Покровительница речных затонов

НА СВАДЬБЕ ВЯЙНЕМЕЙНЕНА.
     Бессчетно веков назад, над рекой Туонелой, над сводом Маналы и далее выше, над озером Лемпо, летний прогретый солнцем ветер шумно мчался к сосновому бору размять спину старого Хийси.
     Свадебный пир в Калевале звонкими девичьими голосами разносится над лугами Лемпо. Со всех окрест и из дальних земель Новгородских и северных земель самой Похьелы на скакунах юноши, в запряженных телегах семейные пары с дочерями торопятся на свадьбу Вайнемейнена и красавицы Услады. Приглашены от всех достойных и славных семей. И на пир, вдохновившись достоинством, едут лучшие. Слышны гусли новгородские, калевальские кантеле, под них залихватские песни славянские и задорные финно-угорские – перепевая кто громче в веселье. Радостные спешат к столу жениха и невесты.
     Гостям вторя Вяйнемейнен свирелью поигрывает, встречая с душою каждого. Славься земля Северная от Финского моря до Ладоги! Сюда пристала ладья Вяйнемейнена, после непорочных родов девы Марьятты. Здесь его встретило счастье. Вот к Усладе подходят с подарками, дары принимает невеста, доброму люду лицом кланяясь. Солнечные лучи в жемчужных нитях на румяных щеках поигрывают. Говорит Услада громко и вежливо, знакомится и благодарит.
     Обнимает жених своего друга старинного, кузнеца Ильмаринена. Встречает его с почетом, нарекая на свадьбе свидетелем. Приглашает за стол ласково и усаживает Вайнемейнен за великие столы дорогих гостей. Поднимает он руки посылая воздушные объятия. На рукавах его рубахи - волны вышиты, щуки под ними, а в ветрах-облаках птицы; на животе расшит нитями первозданный дуб Вяйнемейненом выращенный, кроною древа заветного его груди касаясь, а над ним Луна и Солнце, а по вороту – звезды в молочных узорах неба.
     Волна на море – гостей пожелания, волна на берегу – молодоженов поцелуи. Светло на душе, печали места нет. Умеют люди праздновать, в добром застолье рождается исток достоинства семейного.
     Услада свадебному пиру и подаркам радуется. Перед отцом ей не стыдно. Величавого мужа, творца лесов, и рек устроителя заполучила, мужу-богатырю северному она рада. Смотрит Услада своему отцу в глаза с достоинством. Вот и темнеет - костры разожжены, много света от огня и веселия. Вручает Услада своему отцу свадебный дар Ильмаринена – выкованные булатные хомуты и тяги, гвозди с локоть длинною и скобы толщиной с большой палец, цепи, обхваты, железные прутья, ломы, лопаты, топоры – на семи телегах довезенные. Исполнил Ильмаринен просьбу Услады, выковать булаты для строительства плотины под мельницу на реке Вьюн, за ручьем, который в дальнейшем назовется Медвежьим.
     Подошел Радонег-отец Услады с новгородцами на пиру к Ильмаринену в добрый час, и просил его сковать основание булатное для плотины. Уложить его прям на дно реки Вьюн, как вспомощь при строительстве, чтобы под воду уложенные бревна течением не срывало.
     - Дорогой Радонег-невестин-отец, рад бы помочь люду благородному от Великого Новгорода, но не в моей это власти без разрешения вторгнуться во владения Хозяйки Реки. Если без спроса уложу булатное основание – разгневается. Позовет Деву Каменицу, у них беда всегда одна, общая. Даже если в ссоре они, то о распре забудут, против беды объединяться. Тогда не устоит плотина. Надо у Хозяйки Реки разрешение спрашивать. Ступайте к самой Ладоге. Воды реки Вьюн сквозь озера текут, с другими реками соединяются. Вот в устье речном Хозяйку и поджидайте. А коли смилуется, так и рад помочь буду добрым людям.

