Люди и лошади

Глава вторая

Иван Григорьевич Большаков отпустил машину, как только они отъехали от Спасской башни Кремля и пересекли Красную Площадь. Он решил пройтись пешком до здания своего министерства, находившегося в старинном особняке, расположенном в Гнездниковском переулке, недалеко от Тверского бульвара.
Был шестой час утра, когда Сталин, отпустив соратников, поехал на ближнюю дачу в Кунцево, а они разбрелись по своим министерствам.
Этот порядок, введённый вождём, когда обсуждение и решение деловых вопросов, кинопросмотры и застолья проходили ночью, выматывали всех.
Но генсек считая, что дворцовые перевороты происходят только в ночное время, неукоснительно придерживался этого правила. Даже не присутствующие  в это время у Сталина в Кремле или на даче, должны были дежурить на своих рабочих местах.
«Ему-то хорошо, - думал министр, - сейчас завалится спать, а я целый день буду торчать на работе».
Выпитый фужер коньяка, предложенный Сталиным, опьянил его, сделал неуверенной походку и вызвал эти крамольные мысли. Но опытный аппаратчик, он никогда не давал «развязаться» своему языку, потому что прекрасно помнил о судьбе тех, кто себе такое позволял.
«Берия как-то странно смотрел на меня в этот раз, - размышлял Иван Григорьевич, - всё ждал, что я чего-нибудь не так скажу».
Он шёл по улице Горького от гостиницы «Националь» к зданию Моссовета. Тёплое летнее утро поднимало настроение. На улице только дворники, поливочные машины и милиционеры.
Поравнявшись с главным входом в Моссовет, он увидел милиционера около подъезда. Тот решительно двинулся к нему навстречу.
«Наверно посчитал меня «подозрительным», идущим в такую рань, да ещё в подпитии», - решил министр.
Не дожидаясь приказа постового - «товарищ, предъявите документы», он достал добротное удостоверение красной кожи с золотым гербом  и надписью большими буквами «Совет Министров СССР», раскрыл его и протянул старшине.
Решительность стража порядка тут же сошла на нет, а лоб покрыли капельки пота, когда он увидел подпись Сталина .
-Товарищ министр, - приложил он руку к фуражке, - может вам вызвать машину. Я решил, что...
-Всё нормально, старшина, - успокоил его Большаков, - ваша бдительность у государственного объекта заслуживает похвалы. Мне здесь совсем рядом.
-Служу Советскому Союзу! - громко сказал правоохранитель, а затем добавил: -Может, вызвать сотрудника сопроводить вас?

Большаков махнул рукой и пошёл дальше. Он знал, что все милиционеры, охраняющие правительственные объекты, завербованы органами госбезопасности. И старшина напишет оперативное донесение, что встретил «пешего» министра, который по правилам должен передвигаться на машине.
Поскольку фигурирует чиновник высокого уровня, бумага попадёт непосредственно к Берия, который с ухмылкой подошьёт её в папку с надписью «Большаков». Такие папки заведены на высших чиновников, кроме членов ЦК. Хотя кто знает, может, Лаврентий Павлович имеет компромат на всех, включая «хозяина». Хозяином за глаза называли Сталина, он это знал, но, вероятно, испытывал от этого удовольствие, поэтому не пресекал.
Когда Большаков подошёл к зданию министерства, то увидел свою машину у входа. В багажнике автомобиля находились коробки с плёнкой ковбойского фильма, понравившегося вождю.
Милиционер у входа отдал ему честь, а он, в свою очередь, кивнул головой в ответ.
В предбаннике кабинета он увидел сонного помощника, который вскочил, протирая глаза.
-Пригласи, пожалуйста, ко мне режиссёра Юдина, а также сценаристов Эрдмана и Вольпина.
-К какому часу прикажете? - вытянулся в струнку помощник.
-Да к часам к десяти. Я хоть немного приспну в комнате отдыха.
Слово «приспну» он услышал у военно-морского офицера, одного из консультантов фильма на морскую тематику. Оно ему очень понравилось.
