Ум

Ум жил отдельно от Анатолича. Иногда они не разговаривали месяцами. Иногда вместе пили горькую. Иногда ходили по… Анатолич более-менее ходил, а ум, скажем честно, в основном мешал, что, при здоровье-то Анатольича, было ни в какие ворота: фемины впадали в раздражение и упорно не шли к экстазам. Впрочем, я и так уже ляпнул лишнего…

Одним ранним утром неопределенного сезона неизвестно какого года ум вдруг засуетился, кашлянул, дернулся-лягнулся – и издох с присвистом. Крякнул ум. Вышел дымом. Накрылся крышкой.

Анатолич остался без ума.

Хоронить, как понимаете, нечего, сущность ментальная, никаких останков, полная гигиена и чистота. Горевать, вроде, тоже… Ну кому он нужен, умишко-то? С четвертак, да и то – помеха.

Как быть, однако, Анатолич еще не знал. Все же без ума… Как-то, граждане, зыбко, что ли… Требует привычки и вообще…

Поначалу он растерялся, хватаясь за что ни попади. Походил по комнате, почесался, сел в кухне на табурет и попробовал почитать газету. Эврики не случилось, но и глаголы не расползлись, вполне себе как обычно: ясно, что ругать и чему дивиться, какие принимать ориентиры. Зачем ум, когда глаза видят?

С облегчением отложив газету, Анатолич решил побриться. И бритье, скажу вам как на духу, вышло гладким! Даже как-то, знаете, лучше, чем при уме.

Напоследок выколупал из-под кровати и бодро подбросил тапок, точно попав в аквариум, до икоты вспугнув сома, дремавшего за булыжником. Меткость, то бишь, осталась при Анатоличе без всякого-такого ума. Сом, правда, после тапка писал неровно, утратил каллиграфичность, какой гордился. Ну да не о нем речь.

Вышел Анатолич да на балкон, отодвинул лыжу, одернул майку… И тут как распахнись миру!