ОТ ЛЕМПО ДО ЛАДОГИ.
     Во указанный волнами Лемпо час, чтобы путникам он добрым стал, на ладье пять мужей по водной дороге Вьюна - в даль отправились. Запевают песнь про Сариолы Врата, про славу в веках Новгородскую, про избавление от Туонеллы под землю в Манале сокрытую, про змея трехглавого у стен Великого Новгорода поверженного, про родную новгородцам Ладогу. На ладье по Вьюну плывут, к уключинам ленты привязаны синие да красные. Под водой края лент тех скрываются, в себе женских рук труд храня, Хозяйку Реки к мужьям новгородским выманивают. Не печалятся путники, что встречи все нет, вольна Хозяйка Реки быть, где ей хочется. А свое дело знают, кличут во день с ладьи, а проснувшись с ночевки, ленты меняют на новые. Так и вышли на Ладогу, налегли на весла и рывком в бескрайнюю гладь вырвались. У леса разожгли костер, а саму ладью внесли на берег. В устье речном весла вбили во дно, расправив в течении ленты из самых дорогих тканей. Не пройдет ныне мимо Хозяйка Реки! К камням вяжут хлеба и под весла кладут, превознося в песнях труд рук людских.
     Не пришлось долго ждать, вышла в тот же день она, вышла из воды Хозяйка Реки в синий сарафан одетая, расшитый красными лентами. Открепить ленты с весел велела и дары приняла новгородские. И ответила на просьбы мужей певучим словом своим:
- На тех берегах посадите рябины хрупкие, выкупите право у меня на мельницу, свое согласье с тем даю, за посаженные дерева с красными гроздьями, для водных дев они священные. Как начнете строить, вновь к вам явлюсь, милость свою подтвержу и молодым рябинушкам я обрадуюсь.
     С тем и в воды ушла. Радуются пять мужей, Хозяйку Реки благодарят. Взяли грабли, стали из воды ветки упавшие доставать, русло Вьюна чистить, с краев речного берега упавшие стволы к лесу оттаскивать, Хозяйку Реки чтоб порадовать. В Лемпо на лодьях ушли, добрую весть неся.

ИЛЬМАРИНЕН И ХОЗЯЙКА РЕКИ.
     Вновь былинный кузнец свое слово сдержал, во реку основание булатное укладывает. Услада, счастливая молодая жена с высокого правого берега песню поет о доме родном под тихое кантеле Вяйнемейнена. Бьет Ильмаринен по железным стержням громадным молотом, на цепях новгородцы окоренные стволы елей подтаскивают, крепит их кузнец хомутами да скобами, без счета забивает в них гвозди, возводит Радонег с новгородцами деревянные колодцы в плотине. В них вода успокаивается. Вдруг вышла Хозяйка Реки к Ильмаринену, разговор с ним держала, брала его за руку, на берег с ним вышла. Вместе они молодой рябиной в лесу любовались. Срадуется-залюбуется, так, да и слюбится; то и у них сложилось.
     Управились строители к концу осени – на реке плотину с мельницей, еще и дом поставили. Пришло время и Ильмаринену с Хозяйкой Реки расставаться, должно ей со своими сестрами провести зиму и март в Ладоге. Попрощались, благодарные любви нежной, жарким летом подаренной и расстались, другие судьбы и дороги разные ждут их. А во самой Ладоге, в месяце весеннем, у Хозяйки Реки родилась сказочной красоты дочка от кузнеца Ильмаринена.

БЫЛИНКИ НОВГОРОДСКИХ ПУТЕШЕСТВЕННИКОВ.

ПЕРВАЯ БЫЛИНКА.
     На носу ладьи Радонег сидит, приготовил он речь, обратиться готов к Хозяйке Реки. Оттолкнул, кто сильней, ладью от берега во быструю реку Вьюн. Течение несет ладью с пятью новгородцами на восток в бескрайнюю Ладогу. На первой же стоянке новгородец Нъгорадъ, отправился купаться. Поплыл по течению прямо по середине реки. А реку потому и Вьюном называют, что русло ее вьюном извивается, то влево, то вправо. Быстро плыл, наслаждаясь красотой речных берегов, а течение речное его и еще быстрей ускоряло. Через несколько поворотов реки Нъгорадъ вышел на берег. Смотрит, чуть поодаль по течению, на наклонившейся к воде ветви березовой мужичок сидит. То ли рубаха на нем из шкуры мокрая надета, то ли шерстью покрыт, а волосы темные, с головы прямо реки касаются. Изумился, и на миг замер новгородец. Нагнулся за корягой на берегу, а то мало ли что, место — это чужое. Услышал всплеск, глядь, а ветка березы пустая, только круги на воде под ней, а мужичка ни где нет. Пришел в себя Нъгорадъ, разозлился даже, зашвырнул корягу в реку и по берегу обратно к своим пошел. Слышит за спиной оханье: «ты мне по плечу попал».
     Пройдя на ладье часть пути до заката, новгородцы остановились на ночевку у низкого илистого берега. Вытащили ладью, а сами поднялись, где посуши. Под деревьями разожгли костер, да усталые после ужина спать легли. Ночью, над ними хруст раздался. Осиновый ствол пополам, и прямо сверху на Нъгорада. Сильно по руке его ударило, сильно ушибло. Проснулись путешественники, вроде и ветра то сильного не было. Рассказал Нъгорадъ своим товарищам о дневном происшествии, а Станимир, сказал, что это ему водяник отомстил.

