Три образа Оли Кошкиной, гл. 5

«И зачем я так сказал: выколоть? Ерунда, какая», - думал я.
Явившись домой, я прошёл в комнату, не разуваясь, присел.
«Того глядишь, они меня на поруку возьмут эти два негодяя. И с чего она взяла Катя-Оля-Абек, что я ненавижу ее? Совсем нет! Вот, кстати, об этом следует тщательно подумать!»
И я поднялся, и пошёл разуваться.
«Весьма вязкая штука – женщины», - вспоминались мне слова Ольги.
- Нет, ни на какие уловки я не пойду. Она ничего не сделает со своим супервайзером. Это обыкновенный психологический сговор.
«Ну, так кто тут психолог: я или…?»
В дверь постучали.
«Кого несёт?»
Открыл. Коллега Остин.
Мы удивлённо поглядели друг на друга.
- Ты чего? – Спросил я.
- Чего?! – Он шагнул, не спрашивая через порог, - он спрашивает: чего! Удивительно! Твоя девушка звонит, убивается, а ты ничего предпринять не можешь?
- Не понял, - поморгал я.
- Вот - красава! – Остин предупредительно пожевал губами. – Ты, что и, правда – не того? – Поднёс палец к виску, покрутил.
- Да ты сядь, пройди, - пригашал я его, чувствуя, что что-то ужасное нависает надо мной.
- Да я-то сяду, пройду, и ещё раз пройду, а ты и под статью можешь угодить.
Пошатывающейся походкой Остин добрался до стула.
- Ну, а теперь ты садись. Садись и рассказывай, - Он устремил на меня свои колкие зрачки.
Я пожал плечами.
- Чего?
- Тьфу ты: чего-чего! Она позвонила в офис и сказала, что ты, уважаемый, довёл ее до истерики. И она, если что, между прочим, может свести счёты с жизнью.
Я онемел. Моё честное состояние было убедительно, у Остина не должно было быть вопросов.
- Я понимаю, ты человек индивидуалистический и все такое, любишь ворочать свои гениальные делишки в особенность, но, дорогой мой, как это понимать?
- Где она?
- Где она?! Дома. К ней бригада выехала. Таблеток наглоталась.
- Да, ну не может быть! – Рассмеялся я.
- А уши отрезать, глаза выколоть? – Кратко цитировал коллега и поджал губы.
«Да, это правда!» - Выплыло у меня.
- Чего молчишь? Я лично слышал запись.
- Как она могла так быстро все сообразить? – Удивился я, - ведь полчаса не прошло.
- Умная девочка – вот, что я тебе скажу. И, вот, что ещё – ты делай теперь все, что в твоих силах и возможностях, только чтобы прикрыть это дело.
- Надо идти к ней! Срочно! – Я соскочил с места.
- А почему – нет! – Остин деловито поднялся, - вот воды попью, и пойдём. Я взмок, пока бежал. Что смотришь? Вода есть?
Я подал стакан, указал на кран и принялся одеваться.
Мы вышли под грузом осуждения друг друга. Я не понимал – при чем тут я. «Впрочем, ведь она действительно что-то задумала».
Остин же не понимал, сам себе, видимо не верил, как вообще такая чрезвычайная ситуация сложилась в нашем корпусе.
Зашли в лифт.
Остин толкнул меня в плечо:
- Ну, ты, брат, дал!
Вышли под скрежет механизма кабины. Кажется, она сегодня особенно, непривычно рычала.
- Где она живёт? – Спросил Остин.
- Вот там, третий подъезд.
- Пошли.
Поднялись на этаж. Дверь квартиры была отворена.
В комнате с лежащей на кровати девушкой работала бригада скорой помощи.
На нас не обращали внимание.
- В чем дело? – Спросил большой мужчина в белом халате, сверкнув на нас.
- Так это те – герои! Психологи, - отметила женщина - сестра, сунув руки глубоко в халат.
Я поглядел через плечо мужчины на кровать с девушкой. Ольга держалась на локтях, приподняв торс. Увидев меня, улыбнулась, махнула рукой.
- И что? – Обернулся и задал вопрос я коллеге.
- Что и что?
- Господа, у неё в руках были пилюли. Небезопасные пилюли и во всем она осуждает психолога, который ей тут наговорил.
В руке Ольги мелькнул диктофон, она ещё раз улыбнулась мне.
- Это чистой воды шантаж! – Заявил я, и снова краской правды меня обдало.
Очевидно, что мне все верили, очевидно, но никто помочь ничем не мог.
