Сказка о деревянной лошадке и трёх волшебных зёрны

Жил-был когда-то мальчик. Был он cо всеми груб, неласков. Никогда ни с кем не поздоровается, слова доброго не скажет, а если к нему кто обратится – то отвернётся, будто и не слышит вовсе. А то и напакостить мог: стог сена подпалить, или бельё, что на верёвке сушилось, грязью облить. От него всего можно было ждать. И прозвали его соседи Поганчиком. Так и говорили:
– Смотрите, вон мальчик Поганчик идёт!

Животных и тех обижал, проходу им просто не давал. В птиц из рогатки стрелял, в собак камнями бросал, а, котов, бедных, так вообще за хвосты таскал. Уж они, бедолашные, и скулят, и мяукают, а ему всё нипочём, знай себе, смеётся да всё новые гадости придумывает. Вот и стали все дом, где он жил с родителями, десятой дорогой обходить.
Даже родителей своих, и тех, мальчик Поганчик не жаловал и относился к ним без должного сыновнего почтения. Отца, правда, чуть-чуть побаивался, но тому, чтобы прокормить семью, приходилось много работать, и он ред¬ко бывал дома.
Вот и получалось, что Поганчик делал себе, что хотел.
Собрался как-то отец на заработки в другой город.

– Смотри, сынок, – говорит он Поганчику, – ты за мужчину остаёшься в доме, мать береги. Приеду – спрошу с тебя.
 Оставил он жене деньги, чтобы хватило им с сыном на еду до его приезда, попрощался и уехал. Только он за порог – а Поганчик тут как тут, прямиком к матери бежит.
– Давай, – говорит, – покупай мне лошадку деревянную, что я на яр¬марке видел.
– Да что ты, сыночек, – всплеснула мать руками, – где ж я деньги такие возьму, она ж, поди, целое состояние стоит.
Заартачился Поганчик, зло смотрит на мать и знай своё твердит: купи, да купи.
Что было делать бедной женщине? Любила она свое¬го сыночка больше жизни, поэтому вздохнула тяжко, взя¬ла все деньги, что муж оставил да и пошла в город.
Купила она ту лошадку, что сынок любимый просил, а денег на еду у них почти совсем не осталось.
Поганчик схватил лошадку и побежал во двор играть, а матери даже спасибо не сказал.
Вечером, когда он наигрался, приходит домой и с порога кричит матери:
– Есть хочу!
Мать ему приготовила поесть, а себе корочку хлеба взяла да водицей студёной запила.
Через несколько дней продуктов у них стало ещё меньше, а Поганчик злится, ногами топает да на мать кричит:
– Ты почему, такая-сякая, блинов не печёшь?
Мать, бедная, только руками разводит:
– Где ж молочка-то взять, сынок, да маслица? Мы ж на лошадку все деньги потратили, нам теперь только дотянуть, пока отец не приедет. Погоди ещё чуток, а пока я тебе кашку сварю.
Ещё пуще рассердился мальчик Поганчик да как закричит:
– Не хочу каши, хочу блинов с вареньем! Я на речку сейчас пойду, а как приду с речки, чтобы блины уже готовые были!
Повернулся и убежал гулять. А мать, бедная, утёрла слёзы, и пошла у соседей занимать молока да маслица:
– Хочу сынку своему блины испечь, – просит.
Как узнали соседи, что она для мальчика Поганчика просит, даже раз¬говаривать не стали.
– Ничего мы для него не дадим, и не просите! – дружно отказали все.
Вернулась мать домой не солоно хлебавши, села и пригорюнилась.
– Что же делать? – думает.
А в это время Поганчик возле речки гулял и в ля¬гушек камнями швырял. Они, бедные прыгают во все стороны, квакают так жалобно-жалобно и не знают, куда им от злого мальчишки спрятаться. А тот только, знай себе смеётся:
– Вот я вам покажу, пучеглазые!
Вдруг внимание его привлекла огромная пчела. Была она намного больше обычных пчёл и летела низко-низко над землёй. Недолго думая, Поганчик снял шапку, и накрыл ею пчелу.
– Ага, – обрадовался он. – Попалась, проклятая! Сейчас я тебе крылья поотрываю, посмотрим, как ты после этого летать будешь!
– Прошу тебя, – неожиданно раздался из-под шапки чей-то голос. – Отпусти меня!
Растерялся на минутку Поганчик, подивился.
– Как это, – думает он, – пчела – и разговаривает?
– Я ведь не простая пчела, мальчик, я Пчелиная Матка, – сказала пчёлка. – Если я не вернусь домой, весь мой улей погибнет. Пожалей моих деток, добрый мальчик!
– Ещё чего, – насупился Поганчик.
– Отпусти! – опять взмолилась пчела. – А я твои три желания исполню. Вон там, под кустом, возле самого берега, водяная лилия плавает. В ней три волшебных зёрнышка спрятаны. Возьмёшь зёрнышко, зажмёшь в руке и за¬гадывай желание.