ВТОРАЯ БЫЛИНКА.
     Весь следующий день, новгородцы, не сходя на берег по реке шли. Даже трапезничали, не сходя с ладьи, а перед самой вечерней стоянкой на берегу деву, сидящую на камне, увидели. Затаились мужи новгородские у берега притаённо, той девой любуются. А дева-красавица совсем нагая спиной к ним на камне сидит, их не видит и гребнем большим волосы длинные, разложенные в обе стороны, расчесывает. Повернула лицо прекрасное к путникам, не смутилась, и стала левую сторону головы расчесывать. Повернулся Радонег к товарищам и говорит: «удобную сторону девица расчесывает, ждет нас удача в пути». Отплыли назад поодаль за речной поворот путники, дали деве дело свое закончить. И только на берег из ладьи сошли, как услышали всплеск в той стороне, где дева волосы свои расчесывала. Станимир сказал, что это была дочь водяного и, если бы она с камня поднялась да развернулась к ним, в раз бы водяной их к себе навек забрал и не услышал бы о них никто и никогда.

ТРЕТЬЯ БЫЛИНКА.
     Обрадовавшись, что путешествие их будет добрым, новгородцы шли к Ладоге с остановками, отдыхали, дожди в шалашах пережидали. Рыба им в сеть, как сама шла, сытно ели и безмятежно спали. Вдруг под пятую ночь пути, Добромысл поужинав перед сном искупаться решил. Только в воду решил войти, а из кувшинок у другого берега детский голос доносится: «нет, нет, нет». Остановился перед самой кромкой реки муж новгородский. Никого вокруг, кроме товарищей нет, ступил ногой в воду. Как вдруг с того же места детский голос, только на этот раз пронзительно: «нет, нет, нет». Отошел от реки Добромысл, а товарищи ему говорят, этот ребенок есть малый водяник, не захотел он, чтобы ты реку разбудил. Видать, вода уже спать легла, и новгородцы у костра спать легли. А на утро, на корме ладьи они нашли чьи-то мокрые лапти и горсть серебряных монет. Отблагодарил водяник путников своим подарком за то, что не ослушались.

ЧЕТВЕРТАЯ БЫЛИНКА.
     На следующий день, с левого берега встретила новгородцев брошенная развалившаяся изба. Давно в ней люди не живут. Вышли новгородцы к той избе на берег, избу осматривают. Ладно изба срублена, бревна чисто окорены, да толка в ней уже долго нет, за нею банька сложена старая, а как новая. Станимир и говорит товарищам, вот расплата за жадность и бессердечие. Пришли на этот берег когда-то два молодых брата с женами. Решили в летнее время промысел устроить, в мелкую сеть налимов ловить и в деревнях продавать. Вот изба, вот маленький пруд, по дну обмазанный глиной, вот землянка, во которой погреб был…
     А улов слабый, на таком не разбогатеешь, тогда пообещал младший брат голову старшего водяному, если тот налимов в сети загонять поможет. Пошел с первой зарею старший брат с женою искупаться перед трудовым днем, а водяной их и забрал. Горевал напоказ младший брат перед своей женою, а только с того дня налимов в сетях было не счесть. Не хвалился своим умением младший брат, говоря жене, что удачу не хочет спугнуть, а сам в мыслях над легковерностью своей жены потешался.
     Вот однажды жена в баньке напарившись прыгнула в речку на мелководье, смеется громко, мужа веселит, к себе в воду зовет. Как вдруг из-под воды поднялась к ней утопленница, жена старшего брата и рыдая рассказала ей про горестную участь, заложенную навеки. Разгневалась женщина, прокляла мужа и дом его. Не смог остановить тот жену, ушла, да и он вскоре покинул эти места навсегда.
Сели в свою ладью новгородцы и дальше в путь отправились.

