Сказание о Вороне

Сказание о Вороне
(Северная поэма)
hrafn




Одиноким волком по распадку средь гор
Он спустился ко всем, кто забыл его суть
Ведь в последних преданиях он - разбойник и вор
Подзабыт его славный воина путь

Что же крал этот дикий и израненный зверь?
Может золото предков, а может и солнце?
Может он сам Фенрир, посетивший людей?
Если так, значит, мир вот-вот содрогнётся

Нет, отнюдь. Его облик вполне человечий.
Только волчьи глаза с жаждой крови и мести
И звериные шкуры кутают плечи
Поверх старых доспехов и воинской чести

Он пришёл за своим, за своей кровной долей
Ведь по роду и славе суждено ему править
Кто же сел ныне в граде, - захватили чужое
Нарекли его вором. Он идёт всё исправить!


…

Глава 1. Конунгство

Уже несколько месяцев в Харборге беспрестанно, порой по несколько раз в неделю, проходили обряды жертвоприношения. Пришлые волхвы, которых конунг Алрик пригласил за щедрую оплату из разных концов Скандинавии, возносили жертву богам и духам, прося о процветании конунга и его града. После обрядов проходили «народные гуляния» с обильными возлияниями. Но жители Харборга, несмотря на заигрывания с ними, всё равно не любили нового конунга, считая его вором. К тому же, всё чаще в качестве жертв дружинники заставляли жителей отдавать домашнюю скотину, и всё чаще силой. Мол, боги вознаградят. Заметно было, что Алрик нервничает и злится. Апофеозом череды жертвоприношений стало массовое человекоубийство. Для этого воины конунга совершили краткий набег на границы земель ярла Сигурда и привели пленников, что не могло не вызвать его гнев и недоумение всех викингов. Конунг не может так править, грабя своих союзников. В итоге сложилась неблагоприятная ситуация для Алрика и его приспешников. Желанием задобрить богов и было продиктовано массовое убийство пленников на холме Хёрг, в качестве главной жертвы и дара. Было убито несколько десятков молодых женщин и мужчин. Всем им было перерезано горло, и их кровью буквально был залит весь холм. Даже его поверхность приобрела бурый оттенок.

Ближе к ночи участники церемонии отбыли пить и веселиться, отмечая событие, на землю спустилась густая тьма. Она была настолько плотная, что хоть ножом режь. Неожиданно над холмом закружился серебристый вихрь, превратившийся в пожилого крепкого мужчину с густой седеющей бородой, одетого в тёмный балахон с капюшоном. В его руке был посох, взгляд сверкал зеленоватым огнём. Он раздражённо поцокал языком:

Кровь повсюду. Всё ей залито. Кровожадные твари!
Но потешные. Льют, как будто в бездонный праздничный рог.
Столько жертв, что дарами Хёрг с лихвою устлали,
Словно Хель умасляют.
Но я – Чернобог!
Мне достаточно жертвы одной, чтоб заметить я смог,
Пусть и в землях, где асы главенствуют!


…

Ещё недавно славным градом Харборгом и его окрестностями умело и справедливо управлял могущественный конунг Храфн. Это был славный воин и правитель. Он был ещё достаточно молод, на четвёртом десятке лет жизни. Впрочем, в то время для викинга, пусть и знатного, это был зрелый возраст, многие не доживали и до него, павши в многочисленных набегах и схватках. Но Храфн был не просто конунгом и бесстрашным воином, о котором уже при жизни скальды слагали сказания и песни. Он чувствовал, что связан с богами, которые его оберегали. Также считали его соратники и жители конунгства. На то были основания.

История его семьи и народа гласила, что когда он родился, огромный иссиня-чёрный ворон неожиданно появился в поселении и, ничуть не опасаясь людей, подлетел и уселся на колыбель младенца, которого родители вынесли показать своим людям. Ворон громко прокричал и, прикоснувшись своим массивным клювом ко лбу младенца, тяжело взлетел, скрывшись в горах. Некоторые восприняли это с ужасом, но присутствующие волхвы заявили, что это знак благословения богов и нарекли малыша соответствующим именем Храфн (ворон). Скоро история обросла многочисленными легендами, и никто уже и не помнил подлинных подробностей случившегося. Но осталось имя, громкое имя, прогремевшее со временем по всему побережью. Конунг Храфн, благословленный богами.


Таков удел твой. Славный путь!
Но большей частью - на чужбине.
Соль на губах, как жизни суть,-
Остаться в памяти в былинах.

Топор твой скалы прорубает,
Твой меч – подарок от судьбы!
Скальд песнь во славу сочиняет,
Легендой станешь, конунг, ты!

В вальхалле викинги пируют
С богами вместе за столом,
Тебя там ждут, пока воюешь,
Твой первый кубок ждёт с вином!

Иди же, Храфн, ты - сын богов…




Глава 2. Поход на венетов

Долгое время Храфн успешно правил Харборгом, преумножая его славу и богатство. Почти все походы были успешными. Бывали и потери, но каждый викинг мечтает умереть в бою, поэтому даже значительные потери считались волей богов и судьбы. Но репутация Храфна была такова, что его дружина была полна воинами, а войско в походы собиралось по первому зову более чем достаточное. Так было всегда. Но в последнее время ситуация стала непростой. Давно не было набегов на богатые земли и страны, и многие воины отчалили в разные стороны в поисках лучшей судьбы. Последние пара походов прошли неудачно: на берегах Англии они хоть и не потерпели серьёзных поражений, но и добычей не разжились. Саксы умело уклонялись от столкновений, а богатства предусмотрительно вывезли вглубь острова.

Новое предприятие могло изменить негативный расклад. Предложил его старый соратник ярл Сигурд, который долго убеждал конунга отправиться за богатой добычей к венетам. Но какое-то неясное внутреннее беспокойство терзало Храфна и вселяло сомнения. Он долго думал. Но, наконец, сам Сигурд с богатыми дарами прибыл убеждать его в своей задумке. Они несколько дней пировали, отмечая встречу, пока в один из дней ярл не завёл разговор на главную тему. Они сидели вдвоём в покоях Храфна, лишь служки периодически заносили брагу и свежие яства. Сигурд долго рассказывал о технических деталях, но видя задумчивость и отстранённость конунга, подытожил простыми словами:

Сей поход будет трудный:
Ведь они – дикари,
Как берсерки безумные,
Нету страху в крови

Но земли богатые:
Пушнина, вино,
И женщины статные.
Нам всё взять суждено!

Шкурой чувствую точно,
И не сплю даже ночью.
В предвкушение дрожу,
Сам себя сторожу,
Чтобы мысль не сбежала, хе-хе!

Ярл Сигурд от души рассмеялся, предвкушая как он будет наслаждаться успехом в случае удачного набега на земли, о которых вещал. Храфн же нахмурился.

Предприятие сулило не только богатство и славу, но и серьёзную опасность. Можно было и не вернуться вовсе. Он много слышал об этих народах к юго-востоку от них. Они были не только и не столько землепашцы и скотоводы, но и бесстрашные воины, набравшиеся боевого опыта в противостоянии с франками и римлянами. Поэтому действовать надо было стремительно, не углубляясь далеко в леса. Да и воинов у него было нынче не так много, порядка четырех сотен, не более. Многие погибли в походах на острова или прибились к другим конунгам, в надежде разбогатеть, пока он взял паузу, чтобы восстановиться и укрепить власть в своём конунгстве, где в последнее время стало неспокойно. Слишком часто и подолгу он отсутствовал и многие посчитали это за слабость. Зрело недовольство знати, он это чувствовал. Но и средства ему остро были нужны, чтобы содержать дружину и умасливать население. Предложение Сигурда в связи с этим выглядело заманчивым, но очень непредсказуемым. В случае неудачи он терял практически всё. Недруги воспользуются ситуацией. Пожалуй, ярл Сигурд был единственным кому он доверял из своего круга, так как тот не претендовал на его титул, обладая собственными обширными владениями и не подчиняясь напрямую его власти. Его больше интересовали набеги, добыча и слава храброго воина.

Несмотря на сомнения, Храфн всё же решился поддержать Сигурда. Сидеть дальше в Харборге было ещё хуже. Уж лучше сгинуть в походе.

…

Отплывали они на закате, надеясь сократить время пути, ориентируясь по звёздам. Погода была отличной. Небо было ясным. Жёнки викингов, махая вслед уходящим «дракарам», затянули свежесочинённую песнь:


Печальная песня

Льётся песня печальная морем
Мягко стелется по волнам
Предсказание в ней и горе:
Не вернуться многим мужьям

припев:

Погребальным костром закат
Провожает десятки «дракаров»
Кто из них не вернётся назад?
Обретёт своё место в Вальхалле?

…

А на стягах - ворона голова,
Ощетинившаяся в оскале
В глазах конунга – месть и война
И дарованная богами слава.

