Судьба животноводки

   Галя Чупырко всю жизнь мечтала работать в животноводстве. Ей с детства нравились всякие зверюшки: морские свинки, хомячки, зайчики-попрыгунчики, свинюшки, букашки, червячки. Еще учась в школе, она была активным членом кружка юннатов. С какой трепетной любовью она ухаживала за ежиком! Юннаты нашли его полуживого на заброшенной помойке. Никто не верил в то, что ежик выживет, лишь Галя Чупырко верила. Она поила его молоком, кормила колбасой, яблоками. И ежик выжил! Назло всем! Выжил и стал жить! Вопреки всем законам природы. Окружающие: учителя и родственники знали об этой страсти Гали и были почти уверены, что из Гали получится неплохой животновод. Но судьбе было угодно распорядиться по-другому. Злой рок направил ее по другому пути.

   В стране тогда наметился большой скачок, даже можно сказать прыжок какой-то в области животноводства. Во всех городах и селах, словно грибы после дождя, возводились огромные животноводческие комплексы, и маленькие комплексики на две-три свинюшки. На каждом углу, на остановках, в парках и садах, везде стояли животноводческие комплексы. Животноводы скупали первые этажи жилых домов и открывали в них небольшие свинарнички и телятнички. Молодежь страны, как один, по велению сердца рванулась в эту перспективную область человеческой деятельности. Все места были буквально забиты. Народ валом валил в животноводство. Все хотели быть животноводами. Каждый хотел ухаживать за зверюшками, выращивать их и делать из них мясо и другую, всякую разную вкуснятину. Пальчики оближешь! Опять же – всегда при мясе!

Животновод стало самой престижной профессией. О животноводах писали, рассказывали, пели, плясали. Их показывали по телеку. Был даже открыт специальный телевизионный канал "Животноводство". Как бы в противовес каналу "Культура". А то они там зазнались. Культура! Культура! Мы, мол, такие, все на цырлах! Музыканты и танцоры, циркачи и акробаты! А тут – бац! Канал "Животноводство"! И все! Затух канал "Культура"! Все стали смотреть только "Животноводство". Зрителя не обманешь! Кинематографисты снимали целые сериалы о нелегком, порой опасном труде животновода. О безумной любви свинарок и пастухов к животным. Портреты лучших животноводов украшали яркие, глянцевые обложки модных журналов. На них работали лучшие модельеры и парикмахеры. Все было для них, для животноводов.


   Для простого человека попасть в животноводы стало недостижимой мечтой. Туда попадали только дети богатых бизнесменов и финансистов, членов правительства и воровских авторитетов. Такая вот сложная ситуация сложилась в стране. Куда идти детям рабочих и крестьян? Одна им дорога.

И наша Галя Чупырко вынуждена была пойти на панель. Чтобы не умереть с голода. О свинюшках пришлось на время забыть. Из животных ей приходилось сталкиваться разве что с лобковой вошью. И то не часто. Тогда на панели сложилась катастрофическая ситуация. Вся молодежь ушла с панели в животноводство, и там никого не осталось. Одна Галя стоит бывало одиноко целыми днями на панели. Никого! Как вымерла Тверская! Все на животноводческих комплексах. Мимо лишь мелькают шикарные авто, унося в неведомую, красивую жизнь сытых, смеющихся животноводок. Галя с завистью глядела вслед удаляющимся автомобилям и грустно вздыхала. "Ничего, – думала Галя Чупырко, – вот скоплю немного денег и куплю себе свинюшку!"

   Но однажды, когда Галя Чупырко в одних тонких колготочках, в одной короткой юбочке, в одних прозрачных трусиках, и в одном прозрачном лифчичке стояла на пустынной промозглой улице в ожидании очередного клиента, случилось чудо. Возле нее притормозил белый, сверкающий свежим лаком лимузин Лада-Приора, и из него вышел двухметровый красавец животновод в белом животноводческом костюме из английского сукна с люрексом и в белом плаще из кожи свиньи тончайшей выделки. Он оглядел с ног до головы тщедушную фигурку Гали Чупырко и сказал добродушно:
   – Хочешь…
   – Хочу! – ответила поспешно и простодушно Галя Чурпырко.
   – …работать в животноводстве?
   – О! Да! – воскликнула Галя Чупырко. От волнения у нее пересохло в горле, в носоглотке. Везде у нее пересохло от волнения.
   – Поехали, если хочешь! – и животновод гостеприимно распахнул перед ней двери в лимузин и заодно в новую, сказочную жизнь.
   – Мы открываем новый животноводческий комплекс. На Канарах, – рассказывал по дороге этот ослепительный принц, – И нам нужны молодые красивые девушки для работы по уходу за свинюшками. Ты имела когда-нибудь дело со свинюшками?
   – Да! – нагло соврала Галя Чупырко. – Я прямо с самого детства… У меня дома три… вернее, пять свинюшек.
   – Хорошо! – одобрительно сказал животновод, – Мы сейчас проводим подкормку избоиной и жмыхом полярок и цесарок. Кроме этого выращиваем такие породы, как лакомб, честер, беркшир и эссекс! Знаешь эссекс? – парень добродушно подмигнул Гале и как-то по-доброму рассмеялся. – Нам нужны опытные девушки, способные доставить радость свинюшкам. Чтобы они были веселы и счастливы. Пойми, дурочка, ведь чем счастливее будет свинюшка, тем она будет жирней!
   – Я понимаю, – тихо ответила Галя, все еще не веря в этот сказочный сон.


   На Канарах ей сначала не понравилось, жарко. Потом все-таки, понравилось. Кругом утопающие в зарослях тамаринда, папайи и фейхоа животноводческие комплексы, куда ни кинь взгляд. До самого горизонта. Свиньи на Канарах, благодаря теплому влажному климату и богатому витаминами корму, вырастали невероятно огромных размеров. С милицейскую будку. Руководство комплекса тепло встретило девушку. Выделили ей отдельную комнатку в бунгало. Животноводческая бригада попалась молодежная, перспективная. Там были девчата из всех регионов России, Украины и Сибири. Было ужасно весело.

Работали с утра и до самой ночи. Время летело незаметно. Незаметно она вышла замуж, за знатного местного, маститого животновода Хуана Переса. Незаметно понесла. Незаметно разговелась. Правда, иногда скучала по Родине, по мамке с папкой, по племяннику Митьке. Но, глядя на сытых жизнерадостных животных, она забывала и о Родине, и о родственниках. Обо всем забывала она, глядя как забавные животные, толкаясь и оглушительно хрюкая, тыкались своими рылами в зловонную жижу, и омерзительно чавкая, жрали, жрали, жрали и жрали.

И в эти волшебные мгновения вдруг приходило как некое озарение, осознание зыбкости и эфемерности своего существования. И тогда, Галя Чупырко вдруг с удивлением ловила себя на мысли, что ей снова хочется туда, на Тверскую, в тот суровый, обыденный и пошлый мир, в тот далекий, промозглый вечер. Чтобы осенний ветер гнал обрывки газет и трепал волосы. Чтобы тяжелые редкие капли дождя падали на красный мокрый нос, на уставшие, набухшие губы. Чтобы мимо проносились шикарные авто, обдавая тебя грязными брызгами и синеватыми облаками бензиновых паров…