Совместима ли критическая теория с христианством

СОВМЕСТИМА ЛИ КРИТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ С ХРИСТИАНСТВОМ?
Нил Шенви, Пэт Сойер

За последние несколько лет новые термины, такие как “цисгендер”, “интерсекциональность”, “гетеронормативность”, “центрирование” и “белая хрупкость”, внезапно вошли в наш культурный лексикон - казалось бы, из ниоткуда. На самом деле эти слова и концепции десятилетиями проникали в академические круги, увековеченные такими дисциплинами, как постколониальные исследования, теория различий, критическая педагогика и критическая расовая теория, среди прочих. Эти области могут быть отнесены к более широкой дисциплине “критическая теория”, идеологии, более известной как “культурный марксизм”.
Но что такое критическая теория? И что должны думать об этом христиане? Современная критическая теория рассматривает реальность через призму власти. Каждый человек рассматривается либо как угнетенный, либо как угнетатель, в зависимости от его расы, класса, пола, сексуальности и ряда других категорий. Угнетенные группы подчиняются не физической силе или даже открытой дискриминации, а посредством осуществления гегемонистской власти - способности доминирующих групп навязывать свои нормы, ценности и ожидания обществу в целом, ставя другие группы на подчиненные позиции. Недостаток места  не позволяет всесторонне рассмотреть этот важный вопрос, но мы выделим несколько основных фактов о критической теории, которые должны знать все христиане.

Понимание критической теории

Во-первых, не все, что утверждает критическая теория, является ложным. Как и почти в любой дисциплине, есть области, в которых христиане должны согласиться с критической теорией. Например, критические расовые теоретики утверждают, что раса - как она была определена исторически и юридически - является социальной конструкцией, а не концепцией, законно укорененной в человеческой природе или человеческой биологии.
Во-вторых, понятие гегемонистской власти также является законным. Христиане давно осознали, как различные институты могут намеренно или непреднамеренно увековечивать такие идеи, как секуляризм, натурализм и релятивизм, которые создают сопротивление Евангелию. Точно так же родители-христиане должны бороться с ложными стандартами красоты и сексуальности, пропагандируемыми индустрией развлечений и рекламы. Эти примеры демонстрируют гегемонистскую власть в действии, поскольку культура впитывает нормы и ценности, пропагандируемые доминирующими институтами.
В-третьих, критическая теория функционирует как мировоззрение. Это отвечает на наши самые основные вопросы: кто мы такие? В чем наша фундаментальная проблема? Каково решение этой проблемы? В чем наш главный моральный долг? Как мы должны жить?
Христианство предоставляет нам всеобъемлющее метанарративное понятие, которое простирается от сотворения до искупления: мы - создания, созданные по образу и подобию Божьему, согрешившие против Него, нуждающиеся в спасении через искупительное дело Иисуса и призванные любить как Бога, так и ближнего.
Напротив, критическая теория связана с метанарративом, который проходит от угнетения к освобождению: мы являемся членами либо доминирующей группы, либо группы маргинальной по отношению к данному маркеру идентичности. Таким образом, нам либо нужно отказаться от власти и стремиться освободить других, либо нам нужно обрести власть и освободиться самим, демонтировав все структуры и институты, которые подчиняют и угнетают. В критической теории величайший грех - это угнетение, а величайшая добродетель - стремление к освобождению.
Эти соответствующие метанарративы будут соперничать за доминирование во всех сферах жизни. Рассмотрим, например, вопрос идентичности: определяется ли наша идентичность в первую очередь в терминах наших вертикальных отношений с Богом? Или в первую очередь с точки зрения горизонтальной динамики власти между группами людей?
Или рассмотрим вопрос о нашей фундаментальной проблеме как людей: является ли наша фундаментальная проблема грехом, и в этом случае мы все в равной степени осуждены перед святым Богом? Или наша фундаментальная проблема - угнетение, и в этом случае члены доминирующих групп запятнаны виной так, как не запятнаны члены подчиненных групп?
Точек напряжения множество. Неизменно мы будем вынуждены выбирать между критической теорией и христианством с точки зрения наших ценностей, этики и приоритетов.
В-четвертых, поскольку критическая теория понимает все отношения с точки зрения динамики власти, она не может быть ограничена одним вопросом, таким как класс, раса или пол. Последовательность подтолкнет нас к применению этой структуры в других областях. Критические теоретики классифицируют расизм, сексизм, капитализм, гетеронормативность, привилегии гендеров и привилегии христиан как формы угнетения. Во всех этих случаях доминирующая группа навязывала свои ценности подчиненной группе. И во всех этих случаях решение состоит в том, чтобы отменить нормы, которые удерживают меньшинства в рабстве. Христиане, которые принимают парадигму критической теории как решение проблемы расизма или сексизма, часто ставят под сомнение библейское понимание гендерных ролей, гендерной идентичности, сексуальной ориентации, брака, родительского авторитета и даже уникальности христианской веры.
Наконец, критическая теория утверждает, что члены угнетенных групп имеют особый доступ к истине из-за их “жизненного опыта” угнетения. Такое понимание недоступно членам групп угнетателей, которые ослеплены своими привилегиями. Следовательно, любые апелляции к “объективным доказательствам” или “доводам”, сделанные доминирующими группами, на самом деле являются скрытыми попытками сохранить институциональную власть. Эта точка зрения основана на теории точек зрения (органичной для марксизма и переосмысленной феминистской теории), которая утверждает, что знание обусловлено и определяется социальным положением.
Эта позиция особенно опасна, поскольку она подрывает функцию Писания как окончательного арбитра истины, доступного всем людям, независимо от их человеческой ситуации (Пс. 119:130, 160; 2 Тим. 3:16-17; 1 Кор. 2:12-14; Евр. 8:10-12). Если человек предположительно из группы угнетателей обращается к Писанию, его опасения могут быть отвергнуты как завуалированная попытка защитить свои привилегии.

