10 03. Пламенная речь

       На снимке: советские специалисты приобретают дрова на рынке в Кабуле 1980-й год.




       Через три дня, на четвёртый, началась очередная фаза приколов и приключений насчёт «нагинания» Хисарака.
       Самый первый прикол воплотился в персоне «кэпа» (командира полка) на нашем строевом смотре.
       В привычной уже для себя манере мы разложили под корявыми тутовниками плащ-палатки с военным скарбом, и насладились созерцанием того, как суровое лицо Рогачёва из состояния «угрюмая бровь» перетекло в состояние «хрен с ним, потянет». Собрались мы уж было заталкивать коленями скарб обратно в вещмешки, как на территорию батальона со скрипом и визгом ворвалось роскошное облако желтой афганской пылищи.
       Через шестнадцать с половиной мгновений из облака прорисовался УАЗик командира полка.
       Через семнадцать мгновений из УАЗика выскочил невысокого роста подполковник. Он бодро предстал перед строем нашей роты, и уверенным командирским голосом заговорил какую-то невероятную хрень.

       За мою не очень длинную двадцатилетнюю жизнь я несколько раз видел солдат, которые с удовольствием рассказывали, как они отважно послали на хер целого генерала. Лично я не страдаю такими идиотскими заскоками, потому что девяносто девять процентов всех подобных рассказок – это, мягко говоря, вымысел. А говоря жёстко – тупые понты и враньё. Надо быть очень тупым солдатом, чтобы сочинять, как ты, прослуживши «целых-охереть-двенадцать-месяцев», умудрился посмотреть на живого генерала. Ты, трепло, живого полковника за всю свою жизнь видел: один раз; мельком из строя; с расстояния в километр! Половину твоей службы тебя дрочили сержанты, вторую половину аж целый старший лейтенант, и то не каждый день, удосуживался сказать тебе: «Воин! Ко мне бегом - марш!» В лучшем случае прапорщик давал тебе метлу или лопату, чтобы отметить твою значимость в этой части вселенной. А ты пытаешься рассказать, как героически ты послал генерала! 
Всё это я знал и понимал, однако подполковника Кошкина мне очень-преочень хотелось именно послать. Думаю, не у меня одного разглагольствования «кэпа» вызвали огорчение с недоумением пополам: вся рота «заржала» в голос после того, как подполковник начал учить нас, какие предметы следует брать с собой в горы. Сигналом к началу ржаки стала фраза: - «Пару полешек с собой возьмите, чтобы костерок развести ночью и согреться!»
       Каждый боец знал, что дров у нас нет. Причем их не было настолько удручающе и постоянно, что ни в роте, ни в батальоне, ни вокруг батальона, ни за пределами досягаемости взгляда в бинокль их не было и не предполагалось.
В Афганистане «восьмидесятых», в столице государства, в Кабуле, поленья продавали на вес лепёшек, то есть на вес еды. Не от того, что еды было валом, а от того что дров не хватало. Да и жратвы было не до хрена. Любой крутой «столичный перец» имел право на выбор: либо похудеть, либо от холода околеть; либо наесться, либо обогреться.
       И в это трудное для Афганистана время, на строевом смотре в глухом ущелье Панджшер, подполковник Кошкин предложил, чтобы «прямщас», в горной пустыне пятьдесят мужиков выхватили неизвестно откуда по два полешка! С таким же успехом он мог бы приказать бойцам выхватить по два пингвина - пингвины не водятся в Панджшере, так же, как и полешки.
       Если Кошкин хотел казаться таким охеренным командиром полка, то должен был распорядиться, чтобы в Руху пригнали грузовик дров, и поставили бы рядом с его УАЗиком. Но грузовика рядом видно не было.
       В нашей роте по списку числилось 110 человек. Сколько бойцов подойдёт к кузову, чтобы ополениться – это дело второстепенное. Никто не может знать, какое количество «штыков» окажется в строю к моменту выхода на боевую задачу. Вдруг в наш дувал (не дай Бог, конечно же) попала бы миномётная мина, и бойцов стало бы резко меньше? А могло стать больше: вдруг из госпиталя одновременно сбежали бы все больные-хромые-косые, и прилетели бы обратно в полк, на волшебном голубом вертолёте?
       Так что, товарищ подполковник, если собрались отдавать приказ насчёт пары полешек, то будьте добры, подгоните к расположению батальона грузовик                с дровами. И в том грузовике должно оказаться не менее 220 полешек, чтобы хватило на всех.
       Но для него, похоже, не было большой разницы, чё приказывать. Взял да приказал – хрен ли там такого?
       Как бойцы потащат на боевой выход несколько дополнительных килограммов древесины, Кошкину тоже было безразлично. За него, если он высовывался из своего штаба, жрачку и воду всегда носили денщики. Поэтому ему легко было приказать нам взять с собой несуществующих дров, чтобы устроить пионерский костёр. А кто его ночью в горах маскировать будет?
       На войне кто не маскируется, тот не живёт. Я лично, своими собственными руками, с Зуба Дракона обстреливал из ручного пулемёта наблюдательный пункт нашего полка. Потому что на этом НП ненадлежащим образом маскировали свет фонарика. Но по яркости, где тот фонарик и где – костёр? Сраный фонарик можно в жо… в желтый от пыли карман себе засунуть, а костёр – знаете, «кудой видно»? Им можно с земли самолётам сигнализировать, его с горы видно за хрен знает сколько килОметров!
       А что бы сделали душманы, вооружённые миномётом, если бы увидели «в ночи пылающий костёр»?
       Мы все давно знали, что вокруг Рухи душманы сосредоточили три миномётных расчета (как не знать, если эти расчёты вели по нам огонь чуть ли не ежедневно)! Каждый солдат про это знал, потому что задолбался периодически ползать на пузе в укрытие от обстрела.
       Получается, что каждый солдат знал, а командир полка – нет!

