне он воспринимал, как прорыв в отстранённое космическое пространство, ничего общего к их отношениям не имеющий, и уж если он согласился на авантюру, то останется мужиком до конца и не будет дёргаться сам, дёргать Нину, друзей и потом, ей просто необходима его уверенность, без неё она точно не справится.
- Послезавтра подключаемся все – тихо сказал Алексей, оглядывая команду, – разговор должен произойти на улице, лучше в малолюдном общепите, ситуация не должна провоцировать Егора на неадекват. Он у нас человек законопослушный, боязливый, как ни странно это звучит –
- Я знаю где – перебила его Нина – в кафе на набережной, там есть открытая терраса и утром обычно мало посетителей –
- Хорошо - быстро откликнулась Инна – уверена, что он не будет тянуть с разговором и после того как вскроет конверт, сразу бросится тебя искать, злой, что нормально –
- Мы отследим его перемещение, встреча состоится обязательно! – закончил обсуждение Алексей – а теперь забираем готовое мясо и едем к Нине в гости –

***

       Осеннее солнце не предвещало ничего неожиданного. Оно привычно выглянуло из-за гор, тепло всматриваясь в проснувшийся приморский городок, в море, уходящее за горизонт, с его изломанной опустевшей по сезону линией побережья, прислушалось к знакомым портовым ритмам, высветило проблемы городской администрации, в виде ям на дорогах и неухоженных фасадов и, по-хозяйски, обозрев вверенную ему территорию, коснулось ласковым лучиком щеки миловидной темноволосой голубоглазой девушки, о чём-то мирно беседующей с бывалым мужчиной, сидевшим напротив неё на открытой террасе небольшого кафе.
- Я волнуюсь, меня начинает трясти, – Нина по-щенячьи доверчиво смотрела на Николая, не скрывая тревоги.
- Одень очки от солнца и молчи, говорить буду я, – мужчина бережно пожал ей руку, лежавшую на столе.
- Только сейчас поняла, что одна ничего бы не сделала, Егор сильнее меня и, если бы я затеяла нечто подобное сама, то легко бы не отделалась –
- Он не сильнее, он хитрее и изворотливее, поэтому всё прокатывало до сегодняшнего дня – Николай, как мог, старался снять нарастающее нервное возбуждение Нины, помочь ей собраться и унять дрожь.
- А, если я расплачусь, это повлияет на результат? –
- Наверное нет, … реви, если не справляешься с собой, Егор подумает, что тебя заставили, снасильничали, – это как раз он поймёт, однако … – Коля задумался – в твоих интересах этого не делать, чтобы не «шарился» к тебе позже за пониманием и не перетягивал на свою сторону, не усложняй нам жизнь. Секёшь? –
- Секу! – сказала Нина, проникаясь житейской мудростью своего нового друга, и одела очки, ранее придерживающие волосы, – а где Инна и Алексей, они обещали быть при встрече? –
- Обещали, значит будут – твёрдым голосом ответил он ей, слегка отстраняясь, показывая тем самым, что для дела правильнее не афишировать их близость.
- Ой-ё ё ёй! – внезапно воскликнула девушка – он идёт, идёт … боюсь, боюсь – заметалась она бледнея, не видя берегов, беспомощно пытаясь взять себя в руки.
- Всёёё!!! – вспылил вдруг Николай – Замолкни, через большее прошла, не зли меня! – и осуждающе взглянул на девушку сквозь тёмные очки – Не мешай нам работать! – с горечью тихо добавил он и, как ни странно, его установка подействовала. Нина словно прозрела, понимая, что своей истерикой может сбить всех с толку и подставить, чего допустить было никак невозможно, ни при каких обстоятельствах.