Привлечение критической теории

В то время как критическая теория представляет серьезную и растущую угрозу для церкви, необходимо сделать несколько важных предостережений.
Во-первых, мы должны быть осторожны и милосердны в нашем языке. С одной стороны, христиане должны не решаться бросаться такими словами, как “интерсекциональность” или “привилегия белых”, не тратя время на понимание идеологии, в которую встроены эти концепции. С другой стороны, простого факта, что кто-то говорит о “угнетении” или социальной справедливости, даже отдаленно недостаточно, чтобы сделать вывод о том, что они приняли критическую теорию.
Здесь полезны основные правила хорошего диалога: избегайте ярлыков и обзывательств. Занимайтесь явными заявлениями людей, а не размышлениями об их скрытых намерениях. Нападайте на идеи, а не на людей. Задавайте вопросы. Говорите истину в любви (Еф.4.15) словами, полными благодати, приправленными солью (Кол.4.6). В условиях все более раздробленной культуры христиане должны быть известны своей добротой по отношению к тем, с кем они не согласны, особенно к тем, кто исповедует веру во Христа.
Далее, мы должны пересмотреть наше использование выражения “культурный марксизм”. Этот термин используется в научной литературе для обозначения “критической теории”, потому что есть целый ряд  марксистских теоретиков ХХ века, которые проблематизируют гегемона, в том числе Антонио Грамши, Т. В. Адорно, Георг Лукач,  Хоркхаймер, В. Беньямин, Терри Иглтон, Юрген Хабермас и Паулу Фрейре (последние два являются неомарксистами). Аналогичным образом, термин “культурный марксизм” использовался такими уважаемыми общественными деятелями, как Дэвид Брукс и Альберт Молер. Однако в последнее время он также появился в манифестах массовых стрелков и часто появляется на неонацистских сайтах. Поскольку “критическая теория” является более распространенным научным термином и не имеет негативных ассоциаций с “культурным марксизмом”, она будет более эффективно передавать наш предполагаемый смысл.
В-третьих, нам нужно признать, что поместная церковь является свидетелем Царства Божьего. В мире, пропитанном злом и разделенном враждой, неудивительно, что обещания критической теории справедливости и инклюзивности привлекательны. Когда Церковь демонстрирует истинную любовь к ближнему и братство по признаку расы, класса и пола, это подрывает идею о том, что критическая теория является единственным путем к процветанию человечества, и придает убедительность обвинению в том, что критическая теория не выполняет своих обещаний.
Наконец, мы не можем переоценить важность непосредственного ознакомления с первоисточником. Христиане, как правило, прискорбно плохо подготовлены к точному представлению и критике критической теории из-за того, что слишком сильно полагаются на вторичные источники. Если бы нам пришлось рекомендовать только одну популярную книгу, демонстрирующую критическую теорию в действии, это была бы "Белая хрупкость" Робина Дианджело. Это важное чтение для любого, кто пытается понять основные идеи и методы критической теории.
Как христиане, стремящиеся донести Евангелие до наших соседей, нам жизненно важно понимать не только концепции, формирующие культуру, но и их связь с библейским мировоззрением. Давайте посвятим время пониманию критической теории, чтобы мы могли распознать ее, подвергнуть критике и показать людям, что истинная свобода и радость в конечном счете обретаются только во Христе.

