Ребята с улицы Лесной. Продолжение 10

Разговор на Лесной улице через 30 лет

Когда через пару минут я открыл их, то чуть не сел: я оказался на улице,  И это всё, что понял я тогда. Потому что  улица была мне незнакома, я стоял на тротуаре, мимо спешили люди и не обращали на меня никакого внимания. Мне захотелось спросить кого-нибудь, что это за место, куда я попал. И наметил себе ответчика — мужчину лет сорока с добрым лицом, и когда он подошёл ко мне, я обратился к нему:
- Дяденька, подскажите.... - больше я ничего ему сказать не успел, потому, что он прошёл мимо меня, словно не видя и не слыша.
- А он действительно тебя не видел и не слышал, - услышал я знакомый голос. Я оглянулся: сзади меня стоял Джорик, только уже взрослый, но  изменился он мало, и я его сразу узнал, но всё-таки спросил:
- Джорик?   
- А я боялся, не узнаешь. Даже оделся, как тогда носили.
- Когда тогда? -  очумело посмотрел я на него.
- Тридцать лет тому.
- Чему тому? - глупо уставился я.
- Тридцать лет тому назад, - засмеялся он.      
- Каких тридцать лет? - опять не дошло до меня.
- Пока ты с другом в Междумирье прогуливался. Ладно, расскажу по-порядку, - смилостивился он. - только давай отойдём куда-нибудь, не болтать же здесь, на тротуаре, и неудобно, и людям мешаем.
Действительно,  людям мешаем. Я огляделся: что-то очень знакомое было в окружающем нас мире, словно бывал я здесь когда-то и не раз. Так ведь это же Лесная!  Уж больно она изменилась. Если с конца, то до восемнадцатого дома  улица была похожа на нашу, любимую, а вот бараков теперь совершенно не было: какие-то постройки, заборы и, похоже, разнокалиберные гаражи. Я догадался об этом, когда увидел, что двери одного из боксов были открыты, и внутри него у машины копошились два мужика.
- Всё-таки стёрли, - стало так обидно, что даже глаза зачесались, Этого ещё не хватало: плакать. И я не заплакал, но улицу стало жалко неимоверно, словно ветерана войны безногого, просящего милостыню, повстречал. У меня всегда глаза вот так чесались, когда я встречал такого.
- Пойдём вон туда, к восемнадцатому: там, наверное скамейка есть.
  Скамейка была. Точно такая, как у моего дома, Мы уселись, помолчали, мои жалостливые впечатления потихоньку успокоились, и я сказал:
-  Ну, давай рассказывай... те.
- С чегой-то вдруг «те»? Мы же вроде «на ты»?
- Ну, так положено, Ты же... Вы же теперь взрослые.
- Ты бы сегодня тоже взрослым был, может даже женатым, и детишек куча .
- Почему был?
- Ты сейчас вне времени, каким пришёл сюда, таким и выйдешь. Давай всё-таки «на ты»?
- Ладно. Ты меня совсем запутал, давай ло-порядку. И не забудь про Жокина. Где он сейчас, что с ним,
- С кого начнём?
- С Жокина, конечно,
- Ну, с дружком твоим всё по-прежнему. Он там же, где и был, и даже твоего исчезновения не заметил. Для него ты никуда не делся.
 - Как это?
 - Вот теперь всё по-порядку...

