Парадокс Аккама часть вторая

     Нет необходимости рассказывать, как бессмысленно искать черную кошку в темной комнате,  под фонарем,  или иголку в стоге сена, - это известно всем и каждому. Между тем, именно в этой парадоксальности скрыта некая грань истины. Те, кто с упорством, достойным лучшего применения, пытаются сделать невозможное, – иногда добиваются ошеломительного успеха. Там, где топчутся все, продвинутым единицам делать нечего. Умные ищут находки в пограничных зонах в нехоженых местах.
 
     Однако я отвлекся. Аккам как всегда сидел на пороге, уставившись в одну точку. Это происходило в одно и то же  время на закате солнца. В этот момент он был далеко от своей бренной оболочки и с трудом возвращался назад, потому что там, за гранью происходило нечто совсем другое, отличное от обычной прозы жизни, захватывающее, интересное и неожиданное.

***
- Господа вундеркинды! Рад вас видеть в нашем  клубе. Надоело, знаете ли, наблюдать, как среднестатистические особи, пользуясь разобщенностью,  эксплуатируют  наши уникальные возможности. Мы, в силу своей яркой индивидуальности, трудно сходимся с кем-либо, и особенно с такими, как каждый из нас, неповторимыми.  Как уникальное меньшинство, мы обречены на эксплуатацию. Консолидация – единственный способ противостоять агрессивности окружающей нас среды. В этой связи и  было решено создать наше общество,  – Филимон встал, постучал по бокалу и обвел всех членов спокойным, ясным взглядом. - Мне посчастливилось на правах временного председателя провести первое собрание  клуба, избрать председателя тайным голосованием,  очертить  или сформулировать основные цели и задачи.
 
     Это был легендарный Филимон, один из  отцов-основателей, сумевших совершить первый  шаг на пути к осознанию своей миссии. Остальные родоначальники тоже  присутствовали здесь же в президиуме и с глубоким почтением  глядели в сторону выступающего. Легендарный Аккам, Людмила Грабовская, и неповторимый Бату в затемненном саркофаге.
 
     Собрание с любопытством рассматривало удивительных персонажей в президиуме,  обсуждало, кто есть кто.  Впервые их можно было увидеть воочию и вместе. Остальная масса присутствующих тоже не отличалась ординарностью. Это были очень разные по возрасту, виду и манерам индивиды. В каждом чувствовалась своя харизма, которую он в кругу одноклубников мог не скрывать, а гордиться, ведь именно  уникальность являлась пропуском в клуб. Подтверждая  незаурядность присутствующих, в зале, то здесь, то там происходили вспышки, разряды, самопроизвольные подвижки предметов, затемнения и вообще всякие необъяснимые явления.
 
- Для вступительного слова, я бы попросил осчастливить нас всех уважаемую Людмилу Леонидовну,  – нараспев произнес Филимон елейным голосом, его ясный взгляд и лучезарная улыбка представляла собой удивительный контраст с его прошлым состоянием непролазного пьяницы.

     Легендарная Л.Л.,  грациозно взмахнув руками в широких, как крылья, рукавах,  взмыла под потолок и плавно опустилась за трибуну. Притихший от неожиданности зал, восторженно сопроводил этот пируэт аплодисментами, сопровождающимися электрическими всполохами, запахом озона и даже серы.
 
- Господа! Коллеги! – нараспев произнесла Л.Л. - Я знаю как трудно нам уникальным и неповторимым консолидироваться для противостояния агрессии окружающей среды. И, тем не менее, мы должны понимать, что только в этом наше спасение и выход. Эра  Homo Unicum возможна только через объединение всех наших способностей в монолитный кулак, и после этого уже завоевание лидирующего положения в обществе «тривиалов».

Зал оживленно одобрительно зашелестел, закивал, заулыбался.

- Однако все должны понимать, что этот путь  к перестройке мира тернист и длителен. Никто по доброй воле не подвинется и не уступит нам свое место. Впереди  период борьбы за завоевание лидирующей роли в обществе, право на которую для нас очевидно, но пока только для нас….

***
Аккам плыл в лучах холодного света, отливающих как будто серебром и отражающих его какие-то невидимые точки на теле, от чего вся его поверхность, казалось, усыпана искрами. Рядом и вдаль до бесконечности плавали похожие и непохожие тела существ, вспыхивающих при малейшем движении серебряными искрами. «Это светятся нервные окончания» - подсказало подсознание, которое вдруг ощутило пронзительную ясность и открытость многих вещей и явлений, недоступных в обычной жизни. Ему вдруг открылось собрание вундеркиндов, которое с ожесточением обсуждало необходимость консолидации в борьбе с пошлыми «тривиалами». Ему совершенно ясно открылось, что потуги его собратьев не только смешны и мелки, но и реально опасны. «Все должно быть не так, совсем по-другому», - увиделось его внутреннему взору. Он испугался, вздрогнул и послал информационную капсулу прямо в голову начальнику Департамента гражданского равновесия. При здравом размышлении он, может быть, и отреагировал на ситуацию как-то по-другому, но надо было вмешаться срочно, и он поступил, как поступил.