       Егор поднялся по лестнице, ведущей на террасу, сразу подошёл к столу и присел на рядом стоявший стул, по привычке чуть ближе к Нине. Попадая в провокационную ситуацию впервые, он не знал, как правильно себя вести, здороваться ли в таких случаях с присутствующими или нет. С одной стороны, как бы нет, конкретное вымогательство, «на хрен» здороваться, а с другой, вежливость, возможно, уменьшит сумму «развода», типа, «ребята, мы же свои, порешаем», выручил его Николай.
- Здравствуйте, - вежливо сказал он и не подал руки.
Реакция Егора была молниеносной, покрывая спину и лоб холодной испариной - Выгребут всё, по полной, не скрыться, - подумал он, поддаваясь внутренней панике и пробегая пытливым боковым взглядом по Нине. Но та безучастно смотрела в сторону моря, показывая всем видом, что свою часть работы она выполнила и мужские разборки её мало интересуют.
- Что Вы имеете нам пояснить? – также вежливо продолжил Николай, с нейтральным выражением лица.
- По поводу чего? – поинтересовался Егор, ощущая в горле полную сухость и першение.
- Того самого! – иронично заметил Коля, усмехнувшись – Телефончик выключите и положите на стол, пжста –
Егор замер и следующей его мыслью, было - Гори всё синим пламенем, выслушаю, типа соглашусь, и сбегу в Испанию, маму заберу потом, если получится, – он достал телефон и неожиданно почувствовал лёгкое беглое касание по карманам и груди, словно по нему прошёлся ветер. Не понимая, что минутой ранее он был подвергнут профессиональному обыску, Егор с удивлением поднял глаза. Увидев Алексея, смотревшего на него сверху вниз с выражением отеческого участия на лице, он окончательно уяснил, вжавшись в стул, что влип по самую голову и сбежать вряд ли получится.
- А … так вот откуда ветер дует? Как же я сразу не догадался? В голове крутилось курьер, курьер, … теперь ясно – сказал он прокисшим голосом, чувствуя, как из-под его ног медленно уплывает дощатый пол. Мыслительный процесс заработал с лихорадочной скоростью - Половину точно заберут, ничего не сделать, примерный оборот знает только бухгалтер. А они? – он бросил тоскливый взгляд на телефон в руках у Николая и сник, плавно сдуваясь воздушным шариком.
Алексей приветливо обежал взглядом каждого по кругу и, то ли с вопросом, то ли с ответом, поинтересовался у Николая.
- Всё нормально?! –
- Да! – ответил тот за себя и Нину.
Алексей придвинул свободный стул, оказавшись по левую сторону от Егора
– Я на минуту, дела знаете ли, дела … – после чего достал листок бумаги, развернул его и задержавшись на мгновение, словно хотел удостовериться ещё раз верно ли написано, показал его Егору, не выпуская из рук.
- Это что? – спросил Егор, уставившись на лист и делая вид, что не понимает, соображая тем временем, что сука бухгалтер слила его полностью – Вы, хотите меня не только раздеть, но и разуть? – прошептал он, постепенно впадая в состояние кратковременного шока.
- Это по сумме, а по недвижимости за рубежом … - по правую руку присела Инна, поступить следует так, … можно в денежном эквиваленте - она раскрыла перед ним второй листок с перечнем, куда вошли: квартира в Барселоне и несколько домов в Хорватии – вам понятно? – и получив утвердительный кивок, убрала его к себе в сумку - И не вздумайте хулиганить, пытаться сбежать вместе с мамой в Испанию, например, мы следим за вами, за каждым вашим шагом, и не выпустим, пока не рассчитаетесь, –
- Анну не напрягайте, она продолжит «общее» дело, и думаю не хуже – усмехнулся Алексей, интуитивно прощупывая насколько Егор опасен, и не увидел проблемы.
- Оставьте хотя бы половину - начал бодаться тот -  не по-человечески как-то, так не делается, – заныл он, настроенный играть на понижение.
