Сапиофилия

What we doing? What we chasing?
Why the bottom? Why the basement?
Why we got good shit, don't embrace it?
Why the feel for the need to replace me?
(Maneskin)

To: M.R.

Он размашисто ворвался в ординаторскую, с силой хлопнув дверью. Практически упал на жесткий диван у стены. Сдернул с лица хирургическую маску, стащил с головы шапочку, которую носят хирурги, и уткнувшись в нее лицом, тихо завыл, раскачиваясь из стороны в сторону.

Марта замерла в углу, поняв, что он ее не заметил. Ночное дежурство в терапевтическом отделении подходило к концу. Смена выдалась спокойная и она уже предвкушала быструю езду по предрассветным улицам, душ и, наконец, постель. Чувствуя себя в западне, она с отчаянием смотрела из угла ординаторской на своего коллегу. Высокий красивый кардиохирург давно притягивал ее невольные взгляды. Их смены совпадали нечасто. Но это ее только радовало. Она знала, что он женат. Маленькая, болезненного вида женщина как-то приходила на одну из новогодних вечеринок в их больнице. Марте еще тогда показалась немного странной и неподходящей друг друга эта пара: красивый, не совсем славянской внешности Марат явно выигрывал на фоне супруги. Решив, что это не ее дело, она пошла искать среди разбившихся на группы коллег своего мужа Аркадия, – главврача их больницы.

Марат наконец поднял голову, бросил шапку на стол и встретился глазами с пристально смотрящей на него Мартой. Несколько секунд их взгляды не отпускали друг друга. Марта первой не выдержала интенсивности черных глаз и отвела свои.

-- Иди сюда, - Марат тихонько похлопал ладонью сиденье рядом с собой.

Марта покосилась на часы на стене, осторожно подошла и опустилась на краешек дивана, вполоборота к Марату.

-- У меня пациент умер. На столе,  - монотонно, без эмоций сказал Марат, глядя в пол.

-- Я поняла, - сочувственно отозвалась Марта.

Он вдруг повернулся к ней всем корпусом, порывисто схватил ее ладони в свои горячие руки. У Марты перехватило дыханье.

-- Побудь со мной, - почти жалобно, по-мальчишески взмолился Марат.

Она только молча кивнула, осторожно высвободив руки. Они сидели так некоторое время, каждый в своем мире, но рядом.  Марат встал первым, и не глядя на Марту, ничего не сказав, молча вышел из ординаторской.

В тот день она не могла перестать думать о нем по дороге домой, и даже во сне он не отпускал ее. Что-то будто бы надломилось в ней, приоткрылась какая-то потайная дверь, ключ от которой Марта так тщательно и долго хранила. Она стала раздражительной с мужем, рассеянной на работе, не могла ни на чем сосредоточиться.

Они иногда сталкивались в коридорах больницы, но дальше пронзительных взглядов дело никуда не шло. Через несколько недель у них снова случилось совместное дежурство.
Она сама не поняла толком как все произошло, но ясно было, что назад дороги нет, они прошли точку невозврата.

-- Что мы наделали, - в ужасе шептала Марта, - ведь не подростки уже, нам обоим за сорок, у нас семьи, дети!

Он только молча целовал ее руки и ласково гладя по волосам приговаривал успокаивающе:

-- Шшшш,  все будет хорошо. Дети уже взрослые, поймут.

В тот день, стоя дома под горячим душем, она словно бы пыталась растопить застывшие рыдания, никак не желавшие покинуть ее грудь. Как слои песка, цемента и бетона, слежавшиеся в один сплошной конгломерат в бутылке с узким горлышком. И никак их оттуда не вытрясти. Только разбив бутылку.

Марат старался избегать, насколько это было возможно на работе, главврача, мужа Марты. По больнице поползли слухи.

* * *

-- Мне кажется, ты сошла с ума, - сказала Марте ее подруга, акушерка из соседнего отделения. -- Ты знаешь, что о вас болтают? А если это до Аркадия дойдет? Ты можешь определиться, кого из них ты хочешь?

-- Не могу, - совершенно обессиленно призналась измученная Марта. -- Я их обоих люблю.

-- Так не бывает, - категорично отрезала подруга.

-- Я тоже так раньше думала, - грустно призналась Марта. -- Не дай Бог тебе такое испытать.

