Чарующий голос

Случилась эта история в далёком 1944 году на станции Мухинская Шимановского отделения Амурской железной дороги (14 июля 1959 года дорога ликвидирована и разделена между Забайкальской и Дальневосточной железными дорогами). Фотографии старого здания вокзала станции Мухинская не сохранились, потому, что съёмка железной дороги и объектов на ней, во время Великой отечественной войны, были строго запрещены.
Помещение дежурного по станции осталось на прежнем месте. Здание было значительно модернизировано и переоборудовано под электрическую централизацию.
Сейчас на железнодорожных путях не дымят и не гудят паровозы, не лязгают буферами железнодорожные вагоны, не раздаются свистки кондукторов. Мимо станции проносятся составы на электрической тяге.
Это моя малая Родина, где я родился и жил до 1952 года. Позже приходилось приезжать к своему деду Гарбузу и многочисленным родственникам. Слушал их рассказы о военном времени. Одну из таких историй представляю читателям.
Фёдор работал дежурным по станции и имел бронь от призыва в действующую Армию. Железная дорога была тоже военизированной. Здесь применялись воинские звания и уставы. Мужчин оставалось мало. И хотя специалисты весьма ценились, за малейшие нарушения могли перевести на путевые работы и даже снять бронь, отправив на фронт.
Рост у Фёдора был далеко не гренадёрский, но хорошо подогнанная форма и тёмный курчавый чуб, выбивающийся из-под лихо надвинутой фуражки, привлекали внимание противоположного пола. Память у Фёдора оказалась феноменальной. Она держала в себе не только пункты уставов и инструкций, но и массу анекдотов, баек и интересных историй из жизни. Фёдор, со своими талантами всегда оказывался душой любой компании, а девушки просто мечтали пообщаться с ним поближе. Выбор был огромный и Фёдор не торопился жениться. Да и о свадьбах во время войны мало кто мечтал.
В тот день, на одном из блокпостов дежурила новая молодая сигналистка Нина. В отличие от дежурного по станции, девушка была рослая и обладала почти мужской силой.
Мачтовый семафор с двумя крыльями она открывала одним движением рычага на блокпосту. Хотя многие выполняли открытие сигнала только с перехватом. Это требовало определённых навыков. Малейшее движение рычага вниз блокировало рычаг и семафор оказывался с неполным открытием. Для разблокировки требовалось зафиксировать этот брак. Далее, с разрешения диспетчера, срывать свинцовую пломбу, снимать специальное приспособление для принудительного открытия сигнала. На это требовалось время и была неминуема задержка поездов, которые шли нескончаемым потоком на фронт.
У Фёдора в смене браков не было. Выслушав доклад сигналиста о проследовании чётного поезда полностью, он вдруг услышал прекрасную песню, доносящуюся из телефона.
- Сигналист! Что это за радио у вас поёт? Немедленно выключить!
Песня прекратилась, а затем раздался взволнованный голос сигналистки Нины:
- Это не радио! Это я пела, но больше не буду! Вам это не понравилось?
- Очень понравилось! Но только, давай будем петь, когда внешний селектор отключен, чтобы диспетчер отделения дороги не вздумал придраться за нарушение инструкций.
На очередной планёрке Фёдор внимательно присмотрелся к Нине. Прекрасное славянское лицо сверху украшала корона из тёмно-русых, туго заплетённых кос. Глаза смотрели добро и восхищённо на окружающее пространство. На щеках играл здоровый румянец. Своим ростом, Фёдор доставал Нине до подмышек.
Рабочий день выдался напряжённым и только к концу смены Фёдор попросил Нину спеть какую-нибудь песню. Нина исполнила одну песню и призналась, что настроения совсем нет, и очень хочется кушать. Тот обед, который дала ей мачеха, давно закончился, а до конца смены ещё больше двух часов. Кроме того, нужно подготовить ночной смене керосиновые лампы для сигналов, почистить стёкла, смазать ролики на тросовых приводах семафоров и стрелок.
Фёдор сделал свои выводы и теперь просил своих родственников готовить ему на смену сумку с усиленным питанием, желательно с шаньгами.
После очередной планёрки, когда все расходились по рабочим местам, он сунул Нине в руку тряпочную сумочку с домашней снедью.
- Там тебе дополнительный паёк от моих родственников!
Нина пришла на блокпост, приняла смену и сразу заглянула в аппетитно пахнущую сумочку. Там была бутылка парного молока, три свежевыпеченные шаньги, два варёных куриных яйца и пять печёных картофелин.
