Зубы-2

     – Всего доброго, мисс Свейер! До завтра.
     – Всего хорошего, сэр!
     Выйдя на улицу, Том в нерешительности остановился. Обычно он добирался до дому на такси, однако сегодня ему не хотелось стоять в вечерней пробке и слушать болтовню какого-нибудь не в меру разговорчивого водителя. “Пройдусь, – решил он. – Это не займёт много времени”.
     Шагая по Окли-стрит в сторону пожарной станции, он старался привести свои мысли в порядок. Визит лорда спутал Тому все карты. Он даже отменил двух последних пациентов и ушёл с работы на час раньше. После разговора с Брейнвилом он не смог бы сосредоточиться на деле. Предложение лорда что-то всколыхнуло в нём, что-то глубокое, редко затрагиваемое. И теперь это надо было как следует обдумать.
     Том и раньше догадывался, что вопросы чести не были для его светлости чем-то принципиальным. Cвои собственные интересы лорд ставил выше принципов морали. Однако то, что приоткрылось сегодня, несколько выходило даже за эти, вовсе не жёсткие, рамки. Брейнвил был готов вести откровенно нечестную игру. Победа значила для него слишком много, больше, чем собственная репутация. Если бы всё раскрылось, лорду не избежать пожизненного отстранения от скачек и общественного позора. Хотя… разве что-то может раскрыться? Если всё будет сделано по плану его светлости…
     Том остановился посреди улицы и недоумённо помотал головой. Вот значит как, он уже думает о проекте лорда как о чём-то реальном. О чём-то, что может быть сделано. Но это дикость, настоящая дикость! Подумать только, лошадиные зубы! Да он и к лошади-то близко в жизни не подходил. Видел их лишь издалека на ипподроме. И зубы их, уж конечно, гораздо крепче людских. Хотя на принцип действия пломб это всё равно не влияет…
     Итак, предложение лорда всё-таки зацепило его. И дело тут было не в деньгах, совсем не в них. Денег Тому вполне хватало, их было даже с избытком. О них лорд мог вообще не упоминать. Нет, Тома привлекало другое, привлекал вызов, который ему бросили. Это был вызов его способностям, его таланту стоматолога. Быть лучшим дантистом Челси – почётно, однако ничего особенного тут нет. А вот суметь подобрать состав пломбы таким образом, чтобы она выпала в строго определённый час… да, вот это действительно – высший пилотаж. Пусть даже никто не узнает – и не должен будет узнать, – подобный успех возвысит Тома в его собственных глазах. А он был честолюбив и не скрывал этого даже от самого себя. Брейнвил знал, какую струну затронуть. Однако постойте, ваша светлость, погодите. Не всё так просто, я вовсе ещё не согласился. Мне надо многое, многое обдумать, решил Том. В конце концов, у меня есть время до завтрашнего утра.


     – Дорогая, я пришёл!
     Звук его голоса, усиленный пространством трёх этажей, разлетелся по дому, подобный эху. Было несколько позже половины шестого, его обычного время возвращения. Если честно, было намного позже, и Том знал, что Эмили могла начать беспокоиться. А когда Эмили беспокоилась, у неё портилось настроение. А когда у Эмили портилось настроение… впрочем, об этом Том предпочитал не думать.
     – Дорогая! – повторно крикнул он и тут только услышал, что из гостиной доносятся голоса. Вот так новости, кажется, у них гости. Как не вовремя!
     Том снял плащ, аккуратно повесил его в шкаф, бросил взгляд в большое настенное зеркало. Приосанился. Эмили любила, когда он играл роль рачительного хозяина, у которого всё под контролем. Хотя настоящей хозяйкой была, конечно, она. Но даже самые завзятые узурпаторы любят иногда сделать вид, будто от них ничего не зависит.
     Том приоткрыл дверь гостиной и тихонько кашлянул.
     – А вот и я! – возвестил он, делая широкий приветственный жест рукой. – Кто это у нас тут?