припев:

Погребальным костром закат
Провожает десятки дракаров
Кто из них не вернётся назад?
Обретёт своё место в Вальхалле?

…

Льётся песня печальная морем.

…


Впрочем, путь к славе мог затянуться. Сразу после отплытия их «дракары» попали в затяжной штиль. Не было ни ветерка, а грозное море представляло собой гладкое зеркало, больше похожее на материковое озеро тихим летним утром. Судна скользили по этой глади в клубах тумана, движимые вёсельной силой гребцов. Пока одни воины спали, другие монотонно гребли. Пара заезжих датских скальдов, взятых в поход для поддержки боевого духа и настроения, подбадривали их пронзительными песнями, сперва грустной:


Ты ждал его прикосновения,
Увидеть тень всегда мечтал,
А грудь не прикрывал в сражении,
И, как хотел: с мечом упал

Под градом стрел и лязг оружия
Стремился в первые ряды
Ведь там - на небе - очень нужен
Твой гнев кровавой бороды

Бежали жалкие «кресты»
Рыдая тщетно о спасении!
Когда рубил, то был не ты
А Одина – преображение

Вот две стрелы пронзили тело -
Всего три шага до бессмертия.
Душа с улыбкой отлетела
Оставив боль и земнолетье .

Затем более бодрой, настраивающей на предстоящие сражения:


Песнь данов

От меча ли падёшь или в грязной постели?
Так куда же судьба тебя поведёт?
На коне словно ветер или вкривь еле-еле?
Обласкает ли небо или тьма проклянёт?

Столько разных дорог, выбор лишь за тобой,
Но не жди от богов ни чудес, ни любви!
Там за морем возможно отыщешь смысл свой,
Только солнце родное на щите в путь возьми

Припев:

Помни имя своё, род, отца почитай!
Он в Вальхалле пирует, ждёт тебя средь друзей,
А в жестоком бою - меч покрепче сжимай,
Добывай славу воина до назначенных дней!

…

От меча ли падёшь в жестоком бою?
Даном был ты рождён, значит вряд ли в постели
По рождению так, значит верить в судьбу!
Боги пламя зажгли в твоём северном теле

Припев:

Помни имя своё, род, отца почитай!
Он в Вальхалле пирует, ждёт тебя средь друзей,
А в жестоком бою - меч покрепче сжимай,
Добывай славу воина до назначенных дней!

…

От меча ли падёшь или в грязной постели?
Боги пламя зажгли в твоём северном теле…


…

Спустя несколько дней, преодолев природные преграды, они благополучно зашли в устье большой реки. Пройдя пару часов по реке вглубь венетских земель, они высадились. Большая часть их отряда пешком направилась в сторону лесистых холмов, намереваясь пройти незамеченными по суше до ближайшего богатого поселения венетов.

Но их планам не суждено было сбыться. Уже через день пути на большом холме их ждало многочисленное вражеское войско. Их было явно более тысячи, и они готовились к открытому бою, уверенные в своём превосходстве. Обычно венеты действуют исподтишка, скрытно истребляя врага, а тут вышли в открытое поле. Видимо, их лидеру нужна яркая победа над сильным, пусть и малочисленным противником. Но откуда они узнали и успели собрать такой отряд? Сейчас не было времени думать, надо было действовать как можно решительней и яростней. В этом сила и преимущество викингов. Храфн и Сигурд, стоя впереди своего отряда, рассматривали неприятеля.

Храфн вздохнул, обращаясь к соратнику:

Откуда их столько?
Звериные шкуры
А копья с щитами от леса до леса!
Вчерашний вкус браги икается горько,
Да ноги вдруг стали тяжкого веса.
И кровь закипает от гибельной бури


Чтобы подбодрить своё небольшое войско, Храффн вышел вперёд и закричал, обращаясь к небесам и потрясая топором:

О, боги, на вас мы только уповаем!
На Одина силу и Тора поддержку!
Валькирий сегодня много нас оседлает!
В Вальхаллу ворвёмся с победной усмешкой!

Оставьте нам место и брагу хмельную,
Победную песнь топоры наши бьют!

Воины в ответ на его речь, зажигая в себе огонь ярости, начали массово бить топорами и мечами по своим деревянным щитам. При этом они гудели и пели воинственные песни. Их энергия становилась всё мощнее, и скоро их отряд стал казаться врагу огромной армией. Викинги выстроились в три шеренги друг за другом, и всё громче и сильнее стуча в щиты, двинулись в сторону неприятеля.
Храфн и Сигурд плечом к плечу двинулись в первой шеренге пошедшего в наступления отряда. Сигурд, стараясь перекричать гул и песни воинов, обратился к Храфну:

Их, слишком много, друг мой!
Не совладать…

Храфн уверенно ответил:

Помогут боги нам, я знаю!
Виденье было ночью мне:
Их рать под натиском растает,
Так было сказано во сне
Огромной птицей, глаз в огне

То ворон был, посланец Одина!
Вперёд Ярл Сигурд, слава ждёт!
Она-то точно не умрёт,
Останется в сказаньях скальдов!

Сигурд, недоверчиво прошептал себе в бороду:

Надеюсь, правда, а не морок.
Иначе всем конец, пусть славный
Их тыща, нас лишь триста сорок
Но отвечать тебе, ты – главный...

Скопище венетов долго стояло, не решаясь что-либо предпринять, обескураженное напором и решимостью незваных гостей. Наконец их вожди зычными криками и приказами расшевелили бойцов и те нехотя двинулись навстречу викингам. Делали они это бестолково, сгрудившись в одну большую кучу и мешая друг другу. Заметно было, что сражения на открытой местности - не их конёк. Они привыкли к засадным методам войны, а тут в поле придётся сразиться с искусными воинами, что вселяло в большинство венетов страх и неуверенность.

…

Конунг Храфн яростно крушил венетов своим франкским мечом налево-направо, не обращая внимания на несколько стрел, застрявших в его кожаных доспехах и кольчуге. Хотя одна стрела всё же пробила его левое предплечье и теперь с её обломка в разные стороны летели брызги крови, в такт взмахам меча. Лицо его тоже заливало кровью с поверхностной, но рваной раны на лбу. Но он ничего этого не замечал, он рубил и рубил, оставляя за собой широкий кровавый проселок из наваленных тел. Сейчас он и сам был берсерком, без души и тела. Только ярость, только экстаз от этой бойни во славу богов.

Вскоре враг дрогнул и побежал в сторону спасительного леса под натиском отчаянных викингов и от безумного вида их вожака, избивающего всё живое. Венеты сбежали, бросив своих убитых и раненных на поле, среди которых был и их князь, поражённый Храфном. Викинги не стали их преследовать, в лесу у них уже не было бы преимущества. Конунг и ярл Сигурд дали команду воинам перегруппироваться и приготовиться к повторной атаке со стороны венетов. Но её не последовало. Враг, оставшийся без вожака, рассеялся по окрестностям. Большинство оставшихся в панике бежало в глубь лесов.

Поле схватки было устлано парой сотен мёртвых тел и десятками тяжело раненных, чей стон и крики эхом разносился по полю, создавая жуткую какофонию. Что ничуть не смущало викингов, и когда была получена команда, большая часть войска кинулась собирать добычу и добивать чужих раненных. Неожиданно туман опустился густым белым саваном на поле, наступили сумерки, близилась ночь. Викинги зажгли костры, не решаясь потемну идти в лес. Недобитые раненные продолжали в ночи наводить жуть своими истошными криками и стонами. Конунг и ярлы, возглавлявшие поход, сидели у большого костра, и пили брагу с вином. Хотелось веселиться и отмечать яркую победу, но эти крики из тумана не давали расслабиться. Пили молча, лишь изредка бросая реплики.

Конунг под стать настроению затянул печальную песнь:

Смертная песнь викинга

Ой, ой, ой, вы злые коршуны!
Не терзайте моё тело
Глаза мои ещё не сомкнуты
Ещё душа не отлетела

В Асгард за стол к богам и друзям
Ещё не слышу песнь валькирий
Быть может я вот-вот проснуся
И отрублю вам чёрны крылья
…
Ой, ой, ой, ой, прокляты птицы!
Смерть, несущие на крыльях
Скоро, скоро, - уже мчится
Благородная валькирия

…

А пока я здесь, уймитесь
Не терзайте моё тело
Мне в Вальхалле пригодится
Чтобы пить вино за дело

Не разжать бы только меч
Чтобы воина признали
В предвкушенье скорой встречи
Лишь бы боги меня ждали

…

Ой, ой, ой, вы злые коршуны!
Не терзайте моё тело…


Ярлы и воины вокруг начали подпевать своему вождю, и скоро над полем и лесами далеко вокруг неслась эта протяжная заунывная песнь, и было в ней что-то жуткое, наводящее ледяной ужас. Попрятавшиеся в лесу венеты в страхе вжимались в землю, и многие не дожидаясь рассвета, бежали ещё дальше, в самые глубины древних лесов.