От одного взгляда на еду, у неё потекли слюнки и закружилась голова. Отведав снеди, Нина начала петь. Её красивый громкий голос, при попутном ветре, долетал даже до станции.
С тех пор, так и повелось. Дежурный по станции подкармливал свою сигналистку и слушал чудесные советские и народные песни.
Фёдор окончательно влюбился в этот чарующий голос и Нину. Он уже не представлял жизни без этой девушки.
Вскоре молодые люди стали жить вместе. На эту импровизированную свадьбу им подарили топчан, матрасовку, солдатское суконное одеяло, стол с лавкой, перьевые подушки, кастрюльку, чугунок, кружки и ложки.
Скромное убранство комнаты их ничуть не расстраивало. Многие люди во время войны жили ещё хуже. Нина умела готовить, стирать, гладить и ремонтировать одежду. С ней Фёдору было легко и просто. Родственники помогали продуктами, а Нина, бывая в гостях, пела им задушевные песни. Но петь становилось всё труднее. Пришлось обратиться в больницу.
Старенький доктор ощупал горло и отправил на рентген. На повторный приём пришли вместе с Фёдором. Доктор просмотрел снимки и изрёк:
- Зоб! Без операции не обойтись! И, хотя опухоль не злокачественная, нужно ехать в Шимановск или Свободный! У меня здесь условий для надёжной операции нет. Да и там тоже многих врачей призвали на фронт. Кого в санитарные поезда, кого в полевые госпитали. После операции нельзя простуживаться, а на вокзалах и в поездах холодно. Снега пока мало, но морозы крепчают. Так что не знаю, как поступить.
- Но вы же хирург! – воскликнул Фёдор
- Я, заведующий больницей и давно не практикую, а это требует времени, чтобы восстановить навыки. И, кроме того, без очков работать не могу, а в таком холодном помещении очки быстро запотевают. Дров нет.
- Так, что же вы их не возьмёте в леспромхозе? У вас же есть плановые поставки!
- Директор леспромхоза говорит, что едва справляется с планом военных поставок, дровами заниматься некогда. Люди обессилели, остались одни бабы, старики и подростки.
- А если будут дрова и тепло, сможете сделать операцию?
- Постараюсь сделать всё возможное, и даже невозможное. У меня и другие больные в холоде лежат под двумя одеялами.
- Хорошо! Дрова я обеспечу! Возьму отпуск по семейным обстоятельствам. Мне обещали и дадут.
Нина бросила на Фёдора свой потухший взгляд и вздохнула. Она очень сомневалась в заверениях мужа.
Отдел кадров принял заявление Фёдора и обещал издать приказ с завтрашнего дня.
Утром Фёдор был у директора Мухинского леспромхоза.
- Вы почему больнице дров не даёте? – начал разговор Фёдор
- Потому, что мне нужно отгрузить ещё три плановых вагона, а я смогу доставить с делянок только один вагон. У людей сил нет, брёвна грузить на колёса. Был бы снег, на сани гораздо легче.
- А, если я буду помогать вывозить брёвна, дадите больнице дрова?
Директор окинул взглядом фигуру Фёдора и только усмехнулся в усы.
- Пошли, покажу штабель на деляне и место, куда возить брёвна.
Ознакомившись с задачей, Фёдор пошёл к отцу, председателю местного колхоза. Отношения между ними разладились после того, как Фёдор ушёл работать на железную дорогу. Но, позже отец понял и простил сына.
- Отец, дай мне Серка на время, чтобы брёвна вывезти!
- Решил строить свой дом, сынок? – удивлённо спросил Макар.
- Да, нет! Больнице дрова нужны, а леспромхоз не справляется.
Дальше Фёдор, сбиваясь, пояснил отцу ситуацию с заболевшей Ниной. Макар только крякнул и сказал:
- Коня этого я держу дома, в конюшне, упряжь в кладовой, оснастка для перетаскивания брёвен под навесом. Надеюсь, Серко тебя вспомнит, а ты вспомнишь, как мы таскали брёвна для коровника четыре года тому назад. Возьмёшь всё, что нужно, и когда понадобится. Но после работы всё возвращай на место. Овёс набирай из левой бочки в кладовой. Коня береги и себя тоже. Сильно пуп не рви.
- Спасибо, отец!
