Бешеные волки

В конце войны в селе Лесковое, что затерялось среди полей Черноземья, появилась новая напасть. Селу повезло, фронт немного не дошел до него. Фашистов остановили и развернули буквально в пару десятках километров от села. Лесковое осталось не разрушенным, только несколько дворов сгорели после бомбежек, да остались воронки в огородах и возле храма, что в центре села.

В 1944 году фронт был уже далеко, и в селе налаживалась жизнь. Как вдруг всю  округу  парализовало от страха. Страшно было ходить по улице, возвращаться с работы или школы, люди боялись выйти даже во двор. Не важно, была ли ночь или день. Не имело значения, было темно ли светло, многолюдно или пустынно. Страшно стало всегда и везде.

В селе появились бешеные волки.  Они бегали в одиночку, ничего не боялись и нападали на людей. Они редко кого убивали, но сильно калечили, люди потом заболевали и в муках умирали.

Писаря дядю Осипа, что шел с сельсовета, волк укусил за нос. Подскочил, встал ему лапами на грудь и укусил за лицо. Укусил среди белого дня. Тетю Пышку – за плечо, когда она набирала воду у колодца, а приезжего безногого инвалида, сидевшего возле сельского магазина за шею. Его и не смогли спасти.

Остальных покусанных увезли в районную больницу и долго лечили. Покусанных волками было  десятки человек. Слухи ползли по селу, волков видели то там, то здесь. Больше всех от них страдали собаки, которых в селе почти не осталось.

Маленькая Люся сидела с бабулей дома, хотя на улице было лето. Бабушка теперь не пускала ее даже во двор. Бабушка Даша наварила каши и ждала дедушку Гаврила с дежурства. Он работал сторожем на колхозном  скотном дворе, и в шесть вечера у него заканчивалась смена.
 
- Хорошо, что у него ружье есть. Не страшно сторожить то. Идти вот страшно, - рассуждала бабушка, нарезая яблоки на сушку. Люся кивала и пеленала куколку, сделанную из тряпочки.

Вдруг во дворе отчаянно залаяла, а потом заскулила собачонка Мурзя, привязанная возле крыльца. Дедушка ее специально перевязал ближе к дому, надеясь, что тут ее не тронут.

Бабушка схватила ухват и выскочила на крыльцо. Выскочила и встретилась взглядом с огромным черным волком, который задрал собачку, выпустив ей кишки.

Холодный, ничего не выражающий взгляд животного, черные глаза которого внимательно смотрели на Дарью. Окровавленная пасть с ровными рядами клыков была приоткрыта, и с нее стекала струйка крови. Шерсть на загривке была ощетинена. Крупными лапами он придавил к земле тело собаки. Зверь был огромный, и весь черный.
 
- Ах, ты зараза! Мурзу нашу убил! – закричала бабушка. Закричала пронзительно и выставила вперед ухват, ведь волк был всего в нескольких шагах. Волк не меняя выражения глаз, и не реагируя на крик, стоял не двигался, потом лениво отвернулся и сделал шаг к калитке.

Вдруг калитка открылась, во двор входил дед Гаврила. Он сразу все понял, когда увидел  зверя перед собой и растерзанную Мурзу в луже крови. Бабушка Даша похолодела от ужаса, когда заметила  мужа, открывающего калитку. Как не вовремя!

Она закричала снова. Дарья не просто закричала, она  издала нечленораздельный вопль, ее показалось, что волк кинется сейчас и на Гаврилу.

В этом женском вопле было все: отчаянье, желание спасти, ненависть, боль и страх. Звук вибрировал от низких частот до высоких нот. Черный волк от неожиданности  вздрогнул и в три прыжка долетел до калитки, перескочил присевшего от ужаса деда Гаврилу и потрусил по улице.

Дарья подошла к мужу и обняла его. Они пытались долго прийти в себя, потом дедушка похоронил в саду Мурзу. Дедушка говорил:

- Даша, а о себе ты подумала? А о детине? Если бы волк на тебя кинулся? В хату бы заскочил. А тут Люся.

- Может и так. Я тогда не думала, знала, что ты идти должен, - отвечала Дарья.
 
Утром они узнали, что волк порвал на их улице тракториста Федора, что возвращался с ремонтных мастерских. Порвал совсем недалеко от их хаты. Порвал насмерть.  Волк бежал по улице, встретил на дороге человека, кинулся на него, порвал ему шею и побежал, не останавливаясь дальше.  Через несколько часов  волк на другом краю села напал на зоотехника Виктора Ивановича и начисто откусил ему ухо.

На следующий день с района приехали люди с винтовками и начали искать волков. Облава закончилась неудачно. Никого не нашли. Волки не боялись ни красных флажков, ни машин, ни людей. Они были одиночками и могли прятаться где угодно, даже в самом селе. Волки  приходили, уходили.  Появлялись то в селе Лесковом, то в соседнем Хрещатом.

Как-то грузовик, что возил хлеб в сельский магазин, сбил на дороге рано утром  около села одного волка. Ослепил фарами и сбил. Шофер, дядька Иван,  который был комиссован по ранению, вылез посмотреть на лежащее животное и ахнул:

- Вот вам и волк. Овчарка это. Немецкая. Вон и ошейник есть с номером и буквы немецкие.

Скоро все прояснилось. Это были не волки, а немецкие овчарки. Оставшись бесхозными после отступления или гибели немецких войск, собаки оказались сами по себе. Их тренировали убивать людей, хорошо кормили мясом и учили не бояться выстрелов и машин.

Они и не боялись. Охраняли лагеря с пленными советскими солдатами, важные объекты. Могли по приказу убить человека и убивали. Только вот приказывать было больше некому, а посыл, команда в мозгу животного закрепилась.

После боев осталось много не захороненных тел, трупов лошадей и животных, и собаки жили в полях, где были бои. Кормились тем, что найдут. Когда еда закончилась, они потянулись к жилью, в прифронтовые села. Они не нападали на скот, они нападали на людей и собак.

Никто так и не узнал, то ли животные заболели бешенством от диких лис, то ли их психику поломала война, и они превратились в бешенных неуправляемых зверей. Волки или собаки  пропали так же неожиданно, как и пришли. Сами по себе.
 
Только в памяти людей долго жил ужас того военного времени. Маленькая Люся всю свою жизнь помнила тот страшный крик бабушки Даши, который возможно спас деду Гаврилу жизнь.  Помнила и бешеных волков. Она тоже видела того зверя, что стоял у дверей их хаты. Видела его глаза и пасть.

Маленькая четырехлетняя девочка, так и запомнила войну в виде огромного черного бешеного волка.