…

Стоны раненных стихли только под утро. Холодная ночь не оставила им никаких шансов. Впрочем, поутру их всё равно бы добили с особой жестокостью, так что боги поступили благородно, усыпив их навсегда своим ледяным дыханием.

Рана в предплечье не сильно беспокоила Храфна, но внутри после прошедшей ночи появилось смутное беспокойство и тревога. То ли атмосфера выбила его из колеи, то ли духи предков посылали ему сигнал опасности. Надо было посоветоваться с колдуном. Такой был среди них, и конунг решил навестить его, скорее для собственного успокоения.

Колдун будто ждал его, выйдя навстречу из импровизированной палатки из собачьих шкур. Палатку его охраняла пара воинов Сигурда. Тот очень ценил этого волхва и всячески ему благоволил, повсюду таская его за собой. Он же настойчиво и рекомендовал его Храфну, чтобы прояснить ситуацию и понять, что их ждёт в походе. Хотя это ещё было до похода, но конунг почувствовал, что именно сейчас его рассуждения придутся кстати.
 
Колдун оказался бодрым стариком небольшого роста. Его череп был голым и сморщенным, как и лицо, с полным отсутствием растительности. Один глаз закрывало бельмо, но улыбка на удивление была приветливой и тёплой. Он был укутан в чёрное холщовое платье, а плечи украшала собачья же шкура. Опирался он на обычную сухую палку.

Сын богов!
Вижу Одина след в твоём имени громком!
Снизошёл до волхвов?
Видно лёд под ногами вдруг стал очень тонким,
На реке твоей жизни в этот час, в час волков.

Там волки в чащах злых ждут тебя,
К ним не сможет и ворон богов опустится.
Там другая, не их. Там другая земля.
Чёрный бог там венетский живёт и постится,
Ожидая тебя…

Конунг покачал головой:

Вот и я весь в сомненьях и думах тревожных:
Не даёт мне покоя земля эта мрачная.
Я как конь боевой, но в загоне стреноженный,
Даже радости нет от битвы удачной.

Здесь как будто судьба ловушку готовит,
Да и боги не слышат мой пронзительный глас

Сон приснился, что тень мою турс злобный ловит.
Он кричал, что отец мой не конунг, а Ас.

Растолкуй мне видение здесь и сейчас.

Старик жестом пригласил войти конунга в палатку. Внутри они присели возле тлеющего очага, выложенного камнями. Колдун сыпанул из мешочка в угли какую-то смесь, угли полыхнули зеленоватым пламенем, а зачадили голубоватым дымком. Затем он долго сидел молча, не мигая глядя в дымок. Храфн уже собирался встать и выйти вон, устав от напрасного ожидания. Но, наконец, колдун встрепенулся и обратился к нему:

Боги мне не явились,
Но увидел сову в темноте старой ели.
Не мигая смотрела на павшего воина,
Он почти уже выдохся и дышал еле-еле,
И, хрипя, призывал всемогущего Одина.

Ни валькирий, ни звука, ни даже теней,
Никого не увидел я в этом видении.
Только вдруг ночь сгустилась чернее бровей

Колдун прервал рассказ и беспокойно забормотал, а затем почти закричал в лицо конунгу:

Не ходи Храфн в леса,
Там погибель твоя!

Храфн вздрогнул. Резко поднявшись, он схватил старика за ворот, и, потрясая его, спросил:

Говори старый волхв, что увидеть ты смог?

Колдун еле слышно ответил, будто испугавшись сам себя:

Чёрный-чёрный явился. Венетов то бог…

Храфн зло рассмеялся:

Какой ещё бог?!
Все боги мне известны и нет их сильней!
Невозможно, чтоб кто-то одурачить их смог!
Даже думать забудь! Больше слова не смей!
Даже слова сказать мне об этом не смей!

Конунг раздражённо запахнул накидку-плащ и быстрым шагом удалился в сторону своей палатки. Старик лишь покачал ему головой вслед и прошептал себе под нос:

Кровь богов, как проклятие
Отравляет сознание…


Глава 3. Чернобог

Вечером конунг собрал круг вожаков и старшин, чтобы решить, как дальше развивать поход. Сомнений было много. Густые и враждебные леса пугали даже таких отважных воинов, как викинги. Но желание достойной добычи пересиливало страх. Ведь венетские поселения находились в глубине, на берегах рек. Решающее сражение они выиграли, оставалось захватить и разграбить их ближайшие города и сёла. Но до них необходимо было добраться.

Решили, что часть войска неспешно двинется вперёд, разведывая пути. Часть же во главе с Храфном вернётся к «дракарам», чтобы зайти по реке вверх. У Сигурда имелась франкская карта с обозначением крупнейших поселений и рек в этих местах. Условились встретиться возле одного из них. И попутно грабить всё встретившееся на пути.

Храфн с сотней воинов следующим же утром выдвинулся обратно к суднам. Только в этот раз он решил сократить путь на полдня, и пройти напрямую через лесной массив, благо он был не очень большой и пугающий.

Они уже прошли полпути, как внезапно со всех сторон на их колонну с деревьев и из-под пней, из густого кустарника и даже из замшелых камней, посыпались десятки стрел. Они как осы безжалостно кусали воинов. Спустя несколько минут ошеломляющей атаки осталось лишь чуть больше тридцати викингов, которые смогли перегруппироваться, и теперь прикрываясь стеной щитов, сгрудились вокруг своего конунга. Храфн понял, что промедлив, они потеряют инициативу и сгинут здесь все. Он выпрямился во весь рост и яростно заревел, стуча себя по груди плоской частью меча:

Ах, собаки поганые!
Разорвать нас задумали?
Но не чувствуем раны -
Мы берсерки безумные!

Вперёд викинги!
Сегодня мы все берсерки!
Боги ждут нас в Вальхалле!


Оставшиеся викинги интенсивно поддержали своего вождя. Все как один выпрямились и принялись «ухать» да бить мечами и топорами по щитам. Затем выстроившись в «черепаху», двинулись вперёд. Теперь они умело прикрывались со всех сторон от жалящих стрел, сами периодически посылая по несколько штук наугад в лес. Через какое-то время, видя, что викинги перестали нести ощутимый урон, а их строй медленно, но верно продвигается вперёд, враги изменили тактику. Они перестали осыпать их стрелами и, перегруппировавшись, вышли навстречу, решив добить их в открытом бою.

Это были, конечно же, венеты. Их было много, ощутимо больше скандинавов, и это в них вселило уверенность в предстоящем исходе поединка. Однако они вновь недооценили мужество, ярость и боевой опыт северных «гостей». Те же увидев перед собой осязаемого врага, мгновенно бросились на них в атаку, рассыпавшись на мелкие группы. Как бешенные волки они стали рвать «тушу» венетского отряда.

Довольно быстро всё закончилось. Венеты вновь бежали в разные стороны. Храфн, заметив их сбегающего вождя, бросился вслед, чтобы прикончить и прекратить дальнейшие нападения. Ведь без вожака любое войско небоеспособно, тем более так примитивно устроенное, как у венетов. Он нагнал его довольно быстро и, срубив пару сопровождающих воинов, броском топора поразил того в спину. Вождь рухнул, как подкошенный.

Храффн уверенно подошёл к нему, чтобы забрать его знаки отличия, или на худой конец отрубить голову в качестве трофея. Он уже стоял над трупом, как в этот момент короткое копьё поразило его в грудь. Оно настолько неожиданно прилетело из леса, что он не успел среагировать. Его сила полёта и мощь удара были невероятными. Копьё насквозь пробило его тело, и теперь внушительный наконечник торчал из спины, а с него ручьём текла густая тёмная кровь. Храфн не почувствовал боли, он успел лишь с удивлением посмотреть на торчащее из груди древко и грузно свалился на него, упершись им о землю. Кровь пошла и ртом. В его глазах стремительно гасло пламя жизни. Он прохрипел еле слышно:

Как же так? О, боги
Мне б в миру всё закончить
Не на этой дороге.
Ох,
Злой колдун напророчил…

Голова его упала на грудь, казалось, он умер. Но не слышно было ни песен валькирий, ни криков воинов. Словно погибший конунг и труп поверженного им врага оказались одни в этом дремучем лесу. Будто и не было яростной короткой битвы неподалёку. Вокруг установилась тишина, однако пространство дрожало и вибрировало.