***
     Олбрайт Биг дернулся как от укола и испытал внезапный эмоциональный шок. Кровь запульсировала в висках, угрожая сердечным приступом. Он закружил по кабинету, хватая то трубку, то оружие. Наконец, с трудом успокоив сердцебиение, он вызвал группу захвата под командованием легендарного Рольфа и показал ему точку на карте, увиденную в своем подсознании.

- Всех взять, изолировать в специзоляторе, оружие не применять, степень защиты – максимальная! Использовать,  в том  числе  экраны, на случай гипнотической атаки!
Рольф оторопело выслушал приказ, с трудом сохраняя гримасу невозмутимости.
 
     Спустя час все тот же Рольф Киксби доложил шефу о выполнении задания. Собрание вундеркиндов арестовано и аккуратно помещено в изолятор Нор Фокс особо строгого режима,  находится под непрерывным видеонаблюдением со всеми возможными предосторожностями. Олбрайт облегченно вздохнул и, пытаясь унять сердцебиение, выпил стакан виски. Однако на этом события этой беспокойной ночи еще не кончились.

***
    Глубокой ночью по сигналу тревоги  группа Рольфа примчалась в изолятор. В потолке одной из камер зияло  аккуратное отверстие диаметром около метра.
 
- Пропала некто Л. Грабовская, - отрапортовал ночной патрульный, недоуменно и глуповато поглядывая на аккуратное отверстие в потолке.

- Что показало видеонаблюдение? – раздраженно спросил Рольф.

 - Видеонаблюдением не зафиксировано никакой деятельности. Такое впечатление, что отверстие проделано сразу и без всякой подготовки.  Л.Грабовская  где-то в четыре часа утра проснулась и улетела через означенное отверстие, которое образовалось как бы внезапно.
 
Не смотря на бредовость сказанного, все восприняли доклад с полной серьезностью. Рольф  почувствовал холод между лопаток. За годы службы в спецбригаде он научился предчувствовать опасность по возникающему характерному холодку где-то пониже затылка. Так случилось и теперь. Чем больше он влипал в это мутное дело, тем больше врожденное чувство опасности сигнализировало ему, что он идет по тонкому льду, который в любой момент может подломиться. Проведенный опрос свидетелей ничего нового не прояснил - кто спал, кто ничего не заметил. Полный самых дурных предчувствий Рольф Киксби вернулся с докладом к шефу.
 
     В коридорах форта Нор Фокс повисла зловещая тишина, не считая статических разрядов, смутных теней и пробегающей ряби по поверхности залитых водой полов. Все эти «мелочи» выглядели для персонала необъяснимо зловеще, как будто отрицательная энергия, накопившаяся в огромном количестве, ищет выхода и вот-вот вырвется наружу.
 
***
     Оказавшись  дома на своей завалинке, Аккам вдруг ощутил нехорошее послевкусие от  совершенного им действия. Ему открылась полная картина, произошедшая по его вине. Ужаснулся он, прежде всего  тем, что причинил неудобство  человеку, которого он глубоко уважал и, можно сказать, преклонялся – Л.Л.

В этот самый момент в сознании раздался знакомый щебет непревзойденной Людмилы Л.:

 -Не беспокойся обо мне, мой дорогой,  я то могу пройти через любые стены, а вот остальным ты сделал плохо, я бы даже сказала, отвратительно, такой подлянки от своего никто не ожидал.

- Моя повелительница, прости, ситуация меня застала врасплох, мне привиделось, что все надо делать  по-другому, иначе беда неминуема! Я понял, что  наша разношерстная компания не сможет консолидироваться, как нельзя усмирить мешок блох. Все закончится дракой на всех доступных видах оружия от телепатии и до лазеров. О кулаках и зубах я уж не говорю. Я это увидел в измененном состоянии во время плавания в ионосфере и срочно вмешался, пока все не обострилось до крайности.

- Но не таким же идиотским способом! – возмутилась Людмила Л.

- В этот момент мне казалось, что это единственный способ удержать собрание от саморазрушения и сохранить уникальность индивидов в неприкосновенности.
 
- Ну, и что, мой дорогой, теперь то, что делать? Наломал ты дров.  Им что, теперь в темнице сидеть как обычным уголовникам? Да, кстати, а как ты сам то? Ведь я тебя видела на собрании в президиуме.

-Да нет, несравненная, меня не было, это был мой клон,  я в эти часы уже много лет медитирую в ионосфере.
 
- Понятно, а то я подумала, что-то мой Аккаша, не свихнулся ли? Смотрит как-то мимо и  открывает рот, не произнося ни звука.

- Да это был клон, мой клон, несравненная!

- Понятно, обычное дело, для такого темнилы как ты, – усмехнулась Людмила Л.
Аккам опять вспыхнул, разволновался, затряс всклокоченной головой.

– Прости, дорогая, я все исправлю,  пойми только, по-другому я поступить не мог, для общего же блага и спасения!