Фёдор запряг коня в тележный передок, взял топор, ломик и поехал на деляну. Поначалу долго мучился с погрузкой бревна, но потом приспособился. Серку не нравилась такая интенсивность работы и он немного артачился. Фёдор кормил коня кусочком рафинада, гладил по морде и шептал, чуть не плача:
- Серко, дорогой, постарайся миленький, иначе Нина умрёт, задушит её проклятый зоб. А я, без неё тоже не смогу жить.
Конь стоял, шевеля ушами, вслушиваясь в отчаянную мольбу человека. Потом громко фыркнул и натянул постромки. Работали, пока совсем не стемнело. Фёдор отвёл Серка на конюшню к отцу, протёр натруженное тело коня попонкой, дал ему тёплой воды и овса. Разложил инструменты, оснастку на привычные места и отправился домой.
Нина крепко спала, но на столе, под полотенцем стоял немного остывший ужин. Быстро перекусил, умылся и юркнул под одеяло.
Уснул быстро и глубоко. Едва рассвело, поднялся и стал одеваться.
- Ты куда отправляешься? – спросила Нина
- К отцу! А потом в леспромхоз брёвна возить. Может быть, даже останусь ночевать у отца. Отпуск короткий, нужно успеть, чтобы дали дрова больнице.
Навык по перевозке брёвен, действительно, вспомнился, и к обеду, Фёдор зашёл к директору леспромхоза.
- Какой штабель ещё перевозить? – спросил Фёдор с порога
- А, ты уже все те брёвна перевёз? – удивлённо вскинул брови директор.
- Да!
- Тогда тот, что на правом усе!
Он ещё хотел что-то спросить у Фёдора, но тот уже скрылся за дверью и отвязывал коня от столбика забора. Вся контора высыпала на дорогу посмотреть на нового работника. Но того и след простыл. Пошли к стации, где лежали брёвна, предназначенные для отгрузки. Брёвна лежали в один ряд и занимали половину огромной свободной площади. Вдалеке из леса показался конь с бревном на тележном передке. Рядом шагал небольшой человек.
- Смотрите, точно, как Филиппок из стихотворения Некрасова! – воскликнула одна из женщин.
- Филиппок или Мальчик с пальчик, но больше вагона за сутки вывез! – воскликнул директор леспромхоза.
Фёдор подъехал к лежащим на площадке брёвнам, отвязал своё и потянул коня за уздечку. Бревно соскользнуло и гулко ухнуло о мёрзлую землю. Фёдор отпустил уздечку и быстро вскочил на перекладину двуколки, ухватившись за боковую стойку. Слегка натянул вожжи и скомандовал:
- Но! Серко!
- Может, ему кто-то помогает? – предположил бухгалтер.
Вся контора стала пересчитывать брёвна на площадке. Счёт получался разный и возник спор. Тем временем, из леса снова показался конь с бревном на двухколёсном передке.
- Ну, вот, я же говорил! – воскликнул бухгалтер
- Да, вроде Фёдор идёт и с тем же конём! – возразила ему таксировщица.
 - Значит, там ему кто-то помогает! – не унимался бухгалтер.
Пойдёмте на деляну! Там всё и посмотрим! – предложил директор леспромхоза.
Пока дошли до делянки с брёвнами, Фёдор успел сделать ещё один рейс. На делянке все конторские работники открыли рот от удивления. Фёдор работал один, но очень ловко. Передок телеги он заваливал вагой на бок, на одно колесо. На лежащий на земле ограничительный колышек накатывал, с помощью ломика бревно и привязывал верёвочной петлёй к обоим ограничительным колышкам. Дальше брал коня под уздцы и тянул в нужном направлении. Устройство становилось на колёса вместе с бревном усилием коня, а не человека. Погрузка бревна занимала не более одной минуты.
- Вот она, спасительная технология! – воскликнул директор леспромхоза. Теперь точно и вагоны отгрузим, и дрова в больницу дадим. Завтра же начнём заготовку дров из лучшего листвяного сухостоя.
Фёдор возил брёвна до самого конца краткосрочного отпуска, ежедневно уставая до полного изнеможения.
Главный врач больницы взялся сам делать операцию. В это время, Фёдора поставили замещать начальника станции Мухинская, и поэтому вызвали в отделение дороги. Когда вернулся, поздно вечером, сразу помчался в больницу. Санитарка его не пустила, сказав, что не положено потому, что больные отдыхают. Фёдор пошёл на квартиру к главврачу.