Внезапно налетел мощный вихрь, повалив вокруг деревья причудливым кругом. В центре материализовалась человеческая фигура, облачённая в тёмное рубище с капюшоном, прикрывавшим лицо. Она была похоже на странника или отшельника, может быть монаха. Постояв так несколько секунд, фигура подошла к безжизненному конунгу,  склонившемуся в причудливом поклоне на древке копья. Фигура откинула капюшон, и стало видно, что это пожилой мужчина с большой, плотной и густой седеющей бородой. Его лицо было изрезано мелкими морщинами, на лбу был давний внушительный поперечный шрам, как от скользящего удара топора. Глаза светились зеленоватым светом, а борода скривилась в неприятной ухмылке.

Хе-хе! Подарок от богов!
Узнает Один, будет в гневе,
Что пролита его же кровь,
А песнь чужому богу спели

Его валькирии напрасно

Жаль не увижу сей момент,
И наслаждением не умоюсь.
Но знаю точно: наступит день,
Останется нас только двое

И кто кого ещё опасней?

За все обиды расквитаюсь,
За высокомерие и чванство,
И воцарюсь, не опасаясь
Единым богом на пространствах.


Этот странный мужчина склонился над поверженным конунгом и погладив того по голове, что-то быстро зашептал. Потом резко выдохнул, и мощная струя голубоватого света вылетела из его рта и, взлетев над ними, по крутой дуге пролилась серебристым дождём на тело Храфна. Оно засветилось таким же голубоватым светом и приподнялось над землёй. Теперь оно словно парило над ним на воздушной подушке.

Незнакомец поднялся и немного отошёл в сторону. Он довольно улыбался. Затем махнул рукой - свет исчез, а Храфн рухнул наземь и сел, хрипя и моргая глазами. Жизнь вернулась в его жилы. Пронзившее его копьё исчезло. Спустя минуту он растерянно озирался вокруг, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыбина.

Незнакомец удовлетворённо заметил:

Вот и всё. Смерть ушла.
Прикоснувшись едва.
Но она мне должна
Много лет уж была.

Так что просьба моя
К ней как надо легла.
Пусть ворчала немного
Но должок отдала.

Продышавшись, конунг поднял взгляд на этого странного незнакомца, который терпеливо ожидал, пока он придёт в себя. Он с трудом приподнялся на одно колено и прохрипел:

Кто ты? Что стряслось здесь? Не помню,
Только ветер и вспышка,
Кровь ручьём. Как же больно!
До сих пор резь в подмышке.

Незнакомец покачал головой и ответил глухим проникающим голосом:

Богов ты звал в последний миг?
Не уточняя чьих в деталях.
Я рядом был, когда поник
И не услышали в Вальхалле
О помощи твой стон последний

Храфн удивлённо:

Ты бог?
Но, видимо, другого рода,
Но как ты смог?
Где асы моего народа?

Незнакомец:

Да, бог я!  Венетов древний бог!
Для вас чужак, но скоро стану ближе,
Гораздо ближе, чем подумать б смог
Призвал меня ведь ты же!?

…

Что это было?

Но рядом был лишь Чернобог -
Древнейший бог кровавого разлива
Суть сущее, начало и конец дорог

         …

Призвал в час смертный на земле венетов,
Когда копьё проткнуло грудь
Меж двух сильнейших оберегов -
Меж знаков Хугина и Мунина,
хранящих путь.

…

Что это было?

Но рядом был лишь Чернобог -
Древнейший бог кровавого разлива
Суть сущее, начало и конец дорог

…

Ты не призвал валькирий вознести в Асгард!
Предстать пред о Одином, мой, кстати, старый друг,
Ты воспылал желаньем жить!
Желанье жить и славиться, или испуг?

…

Что это было?

Но рядом был лишь Чернобог -
Древнейший бог кровавого разлива
Суть сущее, начало и конец дорог


Храфн, шатаясь, встал. Его качало, как молодое дерево на ветру, но в глазах вспыхнуло что-то наподобие гнева:

Венетов бог, ты говоришь?
Зачем тебе заморский конунг?
Ведь Один видит всё, не утаишь.
Я викинг, значит и его ребёнок.
Ты посягаешь на его народ!
Я умер было, значит, он в Вальхалле ждёт!

Чернобог громко рассмеялся:

Ох, знал бы ты всю правду Храфн!
Ребёнок говоришь? Хе-хе, вот точно!
Я буду краток, без излишних драм
Ты нужен мне и… точка!
Всех объяснений до поры.
Пока же знай, кто Я! Пока живи!

Чернобог развернулся, собираясь уйти и, посмеиваясь, сказал напоследок:

И, кстати, торопись до дома!
Дела там нехорошие, мой друг:
Упала на пол твоя корона,
Там новый конунг, новый круг.
Из новых ярлов новый круг
Избрал себе другого конунга -
Твой брат двоюродный из свенов.
На фоне слухов о твоей кончине
Свершилась подлая измена:
Корону взял и сел на место.
То мне известно,
Хе-хе, такие вот дела…
 



Глава 4. Встречи

Родной фьорд встречал их неприветливо. Свинцовые тучи опустились почти до самой поверхности моря, что воспринималось находившимися на «дракарах», как дурной знак. На пристани их встречали лишь несколько десятков жён с детьми, ожидающих мужей и жиденькая кучка любопытствующих. Но, как отметил для себя Храфн, не было никого из знати и даже никого из его ярлов или оставленной дружины.

Нечисто дело. Прав был бог,
Венетский бог направил верно.
Неужто, правда, братец смог?
Свершить подлейшую измену?

Когда бурная радость от встречи родными своих вернувшихся мужей и братьев немного утихла, Храфн спрыгнул на пристань и жестом приказал всем угомониться. Стоя внутри образовавшегося круга, конунг обратился к людям:

Достойный люд достойного народа!
Мы прибыли с тяжёлого похода
Как есть, в чём есть. С добычей скудной.
Наш путь был очень, очень трудным

Часть славных воинов уже в Вальхалле
А здесь как будто нас не ждали?
Где ярлы, круг мой ближний где?
Иль город мой поник в беде?
В какой же, расскажите мне

Народ молча понурил головы. Воцарилась тишина, никто не решался ответить своему конунгу. Храфн тяжёлым взглядом мерил собравшихся. Наконец, один старик, которому терять уже было нечего, сделал шаг и, покряхтывая, начал было:

О, славный конунг, боги видят!
Твои пути и след судьбы…

Но его речь оборвала прилетевшая со стороны поселения тяжёлая стрела, которая пробила ему горло навылет. Старик упал на колени, захлёбываясь тёмной кровью. Толпа охнула, но сразу же расступилась, завидев приближающуюся группу людей. Это был кузен Храфна в окружение нескольких воинов и пары незнакомых ему ярлов. Храфн усмехнулся и громко обратился к прибывшим:

Вот так встречает конунга наместник?
Неподобающе и дерзко!
Иль до сих пор в плену известий,
А я лишь дух, скрёмт дикий мерзкий?

Коль так, сразись со мной «наместник»,
Традиции отдай дань уважения.
И поразишь меня ты если,
То снимешь все вокруг сомнения,
Что власть твоя тебе дана
По праву!
Встань в круг со мной,
Разделим честно власть и славу!

Это был Алрик, его кузен, которого он оставил своим наместником. Но, как известно, предают чаще всего именно близкие люди. Долго втирался Алрик к нему в доверие, целый год служил верой и правдой, хотя порой его рвение и казалось ему излишним. Когда Храфн уходил в поход, то без сомнений оставил его на хозяйстве, так как все основные ярлы и командиры отплыли с ним. И вот чем он отплатил. Но было заметно, что предложение Храфна не по нраву Алрику, он трезво оценивал свои шансы в возможном поединке, но и отказаться не было возможности, так как мог потерять лицо в глазах людей, нарушив традицию. Поэтому он с наигранной уверенностью ответил:

Что ж, брат, тебя мы схоронили:
Пришли известья, будто мёртв.
Воспели имя и почтили,
Как видишь, я в законах твёрд!
Как сказано, тому и быть!
Решим, кому же конунгом здесь быть!

Алрик резко вытащил меч из ножен и без промедления бросился на Храфна, намереваясь неожиданным манёвром если не убить его, то завладеть тактическим преимуществом. Но Храфн был опытным и искусным воином, иначе и быть не могло, поэтому легко увернулся и выхватил из-за пояса свой короткий боевой топор. Алрик снова бросился и начал размахивать мечом, пытаясь зацепить его. Храфн легко уклонялся и неожиданно сам двумя движениями топора выбил меч из рук кузена. Казалось, схватка окончена, и оставался лишь один смертельный удар топора. Однако Алрик явно не собирался умирать, и, предвидя такой исход поединка, он заранее дал команду своей многочисленной дружине действовать в случае неблагоприятного исхода. Те сразу же бросились на Храфна, намереваясь его убить. Но конунг ловко защищался, отступая к своему «дракару». Его немногочисленные воины бросились на помощь вожаку, но большинство было сразу же сражено стрелами.