- Согласен, не делается, – ответил Алексей – но и предприниматели педофилы не каждый день встречаются, считайте, что легко отделались и свобода, после соблюдения всех юридических формальностей, будет приятным бонусом, квартиру во Вьетнаме мы для вас сохранили –
- Я не педофил. Это любовь, … была, … состояние аффекта, химия, вспомните классика Набокова, … – заюлил Егор и взглянул на Нину, прекрасно понимая, что камнем преткновения в его фатальном положении, является именно она – нашли кого слушать, … срок давности … - его прорвало и бездумно понесло, он разозлился и стал утверждать, набирая обороты, что сам является жертвой обстоятельств и ещё нужно разобраться кто кого совратил, пока Николай не стукнул кулаком по столу и в гневе не лупанул со всей силы его дорогой телефон об асфальт.
- Если не заткнёшься, следующим будешь ты, гнида! – Егор, раскрыв рот, резко его захлопнул и со страхом на него уставился, как на основного ролевого игрока по деньгам, не замечая остальных, – Наличку будешь сдавать мне, лично, до копейки, по этому адресу, на всё про всё у тебя десять дней. Понял? – жарко, по буквам, долбил Николай.
- Да, … а недвижимость, не успею продать … – заскулил Егор тут же ломаясь.
- Возьмёшь под неё кредит, на семью отпишешь, не мне тебя учить – ухмыльнулся Николай - ключи от машины сдай! На такси поедешь! –
Всё это время Нина вела себя безучастно или делала вид, что не прислушивается к разговору, пока Егор не задел её фразой «кто кого совратил», с этого момента она с неприязнью поджала губы, нахмурившись свела брови и, выждав окончания разборки резко открыла сумочку. Ко всеобщему удивлению Нина вынула несколько снимков на которых Егор с явной мужской симпатией общался с девочкой двенадцати - тринадцати лет недалеко от офиса компании.
- Это дочка его бухгалтера – тихо сказала она – я самостоятельно собирала факты, есть видео на телефоне, – она включила камеру, где были хорошо видны его «случайные» липкие касания тела подростка, от которых девочка неловко отстранялась, теряясь и краснея, – матери я тоже показала и тебе лучше её избегать, она «сорвалась с катушек» -
- Сука, да ты опасен, может посадить его и пусть с ним на зоне разбираются? Хрен с его деньгами! – Николай, как впрочем и остальные, был возмущён до глубины души, заметавшись в сомнениях.
- А мы расскажем обо всём его маме и покажем некоторые из фоток, почему нет? – с брезгливостью произнёс Алексей.
- И пресса пороги в управлении обивает сгорая в нетерпении, сюжет какой, мечта, – в тон ему ответила Инна.
- А сокрытие дохода и уход от уплаты налогов! - стальным смехом рассмеялся Николай - грозит в особо крупном размере.
- Нет, … – хрипло выдавил из себя Егор, теряя последние иллюзии о возможности договориться по сумме, моральная сторона вопроса его интересовала меньше всего – завтра с утра я начну выплачивать, постараюсь уложиться в срок, а потом уеду и вы обо мне никогда не услышите – он положил ключи от внедорожника и суетливо засеменил к выходу, словно боялся, что его могут остановить, передумав.

       Над столом нависла тревожная тишина, она становилась тем гуще, оглушительнее и жёстче, чем выше поднималось солнце. Никто из участников авантюры не решался взять на себя ответственность за дальнейшую судьбу розыгрыша или умышленно не хотел менять правила игры после технично проведённой комбинации, результат которой прогнозировался изначально.
- Да пусть катится, – вдруг нарушила молчание Нина, проявляя активность, – мы организуем фонд поддержки чего-нибудь или кого-нибудь … да много всего, подумаем, – она улыбнулась новым друзьям, подставила лицо солнцу, с наслаждением впитывая в себя тепло его лучей, и повернула голову к морю, всматриваясь в синюю безоблачную даль своего обозримого будущего, и все повернулись в след за ней.


                Конец