СОВМЕСТИМА ЛИ КРИТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ С ХРИСТИАНСТВОМ?
Эндрю Уокер

Коалиция Евангелистов опубликовала очень хорошее эссе Нила Шенви и Пэта Сойера, в котором утверждается, что критическая теория несовместима с христианством. Учитывая уровень путаницы и обвинения, которые выдвигаются против тех, кого обвиняют в торговле критической теорией, я хочу поблагодарить эссе Шенви и Сойера за полезное, беспристрастное и вдумчивое объяснение.
Я также хочу сказать, что согласен с их анализом: критическая теория стала всеобъемлющим мировоззрением, которое интерпретирует и подразумевает глубочайшие уровни нашего существования - особенно эпистемологические рамки, с которыми критические теоретики подходят к миру.
Критическая теория - это светская социальная теория, которая иногда может пересекаться с христианскими идеями, как справедливо заключает Шенви, но большие обязательства, которые она требует от своих приверженцев, являются кислотной ванной для многих ключевых аспектов христианского учения. Итог: критическая теория делает христианскую этическую критику почти невозможной.
Я хочу прокомментировать, хотя и кратко, почему критическая теория несовместима с христианской этикой. Поскольку критическая теория опирается на социальное положение, жизненный опыт, классовое угнетение и социальный конфликт как на всеобъемлющую интерпретационную основу для видения мира и управления социальными отношениями в обществе, мы должны спросить: почему этот подход проблематичен для христианской этики? Чтобы ответить на этот вопрос, нам нужно понять, как в первую очередь выдвигаются моральные требования в соответствии с критической теорией.
Шенви и Сойер определяют критическую теорию таким образом: Современная критическая теория рассматривает реальность через призму власти. Каждый человек рассматривается либо как угнетенный, либо как угнетатель, в зависимости от его расы, класса, пола, сексуальности и ряда других категорий. Угнетенные группы подчиняются не физической силе или даже открытой дискриминации, а посредством осуществления гегемонистской власти - способности доминирующих групп навязывать свои нормы, ценности и ожидания обществу в целом, ставя другие группы на подчиненные позиции. Недостаток места  не позволяет всесторонне рассмотреть этот важный вопрос, но мы выделим несколько основных фактов о критической теории, которые должны знать все христиане.
Из этого описания следует, что мораль-это всего лишь вопрос социального положения человека или его опыта в переговорах о притязаниях на власть. Мораль строится индивидуально и культурно. Или, как пишут Шенви и Сойер, “любые апелляции к "объективным доказательствам" или "доводам", сделанные доминирующими группами, на самом деле являются скрытыми попытками сохранить институциональную власть". Таким образом, то, что является моральным в рамках критического теоретика, опосредовано личностью человека и его способностью освободиться от их воспринимаемого угнетения. “Правильно” и “неправильно” не являются абсолютными понятиями; они являются самопознаваемыми маркерами собственной идентичности и того, как  идентичность трактовалась в рамках различия во власти.
Практически, что это значит? Это означает, например, что тот, кто заявляет о своей гомосексуальной идентичности в обществе, понимает свою идентичность как угнетенный класс. Быть членом угнетенного класса означает, что его опыт отличается от опыта  угнетателя, и что любые моральные претензии, предъявляемые к гомосексуализму, недопустимы, потому что такая критика на самом деле направлена на защиту гетеросексуальных привилегий. В этом процессе теряется вопрос о том, является ли гомосексуализм чем-то моральным сам по себе. Но перспектива предлагать моральную оценку становится устаревшей, потому что человек понимает свою идентичность (и свою мораль) через свой жизненный опыт.