Собравшийся народ побежал кто-куда, прячась от шальных стрел, и не желая попасть под начавшуюся яростную рубку. Оставшиеся в живых викинги Храфна обступили своего вождя и, построив из щитов «черепаху», отступили к одному из «дракаров». Один пожилой викинг обратился к конунгу:

Уйди сейчас, достойный Храфн!
Но не с концом, вернись скорей,
Оправишься когда от ран
И соберёшь в поход людей

По праву власть твоя дана -
Сей город твой, твоя страна!

В тот же момент прилетевшее копьё пронзило старого воина, и, падая под ноги конунга, он прохрипел, харкая кровью: «Один, я иду к тебе…». Храфн с оставшимися в живых воинами числом не более десятка, вскочили на «дракар» и, прикрываясь другими суднами, выплыли в фьорд.

На пристани начался гвалт, сбежавшийся из города на шум народ не дал приспешникам Алрика броситься в погоню. Люди толкались, кричали, бросались на них, показывая на невинно убитых. Алрик с дружиной вынуждены были спешно ретироваться. Напоследок он бросил в сторону удаляющегося судна беглецов:

Беги, беги, пока беги, мой славный брат!
Скрывайся словно зверь гонимый,
А я пошлю вдогон отряд.
Я только набираю силу!
Я – Конунг! Только Я!
Запомни это, «мёртвый» брат!

…

Храфн направил свой «беглый» «дракар» на север к родственникам матери, надеясь укрыться подальше от Алрика и его приспешников. Однако спустя пару дней пути их настиг сильнейший шторм. Словно сама судьба догоняла его, намереваясь взыскать накопившиеся долги. Дракар болтало как щепку, пару викингов сразу же смыло за борт, оставшиеся боролись как могли, но казалось погибель неминуема. Храфн наравне со всеми тягал весло, однако в какой-то момент понял, что им не справиться. Вскочив на нос корабля, с трудом удерживая баланс, он, воздев руки к небу, закричал:

Воззвание к Одину

О всемогущий Один!
Тебя лишь в этот час я славлю!
И если суждено погибнуть, то не так!
Позволь в бою под песнь валькирий,
Сжимая меч. Я - воин твой, а не рыбак!

О, дай же знак!
О, дай же знак!
О, дай же знак…

Дракар направь мой к берегам,
Где слава ждёт меня, как конунга!
Клянусь служить тебе, о Всеотец!
Не дай в волнах найти конец

О, дай же знак!
О, дай же знак!
О, дай же знак…

Пошли мне крылья ворона и глаз,
Пошли сейчас!
Один! Один! Один!

О, дай же знак…


В этот момент гигантская иссиня-чёрная волна накрыла их судно и перемолов внутри своего чрева выплюнула в пространство остатки корабля, людей и оснастки. Через некоторое время шторм стих, море успокоилось, туман рассеялся, вдали показались скалистые берега.

Вскоре прибоем на небольшой пустынный пляж к скалам выбросило несколько крупных досок и пару мёртвых викингов. Спустя несколько часов один из них ожил: захрипел и зашевелился. Это был Храфн. Он попытался открыть глаза, но они были измазаны и залеплены песком, водорослями и ещё какой-то слизью. С трудом прочистив один глаз, он стал различать силуэты и предметы. И первое что увидел, - крупный ворон, который сидел на выброшенной морем коряге в нескольких метрах от него и внимательно разглядывал его, наклоняя голову то вбок, то вниз.

Храфн прохрипел:


Я вижу тень, я вижу тень, большую тень!
Такие странные черты её,
Они напоминают… птицу, знакомый контур,
Массивный клюв на мощной голове.
О! Это …ворон, глаз Одина неужто?
Но птиц должно быть две
Иль снится мне и я во сне?
Уж лучше бы во сне. Мне их присмотр не нужен.
Укрыться бы от всех на время…

Ворон, словно отвечая, гортанно прокричал. Затем взмахнул большими крыльями, и с трудом поднявшись в воздух, взлетел на высокую ель, растущую неподалёку на берегу. Уже оттуда он ещё несколько раз глухо крикнул и стих.

Конунг с огромным усилием воли встал на ноги, и несколько раз упав, также двинулся в сторону леса, подальше от гибельного моря. Он привалился к той же ели, куда уселся ворон, и тут же уснул. Ему снился длинный деревянный стол посреди каменной залы, за которым восседало множество викингов с кубками в руках. Полуголые девицы разносили напитки и яства, а во главе восседал пожилой крепкий воин в богатых доспехах, который приветливо ему улыбался. Ведь и он сидел за этим столом, и видел всё своими глазами. Он понял, что в Вальхалле. На душе стало спокойно и весело. Как вдруг сон прервался, глаза его открылись. Он был всё там же, на берегу моря у ели, но теперь человек с лицом воина из сна стоял, склонившись над ним и что-то печально говорил. Храфн рефлекторно потянулся за топором, но за поясом было пусто.

Сознание вернулось к нему. Он вспомнил произошедшие события и услышал, что этот человек говорит:

Очнулся. Значит жив,
А, значит, боги так велят:
Продолжить путь, ведь есть мотив,
А что не так, они простят.
Простят, как сыну, спросят так же,
Всё остальное и не важно.
Лишь путь, начертанный богами!

Храфн попытался встать на ноги, но чуть не упал. Человек подхватил его за пояс и повёл в лес. Конунг устало спросил:

Ты, волхв, наверное, или скальд-отшельник?
Про путь толкуешь и богов.
Похож на воина из снов,
Из моих снов последних.
Кто ты на самом деле?

Незнакомец, улыбнувшись, ответил, продолжая вести его в глубь леса:

Всё-то не важно,
Лишь важно, что спасу тебя,
А, значит, нужен ты богам.
Меня же называй… Харбард.

Храфн снова теряя сознание, уже в руках своего спасителя:

Я рад, Харбард,
Я рад.
Мне нужно выжить,
Есть цель и смысл…

…



Глава 5. Возвращение домой

Спустя несколько месяцев Храфн почувствовал, что готов вернуть своё. Эти месяцы не прошли даром. Он не ощущал себя изгнанником. Харбард был добр и приветлив. Он залечил его раны и не только телесные. К тому же оказался настоящим мудрецом, провидцем и вдохновителем. Его разговоры, толкования и песни помогли ему справиться с душевной пустотой и отчаянием.

Харбард будто заменил ему давно умершего отца. Он также помог ему установить связь с ярлом Сигурдом, который вернулся из земель венетов. Поход оказался не очень удачным, да ещё конунг восседал новый. Сигурд не принял его и удалился в свои земли. Он остался надёжным и верным сторонником Храфна. Все считали, что Храфн погиб в море, так как приспешники Алрика обнаружили обломки его именного, с головой ворона, «дракара» на прибрежных скалах в паре дней пути от Харборга. Поэтому ярл Сигурд с огромной радостью узнал от Харбарда, который выступил гонцом, что конунг жив и готов бороться за своё конунгство. Он пообещал его поддержать.


…

Настал день, когда Храфн должен был покинуть убежище Харбарда. В условленное место для встречи с Сигурдом он решил добираться в одиночестве по суше, чтобы не привлекать внимания. Для всех Храфн по-прежнему был мёртв. Это было его тактическое преимущество.

Настал момент прощания с Харбардом. Храфн обнял его. Сердце защемило, словно обнял родного отца. Харбард похлопал его по спине и напутствовал на прощание:

Иди же сын богов, иди!
С тобой удача и отвага.
Два ворона сопроводят в пути,
Чтоб не ощущал себя бродягой.

Я вижу твой успех и доблесть,
Но вижу также тень и тьму.
И не пойму, какая горесть
Ждёт после?
А тень принадлежит кому?

Он помрачнел, озабоченность отражалась на его челе. Но всё же улыбнулся напоследок тёплой, но печальной улыбкой.

Благодарю тебя, о, благородный Харбард!
Я сыном чувствовал себя всё время.
Теперь ты названный отец мне!
Я слышу глас богов, которым верю.

Конунг поблагодарил своего спасителя и стремительно зашагал в горы. Печаль и тоска разрывали его сердце, но в то же время он чувствовал прилив сил и решимости. Он знал, что впереди его ждёт величие и слава.

Харбард долго стоял, задумчиво упершись на отполированный суковатый посох. Спустя некоторое время на землю возле него опустился крупный ворон. Ворон неловко потоптался возле старца и чудесным образом обернулся в юношу в военном облачении викингов. Старец ласкового взглянул на него:

Видар, любимец мой!
Всегда летишь на зов отца.
Не важно, буря ли, иль зной,
Ты долг исполнишь до конца.

Юноша поклонился Харбарду и тепло обнял его.

Ты ведь не просто мой отец!
Отец всего, что суть и время,
Но душ всех воинов ловец -
Пасёшь людское стадо-племя.
Они кричат тебе: О, Один!
Я горд, что сын тебе и воле годен.

Один, он же Харбард, тяжко вздохнул и, мягко отстранив юношу, молвил уже более деловито и сухо:

Прошу тебя мой сын и друг!
След Храфна-конунга возьми,
И помоги ему, коль вдруг
Надумают чего враги

Видар поклонился отцу и в свою очередь спросил:

Чем так угоден тебе он?
Взывал к тебе особо рьяно?
Что потерял покой и сон,
Чем путь его тебя так манит?

Один-Харбард кивнул головой и ответил:

Он – брат твой человечий,
Он сын мой здесь,
Он плод той самой, что извечна,
Он плоть от плоти мой, как есть.

Видар удивлённо посмотрел отцу в глаза, но не задал больше никаких вопросов, а лишь снова поклонился и сказал на прощание:

Всё сделаю, отец!

Тень ворона растворилась в верхушках елей, это Видар улетел вслед за Храфном. Он незримо следовал по его пятам, бесшумно сопровождая его над лесами и горами. Но ночью, когда конунг сидел у костра, он заметил его в свете полной луны, сидящего на нижней ветке высокой сосны.

Храфн задумчиво молвил, глядя на него:

Где напарник твой, ворон?
Кто ты, Хугин ли Мунин?
Взгляд твой строгостью полон,
Ну а сердце моё - тревогой полно

Эта ночь - и не ночь от сияния лунного,
И не спится…
…

Скажи же, что мне суждено?
А может вестник ты судьбы?
Меня уводишь от беды?
Кем я являюсь для богов? Скажи!

Скажи же, что мне суждено?


Ворон прокричал три раза и, взмахнув крыльями, отпечатался на мгновение на огромном круге луны причудливым изображением. Спустя минуту со стороны гор донёсся ещё раз его гортанный крик, который разлился по окрестностям звонким эхом. И чудилось в этом крике: Храфн, Храфн, Храфн…


…

Несколько дней в сомнениях и тревогах провёл Храфн в условленном месте, ожидая обещанную помощь ярла Сигурда. Дурные мысли одолевали его, ему не терпелось быстрей сразиться с негодяем Алриком и его приспешниками, чтобы вернуть свою корону.

Туман, туман, туман…

Ни зги ни видно!
Честь имени или обман?
Возьмём своё или погибнем?

Ярл Сигурд дал мне слово -
Дать двести викингов в поход.
Сегодня жду его я снова,
Пока надежда не умрёт.

Уже неделю нет вестей,
Сомненья душу разъедают,
Все тело ломит до костей.
Без воинов его… я проиграю

Туман немного отнесло
Вот что-то там внизу мелькает!
Я вижу мачту, вон весло!
Во фьорд «дракары» заплывают!

Это были «дракары» Сигурда. При встрече Храфн и Сигурд бросились друг другу в объятия. Их переполняла радость от встречи и волнение от предстоящих событий. Времени на отдых и размышление не было. Внезапность была их тактическим преимуществом, пока вестовые Алрика не пронюхали про их замыслы. Поэтому они сразу же направились в сторону Харборга.


…

Чем ближе была цель, тем сильней на суднах нарастало напряжение. Храфн решил взбодрить викингов. Море было спокойным, шли на вёслах. Он, встав на корму своего дракара, который шёл головным, громко обратился к остальным. Услышав его зычный глас, викинги сложили вёсла и теперь точно все могли слышать его голос:

Не ватага мы, не набег совершаем!
Здесь сегодня идёт речь о чести!
Врать не буду, как выйдет, не знаю,
Нас не тысячи, нас только двести!
Но за правое дело мечи замараем
Кровью наших врагов!

И победу нам боги, уверен, подарят!
Каждый, тот кто со мной, одобрен их волей!
Мы идём с жаром в сердце, нас валькирии славят!
Так вперёд же, вперёд - за великою долей!

…


Неподалёку от Харборга их отряд разделился. Часть воинов, во главе с самим Храфном, высадилась на суше. Они решили зайти с суши, преодолев небольшую горную кряжу и по распадку спуститься прямо к цели. Сигурд же с оставшимся отрядом с моря должен был обрушиться на город. Атаку решили начать в условленное время, чтобы не дать противнику времени опомниться.

Храфн на земле вновь напутствовал своих воинов:

Идём! Идём вернуть мой град!
Я в нетерпении и в гневе,
Но гнев холодный и я рад,
Не сгинул в той солёной пене,
И вот веду вперёд отряд!

Я благодарю богов, судьбу!
Со мною Сигурд, его войско,
Что дали шанс, и я верну
Что отобрали змеи скользкие!

Вперёд же, викинги, вперёд!
Час славы и возмездия ждёт!

Уже когда они взирали на град воочию с горы, погода испортилась, небо сгустилось в тёмную массу, засверкали молнии, подул сильный ветер с холодным дождём. С вершины им предстала живописная грозная картина. Отряд невольно остановился, взирая на увиденное с опаской и волнением.

Храфн заговорил сам с собой вслух:

По распадкам раскаты,
Громовые раскаты глухие
Небо в тучах лохматых,
Над землёю пейзажи морские

Неспокойно в округе сегодня,
Там вороны почти буревестники,
Они будто до жути голодные,
Вихрем кружатся с дикими песнями

Неспроста ведь стихия беснуется,
Сотни молний режут пространство
Словно кто-то красуется
В этом гибельном танце

Что ж. Узнается скоро,
Надо только спуститься
Вознести жертву Тору
И со страхом проститься

Разогнать вороньё…

Конунг махнул рукой, отряд двинулся дальше, невзирая на стихию. Это им было даже на руку, они смогли незаметно подобраться к городу. Словно кто-то свыше помог им. Когда они были уже рядом, природная свистопляска так же внезапно закончилась, как и началась.


…


Налёт отряда Храфна и Сигурда стал полной неожиданностью для Алрика и его дружины. Часть нападавших под руководством Сигурда, высадившись на берег, стала яростно атаковать воинов Алрика. Завязалось сражение. Люди Алрика достаточно быстро оправились от внезапной атаки и, заметив, что напавших было не так уж и много, начали потихоньку их теснить и выдавливать обратно к берегу. Но они не знали, что отряд разделился, и значительная часть людей Сигурда под командованием Храфна зашли на Харборг с суши, спустившись с окрестных возвышенностей. Также они не учли, что завидев Храфна, многие жители и воины стали переходить на его сторону, ведь они считали, что Храфн мёртв, и потому служили Алрику. Когда же законный конунг предстал перед ними, они радостно поддержали его.

Боковые ворота Харборга распахнулись перед Храфном, и скоро его изрядно пополнившийся отряд смял дружину Алрика, пройдя беспрепятственно сквозь город и выскочив им в тыл. Достаточно быстро всё было кончено. Многочисленные трупы усеивали землю, но Алрика среди них не было. Он с небольшим отрядом сбежал в леса. Ярость Храфна была столь велика, что он, невзирая на уговоры Сигурда и других командиров, рванул с парой десятков конников догонять негодяя, чтобы покончить с предателем и самозванцем раз и навсегда.

Погоня длилась недолго, спустя пару часов отряд Храфна зажал беглецов у реки. Часть их кинулась прямо на лошадях в стремнину, но бурная река унесла их в неизвестность. Деваться было некуда: либо сражаться и умереть, либо бесславно утонуть при рискованной переправе. Видя это Храфн спешился, и обратился к воинам, окружившим Алрика:


Расступитесь!
Напрасно себя не губите
За вора! Не за конунга, не за богов
Я – ваш конунг, иначе ж – умрите!
Вместе с тем, кто вор из воров -
Он украл моё кровное право дедов и отцов!

Дайте в круг с ним войти
И сразиться за честь, не остаться с позором!
Да по предков законам по кругу пройти,
Кому с правдою выйти, кому пасть с укором
И свидетели – вы!
И Одина Ворон!

Воины расступились, а Храфн обратился уже к самому Алрику:

Что ж, мой брат, я был добр к тебе!
Вновь сейчас проявлю это глупое свойство.
Чтоб не сгинуть бесславно в глубокой реке,
Предоставлю возможность сразиться геройски

Один на один!

Если ты победишь, то уйдёшь по-здорову
Мы закончим здесь то, что ты Алрик зачал:
Ты пытался украсть жизнь мою и корону,
Боги видят с небес, что не я начинал!

Храфн сделал паузу и крикнул:

Встаньте викинги в круг!
Выйдет только один!
Как бы не было вдруг,
Закон предков почтим.

Викинги быстро окружили Храфна и Алрика, и стали бить мечами и топорами в щиты, ухая и издавая боевые возгласы. Воины Алрика присоединились к этому кругу, понимая, что это – их единственный путь к спасению. Да и сам Алрик уже расслабленно, хоть и обреченно расхохотался. Воздел руку с мечом к небу и вскричал:

Пусть будет так, брат!
Ты благороден, как всегда
Я даже рад!
Что так случилось. Не беда!