-- Я всегда считала тебя сильной, - с ноткой осуждения протянула подруга, глядя на Марту с прищуром.

-- “Ты такая сильная” – передразнила ее Марта, -  ненавижу эту фразу! Она обесценивает меня. Будто бы я только и могу что-то делать, потому что я некая “сильная”. А они, видите ли, нежные бутончики мимозы! Как будто у меня есть выход. Надо будет  - и ты будешь сильной, никуда не денешься.

-- Ну что ты разгорячилась, расскажи мне лучше – как это? - с любопытством поинтересовалась подруга, подперев подбородок пухлыми руками, -- что ты чувствуешь?

-- Понимаешь, - задумчиво начала Марта, -- вот он вначале чужой, неизведанный. Ты как будто приближаешься к неизвестной Вселенной. Тебе интересно, необычно. Неизведанная вселенная манит тебя. Ты с опаской погружаешься в нее. У тебя захватывает дух... Вопрос только в том, захочешь ли ты вплести его в кружево своей жизни, или он так и останется непознанным сателлитом на периферии твоего существования.

-- Со мной такого никогда не могло бы случиться, - неодобрительно покачала головой подруга.

-- Если ты не познала какого-то опыта в своей жизни – прими это как личный изъян, а не добродетель, - резко парировала Марта.

-- Ну хорошо, - смягчилась подруга, -- Ты хочешь, чтобы бабочки в животе? А ведь бабочки сдохнут. Они живут по три дня!

-- Пусть, - упрямо опустила голову Марта, -- я хочу чтобы не было больно.

-- Ладно, - устало вздохнула подруга, представив, что она разговаривает с тяжело больным человеком и решив проявить терпение, - скажи мне тогда, ты долгосрочно свою жизнь планировала?

-- Что ты имеешь в виду? Вплоть до Апокалипсиса? - усмехнулась Марта.

-- Ну, я бы особо на него не расчитывала в твоем случае, - пробурчала подруга и решительно заключила, -- слушай, ты уже не юная девушка, чтобы выбирать  -  вполне справишься с обоими.

Марта горестно покачала головой и увидев на часах, что перерыв окончен, пошла в отделение.

* * *

В тот год в их регионе случилось наводнение и весь город оказался отрезанным от остального мира. Дороги, мосты и здания были разрушены, у людей наступила паника. И только Марта с Маратом жили в своем мире, совершенно не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Они ходили по паркам, держась за руки как школьники и упивались своим счастьем.

-- Мне кажется, - сказала ему как-то Марта, что мы с тобой находимся в мертвой середине циклона, в самом его сердце. Здесь так тихо и все замерло. Мы в полной изоляции.

Марат посмотрел на нее своими жгучими глазами, от взгляда которых сердце Марты пропускало удары и сказал:

-- А ты знаешь, что это и есть самое опасное место и тишина эта обманчива и смертельна?

* * *

Уже некоторое время назад Марта стала ощущать приближение конца. Марат стал раздражительным и настаивал, что они оба должны быть честными и разрешить ситуацию в своих семьях.

-- Жена что-то подозревает, - говорил он. -- Да и главный наш смотрит на меня как-то недобро. Мы должны принять решение.

-- С мужем я разберусь, - сухо отрезала Марта. Ей и самой была невыносима эта ситуация. -- Но ты пойми, я -  врач!  Я не могу причинять вред. -- У нее перед глазами встала маленькая болезненного вида женщина, которую она видела всего один раз. -- Счастье, которое мы получим, несоизмеримо с горем, которое мы причиним.


* * *

Аркадий уехал в командировку на какой-то симпозиум, Марта была дома одна. Она стояла у ночного окна и смотрела на ноябрьский дождь, на желтые огни фонарей под балконом, красный полуоблетевший клен во дворе. Чашка кофе в ее руке подрагивала как языки пламени в камине. Она приняла решение.

* * *

На другой день только и разговоров было о том, что жена главного уволилась и куда-то исчезла. Вся больница настороженно замерла.

-- Она уехала в другой город, - мрачно сообщил главврач Марату, в ответ на немую мольбу в глазах кардиохирурга. Двое мужчин стояли напротив, безнадежно глядя друг другу в глаза.

“Код синий! Код синий!” - раздалось из динамиков. “Реанимационной бригаде прибыть на место”.

Марат развернулся и побежал по коридору в сторону операционной, где за дверями уже скрылась спина анестезиолога.