       Буквально за месяц до нашего построения душманы обстреляли из миномёта командный пункт 180-го полка в кишлаке Паси-Шахи-Мардан. Это северо-восточнее Рухи, выше по течению реки Панджшер. 7 сентября 1984 года там погибли два советских офицера:
- капитан Гопанюк Василий Анифатович, заместитель командира танкового батальона по технической части 180-го мсп 108-й мсд.;
- майор Климов Вадим Васильевич - заместитель командира 2-го мсб по технической части 180-го мсп 108-й мсд..

       Как душманам удалось «накрыть» за один огневой налёт двух высокопоставленных начальников? Ясен перец, как: стреляли по «скоплению» народа на Командном Пункте. А как душманы обнаружили скопление народа? Тоже очевидно – КП каким-то образом был демаскирован: либо люди бегали-суетились, либо костёр дымил-горел, либо большие звёзды на погонах сияли.
       Нам сейчас неважно, каким именно образом КП 180-го полка себя демаскировал. Нам важно понять, что костёр (или костры) зажженные ночью, в горах, рядом с Хисараком, ничем не будут отличаться от демаскирующих признаков КП в Паси-Шахи-Мардане. Душманский наводчик миномёта помолится во славу Аллаха и запиндюрит по шурави миномётную мину.
       А у восьмидесяти двух миллиметровой миномётной мины:
- радиус сплошного поражения составляет 6 метров (в этом круге даже травинки не остаётся – осколки сбривают всё начисто);
- радиус действительного поражения открыто расположенной лёжа живой силы – не менее 18 м;
- радиус действительного поражения открыто расположенной стоя живой силы – 30 м (при обязательном поражении цели двумя-тремя осколками).
 Разлет отдельных осколков может составлять до ста-ста пятидесяти метров.
 
       На Киджольской операции душманы стреляли из миномёта по дыму от костерка, который горел в закрытом со всех сторон дворе. Мина попала не просто в костёр, она угодила ровно в чайник, который пытались закипятить царандойцы. Двенадцать из них остались в том дворе убитыми на месте. Хотите погреться у такого костерка?

       Если бы подполковник Кошкин в сытом, безопасном и добром Советском Союзе провожал пацанов на рыбалку, то его напутствие было бы вполне логично. Но он отправлял боевое подразделение в кишлак Мариштан, в котором он сам предполагал наличие душманов.
       По его замыслу, наша рота должна была вспугнуть душманов и погнать их на засаду Разведроты, разведчики душманам должны были сделать чики-брики.                А после этого, получается, нашей роте следовало зажечь в горах несколько костерков – вдруг душманские миномётчики захотят отомстить за своих соплеменников?
       Даже после того, как мы оборжали речь подполковника, он не сделал никаких выводов. «На голубом глазу» продолжил сообщать, какое имущество и в каком количестве нам следует запихать себе в вещевые мешки.
 
       В юности я немного изучал точные науки и наловчился проводить в уме арифметические действия. Я стоял в строю, слушал «кэпа», суммировал вес всех предметов, которые он предложил нам переть в горы. Насчитал 128 килограммов.
Товарищ подполковник, вы считать умеете? Значения чисел понимаете?                У нас в батальоне 128 кэ-гэ от земли не оторвёт ни один пацан. Как можно перед строем нести такую пургу? Только из-за того, что у тебя толстые звёзды на погонах?
       На фоне подполковника Кошкина мне немедленно вспомнились наставления и занятия, которые проводил настоящий командир нашего полка, Суман Пётр Романович.
Он лично разработал программу обучения под те сжатые сроки, которые командование дивизии отвело перед началом Панджшерской операции. Сам проводил занятия с нашим батальоном, который простым росчерком пера на бумаге сделали горнострелковым за неделю до ввода в Афганистан.
       Суман учил нас в любой ситуации создавать тактическое преимущество над противником, заставить противника испугаться, дрогнуть, отступить.
       Суман отрабатывал с нами движение «непонятной колонной», научил приближаться к оборонительным рубежам противника исключительно под прикрытием бронегруппы и её огневого воздействия. Он объяснял нам, как действовать в районах с пещерами, как преодолевать низины, как устроить связь через ретрансляторы, если поставлена задача войти в ущелье.
       Суман был прекрасно образован, говорил чётко, понятно, не употреблял ни единого междометия, ни слова-паразита. Он ни за что не произнёс бы лишнее словосочетание, не говоря уже про тупое многословное указание, исполнение которого дало бы тактическое преимущество противнику.
       Суман, наверное, убил бы на месте того, кто сказал «костерок развести ночью и согреться». Он бы его самого перед строем на костре изжарил за такие «советы».

       После того как Кошкин наговорил перед нашим строем глупостей, он завершил своё фееричное выступление бодрящей речугой:
- Я! Для вас! Мне для вас вообще ничего не жалко!!! Я вам в поддержку танк дам! Нет, даже не танк – самоходку дам! Даже две самоходки! Поставлю на прямую наводку и, если что, они поддержат ваше продвижение!
       Можно подумать, что раньше артдивизион нас не поддерживал, а вот именно сегодня, именно после распоряжения подполковника Кошкина, начнётся Новая Эра в покорении Мариштана!
       Через полчаса эта эра началась.