Должно быть ясно, что мы вступаем в опасные воды с таким подходом к этике и морали. Когда мораль определяется с помощью этой структуры, этические требования становятся устаревшими. Оценка своих действий или личности с точки зрения объективного стандарта невозможна. Это имеет пагубные последствия для того, как Священные Писания понимают, что правильно, а что неправильно, и как предъявляются друг другу моральные требования. Как пишут наши авторы, "эта позиция особенно опасна, поскольку она подрывает функцию Писания как окончательного арбитра истины, доступного всем людям, независимо от их человеческой ситуации (Пс. 119:130, 160; 2 Тим. 3:16-17; 1 Кор. 2:12-14; Евр. 8:10-12). Если человек предположительно из группы угнетателей обращается к Писанию, его опасения могут быть отвергнуты как завуалированная попытка защитить свои привилегии" Шенви и Сойер совершенно правы. Там, где Священное Писание измеряет, что является моральным в сравнении со святой природой Бога (1 Пет. 1:16), критическая теория измеряет, что является моральным, на основе жизненного опыта в рамках баланса социальных сил.
Почти невозможно переоценить, насколько несовместима критическая теория с христианской этикой. Христианская этика опирается на объективный моральный источник, Триединого Бога. В христианском мировоззрении этика обретает свою легитимность не благодаря своей полезности или желательности в чьем-либо жизненном опыте. Мораль не является автономной. На самом деле, я бы сказал, что жизнь в соответствии с нашими желаниями приводит к великим человеческим страданиям, но это другой вопрос. Христианская этика в своей основе означает, что действие или желание являются законными или незаконными, основанными на заповедях Священного Писания, которые отражают святого Бога, истинную незыблемую основу морали.
Мораль - это не просто перспектива. Конечно, перспектива и социальное положение влияют на наше восприятие мира, но эти реалии не могут отрицать или подавлять этические требования  Писания, которым обязаны подчиняться все люди независимо от идентичности, класса или жизненного опыта. С этической точки зрения это означает, что определенные действия и желания всегда и навсегда неправильны. Библейская мораль не предусматривает исключений, основанных на чьем-либо жизненном опыте.
Если что-то из этого звучит знакомо, так и должно быть. Мы купаемся в критическом теоретическом подходе к этике. Вот почему в популярной культуре с моральными требованиями не просто не соглашаются, они обычно отвергаются. Вот почему люди считают, что они не должны отвечать за свои действия, личность или желания. “Ты не знаешь, каково это -быть мной, поэтому ты не можешь сказать, правильно или неправильно мое переживание”. Вот почему этика “ты делаешь то, что ты делаешь” заменяет этику объективного добра и зла. Когда критическая теория сводит мораль к своему социальному положению и жизненному опыту, человека заставляют поверить (ошибочно), что он застрахован от моральной критики. Это не устойчивый путь для оценки того, что является моральным. Это приводит к радикальному этическому ревизионизму и этическому релятивизму, которые идут к нигилистическому безумию.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn