Люби меня или уйди

    Ритм джаза пульсирует в ее венах, сердце отзывается торопливым биением. Кажется, сам воздух в кабачке раскачивается в такт музыке. Пианист сидит к ней лицом. Она видит, как вздрагивают его полузакрытые веки, капельку пота на верхней губе, как кривятся тонкие губы, морщится лоб. Но, внезапно будто вырывается луч света - лицо пианиста озаряется улыбкой, от которой сжимается её сердце.
       Звучит завершающий аккорд, она машинально поправляет волосы. В небольшом зале бывшего пивного подвала душно, щеки и шея покрылись легкой испариной, от сигаретного дыма чуть ломит в висках.
       Пианист поднялся из-за рояля, пробежался взглядом по залу. Когда его глаза остановились на ее лице, ощутила почти физическое прикосновение. Обычно она опускала глаза, но сегодня... Сегодня она ответила, даже больше - посмотрела с легким вызовом, будто приглашала к поединку. Но мужчина отвернулся. Она вздохнула.
      Уже месяц она приходит в этот кабачок, и ни разу не видела, чтобы он общался с кем-то или уходил домой в сопровождении женщины. Был ли он красив? Нет... Пожалуй, нет. Невысокий. Как у многих джазменов - чуть вздернутые плечи, длинный нос, крутой лоб с залысинами, сухие губы, тяжелый подбородок с ямочкой. Встретив на улице, пропустила бы, не зацепившись взглядом. Но когда он садился за рояль, касался нервными пальцами клавиш рояля, она замирала в предчувствии внутреннего восторга. Блеклая картина, окружающая ее вот уже почти тридцать шесть лет, исчезала. Душевная усталость таяла, напряжение, распирающее изнутри, уходило. Ей хотелось плакать от восторга, или смеяться.
       Такое же чувство внутреннего восторга она испытала стоя однажды на узком козырьке, висящем над пропастью норвежского фьорда. Ощущая почти физически оглушающую пустоту под собой, она поймала себя на непреодолимом желании прыгнуть в эту пустоту, ощутить тугой поток воздуха, жуть падения. Наверное, она бы так и сделала, но руки... Она не могла оторвать их от перил. Казалось, они стали продолжением холодного металла. И тут она увидела сокола. Он парил почти неподвижно, поймав поток воздуха. Внезапно, сложив крылья, упал в крутом пике, ударил когтями птицу. Затем, развернувшись, на бреющем полете подхватил жертву и полетел к скалам. Еще какое-то время она стояла и смотрела на удаляющуюся точку, потом отняла руки от перил и отошла. Эта мгновенная смена жизни-смерти, потрясла ее, закладывая маленький кирпичик в уголок памяти...
       Она нарочно приходила заранее, занимала один и тот же столик, и так уже в течение месяца. Заметил ли он ее? Даже если и заметил - не показал виду. Его безразличный скользящий взгляд сегодня - лишнее тому подтверждение.
      Иногда, глядя на его руки, она представляла, как он проводит пальцами по ее шее, гладит... Странно, но картины секса не возникали в ее голове. Только одна картина - он и она рядом, тесно прижавшись, друг к другу, что слышно биение его сердца. И в то же время, она боялась, что ощутит кончиками пальцев его кожу - холодную, влажную, вялую. И не будет больше вечеров, когда она сидит и слушает его музыку. Она потеряет то единственное, что придавало смысл её жизни.
       Она проследила за ним взглядом, пока его спина не скрылась за портьерой, поднялась. Она придет завтра, и так будет приходить, пока... А что "пока"? Она не хотела отвечать на этот вопрос.
      Вечер встретил косым дождем. Запахнув воротник плаща, торопливо пошла по тротуару к остановке троллейбуса.
      
       Он приблизил лицо к портьере и заглянул в "глазок". Она уже сидела за столиком - маленькая серенькая птичка с большими усталыми глазами. Она всегда садилась напротив рояля и слушала, прикрыв веки, чуть постукивая пальцами по столу в такт. Наблюдая исподтишка, он видел, как разгорались алой краской скулы, как нервно она проводит кончиком языка по губам. Сегодня он опять будет играть для нее. Усмехнулся. Влюбился? Старый дурак, смотри, смотри... пока она не видит тебя. Он размял пальцы, помассировал кисть, рука ныла в месте перелома - барометр, который никогда не ошибался: будет дождь. Провел ладонью по лбу, снимая напряжение. Два часа... Два часа он будет играть для этой женщины. Не приди она, как обычно, и он почувствует себя обворованным. Привык? Он уже не мог не думать о том, что встретит ее вечером.
       Понедельник и четверг были наказанием. "Барабанщики" - как про себя называл студентов - вызывали глухое раздражение. "Чем громче - тем лучше!" Этот девиз он бы прилепил ко лбу каждого из них. Вслушаться, прочувствовать, понять... Штампы, штампы... Ряды роботов - манипуляторов. А, может, он постарел, и его раздражают эти мальчишки? С их ломкими голосами и проступающей порослью на розовых щеках? Да, скорее всего, он просто становится брюзжащим стариком, ненавидящим молодость.
      Он вспомнил свою однокомнатную квартирку - утлая пристань. Все, что осталось после развода. Он возвращался в нее, как в склеп. Зарубежные гастроли, овации, улыбки женщин, слава, деньги... - все ушло, как вода в песок.... Вместе с женой. Он не винил ее. Человек ищет, где лучше. Иногда он видел афиши с ее концертами. Наверное, она счастлива...
      
      Он продолжал наблюдать за женщиной. Она сидела, положив руки на столик - белые тонкие руки, неподвижные, какие-то неживые, как и ее взгляд. Почему она одна? Муж? Нет, скорее, всего - нет. Какой муж позволит жене сидеть по вечерам одной в кафе? Считал ли он ее красивой? Нет... Слишком она была худая, короткие темные, почти черные волосы, прямая челка, падающая на уходящие к вискам брови, острый нос... Нравились только глаза. Большие, глубокие. В полутьме он никак не мог определить их цвет. Наверное, карие... Он вышел на сцену, сел за рояль, по привычке взял несколько аккордов. Старый прием, привлекающий внимание посетителей. Не глядя по сторонам, чувствуя ее присутствие, начал играть. Сегодня, неожиданно для себя начал не с традиционного джаза, а подзабытым "страйд-пиано", стилем, - почти похожим на регтайм с его простой гармонической основой - но более богатой альтерацией и проходящими тонами. Он любил этот "бит", с его эластичным биением метрических акцентов. Затем перешел на тему из мюзикла Дональдсона.
      Внутри него зрел задор. Склонив голову, скрыв тем самым уже закипающий на губах смех, спрашивал себя - знай, она название, чтобы сказала? Впрочем, он никогда не узнает. Она уйдет как всегда, едва скользнув по нему взглядом.
      
____________

весь текст -

http://samlib.ru/b/bessonowa_o/d1.shtml