     Из кресла возле камина быстро поднялся человек. Том узнал его сразу, хотя не виделся с ним уже несколько лет. Кузен Гарри, чёрт бы его побрал! Каким это ветром, интересно, его сюда занесло? Ты прекрасно знаешь каким, сказал себе Том. Если Гарри здесь, можно не сомневаться, что пришёл он поплакаться о своей несчастной судьбе и попросить денег в долг. Или просто попросить денег в долг. В крайнем случае – просто поплакаться.
     – Гарри! – воскликнул Том, старательно рисуя на своём лице удивление. – Какими судьбами? Давно не виделись!
     Он сильно пожал податливую ладонь своего кузена. Кинул быстрый взгляд на Эмили. Кажется, она была вполне довольна тем, как он себя повёл.
     – Да, давненько-давненько, – закивал головой Гарри, снова усаживаясь на своё место. – Я ведь, знаешь, такой человек… Как перекати-поле. Ты знаешь, что такое перекати-поле, Томми?
     – Перекати-поле? Конечно знаю, – с достоинством ответил Том. – Я даже видел одну передачу… помнишь, дорогая, в прошлый четверг? Там как раз их показывали.
     Эмили лишь чуть заметно склонила свою красивую маленькую головку, подтверждая, что она помнит. 
     – Ну так вот, это я, – весело продолжал Гарри. – Сегодня здесь, завтра там. И никогда мне не сидится на одном месте. Всё время тянет куда-то. Отсюда и все мои неприятности. Но что тут поделаешь! Человек таков, каков он есть, не правда ли? Что толку пытаться его исправить! Вот ты, Томми, разве тебе не приходилось сталкиваться с такими случаями?
     – Какими такими случаями?
     – Ну, если говорить о зубах…  Ты ведь всё ещё дантист, как я понял со слов Эмили? Так вот, разве не было в твоей практике таких зубов, которые лечи – не лечи, всё без толку? Они портятся, их поражает кариес – и вуаля, приходится в итоге их удалять! Скажи, разве не случалось такого?
     – Как тебе сказать… – с расстановкой произнёс Том и снова бросил взгляд на супругу. – Зубы – это всё-таки не люди. Конечно, бывает так, что лучше удалить какой-нибудь из них, чем тратить время, средства пациента и собственные нервы на его лечение. Иногда я так поступаю, если сам пациент не против. Однако я бы не сказал, что есть зубы, которые нельзя вылечить. Вопрос лишь в рациональности.
     – Ну что ж! – Гарри закинул руки за голову и рассмеялся. – Значит, я – нерациональный элемент. Меня уже не вылечишь, как ни пытайся. Этакий тридцать третий зуб! Знаю, знаю, я всем доставляю немало хлопот, особенно твоему отцу…
     – Вовсе нет, – начал было возражать Том, но кузен перебил его. 
     – Да-да, старик немало со мной намучался. Пару раз действительно по-крупному выручил, ну, да ты ведь эти все истории знаешь. Я не к тому, что мне не стыдно, стыдно, ещё как. Но ведь если такой человек… то что ж сделаешь?
     – В самом деле! – впервые за всё это время подала голос Эмили. Гарри одарил её улыбкой.
     – Я ведь знаю, что стал людям в тягость, – продолжал он. – Но, думаю, скоро это всё закончится. Скоро всё будет по-другому, совсем по-другому.   
     – Что же скоро должно произойти? – спросил Том.
     – Скачки! – торжественно возвестил Гарри и воздел руки к потолку. – Забег на кубок Короля в Чичестере. Ты, конечно, знаешь, да?
     – З-знаю… – протянул Том, и нехорошее предчувствие охватило его. – Не хочешь же ты сказать…   
     – Именно это я и хочу сказать! Я сделал крупную ставку на “Жемчужину Востока”. Можно сказать, поставил всё, что у меня есть. 


     Некоторое время Том и Эмили молчали. Гарри смотрел на них с победоносным выражением лица. Известие, которым он огорошил их, явно доставляло ему удовольствие.