– А какое? – спросил Поганчик.
– Да какое пожелаешь, – ответила ему пчела. – Только помни: обратного хода твоему желанию нет.
– А ты не врёшь? – подозрительно спросил мальчик Поганчик .
– Я не могу врать, – гордо ответила пчела. – Ведь я Пчелиная Матка. Королева.
Спустился Поганчик к берегу, а пчелу в шапке крепко держит.
Глядит – и впрямь под кустом в воде лилия белая плавает. А в ней три крохотных зёрнышка лежат. Взял он зёрнышки и домой побежал.
– Что же ты не отпускаешь меня, мальчик? – раздался опять голос из шапки. – Ведь ты теперь можешь иметь всё, что захочешь. Гляди, вон уж день кончается, а мне до захода солнца надо в улей поспеть.
– А я вот возьму и вообще тебя не отпущу! Волшебные зёрнышки-то у меня! – засмеялся он, входя в дом.
Ж-ж-ж-ж! – возмутилась пчела.
– Что это у тебя? – спросила у сына мать.
– А вот, погляди, – с гордостью показал он ей свою шапку. – Вот какой я ловкий! Пчелиную Матку поймал! Сейчас я ей крылья оборву, смотри!
– Что ты, что ты! – испуганно вскрикнула мать и вырвала у него шапку. – Грех это большой, нельзя этого делать!
Пчела вырвалась из шапки и улетела прочь.
Что тут стало! Как закричал Поганчик на мать, как ногами затопал, как кулаками замахал!
– У, ненавистная! Не хочу больше тебя видеть, пусть тебя ветром занесёт куда подальше!
Только он это сказал, как поднялся тут сильный ветер, закрутил его мать столбом и вылетел с ней в открытую дверь. Ёкнуло что-то в груди у мальчика Поганчика, будто сердце на две части раскололось. Раскрыл он ладошку, глядь – а в ней только два зёрнышка осталось.
– Ну и пусть, – со злостью подумал он. – Я теперь и сам проживу. У меня ещё два зёрнышка осталось. Не пропаду.
Сел он за стол и стал думать, что же ему такое загадать, чтобы не про¬дешевить. Огляделся, а блинов-то мать так и не испекла.
– Пусть ещё спасибо скажет, что её ветром замело, не то я бы ей по¬казал! – погрозил он в окно. – Да и не нужны мне её блины, я себе что получше загадать могу. Посмотрел он по сторонам и остановил свой взгляд на большом комоде, что у них на кухне стоял.
– Хочу, – сказал он, зажимая зёрнышки в руке, – чтобы наш комод наполнился пирогами да пряниками. И ещё конфетами, – быстро добавил он. – Непременно конфетами.
Тут комод скрипнул, дверцы его распахнулись, а оттуда посыпались и пироги разные, и пряники, и конфеты в красивых обёртках!
– Здорово! – закричал Поганчик и бросился к комоду. Стал он запихивать в рот всё подряд: и пироги, и пряники, и конфеты. Чувствует, что больше уже не лезет. Глазами бы ещё ел, а живот не пускает.
– Пойду-ка я пока поиграю, а потом приду и опять есть буду. Взял он свою лошадку и пошёл во двор.
Заигрался мальчик Поганчик и не заметил, как вечер наступил. Вдруг слышит, будто мать его кричит:
– Сыночек! Домой!
– Успеется, – ответил по привычке Поганчик и вдруг вспомнил, что матери-то дома нет.
– Пойду посмотрю, кто кричал, – сказал он сам себе и пошёл в дом. Открывает дверь, а там никого. Почудилось ему. Защемило опять у него что-то в груди.
– Надо ещё конфет поесть, – про себя решил он. Выбрал Поганчик самую красивую конфету, засунул её в рот, а она в него не лезет.
– Нет, конфет я больше не хочу. Пойду ещё поиграю. Вышел он во двор, а там уж совсем темнеть стало. Мать в это время его во двор никогда не пускала.
– И хорошо, что её нет, – подбодрил он себя. – Теперь я смогу делать, что хочу.
Но почему-то играть ему расхотелось. Сел он на крылечке, стал думать, какое ему ещё желание придумать. Думал-думал, и ничего не надумал. И то ему хочется, и другое, а зёрнышко-то одно.
– Завтра придумаю, – решил он, – а сейчас пойду спать.
Зашёл Поганчик в дом, а там темно и непривычно тихо. Жутковато ему стало и кажется, будто кто-то спрятался в углу и выжидает, чтобы на него броситься.
Решил он пойти к соседям, попроситься у них переночевать. В одно окно постучал, в другое.
– Пустите меня, пожалуйста! У меня мама пропала. Но соседи, едва заслышав его голос, закрывали окна. Никто даже выслушать его не захотел. Решил он тог¬да взять в дом какую-нибудь кошечку или собачку. Всё веселее будет. Но животные при одном его появлении разбегались во все стороны.