«Прости» моё ты не услышишь,
Я попытался власть забрать
Убить пытался, но ты дышишь,
Что ж: настало время умирать –
Скорее даже мне!

Надеюсь, боги нас заметят
Судьбой уже очерчен круг
В Вальхалле павшего так встретят,
Как будто прибыл старый друг!

Давай же брат, нам смерть танцует!

И бросился на Храфна, яростно махая мечом, словно тот громадный Ётун и попасть по нему не составит труда. Храфн спокойно отбил все попытки поразить его, а затем, когда тот выдохся, двумя резкими ударами топора раскроил ему череп. У Алрика не было шансов, слишком искусным воином был его противник. Он замертво рухнул на землю, не издав ни звука. Воины из круга издали боевой клич в едином порыве, и смолкли, ожидая, что скажет их конунг. Теперь единственный законный конунг их земель. Храфн подошёл к павшему Алрику и печально заметил:

Мне жаль, ты равным был по крови мне.
Отец твой вряд ли рад в Вальхалле,
Что сын его, как в страшном сне, -
Пошёл на брата в злом запале.

Что ж, Алрик, пей вино и брагу
За тем столом, где все сидят.
Мне жаль, что разменял отвагу,
Покрылся завистью до пят.

Затем конунг сел на коня и взмахнул рукой. Викинги вскочили в сёдла, приторочив павших к свободным лошадям. На днях подобало провести большой погребальный костёр, чтобы проводить погибших и забыть горестное прошлое. Но сначала нужно было разобраться с последствиями сражения. Воины вслед за Храфном двинулись в сторону Харборга.

Тем временем погода резко ухудшилась. Небо заволокло свинцовыми тучами, отчего стемнело раньше обычного. С гор усиливался ветер и накрапывал холодный дождь. Его порывы уже пробивали лесную гущу, деревья шатались, словно их тряс невидимый великан, пытаясь вырвать из земли. Викинги боязливо озирались и крепче держались за сёдла, опасаясь свалиться. Лошади волновались и храпели. Только Храфн был погружен в свои мысли, не обращая внимания на окружающую действительность.

Внезапно налетел настоящий ураган, всё смешалось в кучу: люди, кони, деревья, комья земли. Всех закрутило гигантской воронкой, затем расшвыряло горохом по окрестностям. Все были мертвы, кроме Храфна, который тяжело дыша, поднялся посреди кучи поломанных деревьев. Он сжимал топор в руке, готовясь отразить невидимого врага. Всё также внезапно и смолкло. Лес погрузился в тишину. В этой тишине звук лопнувшего дерева взорвал пространство. Храфн не успел среагировать, как его грудь пронзил длинный предмет. Он упал на колени. Кровь из раны полилась тоненькой струйкой по древку «копья». Конунг схватил его рукой и заметил, что это не копьё, а большая щепа от расколотого дерева. Его пронзила часть того самого лопнувшего дерева.

…


Глава 6. Пути богов

Издали, стоя среди поваленных деревьев эту сцену наблюдал странник, облачённый в тёмное рубище с капюшоном, прикрывавшим лицо. Видны были только его глаза, ярко светившиеся зеленоватым светом. Он покачал головой и негромко заговорил сам с собой:

Что ж! Конунг снова он, как будто?
И уже зрелым, грозным мужем

Ох, этот звук звенящий славы!
Надеюсь, он им не контужен?

Как был тогда среди дубравы,
В бреду взывал к любым богам,

И я пришёл. Напиться крови
Он сам упал к моим ногам…


Храфн же попытался подняться на ноги, но силы быстро оставили его. Он хрипло, сплёвывая сгустки тёмной крови, зашептал:

 
Вот и песня валькирии льётся,
Вот и ворона вижу в тенях между елей.
- Эй, посланник богов!
Отзовётся ль?
Иль сумрак сознания, а глаза побелели?
Я упал, стынет кровь.
Что ж, неси меня ворон в чертог,
Ведь несётся сюда за мной Чернобог
Взять своё…

Конунг обмяк и упал спиной на землю, его глаза стала застилать серая смертельная пелена. В этот момент огромный иссиня-чёрный ворон опустился возле него и громко прокричал: Храфн, Храфн, Храфн! Со стороны поваленного леса раздался окрик и возле них спустя мгновение оказался тот самый странник:

Не спеши, не спеши, вороньё!
Отступиться придётся посланнику Одина
То, что здесь происходит – для меня одного,
Чернобогу могущество конунга подано!

Он просил, он кричал, только я лишь пришёл
В тот нелёгкий смертельный пробитый час:
Силы дал ему жить, меч вложил и… ушёл,
Взяв с собой его клятву быть со мной, коли спас…

Ворон ощетинился в сторону странника и, вытянув короткую мощную шею на сколько смог, громко зашипел. Чернобог, а это был он, скривился в ухмылке:

Брось, приятель! Хугин иль Мунин?
Может ты и другой, те же парой всегда?
Но неважно… Мы ж с тобой не глупые люди,
Чтобы драться с желанием смерти врага.
И не враг ты мне вовсе.

Ворон взмахнул своими большими крыльями и тяжело поднялся в воздух. Сделав круг, он опустился на землю возле Чернобога и обратился в… его давнего знакомого.

О, Видар… признаться удивлён!
Я обескуражен даже!

Он и вправду выглядел немного растерянным. Заметно было, что появление этого гостя выбило его из колеи.

Видар с презрением в голосе:

Ты всё такой же… замшелый идол,
Из дерева не выйдешь вон
У вендов, впрочем, иных не видел,
Они и думают с трудом

Ну, ты не злись на это, друг!
То не вина твоя, а их беда.
Мы ж все – плод веры их вокруг,
Определяет образ наш среда

Чернобог, быстро пришёл в себя и, усмехнувшись, злобно ответил:

Ты сын отца, но не Отец
Всё то, как будто, да не то!
Но… похвалю, ты – молодец!
Не распознал я вороньё

Он сделал паузу и уже более рассудительно продолжил:

Справедливость важна,
Как и предков заветы.
Только здесь тишина
Но возможны ответы

Как поступим Видар?
Храфн и ваш, но и мой
Его грегор, как дар,
Но и проклятый вой

Что ласкает нам уши

Как же быть? Как же быть?
Как его поделить?
И остаться друзьями
Оставаясь богами

Для людей, что нас кормят

Может, Один придёт?
Бог богов нас рассудит?
А война подождёт
С нас с тобой не убудет

Видар угрожающе ответил:

Не придёт, ты же знаешь,
Коли здесь я с тобой!
Под сомнение ставишь?
Хочешь биться со мной?

Здесь решим и сейчас
Я несу его волю:
Храфн важен для нас,
Его путь – наша доля!

Чернобог нахмурился и уже менее бравурно спросил Видара:

Чем же важен так он?
Коли драться готов?

Неожиданно из-за спины Чернобога раздался тихий, но уверенный голос:

Сын он мой, Чернобог!
Его кровь – моя сила,
Его дом – мой чертог,
Твой же будет могилой

Чернобог от этого голоса отшатнулся, и резко развернувшись, вскричал, скорее от неожиданности, чем от испуга:

О, божественный брат!
Рад, несказанно рад!
Один, сам пожаловал Один!

Видар тоже несказанно удивился, вымолвив лишь:

Отец…

На минуту все смолкли, не зная, что и сказать в этой ситуации. Лишь Один пытался поймать взгляд Чернобога, но тот старательно прятал свои глаза. И даже их зеленоватый свет как будто бы притух. Наконец, Один обратился к нему:

Что ж, брат божественный венетский,
Какого лиха ищешь здесь?
Стоишь и прячешь взгляд по-детски,
Где ж твоя царственная спесь?

Уже готов был биться с нами,
Хоть вторгся во владенья наши.
Не услаждаешься дарами
Венетов?
Ищешь где послаще?

Ты перешёл богов границы!
Зачем? Позволь спросить: Зачем?
Неужто, ты готов сразиться,
И, если вдруг, пропасть совсем?

Чернобог глухо прокашлялся и как можно учтивей ответил:

Позволь, мой брат, великий Один!
Заверить в своей дружбе асов!
Не лихо в моих мыслях бродит,
Пришёл к вам всё же не напрасно:

Мне Храфн обещал себя,
Когда с дружиной в прошлом годе
Сжигал венетские поля,
И был убит в том злом походе

Да-да убит, не вру. Как есть.
Но умирая, звал богов!
Их у вас много, всех не счесть,
Но только я пришёл на зов!