     – Ты хочешь сказать… – медленно, с расстановкой проговорил стоматолог, – что снова вернулся к ставкам на лошадей?
     – Да, Томми, ты очень сообразителен, – хохотнул его кузен. – И потом, что значит – вернулся? До этого я ставил на лошадь всего один-единственный раз.   
     – Это тот самый раз, когда ты проиграл наследство своего отца? – поинтересовалась Эмили.
     – Ну да, – осклабился Гарри. – Неприятный был денёк, должен признать. С тех пор я решил, что с лошадьми лучше не шутить. Однако этот случай – вернейший, и его нельзя упустить.   
     – Почему вернейший? – спросил Том.
     – “Жемчужина Востока” в отличной форме – это раз, – начал загибать пальцы Гарри. – Жокей – Питер Уоллес – только что одержал две победы подряд на аналогичных забегах – это два. Покрытие в Чичестере для этой кобылки самое подходящее – вот тебе и три. Три фактора, которые делают “Жемчужину Востока” явным фаворитом. А коэффициент на неё почти тройка! Я глазам своим не поверил, когда увидел. Это поможет мне расплатиться со всеми долгами разом! Я ведь, кажется, всё ещё должен тебе сто фунтов, Томми?   
     – Сто двадцать, – уточнил Том.
     – Ну да, сто двадцать, точно. Так вот, верну всё до последнего пенни. “Жемчужина” придёт первой, и как минимум на пару корпусов.
     – А как же “Чёрный Атлас”? – осторожно спросил стоматолог.
     – “Чёрный Атлас”? – презрительно фыркнул Гарри. – О чём вообще речь? Этому старому жеребцу давно пора на покой. Он уже полгода не участвовал ни в одном забеге. Не случайно на него дают семь к одному. Конечно, когда-то он был хорош… ну да время его прошло. “Жемчужина Востока” не оставит ему ни шанса.
     – По-моему, ты слишком уверен в этом, – заметила Эмили. – Мужчины всегда так уверены в своём выборе… – При этих словах она выразительно посмотрела на Тома, который ответил ей широкой улыбкой.         
     – Само собой, – ухмыльнулся Гарри. – Будь я не уверен, разве поставил бы все свои деньги? Но в ставках в этом и секрет – поставь один раз, сорви куш и уходи с ним.
     – Или не сорви, – слабым голосом возразил стоматолог. 
     – Да ты, смотрю, в стане сомневающихся, Томми! Неужели ты думаешь, что у этой клячи “Чёрного Атласа” есть шансы? 
     – Ну… я говорил недавно с лордом Брейнвилом, хозяином “Чёрного Атласа”. Он оценивал шансы своей лошади… довольно высоко.
     – Ещё бы! – фыркнул его кузен. – Каждый кулик своё болото хвалит! Твой Брейнвил – просто старый осёл. Конечно, его лошади кое-чего достигли… но это скорее заслуга жокеев и конюхов, чем его собственная. Но даже они ничего не сделают с “Чёрным Атласом”. Как ни старайся, а старую кобылу не заставишь скакать быстрее молодых жеребцов. Так что моя ставка верная, Томми, уж поверь моему нюху.


     Июньская ночь прозрачным покрывалом укрыла Лондон, и на удивительно чистом небе небрежно красовалась налитая, почти полная луна. Тому не спалось, и, осторожно откинув одеяло, он на цыпочках, чтобы не разбудить Эмили, подошёл к окну. С наступлением темноты становилось довольно прохладно, и сквозь оставленную в форточке щель ощутимо дуло. Однако Тома сейчас вовсе не пугала перспектива простудиться. В каком-то смысле он даже был бы рад заболеть, как когда-то очень давно, в детстве, – ведь в этом случае не надо было идти в школу. Но теперь такой фокус не пройдёт, мысленно одёрнул он себя. Болезнь может лишь избавить его от необходимости принять решение – однако она не избавит его от самого решения. Лорд Брейнвил поставил его перед непростым выбором, и вопрос не в том, согласится ли он помочь его светлости в не самом благовидном предприятии. На самом деле, это вовсе второстепенный вопрос. Главный экзамен Том держал перед самим собой.