– Спасайся, кто может! Мальчик Поганчик идёт!
 Сел Поганчик у дороги и заплакал.
– Что же мне теперь делать? – спросил он себя. – Как я буду теперь без мамы жить? Что отцу скажу, куда мама подевалась?
Подумал он, подумал, по¬том сжал последнее зёрнышко и сказал:
– Хочу, чтоб мама опять домой вернулась!
Открыл ладошку, а зёрнышко всё там. Вспомнил он тогда, как Пчелиная Мат¬ка его предупреждала:
– Только запомни: желание обратного хода не имеет.
Поплёлся он домой, на пироги, да на сладости даже не взглянул. За¬брался в постель, накрылся с головой одеялом, а заснуть не может. Привык, что мама перед сном с ним посидит, одеяло поправит, поцелует, сказочку почитает.
Слёзы с глаз у него так и катятся, всю подушку замочили. Промучился так Поганчик до самого утра. А как светать стало, встал с постели, положил в мешок немного пирогов и вышел из дома.
– Пойду свою маму искать, – решил он.
Шёл он, шёл, уже ножки его совсем устали, а деревня их всё ещё видна. Понял тогда мальчик Поганчик, что далеко он не уйдёт, мал ещё. Вспомнил он про свою лошадку, вытащил из мешка последнее зёрнышко и сказал:
– Хочу, чтоб моя лошадка ожила и ко мне при¬бежала быстрее ветра!
Только сказал, вдруг слышит лёгкое ржанье, глядь – бежит его лошадка, копытцами постукивает. Подбежала к нему, хвостиком машет, ушками прядёт. Радуется. Обнял её Поганчик.
– Хорошая ты моя, дружочек ты мой. Сроду никому он таких слов не говорил.
Вспомнил он Пчелиную Матку и так ему стыдно за себя стало.
– Милая пчёлка, спасибо тебе, – мысленно обратился он к ней. – Я больше ни¬когда-никогда никого не обижу. Сел он на лошадку и помчались они быстрее ветра. Глядь – а на пути у них лес встал. Поганчик никогда ещё в лесу не был. Подивился он тому, сколько там деревьев всяких и все высокие-превысокие, верхушками небо подпирают. Остановился он и вдруг слышит – кто-то жалобно так плачет. Пригляделся – а это птенец из гнезда выпал. Машет крылышками, а взлететь не может – маленький ещё. Мать над ним вьётся, кричит, бедная.
Откуда ни возьмись – лиса появилась. Самая настоящая. Поганчик раньше её только на картинках видел. Принюхалась, носом во все стороны покрутила и прямо к птенчику бросилась. Мать его прямо в морду к ней кидается, дитя своё загораживает, а та только лапой от неё отмахивается.
– Кыш! – закричал Поганчик . – Кыш, негод¬ница! А та на него никакого внимания не обращает, вот-вот птенчика схватит.
– Ах, вот ты как! – грозно закричал он. – Сейчас я тебе покажу!
Схватил палку и как огреет лесу по спине. Взвыла та, махнула хвостом и убежала. А Поганчик взял птенчика и полез с ним на дерево. Едва не упал. Тяжело ему, никогда раньше он по таким высоким деревьям не лазил. Еле-еле добрался до гнезда. Подсадил он птенчика и только хотел назад спускаться, как вдруг видит с высоты, как чья-то фигура неподалёку виднеется.
Слез он с дерева и пошёл в ту сторону. Глядь – а это мать его на пенёчке сидит, слезами заливается, да приговаривает:
– Где же ты, мой бедный сыночек! Кто же тебя накормит-напоит да спать уложит? Не дойти мне до тебя, не хотят мои ноги больше меня слушаться. Видно, пришло мне время умирать. Кто ж о тебе, сиротке, позаботится!
Как услышал это мальчик Поганчик, сам заплакал, так стыдно ему стало за сердце своё жестокое.
– Не плачь, милая мама, не умрёшь ты, теперь я о тебе заботиться буду!
Как увидела его мать, глазам своим не поверила, решила, что уже умерла, бедная.
– Ты ли это, сыночек мой ненаглядный?
– Я, родная моя, не плачь, всё у нас теперь хорошо будет.
Посадил он мать к себе на лошадку и помчались они домой. Только ветер в ушах свистит.
Как вернулся мальчик Поганчик домой, первым делом по соседям побежал – звать их всех к ним в гости – мамино возвращение праздновать. Угощаются соседи пирогами да пряниками, чай пьют с конфетами и дивятся:
– Ай да Поганчик! Ай да умница! Да и какой он Поганчик? Всем бы та¬кого сына – разумного да доброго.
Мать счастливая такая сидит, смотрит на своего сыночка, не нарадуется. А скоро и отец вернулся, и зажили они в мире и согласии с собой и со всеми.