   Джорик говорил много, долго, много чего по-научному, и как ни странно,я его понял. Во всяком случае, я думаю, что понял. По его рассказу получается, что одновременно с нашими мирами  существует великое множество других миров, и каждое мгновение рождается и умирает новый мир, ведь когда мы говорим: «Если бы...», то  появляется мир, в котором это «если бы» и происходит, это его начальная точка и дальше этот новый мир как бы отпочковывается от начального и развивается самостоятельно. Но такие миры часто имеют тупиковые пути развития и в основе своей существуют недолго. Их отмирание никто бы и не заметил, если бы не учёные. Существуют и миры другого типа. Их также великое множество. Эти миры зарождаются как бы в результате опытов Великой Матушки Природы, которая закладывает разные пути развития и сама наблюдает, имеет или не имеет тот или оной путь развития на существование. В последнем случае  отбракованные миры также отмирают. Этот факт отмечается как рождение сверхновых звёзд или появление Чёрных дыр. (Я хоть и люблю всякую фантастику, но до сих пор ничего не знал про эти всякие миры и Чёрные дыры). Дальше об этом Джорик говорить не стал, сказал, что это слишком длинная история, и не для этого он вытащил меня из Междумирья. Что это было непросто, и только в этот временной промежуток.
- Да, кстати, это твой мир. Только тридцать лет спустя, и это твоя Лесная улица, и никто её не стирал. Это время виновато. Много чего произошло, много чего изменилось, да ты и сам увидишь. Если не сейчас, так через твоих тридцать лет.
- Ладно, это потом,  сначала скажи, куда мы с Жокиным попали! Кто такой этот Василий Алексеевич и что ему от нас надо? И как нам оттуда выбраться?
- Василий Алексеевич из Непогрешимых — это не люди, не аниконы, они Другие, могут принимать любой вид. Они практически бессмертны, потому что живут в Безвременье, перемещаются в Безмирье и в любой момент  могут появиться в любом мире, берут необходимое  для их существования и исчезают. Бывает, после их посещения исчезают целые планеты и даже миры. Но это редко.  Нашу планету они не уничтожат, на Земле им что-то нужно, но что? Вот вам с Толькой и надо узнать , что им надо. В Безмирье они держать вас долго не станут и скоро скажут, что от вас хотят.
- А чем  аниконы им дорогу перешли? Почему они вас так не любят?
- С чего ты взял?
- Так этот Василий Алексеевич нам фотографии показывал, цветные, как мы к твоему Деду ходили, всё спрашивал, откуда мы вас знаем и с какой целью ходили к вам. Но мы с Толькой ничего ему не сказали.
- Я знаю. Вас и запихнули в Безмирье, чтобы запугать и выпытать.
- Ты знаешь, а мы ничего не знаем. Что из нас выпытывать? Ну расскажем мы, что были у вас, что фильм страшный видели, что из того? Со Зверем ничего не получилось, послал он нас. До взрыва оставалось совсем ничего... Может, и не должно было никакого взрыва быть?..  Может зря мы твоему Деду поверили? Может, просто пугал он нас, как пугают теперь эти Непогрешимые?
- Не кричи, люди оборачиваются.
- Ну и пусть оборачиваются. Вы играете нами, как  игрушками, что мы вам плохого сделали? И аниконам, и Непогрешимым? -  к моему стыду, слёзы сами покатились по щекам, да такие обильные!  Я отвернулся от Джорика, чтобы он не видел мою слабость. Но это был не тот Джорик, которого я встретил однажды у второго склада, это был взрослый, умудрённый жизнью мужчина. Он деликатно молчал и ждал, пока я успокоюсь, Я словно чувствовал затылком, как ему жалко меня, как ему хочется погладить меня по голове, успокоить,  Не знаю, но я, никогда не знавший отцовской ласки, почему-то  очень захотел, чтобы он сделал это. Однако Джорик не сделал. Он молчал и ждал. Я вытер слёзы рукой и спросил:
- Чего молчишь?
- Видишь ли, то, что мы сидим на скамейке здесь тридцать лет спустя, и никакого взрыва не было,  не доказывает, что Деда был неправ. Просто этот мир только один из вариантов  развития тех событий, которые начались с момента нашей встрече у колодца. По этому варианту выходит, что у нас всё получилось. И только сюда я смог вытащить тебя из Безвременья, и то не надолго. Одно наверняка: наша планета осталась, иначе бы и этого варианта не было, понимаешь?
Я кивнул, хотя в голове у меня из-за этих вариантов была каша, но всё же основное я понимал
- А про нас, аниконов, просто:  мы виноваты тем, что  тоже можем перемещаться и по времени, и по мирам, правда не так свободно, как Непогрешимые, и только в редких случаях, и не все. Непогрешимые  боятся, что эти наши способности в конце концов достигнут их уровня. И тогда их безраздельной власти придёт конец. Может это когда-нибудь и будет, но очень не скоро,  по крайней мере — не при нашей жизни, но для них-то наше время  всего лишь несколько мгновений, они сами им управляют. И ещё: мы не можем надолго покидать своё время, не можем  так изменять свой облик, как они, и не все миры мы можем посещать, а только те, что в нашей Системе. Понятно?  (Я кивнул, хотя про Систему спросить хотел, но не стал: потом как-нибудь спрошу).
- Слушай, так может я домой сбегаю, здесь рядом?
- Не стОит, дом твой теперь на другом конце города, а в этом живут чужие люди. И потом, если кто тебя узнает, знаешь, какой будет переполох? И ещё: мамы твоей уже нет.
- Как это нет? - растерялся я.
- Просто, кончилось её время, и она ушла в другой мир.
   Мне снова захотелось плакать...