Не малодушничал он, нет!
Лишь молвил, что не пройден путь,
Судьба не выпила всех лет,
Просил дать шанс и будь, что будь

Я шанс дал быть ему собой
Но вот черёд пришёл и мой.
Забрать своё, великий Один!
Обещанное в том походе

Один нахмурился, и словно размышляя в слух, заговорил в ответ:

В словах твоих, как будто, правда -
Пришёл заполучить своё
Божественное право жатвы,
Но только здесь вокруг моё

Коль даже обещал тебе
Погибший викинг, что с того?
Ты на моей родной земле,
Здесь только мне быть суждено!

К тому же, как сказал, он – сын,
Сын мой, а значит полубог!
Как быть нам, вендов господин?
Всё разрешить в короткий срок

Чернобог воздел руки к небу и трагичным голосом произнёс:

Тяжёлый случай, брат мой Один!
Но я готов остаться с малым,
Тем более, когда глас крови -
Речь не о деньгах и лучах славы

Один перебил его:

Что ж, неспроста, всё это видно
Игру быть, может, ты ведёшь?
Затеял ловко и эффективно,
Почти загнал мне в спину нож

Моя вина,
Мой сын,
Мой окончательный ответ:

К востоку земли от венетов
Возьмёшь в свой круг
Законный круг твоих земель

Как предложение моё?

Чернобог по-настоящему удивился:

Не мог желать такого я!
Я б отпустил его и так
Раз Храфн – кровь богов, твоя,
Не знал я раньше, вот дурак!

Заметив, что на челе Одина появилась едкая полуулыбка, и, опасаясь, что тот внезапно передумает, он быстро добавил:

Но я приму сей дар, мудрейший!
Давай решение скрепим

Спустя некоторое время Чернобог, довольный итогом, растворился в лесу, как призрак. Ещё бы ему не быть довольным, он получил в кормление огромные территории к востоку от Одера до самого Днепра. Его игра, если так и было задумано, дала даже больше положительных результатов, чем он мог представить.

Видар со стороны наблюдал и слышал весь разговор, и даже как свидетель вынужден был скрепить договор отца с Чернобогом. Но теперь он был возмущён и обескуражен:

Отец, я понимаю, ты Велик!
Но не по чину Чернобогу -
Твой дар. Я даже сник.
Прости, но…
От Одера и до Днепра порогов?

Что это было, Всеотец?

Один подошёл к сыну и, взяв его за руки, как можно мягче произнёс:

Ты – сын мой,
Храфн тоже сын.
Ему пора, пора домой!
Здесь он один, совсем один
В миру, где каждый ему злой
Среди богов и разных духов
Они мечтают помыкать и мной
Ведь нет сильнее кровных уз.
Для нас богов – то тяжкий груз
И слабость…
А Храфн – он весь, будто я -
Сплав моря, ветра и огня.
Спокойно не умеет жить
Пора ему с тобой, со мной
В Асгард вернуться.
Суть - домой.

Видар удручённо:

Но, Чернобог?!

Один, прижав палец к его губам:

Ты ж не считаешь, что глупец,
Тот, кто зовётся Всеотец?

Я земли дал ему большие,
От Одера и до Днепра:
Лесистые, степные,
И небольшие города.

Пусть радуется он пока,
Но я на то и Всеотец,
Что знаю, что ему конец!
Христа запущена рука,
Уже запущена туда:

Та сила всех сметёт с пути,
Оставит головёшки капищ.
Подарок мой ему, как пни
Сгоревших чащ в дыму пожарищ.

Видар, обеспокоенно:

Прости, Отец!
Но… если он падёт под натиском Христа,
То этот сильный Бог придёт и к нам?
Заявит нам свои права -
На души, мысли и сердца?

Один, вздохнув:

Всё так, всё так мой сын,
Но только позже.
А, значит, время есть у нас,
Ему подвластны даже боги.
Когда придёт тот грозный час
Мы подготовим тайные дороги,
И не сгорим, как «чернобоги».

Предвосхищая твой вопрос:
Да эта сила от Вселенной!
Она считает, что Христос
Всем принесёт дары нетленные.

Но Мы со временем в союзе,
Мы затаимся, подождём.
Поэтому и Храфн мне нужен,
Всех сыновей мы соберём.

А люди вспомнят нас когда-то,
И призовут опять на трон.
Вселенная сказала – надо,
Поэтому мы подождём.

Но это будет чуть попозже,
Приход вселенского посланца.
Пока же мы свою власть множим
В раскладах вечного пасьянса.


Некоторое время спустя на это место опустился густой туман. Когда он рассеялся, никого уже не было. Никаких поваленных деревьев, мёртвых людей и лошадей. Статный хвойный лес. Наступила ночь. В свете полной луны два огромных ворона снялись с высоченной ели и, отпечатавшись в её круге, прокричали:

Храфн, Храфн, Храфн…

…


Эпилог

Пора было появиться в своих новых обширных владениях. Чернобог даже и подумать не мог, что Один именно так решит урегулировать ситуацию. Ему казалось, что это слишком большая цена. Пусть и сын, но всё же человек, а не бог. Мало ли у него таких сыновей было и ещё будет? Пусть даже такой знаменитый и могущественный воин. Было в нём что-то видимо такое, что верховный ас отдал за него все северные и восточные территории до самого Днепра, где его называли Велесом. Но присутствовали и все остальные боги Асгарда под другими именами. Так что у Одина там было всё устроено как надо. Наверное, впал в сентиментальность или всё-таки подвох во всём этом кроется? Ему хотелось верить, что он переиграл старого конкурента. Пора было посетить новые владения и начать насаждать свой культ.

…

В Киеве было неспокойно. Массы людей под надзором вооружённых конников и пеших воинов сгонялись княжескими распорядителями на отмель прямо в Днепр. Непокорных нещадно секли плетьми. Особые упрямцы валялись там же на берегу с проломленными черепами. Людей было много, казалось, весь город был здесь. Сам Князь сидел на богатом украшенном дорогими тканями помосте, возведённом на возвышении чуть поодаль от места сборища. Его окружал десяток верных дружинников, которым он периодически отдавал какие-то распоряжения.

Чернобог наблюдал эту картину с другого берега реки с перунова холма, стоя возле его деревянного истукана, в жертвенном кругу. Тревога и злоба овладевали им с каждой минутой. Кажется, он начал понимать в чём дело. Старый мудрец Один переиграл его и на этот раз, как и было всегда.

О, я глупец! Поверил асам,
Попал как курица на вертел!
Мой культ, не начавшись, напрасен,
Здесь дует византийский ветер.

И боги превратятся в пепел,
Христос идёт вселенской силой…


В этом момент из-за поворота Днепра показалась большая ладья. Она направлялась в сторону загнанных и причитающих в реке людей. На носу ладьи стояло несколько христианских священников в византийском одеянии. Середину судна венчал огромный деревянный крест. Из ладьи периодически выбрасывали в реку какие-то брёвна. Присмотревшись можно было увидеть, что это обгоревшие истуканы божеств.

Чернобог собрался уже исчезнуть, не в силах наблюдать эту апокалиптическую картину, как сзади раздался окрик. Он оглянулся и увидел пару десятков конных дружинников, которые взбирались на холм, таща на верёвках внушительных размеров крест, намереваясь видимо водрузить его вместо истукана Перуна.

Главный из них отделился от процессии, и резво подскакав к Чернобогу, осторожно бросил:

Если жрец ты, уходи!
Последний шанс твой уцелеть.
Я помню доброту богов, а потому - беги!
Или придётся умереть

Иль искупаться и надеть кресты!

Чернобог поклонился воину и бросил на прощание:

Другие планы у Вселенной,
Но ведь и мы не люди тленные,
Нас долго будут звать ещё
Забыть совсем - не суждено!

И растворился в налетевшем с реки тумане. Конь воина захрипел и забил копытом, сам же он испуганно вскрикнул. Затем стеганув коня, поскакал вниз к процессии.

…

К вечеру на город с противоположного берега Днепра с бывшего перунова холма грозно взирал грубо вырезанный деревянный Иисус, приделанный к деревянному же Кресту. Местные мастера ещё не научились передавать общепринятые у христиан черты Спасителя, поэтому он всё ещё был похож на старых богов, и образ его был таким же страшным: он требовал жертв и даров.

…

Боги стали чуть старше

Слово новое в мир на распятии пришло
Его сила вселенская обратило всё в прах
Лишь в былинах осталось то, что было давно
И на рунах на древних замшелых камнях

Сотни, тысячи лет новой эры минуло
Только звёзды сияют и падают также
Ну а боги, а боги, те, что вроде уснули
Никуда не исчезли, а стали чуть старше

Славят их и поныне, и поэмы слагают
А легенды о викингах становятся ярче
Вновь их руны на небе в звёздах сияют
Ну, а боги, а боги стали чуть старше


Конец
март 2019 - 11 февраля 2020 г.г.
ilay