Опять про попов

        В силу своей профессии я заядлый аудиокнижник. Как-то раз случилось мне набрести на серию детективов, которая в целом мне понравилась, несмотря на шероховатости. Особенно порадовало отсутствие всяческой модной теперь мистики. Чисто деловой подход: преступление - следственные мероприятия, разбавленные лирикой личной жизни - раскрытие дела. Никаких тайных знаков и потусторонних явлений. Но одна из книг серии меня удивила, таких штук я не читала наверно со времен Акунина и Дэна Брауна.
        Итак, детективная история о краже (и поиске) древней иконы из московского храма. Главный герой, великий сыщик, почти сразу признаётся, что не любит попов, но помочь разыскать икону считает своим долгом, потому как он - профессионал и патриот (а икона - национальное культурное наследие). На этом моменте у меня появилось предчувствие, что автор, выражаясь идиоматически, даст стране угля в плане своей осведомленности о церковных порядках вообще и о жизни московского духовенства в частности. Предчувствие оказалось верным.
        Поначалу было даже забавно слушать про всенощную, которая длится с пяти вечера до полуночи (в московском приходском храме, ага), про свечи и лампады, горящие в храме ночью, и т.п. Особенно блистательно выглядело описание драки храмового сторожа и вора: "Затем они сцепились вновь ... и рухнули, переворачивая высокий семисвечник прямо на свечной ящик." Сразу вспоминается двенадцатистульевский Ляпис-Трубецкой и его волны, падавшие вниз стремительным домкратом. После такого пассажа впору засомневаться, а тот ли это свечной ящик, который мы знаем как церковную лавку, где продают свечи?... Может, автор имел в виду коробку для огарков, которая стоит на полу у каждого подсвечника? А может, вообще "свечной ящик" в сознании обывателя предстаёт чем-то подобным пожарному ящику с песком...
        Непонятно, почему было бы не заглянуть в соответствующие справочники, чтобы не превращать детектив из обычного в фантастический. И вдвойне непонятно, почему автор знает о целибате и иерархических ступенях, а о месте семисвечника в храме - нет.
        Но это всё забавные мелочи по сравнению с портретами некоторых персонажей. Настоятель обокраденной церкви через слово говорит "прости, Господи" и упорно называет приходскую старосту "ктитором". Паки и паки. Иже херувимы. Почему-то другие герои произведения, люди разных профессий и социальных групп вырисовываются человеческими людьми, а священник - инопланетянином, разговаривающим исключительно архаизмами и слабо представляющим жизнь за стенами своего храма.
        В целом, люди, фигурирующие в расследовании, выглядят неприглядно, местами даже гротескно: развязная поповна, сумасшедшая истеричка староста, её сын-алкоголик. Конечно, персонажи, замешанные в преступлении, по законам жанра не должны вызывать симпатию, но не многовато ли весьма колоритных негодяев в отдельно взятом приходе?
        И конечно же в произведении присутствует характерное для светских писателей, взявших "церковную" тему, представление о несовместимости исповедания христианства (которое укладывается в простую формулу "молись-терпи-подставь другую щеку") и борьбы со злом (преступностью и преступниками в данном случае).
Возможно, за всем описанным выше стоит не просто некомпетентность, а въевшееся общественное мнение: "Несмотря на то, что семья религиозная, дети посещали школу и детский сад ", - цитата из прессы. Именно такой образ верующих формирует СМИ уже многие годы. Наверное поэтому однажды моя коллега ответила на вопрос верующая ли она: "Нет, я нормальная!"
        Итак, чему я уподоблю моё разочарование, каким изображением изображу его? Оно подобно и дождю на Новый год, и треснувшей после обжига вазе, и не сохранившемуся из-за сбоя программы проекту, и испорченному фантазиями на тему "церковников" удовольствию от интересной аудиокниги в хорошем исполнении.