Трудна служба морских офицеров, поэтому при каждом удобном случае, они пытаются выкроить время для сна. Этот офицер был подводником, и он объяснил, почему при торпедной атаке нет команды «огонь». Торпеда выталкивается сжатым воздухом, поэтому и «пли». Хотя это слово произошло от слова «пали», когда зажжённый фитиль подносился к затравочному отверстию пушки, стрелявшей ядрами.
-У нас, военных моряков, всё кратко, «пли», «приспнуть» и ещё много чего. Будешь медлить, так пойдёшь на дно рыб кормить.
-Да, вот ещё, - прерывая воспоминания, обратился министр к помощнику, - в малом просмотровом зале приготовь к показу американский боевик, который демонстрировали у товарища Сталина. Режиссёр и сценаристы должны его посмотреть перед встречей со мной.
Увидев усталое лицо помощника, добавил:
-Придёт Нина Михайловна, можешь идти домой и отсыпаться. Но к шести вечера быть здесь.
-Спасибо, Иван Григорьевич.
Нина Михайловна была секретаршей Большакова с момента вступления его в должность.
Большаков вошёл в свой кабинет.
«Мы снимем такой фильм, Коба, что закачаешься!» - сказал про себя, и сам испугался такого крамольного высказывания.
Через минуту он уже спал на диване, сняв только пиджак и обувь.
-Иван Григорьевич, - осторожно постучала в дверь комнаты отдыха секретарша, - вызванные товарищи собрались.
Большаков вскочил и взглянул на часы.
-Ничего себе, - сказал он вслух, - сколько же я проспал. В сталинский коньяк, наверно, добавляют снотворное.
Он быстренько забежал в персональный санузел, и вышел оттуда умытым и почистившим зубы. Даже прыснул на себя импортного мужского одеколона,  купленного в спецраспределителе на улице Грановского.
«Жаль побриться не успел», - подумал он и вошёл в кабинет.
Нажал кнопку звонка, и, когда Нина Михайловна заглянула в дверь, сказал, чтобы товарищи заходили.
Появились создатели будущего фильма. С режиссёром Юдиным министр был хорошо знаком, а сценаристов знал только по их работам и личным делам, которые внимательно изучил.
Николай Эрдман был в политической ссылке, Михаил Вольпин «сидел». Но обоим каким-то чудом удалось остаться живыми в жерновах страшных тридцатых годов.
А вот оператор Владимир Нильсен, который вместе с Эрдманом и Вольпиным, принимал участие в создании фильма «Волга, Волга», был арестован и расстрелян. Расстрелян был также брат Вольпина - Марк, обычный советский инженер».
Большаков встал и поздоровался с каждым за руку.
-Садитесь, товарищи, - приглашает он и указывает место за столом для совещаний, где стоял поднос с бутылками «Боржома», стаканами и открывалкой, а сам сел в торце стола.
-Я сегодня был на ночном просмотре фильма, который вы сегодня видели в малом просмотровом зале, - начал он. - Это было у товарища Сталина в Кремле.
Язвительный Вольпин, который имел острый язык, за что и получил тюремный срок, не удержался, и сказал:
-Товарищ министр, по вашему лицу с щетиной на щеках, я решил, что вы, наверно, там подумали, что больше никогда не вернётесь в свой кабинет?
- Миша, - Эрдман дёрнул товарища за рукав, - угомонись, а то мы все не выйдем из этого кабинета, нас увезут  в известном направлении.
Большаков, который был, в общем-то неплохим человеком, не подставлял и не закладывал своих подчинённых как другие министры, улыбнулся:
-Было такое, но по другому поводу.
Он взял бутылку «Боржома», открыл, налил стакан и выпил залпом.
-Сушняк? - опять спросил Вольпин. – Нам, творческим людям, это  хорошо знакомо.
Предположение сценариста внезапно рассмешило всех и разрядило обстановку. Все почувствовали себя свободно.
Большаков нажал кнопку звонка и, когда вошла секретарша, попросил подать чай с лимоном.
Через пять минут официантка в белом переднике и наколкой на голове, внесла четыре хрустальных стакана чая с лимоном и сахар в хрустальной вазочке.
-Спасибо, - поблагодарил её министр.