- Как там моя Нина? – спросил Фёдор задыхаясь от волнения
- Операция прошла хорошо! Сейчас больная спит, а завтра можешь её посетить после обеда. С утра у нас обход и процедуры.
Ночью Фёдор почти не спал, думал о своей любимой. С самого утра мечтал о встрече с ней и душевном разговоре.
В назначенное время прибыл в больницу. Доктор выдал ему халат и проводил в палату, где лежала Нина.
Девушка смотрела на него и улыбалась. Вместо кос, на голове была белая косынка.
- Как ты себя чувствуешь, Нина? – спросил Фёдор
В ответ она только показала на горло и отрицательно махнула рукой.
- Ты чего с ней сделал? Ты ей всё горло вырезал, вместе с голосом? И косы отрезал! Мы так не договаривались! Пришивай всё обратно! – возмутился Фёдор.
- Да не волнуйся ты так сильно! Голос восстановится! Косы отрастут. Организм молодой, здоровый, сильный. Пропал голос после отёка гортани вызванного операцией. Это, как отёк от простуды. У тебя в детстве голос пропадал, когда ты льдинки или сосульки в рот совал?
- А, сколько голос будет восстанавливаться?
- Зависит от питания и ухода за больным. Мы со своей стороны обеспечим нужный уход.
- А, что ей можно кушать?
- Куринный бульон и мягкую не острую пищу. Если всё будет заживать нормально, через три дня снимем швы. Возможно, останется шрам, но его можно прикрывать красивым колье.
Каждый день Фёдор бывал в больнице у Нины. Приносил куриный бульон, домашние яйца, молоко или варенец, тыквенную кашу.
Через неделю молодые люди уже свободно говорили. На улице стояли трескучие морозы. По утрам даже стоял морозный туман. Но в больнице было тепло и уютно. Фёдора по-прежнему беспокоил голос Нины. Он стал грубоватым, с хрипотцой.
Фёдор снова работал дежурным по станции, но стоял в резерве кадров на должность руководителя. Его послали на двухнедельные курсы повышения квалификации в Свободный, в Управление дороги.
Курсы прошёл успешно и сдал все экзамены. Пытался через коммутатор связаться с больницей и поговорить с Ниной, или хотя бы узнать о её состоянии. Но это удалось сделать только однажды. Ему сообщили, что лечение идёт успешно и больную скоро выпишут.
Возвратившись на станцию Мухинская, отправился в больницу, даже не заходя домой.
В палату его не пропустили, но сказали, что Нину завтра выписывают. Санитарка сказала:
- Нужно тёплую одежду, валенки, а, главное, тёплый платок, или шарф, чтобы закутать горло. Заведующего нашего перевели в Свободный, в дорожную больницу. А заправляет всеми делами Светлана.
Фёдор сразу пошёл к своим сёстрам просить всё необходимое. Наташа дала тёплую пуховую шаль, которую недавно связала, Маруся предложила тёплую доху мужа, ушедшего на фронт ещё летом 1942 года и пропавшего без вести. Шура отдала свои подшитые, разношенные валенки. А Дуся пообещала настряпать пирожки и шаньги с голубикой.
У брата Матвея топилась банька и братья с наслаждением помылись и переоделись в чистое бельё.
Утром, ещё задолго до восхода солнца, Фёдор стал собираться в больницу за Ниной.
Едва двери Приёмного покоя открылись, Фёдор проскользнул со своим узлом внутрь.
- Ждите!  Врач ещё должен осмотреть больную и подписать документы – скомандовала сестра
Время тянулось нестерпимо медленно. Просыпались больные, скрипели шарнирами двери. В коридоре стоял специфический запах больницы. Где-то вдалеке запело радио. Песня была знакомая и пробуждала воспоминания.
Вдруг, словно молния пронзила сознание….
- Да, ведь это же Нина! – вырвалось у него из груди
Оставив свой узел на стуле, схватил с вешалки чей-то больничный халат, надев его прямо поверх шинели, Фёдор ринулся по коридору на этот чарующий голос. Распахнув двери палаты, Фёдор увидел живую картину. Посреди палаты стояла его Нина и пела песню, а больные, приподнявшись на кроватях, слушали её, затаив дыхание. Когда прозвучали завершающие слова песни, Нина улыбнулась и сказала:
- Концерт временно прекращается! За мной муж пришёл.
Фёдор и Нина шли по больничному коридору, тесно прижавшись друг к другу, и улыбались. Их семейная жизнь прошла первое серьёзное испытание.