Насколько важно для него понятие чести? Не для лорда Брейнвила, не для кого-либо ещё, а именно для него, Томаса Дэнса, самого известного стоматолога Челси. Кодекс врачебной чести – да, конечно, он существует, и клятву Гиппократа он тоже приносил. Но в этой клятве нет ничего, что можно было бы применить к нынешней ситуации. Он не причиняет вреда пациенту и не действует из соображений собственной выгоды. Речь даже не идёт о человеке – а всего лишь о лошади. Но даже лошади он не сделает ничего плохого. Конечно, ставить пломбы в здоровые зубы не слишком правильно. Однако и в этом нет ничего плохого. Вот только лекарство, которое лорд хочет дать своему “Чёрному Атласу”… Допинг, как он его назвал. Никто ведь не знает, как повлияет оно лошадь, тем более – на пожилую лошадь. Ну почему же не знает, возразил Том сам себе. Если победа так важна для его светлости, он может решиться и на крайние меры. Сделать всё, чтобы “Чёрный Атлас” пришёл к финишу первым, а что будет с ним потом – неважно. Уйдёт на покой – да, разумеется, но каким образом? С другой стороны, этот конь – предмет его персональной гордости. Вряд ли лорд решится рисковать его жизнью, ведь в случае победы в Чичестере “Чёрный Атлас” и вовсе станет легендарной лошадью. Пресса будет писать о нём ещё очень долго. В этих условиях серьёзная болезнь и, тем более, смерть чемпиона никак не пройдёт незамеченной. Нет, на такой риск Брейнвил всё-таки не пойдёт. Так что с этой стороны совесть Тома будет чиста…
     Но честь врача вовсе не равнозначна человеческой чести. Будь откровенен сам с собой – тебе предложили поучаствовать в обмане. В изящном, сложном обмане, для которого тебе потребуется продемонстрировать свои лучшие навыки, но всё равно – в обмане. И неважно, как ты относишься к скачкам вообще и к людям, которые ставят на лошадей, в частности. Конечно, глупо отрицать, что нечестные методы борьбы используются там довольно часто. На какие только уловки не идут хозяева лошадей, чтобы победить. В “Таймс” пару лет назад опубликовали несколько разоблачительных статей. Но они затрагивали лишь некоторые второстепенные фигуры. Кого-то, помнится, даже пожизненно отстранили. Однако даже далёкому от этих дел человеку понятно, что общественности показали лишь верхушку айсберга. Даже если лорд Брейнвил, самый аристократичный из всех аристократов, известных Тому, хотел ввязаться в подобную аферу… А кто может поручиться, что он не занимался чем-то подобным и раньше? Скорее всего, так и есть. Там, где крутятся столь большие деньги, мало думают о соблюдении правил. Однако разве это что-нибудь меняет для него? Разве чужая нечестность может служить оправданием твоей собственной нечестности? Разве имеет он право принять чужие правила игры и пренебречь своими принципами?
     Впрочем, о каких твоих принципах речь, спросил себя Том. Что ты понимаешь под этим? Всю свою жизнь ты старался поступать по совести. Но что такое для тебя совесть? Стремление следовать установленным моральным нормам? Чувство дискомфорта, которое испытываешь, если нарушил их? Или что-то более глубокое, какая-то основа, над сутью которой, впрочем, он никогда не задумывался? Если он согласится на предложение лорда, перестанет ли он себя уважать? Нет, ответил Том, определённо не перестану. Не следует недооценивать силу профессионального тщеславия. Если всё пройдёт, как задумано, он будет гордиться своим мастерством, это уж точно. И в известном смысле ему нет дела до того, победит “Чёрный Атлас” или нет. А он вовсе не обязательно победит. Как сказал Гарри, это действительно немолодая лошадь, и даже если допинг удастся использовать, это ещё ничего не гарантирует.
     Да, Гарри сказал. Гарри оказался проблемой, куда большей проблемой, чем можно было представить. Лучше бы он просто попросил в долг денег, и всё бы на этом завершилось. А с этой его ставкой голова идёт кругом. Не то чтобы Том сильно переживал за кузена. Гарри был человеком конченым, безвозвратно потерянным. Страсть к игре, к свободной жизни и выпивке погубили его раньше срока. Однако он, что ни говори, был его кузеном, сыном его дяди Джеймса, безвременно оставившего нас, и так далее… А значит, Том несёт за него известную часть ответственности. Конечно, Гарри безумен, совершенно безумен. Поставить всё, что у тебя есть, на лошадь, – нормальному человеку такое в голову не придёт. Но это уже свершилось, и изменить ничего нельзя. Единственное, что Том мог сделать, – предоставить кузена его судьбе, не мешать ему. Однако, если он согласится на предложение Брейнвила, это будет прямым вмешательством в судьбу Гарри. Его шансы и так невелики. Что бы там он ни говорил про “Жемчужину Востока”, её победу нельзя считать верным делом. Забег на полмили в Чичестере – самое важное событие сезона. Конкуренция там всегда была бешеной. И, тем не менее, если Том поспособствует плану лорда, и “Чёрный Атлас” получит допинг, это поставит всех других лошадей в заведомо неравное положение. Конечно, если другие хозяева не применят похожих хитростей. Но ведь об этом он знать не может, а вот о плане Брейнвила знает из первых рук. И тогда получается, что он сам уменьшит и без того небольшие шансы Гарри выиграть эту чёртову ставку. Самое смешное, что выигрыш ничего не принесёт его кузену. Он спустит эти деньги так же, как спустил свою долю наследства. Да, всё будет именно так. И, тем не менее, Том не вправе вмешиваться подобным образом в дела фортуны.
     Он чуть слышно вздохнул и взглянул вниз, на спокойно спавшую улицу. Фонари светились большими пухлыми шарами, подёрнутые лёгкой дымкой. Было тихо, ни ветерка, ни поздних прохожих. Это место было словно точкой неподвижности огромного города, центром вращающейся сферы. Он сам был этим центром. Всё вокруг замерло, внимательно наблюдало за ним, ждало. Как он поступит, какое всё-таки примет решение? Чаши весов были неравны. Соблазн слишком велик. Если бы можно было рассказать обо всём Эмили… Но это мёртвый номер, не стоит даже пытаться.  Эмили просто поднимет его на смех, как бывало не раз. Уж больно у неё острый язык, а Том попросту не научился ей возражать. Лошадиные зубы – да, со стороны и правда смешно. Однако что-то же ему нужно решать!


     – Мисс Свейер, отмените, пожалуйста, все визиты на ближайшие два дня.
     Его секретарша подняла хорошенькую головку и остановила на нём задумчивый взгляд опаловых глаз.
     – Все визиты? – переспросила она. – Вам нездоровится, мистер Дэнс?
     – Нет, всё в порядке, просто мне нужно уладить кое-какие семейные дела в Плимуте. Так что возьму отпуск на это время.
     – Хорошо, я поняла. Мистеру Дональдсону мне позвонить или вы сами?   
Мистер Дональдсон был молодым помощником Тома, который ассистировал ему в особенно трудных случаях.
     – Пожалуй, позвоните вы, – чуть подумав, ответил дантист. – У вас гораздо лучше получается... проводить такие беседы.
     С утра он связался с лордом Брейнвилом и сообщил ему, что согласен поучаствовать в эксперименте. Это не было результатом какого-либо определённого решения. Просто лорд ждал его ответа, и подобный ответ представлялся в подобной ситуации оптимальным. В конце концов, репетиция есть репетиция. Вполне возможно, что с зубами Авроры ничего не получится, и тогда он сможет с чистой совестью сказать его светлости о нереальности проекта. Скорее всего, именно так и произойдёт. Не потому, что он не будет стараться. Он, со своей стороны, постарается выполнить работу наилучшим образом. Однако вероятность успеха представлялась Тому весьма небольшой. В каком-то смысле он был этому рад. Вот только лорд ни в коем случае не должен догадаться. Пусть Брейнвил считает, что ему удалось убедить своего стоматолога в перспективности задумки.
     Эмили Том сказал, что собирается пару-тройку дней провести за городом, на свежем воздухе. Собственно, так оно и было, потому что поместье лорда, в котором он держал своих лошадей, располагалось милях в пятидесяти к западу от Лондона. Эмили не выказала никакого удивления: ему случалось отлучаться подобным образом раз в полгода-год. Эмили вообще трудно было чем-то удивить. Она была истинной леди и никогда не выражала своих чувств достаточно прямо. За это в своё время Том и полюбил её. За это через несколько лет разлюбил. Однако о последнем обстоятельстве он предпочитал не думать. Просто всё проходит, и ничего тут не поделаешь.
     Том раскрыл свой походный кейс и аккуратно сложил туда образцы материалов. Работать предстоит быстро и не в лучших условиях. Но что до пропорций и составов, здесь он вполне уверен. Если лошадиные зубы хоть в малой степени похожи на человеческие, пломбы подвести не должны…


     Поместье лорда Брейнвила было расположено в небольшой долине в центре графства Бакингемшир. Оно занимало относительно скромную площадь и ничем не выделялось среди соседних владений. Возле круглого искусственного пруда стоял дом из тёсаного камня, приземистый и как бы прищурившийся. К нему вела извилистая подъездная аллея, обсаженная дубами. Чуть в стороне, ближе к лесу, располагались конюшни – длинное одноэтажное здание с маленькими окошечками. Подъезжая к дому, Том припомнил, что во время его предыдущего визита сюда год назад они были заметно короче. И действительно, недавно пристроенная секция ясно выделялась своим более светлым цветом. Значит, у лорда появились новые лошади. Сомнительно, в таком случае, что он действительно собрался на покой. Страсть к скачкам – одна из самых сильных человеческих страстей.
     У парадного входа его встречал Роджер, пожилой дворецкий лорда. На его лице, упитанном и важном, отражалось радушие.
     – Добро пожаловать, мистер Дэнс, его светлость ожидает вас в гостиной, – и он с лёгким поклоном отворил перед Томом дверь.
     Старомодная церемониальность этого дома в очередной раз удивила дантиста. Лорд Брейнвил в некотором отношении был человеком устаревшим. Подумать только – дворецкий, в наши-то дни! С другой стороны, традиции есть традиции, и приятно, что для кого-то они – не пустой звук.
     Он застал лорда нервно расхаживающим по большой изящно обставленной гостиной. Только завидев его, лорд кинулся ему навстречу, быстро пожал руку.
     – Я вас ждал ещё час назад, Томас, – возбуждённо заговорил он. – Где вы пропадали?
     – Пробки, ваша светлость, лондонские пробки. Мне пришлось туго, когда я выбирался из города.
     – Да-да, разумеется, я как-то об этом не подумал. Вы привезли всё, что нужно?   
     Том поднял свой саквояж и показал лорду.
     – Моя походная лаборатория, – пояснил он.
     – Что ж, отлично, отлично, – лорд радостно потёр руки и даже прицокнул от удовольствия. – В таком случае нам нельзя терять ни минуты. Пойдёмте, я провожу вас к Авроре.
     – Постойте, лорд, погодите одну минуту. Я провёл за рулём почти три часа и хотел бы немного отдохнуть. Вы не угостите меня чаем? 
     Том внимательно следил за лицом лорда. Как отреагирует он на это вполне естественное предложение? Брейнвил слегка поморщился, но возражать не стал. Взяв с подноса небольшой серебряный колокольчик, он позвонил.
     Спустя каких-то несколько секунд в комнату вошла аккуратная служанка в самом настоящем кружевном переднике.
     – Подайте, пожалуйста, нам чая, Роза, – распорядился лорд. – Вы голодны, Томас?
     – Нет, не то чтобы голоден, благодарю.
     – Тогда добавьте к чаю какой-нибудь лёгкий десерт, – закончил Брейнвил.
     Когда Роза вышла, он предложил гостю присесть, а сам продолжил ходить из стороны в сторону, не в силах сдержать нервное возбуждение.   
     – Вы подготовили материалы для пломб? – спросил он, когда в очередной раз оказался у кресла, в котором разместился Том.
     – Да, лорд, всё приготовлено в лучшем виде.
     – Сколько вариантов?
     – Восемь. Я решил, что больше будет излишне. И трудно для лошади. 
     – Хорошо, хорошо. Восемь, так восемь. Вы специалист, и я вам полностью доверяю.
     – Вот только нам нужно решить проблему с наркозом. Я захватил с собой моё обычное средство для местной анестезии… в лошадиной дозе, конечно. Но у меня нет уверенности, что оно сработает. Вашим лошадям раньше делали какие-нибудь операции?   
     Лорд снова остановился, после чего сделал почти полный разворот на пятках.
     – Очень правильно, что вы упомянули об этом, Томас, сам я как-то не подумал. Да, несколько моих лошадей в своё время ломали ноги… Поэтому у меня хранится достаточно большой запас… не помню названия… что-то, похожее на фтор…
     – Фторотан?
     – Да-да, точно, фторотан. Это... надёжное средство?
     – Точно вам не скажу, я ведь не ветеринар. Но, насколько знаю, это весьма сильный наркотик, и раз в предыдущих случаях его применяли, лучше воспользоваться именно им.
     – Хорошо, тогда я немедленно распоряжусь.
     Лорд вышел и через минуту вернулся.
     – Всё в порядке, мой работник сейчас подготовит необходимый объём… Ну где же, чёрт возьми, чай?
     Брейнвил схватил колокольчик и яростно зазвонил. Это возымело своё действие, и вскоре Роза появилась в дверях с подносом, на котором дымились две большие фарфоровые чашки и громоздилась целая гора кексов. Лорда подобное зрелище отнюдь не обрадовало.
     – Я ведь просил вас о лёгком десерте! – раздражённо воскликнул он. – И вовсе не нужно было делать вторую чашку!
     Роза с невозмутимым видом поставила поднос на кофейный столик, нисколько не обескураженная этой эскападой. Видно было, что она успела хорошо изучить характер лорда и не принимала его возмущения всерьёз.
     – Что-нибудь ещё, ваша светлость? – спросила она.
     – Нет, нет, ничего больше не надо, вы разве не слышите? И этого слишком много.   
     Роза молча поклонилась и вышла. Лорд, так и не присевший ни на минуту, взял свою чашку и начал теперь расхаживать с нею в руках. Время от времени он с беспокойством поглядывал на большие золочёные часы, висевшие на противоположной стене. Стрелки их неуклонно стремились вперёд. Томас неторопливо отхлебнул чай, взял самый верхний кекс и спокойно начал его жевать. Он привык действовать основательно и считал, что в данной ситуации не следует изменять своим принципам. Не стоило приступать к столь ответственной работе, не подкрепившись. Лорд, однако, был противоположного мнения и уже с трудом себя сдерживал.
     – На вашем месте я бы поспешил, Томас, – заявил он, чуть погодя. – Нам нужно закончить всё к шести часам.
     – К шести часам? Раньше вы этого мне не говорили.
     – Раньше я не предполагал, что вы приедете так поздно, – брюзгливо ответил лорд. – Да, именно к шести, потому что послезавтра в семь “Чёрного Атласа” заберут представители судейского комитета. Нам нужно успеть поставить ему пломбу… а, как вы помните, должно пройти ровно двое суток, чтобы понять, какой из ваших составов наиболее подходящий. Так что времени у нас мало, очень мало.
     Доводы лорда были вполне логичными, и Тому было бы трудно что-либо возразить. Поэтому, побыстрее прожевав кекс, дантист решил не испытывать долее терпение его светлости.
     – Если всё так срочно, лорд, то я готов действовать, – промолвил он. – Ведите меня к вашей Авроре .