Людмила Л. со вздохом проворковала:

-Дорогой мой, тоньше надо работать, изящнее, а ты нагромоздил такого, что и за год не разгребешь. Как слон в посудной лавке. Ладно, медведь ты мой ненаглядный, выручай вундеркиндов побыстрее, а то я тебя прокляну – не отмоешься.
Аккам, мгновенно вспотев, со всхлипом  и  дрожью в голосе попросил время все исправить.

- Повремени, я все сделаю в лучшем виде.

- Ладно, повременю…. – со зловещей усмешкой произнесла Л.Л.

***
     Аккаму, недолго думая, пришлось теперь залезать в башку премьера и втолковывать ему нездоровую импульсивность министра ВД, приведшую к внезапному аресту безвинной группы граждан.
 
     Олбрайт выслушал разнос премьера, молча, в холодном поту, и на дрожащих ногах помчался исправлять свое дурацкое решение, которое ему кто-то свыше внушил и поставил на грань провала.
«Однако что  делать, когда задействованы такие силы, против которых нет возможности противостоять простому смертному?» - вертелась в голове одна и та же фраза.

     Пытаясь справиться с дурнотой, Олбрайт хватался за сердце, пил таблетки и  пытался понять, что за сила сначала указала ему  точку проведения собрания, а  затем  необходимость срочного ареста собравшихся. Все это отдавало мистикой и не хватало только запаха серы и спецэффектов. Смутно представлялась  и причина ареста, наваждение какое-то! Собрание вундеркиндов? Кому оно помешало? И могло помешать? Ответа не было. А в тот момент была кристальная ясность,  требующая немедленного вмешательства. Он глотнул коньяка и, в полной прострации просидев полчаса, наконец, отдал команду руководству Нор Фокса всех распустить. Для пущей важности дал указание собрать со всех арестованных объяснения, адреса, личные данные. Некая Людмила Г., проделав каким-то чудом отверстие в потолке,  исчезла, так и не оставив  никаких реквизитов, только ничего не заметивших  сокамерников,  легкого запаха озона и зловещих спецэффектов.

***
      Облитый презрением незабвенной Л.Л., не находя покоя, в поисках истины Аккам мысленно обратился к старому доброму Бату. Тот отозвался некоторое время спустя, хотя и  пребывал в состоянии глубокой медитации.

- Что Вам, досточтимый Аккам? – почувствовал он вопрос где-то у виска.

- Дорогой Бату, прости меня за вторжение, но мне нужен мудрый совет, а его можешь дать только ты.

- Спасибо, я слушаю, вопрошай – послышалось в ответ где-то у виска.
 
- Я не собирался, но невольно стал причиной срочного прекращения собрания вундеркиндов на прошлой неделе. Дорогой Бату, находясь в информационном поле, я вдруг ощутил, что это собрание вот-вот закончится мордобитием на всех видах оружия и энергий, и, чтобы его предотвратить, организовал срочный арест и изоляцию членов. Однако незабвенная Л.Л. обозвала меня грубияном и мерзавцем и потребовала все вернуть на место, пока еще не наслала на меня все свое неудовольствие. Я, конечно, все  исправил, но мне не дает покоя одна мысль, почему наше собрание было заведомо обречено на саморазрушение, ведь я это отчетливо узрел во время медитации?

- Милейший Аккам, - со вздохом произнес Бату – ты был и остаешься собой, простая душа и незатейливые реакции. Л.Л. права, ты как слон в посудной лавке. Наше собрание должно было закончиться дракой, потому что мы, оставаясь вундеркиндами, неспособны хоть как-то сотрудничать с кем бы то ни было и даже с себе подобными. И не потому что мы плохие, а потому что просто тупиковые эгоисты.
 
- Как же так, ведь мы же – перлы эволюции в ее поиске новых форм?

- Да нет, мой простодушный друг, мы, скорее всего, тупиковые попытки эволюции. Как известно, природа ищет новые пути развития и выбрасывает «пробные шары», большая часть которых оказывается пустышками.  В нашем случае –  собрание вундеркиндов это паноптикум самых разных форм, каждая из которых полна и инноваций и одновременно идиотизма. Посмотри внимательно на каждого, и на себя в том числе,  представь, что ты - венец творения,  зародыш чего-то нового, и  увидишь обыкновенный тупик. Пробный шар, попытка, не способная на  продолжение.
 
     Аккам сидел в одиночестве, горестно ероша  шевелюру, и чувствовал, что мудрый Бату опять прав. Все они, каждый по-своему – идиоты, но идиоты, обладающие какими-то сверхспособностями, от которых нет никакого толку, одна несуразная дурь.  Испокон веков люди замечали неадекватность  гениев. Отклонение от нормы  со знаком «плюс», и со знаком «минус», очень легко переходят в разряд шизофрении или идиотизма за редким исключением, которого в этом конкретном случае не случилось.

     Аккам горестно вздохнул, достал самодельную фанерную домбру и извлек несколько дребезжащих аккордов, которые могли усладить только его неискушенный слух, окружающие от этих звуков брезгливо морщились и разбегались.