- Пожалуй, полицию надо вызывать, - пробубнил большой человек в белом халате.
- Это тут покушение на самоубийство вследствие шантажа, систематического унижения человеческого достоинства или принуждения к действиям, которые противоречат воле человека и так далее. Наказывается ограничением на срок до трёх лет или лишением свободы на тот же срок, - отчеканила сестра, глянув на меня исподлобья.
- Да, вы издеваетесь, что ли? – Спросила я тихо.
И тут большой человек в белом халате, и сестра громко рассмеялись.
Остин пошевелил ушами и, округлив глаза наподобие маленького ночного примата долгопята, пугливо глядел на меня.
Ольга помахала рукой, чтобы скорая помощь разошлась, раздвинулась. Когда я выплыл перед ней, она спокойно сказала:
- Ну, понял, кавалер? Это я ещё не то…, - она поманила диктофоном.
- Я ничего, ребята, не понимаю! – Отозвался Остин, приходя в себя.
- Розыгрыш! Что не понятного?
- Какой к чертям розыгрыш, вы нам всю кафедру на уши поставили!
- Ну, ладно, милый человек! - Большой человек в белом халате подошел, взял за плечо Остина.
Продолжал.
- Там мы все уладим. Мы друзья Ольги. Она немного развлеклась. То, се. Но, батенька, - он развернул Остина перед собой, - что делать, если женщина влюбилась?
- Да, ерунда, какая! Авантюра, афера! – Воскликнул я.
- Ага?! – Звонко предупредительно отозвалась Ольга, направляя  это существительное именно на меня.
- Вы, вот, что, - большой человек в белом халате, который, как я только заметил снизу был изрядно помят, перешёл ко мне, - вы, если хотите, чтобы дело замяли, делайте, что начали. И перестаньте использовать ваши профессиональные качества так бессовестно! – Он поднял тон и слегка притопнул ступней.
«Ого!» - Родилось во мне.
Остин поглядел на меня и кивнул в знак полной капитуляции.
- Ладно, - произнёс он дрожащим голосом, - мы тут сами разберёмся. Вы поиграли и – долой! – Он твёрдо посмотрел на мужчину.
Тот оглянулся к Ольге:
- Слушай, может и правда – полицию вызвать?
«Медсестра» все ещё щепетильно изучала меня.
- Нет, не стоит! Он – хороший и понятливый. Спасибо, - Отозвалась Кошкина.
Переводя тяжёлое дыхание «медбрат» и сестра потащились на выход.
Остин бледным не сводил с меня глаз.
Когда «бригада скорой помощи удалилась, он спросил меня:
- Что ты тут, собака, наделал?
- Давайте не будем, - пожужжал я напротив.
- Давайте будем, - советовала Ольга.
- Так, что вам от сего раба нужно? – Спросил Остин у девушки.
- А он пускай остаётся, мы перекинемся парой фраз.
- Да иди ты к черту! – возбудился я.
- И это говорит психолог! Ох, ох, ох! – Отметила иронично девушка.
- Знаешь, что, я пойду, - сказал Остин, тронув меня за руку, - успокою там всех, а ты тут, - он перевёл глаза на Ольгу – перекинься!
И вышел.
- Ну-с, - Ольга поднялась, присаживаясь, распушивая волосы и тут же перетягивая их резинкой, - как будем дальше действовать?
- Это чистой воды издевательство. И этот ваш диктофон… Не законно!
- Законно – не законно, а я могу что-нибудь эдакое сыграть. Могу, да. Если умею.
- Зачем вам все это, Оля? – Смягчился я.
- Полюби меня, - передала она мне, останавливая взгляд, - полюби такой, какая я есть, - талантливой сучкой, амбициозной и мстительной. Я ведь не отстану от тебя!
- Знаете, что, я понял, в чем проблема – в вашем Кире – идиоте! Он вас запрограммировал от скуки какой-то каталептической, а вы повелись на какой-то переход. Вам делать нечего на карантине!
- Знаете, Миша. Я тоже любила, жарко любила, только когда поняла, что моя любовь ничем не отличается от остальных, что, то есть, она типичная – все с меня, как с ящерицы шкуркой. Понимаете? Мне нужны ваши чувства, и я их добьюсь, как бы вы не выкручивались. Лучше сломайтесь сразу.
И, вот, кстати, вы можете остаться на ночь. Без этого, как я поняла, не обойтись.