Затем он поднялся и достал из стенного шкафа две коробки кондитерских изделий. На красной коробке был изображён олень, а витая надпись поясняла — Шоколадный набор. На другой, с изображением Кремля, — написано «Хлебцы московские». Это было сухое бисквитное печенье. Эти деликатесы были дефицитом, стоили больших денег, но свободно продавались в спецмагазине на улице Грановского за сущие копейки.
-Пейте чай, товарищи, - предложил Большаков.
- Пирует Пётр, - опять начал Вольпин. - И горд, и ясен. И славы полон взор его...
-Миша, - вмешался Эрдман. - И царский пир его прекрасен... Всё, к делу.
-Да, товарищи, - согласился молчавший до этого режиссёр Юдин, - посмеялись, и хватит. Слушаем вас, Иван Григорьевич.
-Как вам понравился американский фильм? - обратился он к присутствующим.
-А меня не посадят по 58-й статье за «преклонение перед Западом»? - опять начал Вольпин. - Фильм классный... Как это у них называется? Вестерн?
-Не посадят, - министр посмотрел на шутника. - Я пригласил вас для того, чтобы создать фильм не хуже. Наш советский «вестерн». Или, вернее, его назвать — истерн. Тема: подвиг советских людей в минувшей войне. Стрельба, скачки на лошадях, борьба с фашистами.
Повисла тишина. Никто не ожидал такого поворота.
-Мне товарищ Будённый рассказывал, - продолжил министр, - что немцы хотели вывезли в Германию  почти целый табун элитных лошадей. Но наши его освободили, хотя немцы и пытались уничтожить элитных коней. Вот вам основа сюжета. Фильм должен быть таким, чтобы наши люди валом валили на киносеансы. Но главное — показать подвиг советских людей. Веру в победу. И в мудрое руководство товарища Сталина.
-Но я не снимал героических лент, - удивился Юдин. - У меня комедии...
-Это должен быть героический фильм, но в тоже время и комедия. Героическая комедия. Как спектакль в театре Советской Армии «Давным давно», о гусарских подвигах в Отечественную войну 1812 года.
-Там были не только гусары, - опять влез Вольпин.
-Я знаю, - поднял ладонь Большаков, - у нас будет подвиг партии, армии, партизан, гражданского населения в годы Великой Отечественной Войны.
-А я уж думал, что нас больше никогда не пригласят в «большое кино», - задумчиво произнёс Эрдман, - Вот мы с Мишей перебиваемся заработками на студии «Союзмультфильм». Вы не видели наш «шедевр»? Мультфильм «Федя Зайцев».
- Да, шедевр, - опять съязвил Вольпин. - Четыре еврея: сёстры Валя и Зина Брумберг, Вольпин и Эрдман...
- Я не еврей, - угрюмо заметил Эрдман.
-Нет — еврей. У тебя бабушка по матери - еврейка...
И все опять дружно расхохотались.
-В нашем  советском кинематографе работают специалисты разных национальностей. Мы ведь интернационалисты.
-Это точно, - согласился Вольпин.
И опять раздался взрыв смеха.
-К делу, товарищи, - снова попросил всех Юдин.
-Я обязательно посмотрю мультфильм,- министр сделал глоток чая. - Я хочу заметить, «господа сценаристы», что это ваш звёздный час. Тогда вы точно вернётесь на «широкий экран». А если вождю понравится, то и премию его имени можете получить.
Услышав о премии, все замолчали.
-А на вас, Константин Константинович, у меня главная надежда, - Большаков помешал ложечкой в стакане. - Когда товарищ Сталин меня спросил, кто может снять такой боевик, я ответил, что Юдин.
-Я польщён, товарищ Большаков, но и испытываю сомнения, смогу ли я...
-Сможете. Финансирование. Удовлетворение любых ваших пожеланий. Вы вольны набирать любых актёров. Короче, такого ещё не было ни у кого из режиссёров. Я позвоню директору Мосфильма.
Опять воцарилась тишина, все пили чай.
-Не подведите меня, товарищи. Или мне...,  - министр провёл ребром ладони себе по горлу.
 
(Продолжение следует)