Я ощущал, как голова моя тряслась от нервного срыва. Я не мог вымолвить ни слова. Мне хотелось убить эту бабу. И больше – ничего.
И все же. И все же что-то во мне взыграло.
«Что эта за такое направление новое в психологии, чтобы психологов до тряски доводить, а?»
- Ну, чего вы там стоите? – Спрашивала Ольга, - идите домой: шампанское и все такое несите. Я вам тут не ресторан. Переоденьтесь, умойтесь и приходите.
Я не отрывал глаз от неё. Она это говорила серьёзно, не моргнув, но напротив: выставив на меня искреннее изумление.
- Ни хрена себе! – Торжественно гордо, громко произвёл я, развернулся и пошёл вон.
Переодеваться.

***

Это была Абек, - второй образ Кошкиной.
Она просила меня так называть ее.
Абек была нежна и откровенна. Она всю ночь твердила, что не сможет без меня. И на утро я поднялся королем.
Раскрыв глаза, она глядела на меня ранним утром. Губы высохли от поцелуев и покрылись трещинками.
- Я еще немного посплю, - отвернулась и прижалась ко мне, придвинувшись.
«Эта девушка – лучшее, что было у меня, - думал я, - и ничто нас не разлучит».
В восемь готовила завтрак и рассказывала планы на вечер.
- Обязательно пойдем к моим друзьям, - говорила она, переступая босыми ногами по кафельному полу.
- Это к тем артистам?
- Ну, да. Они хорошие. Здорово вас разыграли.
- Оля, я не хочу их видеть.
- Ты меня так не называй, ладно.
- Но Абек – звучит как-то странно. Иностранное имя, чудное.
- Нет, прошу, дорогой. Временно.
- Но, что же будет дальше с нами.
- Ты не понял, я сильно люблю тебя, и давно ждала такого человека. Мы с тобой будем всегда.
Она оглянулась лицезреть мое довольное лицо, исчерпывающей мимикой.
- А тот переход? – Поинтересовался я.
- Я пошутила. Никакого перехода. Все уже произошло.
- Но, э-э, Абек, - выдавил я из себя, - зачем столько сложностей?
- А мы бы по-нормальному не сошлись. Не сошлись. Нужна была интрига. И, знаешь что, - она повернулась ко мне, потрясла шумовкой, - ты ведь меня не бросишь?
- Нет.
- Вот и я так думаю.
- Мне, пожалуй, на работу.
- А, кстати, сколько ты зарабатываешь?
- Ну, не очень…
- Ничего, что-нибудь придумаем, правда? – Она отложила готовку, подошла и нежно поцеловала.
«Да, мир сошел с ума!»
- Я не знала, что ты такой крепкий. Триумф силы! – Она рассмеялась.
- А Кир, как с ним быть?
- Кир? – Она вернулась к плите, - кто такой Кир?
- Ольга!
- Абек!
- Нет, - поднялся я из-за стола, - я так больше не могу. Шизофрения какая-то!
Я направился вон.
Ольга бросилась ко мне. Шумовка отлетела в сторону. Она кинулась к ногам. Это было неожиданно. Она стояла на коленах и держалась за мой пояс.
- Не оставляй меня, нет!
- Что! Сколько эмоций! – Воскликнул я, - Абек!...
В сернистых паучьих глазах я увидел ложь и правду одновременно. Ее кисти обнажились до локтей, и она тянула брюки книзу, - готова была раздеть меня.
- Довольно! – Взял я ее за руки и отпустил их.
Не зная, что делать, я пошёл одеваться, чтобы уйти.
Ольга сидела на кухне и всхлипывала, закрыв лицо ладонями.
«Что за чудесные превращения!»
Я не мог понять, и это задерживало мой уход.
Ещё я подумал, что, действительно, она может наложить на себя руки в таком состоянии. Если уже был вчера только намёк на то.
И мне нужно быть готовым на все.
- Абек! – Сказал я у выхода.
Она подняла на меня свои влажные глаза. Лапки паучков склеились, брови преданно сложились палаткой. В лике ее какая-то фантастическая, великолепная картина.
Она поднялась и устремилась ко мне. Обняла крепко, обливая плечо слезами.
- Да, что же с тобой! – Не переставал удивляться я.
- Прости меня, за все прости, за все эти штуки. Я не хотела. Моя душа была больна, но теперь выздоровела только с тобой. Ты мне очень нужен.
- Давай так, - я отстранил ее от себя, - хорошо, мы пойдём сегодня к твоим артистам. Я не возражаю. Но теперь нужно временно разойтись.
- Ты придёшь сам?
- Да.
- В котором часу?
- После шести.
- Я договорюсь. И мы пойдём.
- Ок.
Я не верил себе, своим глазам, жестам ее – не верил. Она нежно провела меня по плечу, провожая, и долго ещё не закрывала дверь, пока я не скрылся за углом.
Спустившись на лифте вниз, я ещё минуту стоял у почтовых ящиков, ничего не понимая, снова и снова возбуждая в памяти те сцены, - сцены ревности, любви или чего ещё.
Когда я шёл по пешеходной дорожке – невольно обернулся. Ольга стояла в окне и махала мне рукой. Шаг мой мгновением сбился, и сердце забилось болью, будто предвещая что-то.
Нет, я не понимал.

***


Мы так прожили до весны. Тревожное ожидание чего-то не покидало меня.
Она запрещала мне напоминать имя Кира, а я не мог с ним встретиться по разным причинам. Противостояние наших необыкновенных чувств, наверное, друг к другу, - меня и Абек, задерживали, пресекали действия.
И Остин не задавался вопросами. Отмалчивался лишь и изредка хитро усмехался, когда я ненароком заводил речь о нашей с Абек жизни.
Ему было довольно тех волнений, которыми он обошёлся в те нервные чрезвычайные  дни, когда мы с ней выясняли отношения.
Я был на высоте мужественности – со мной такая преданная красивая девушка!
Она просила меня взять замуж, но я пока обдумывал.
Покой, согласие, счастье царило в нашем гражданском браке. Наверное.
Красота, украшения дарил я ей на всякий праздник. Но однажды тонкое золотое колечко было положено в разбитую старую коробку, склеенную мною наспех.
Это сильно ее расстроило и она стала упрекать меня этим. Я взял кольцо и раздавил у неё на глазах. Она выхватила у меня, его и пыталась выровнять, но оно уже было испорчено навсегда.
«Выколоть глаза и отрезать уши!» - Вот где исток змеиный.
И, кажется, дальше мы помирились и все ещё, кажется, ничего не могло пресечь нашу страсть друг другу, странную страсть, хотя я продолжал весьма-весьма экономить на том.
И где-то это было жёстко. Я стал привыкать отторгать ее обнимания, нежности. Мне было слишком того.
А один раз, когда она споткнулась – мы шли рядом – я не подал ей руки, и ей пришлось подниматься самой.
Отряхнулась, вытерла нос, что-то пробубнила в сторону и поглядела на меня, на мой холодцеватый вид.
Почему я так поступил? Что стало превалировать во мне чуждым мне же самому? Позже я убивал себя за это.
Мы расстались на два месяца, когда уехал на заработки, потом с перерывами – еще раз. Я усиленно копил на новую машину, денег было в обрез. Закончилась романтика или ещё что-то.
Классика.
Абек – образ Оли был экстраординарен.
Я чрезмерно увлёкся верой в неё и справедливости ради, ничто естественное не могло разлучить нас. Однако.
Однажды Абек сказала мне по телефону:
- Ты знаешь, вроде все – отпустило.
- Что отпустило?
- Помнишь Кира?
- Ты забыла сама давно его.
- Но ты же помнишь. И я помню. Он меня предупреждал о грядущих событиях. И, вот, они произошли. Мы должны расстаться.
Я рассмеялся в трубку и прекратил разговор. Прошла неделя молчания, а потом перевалило дальше. И я сам набрал. Кричал, осуждал.
«И ты такая же?!»
Выслушала.
- Абек! – Просил я ее, нарушая собственную честность. Мне смешно было обращаться к преданной вечностью мне девушке.
- Ольга, - ответила она мне, - теперь я Оля. То, о чем ты писал: «Дельта-пси» - никакая ни дельта. Ты просто отпустил меня, я тебе стала не нужна. Это было понятно, и я встретила другого мужчину.
- Кир?
- О, нет! Не важно…
Мы молчали. Пустота шлейфом блескающих мёртвых звёзд в бездонной Вселенной вторила нам в унисон.
- Если бы ты знал, - сказала она, - как я тебя любила!!!
Прошло ещё много лет. И я не смог ее забыть.
Не смог забыть той последней ее фразы: «если бы ты знал…»
Перемежаясь с одной женщины на другую, каким-то чудным образом, степенями какими-то: то к одной, то к другой, я всегда помнил Олю Кошкину.
Ее третий образ.
А я? Что я?
А я остался один на один, - на карантине.