ПЯТАЯ БЫЛИНКА.
     По всем приметам Ладога скоро, а Хозяйку Реки так и не встретили. Задумались новгородцы, сомневаются… А вдруг, ни с чем возвращаться придется. Не будет разрешения, кузнец Ильмаринен сковать ложе платины откажется. Не будет на реке мельницы, не станет жизнь сытнее и краше прежнего. Ладью по реке легко вода несет, а хмурость у товарищей с лица не сходит. Остановились на дневной отдых, варят уху со сныткою и с клецками. Тут смотрят, по ручью весь в тине, с головой, заросшей густыми волосами, весь в речном иле, ребенок к реке со стороны лесных болотин возвращается. Бросился Станимир на перерез малышу. Схватил ребенка и в сухой лес на холмы побежал. Ребенок плачет, кричит, что есть мочи: «нет, нет, нет». Бросились новгородцы вдогонку, ничего понять не могут. Унес Станимир ребенка на самую вершину сухого холма посадил в сухой вереск и спрашивает: «Водяник, оставить тебя здесь»? А маленький водяник отвечает ему: «нет, нет, нет». Дальше спрашивает его Станимир: «А Хозяйку Реки к нам из Ладоги позовёшь»? Отвечает водяник: «да, да, да». Отдал Станимир водяника Радонегу на руки и впятером отнесли его в реку Вьюн. Водяник недоволен был, но слово свое сдержал. Разве найдется во всем свете безумный, который, обманув, за тем сильных мужей новгородских не устрашится?

ШЕСТАЯ БЫЛИНКА.
     Домой возвернуться торопятся. Против течения на веслах трудятся, а ладья продвигается по воде медленно. В пороги каменные зашли, так и самою реку пришлось спрыгнуть. Ладью вдоль берега меж камней толкают, чтобы дно не разбить и борта не замять.
     Ноги у новгородцев целиком под водой, по каменному дну идут, что и не говори, есть то подводная для них дорога. Вода в порогах шумит, товарищи громко меж собой разговаривают. Наступил Радонег на затопленное бревно, нога соскочила и в речное дно ударилась, в сторону от них пузыри из-под воды подниматься заторопились: «Что это еще»? – Радонег спросил. «Это донники, они всей семьей по реке гуляют, а ты на одного из них наступил, видать» - ответил Станимир.
Прошел час или два, каменные пороги на пути закончились, Радонег в ладью вернуться решил. Поставил ногу на борт, толкнулся другой ногой, тут ладью развернуло и Радонег бухнулся спиной в воду. Товарищи от всей души засмеялись, а Станимир сказал, что это ему так донник сдачи дал.

СЕДЬМАЯ БЫЛИНКА.
     Самого сильного из путешественников Сутимир звали. Он был добрым всем другом, хотя и кичился своей силою при каждом удобном случае. От работы не сторонился и считался вполне благожелательным в любой компании. Вот обратно к дому новгородцы по реке уже пол пути прошли. Видят, в огромный мешок деревянной кадкой, водяной, рыбу из реки вычерпывает. А ростом водяной такого, что и береза высокой рядом с ним не кажется. Задумал Сутимир с тем водяным незлую шутку сигать. Вы плывите, говорит товарищам, дальше, а я вас на ночной стоянке догоню. Стали отговаривать его новгородцы, да бес толку. Задумал, так не смутишь.
     Товарищи ушли на ладье выше по течению, а Сутимир дождался, когда водяной в реку прыгнет, подкрался, схватил неподъемный мешок и побежал по берегу напрямик через лес и заблудился. Хотел товарищей удивить, а сам чуть в лапы дикому зверю не достался. Делать нечего, забрался спать в овраг и вдруг утром, когда Солнце уже осветило Землю, услышал он крик разъяренного водяного. Поклялся водяной разорвать его, как встретит. Подпрыгнул от ужаса Сутимир. Водяной ревет, как дерущиеся медведи. Схватил рукою мешок, а его пола распахнулась, а там, полный мешок серебряных монет. Понял новгородец, что заколдованного богатства водяного лишил. Схватил мешок и бегом своих искать.
     Рассказал товарищам о случившемся, а они его дожидались. Водяного слышали, что по пятам за ними гонится, но товарища не бросили. Пришли домой в озеро Лемпо. Сошли на берег, все четверо от предложенного Сутимиром серебра отказались. Упросили бежать из Калевалы и в Новгород не возвращаться. Убежал с богатством водяного Сутимир в Польшу и стал там знатным паном.

     Прошел месяц, как домой новгородцы вернулись. Их рассказы люди друг другу пересказывали. Интересно узнать, что случалось в таком далеком путешествии. Вот сказы, что другие услышали:

ВОСЬМАЯ БЫЛИНКА.
     Дождь застал речных путников. Как начался, то и будто бы и кончаться не собирается. Ладью к дереву на берегу привязали, а сами промокшие шалаш себе строят. Выбрали березу постройнее, и к ней шесты со всех сторон прикладывают. Нижний конец в землю глубоко вонзают, а все верхние концы шестов ивняком заплетают. Шалаш у новгородцев снизу круглый, а по верху в березовый ствол сходится. А потом уж ветви малые меж шестами крепят, сначала с них дождевую воду стряхивают. Вот, товарищ с лапником еловым подоспел. Так от низа вверх семь поясов лапника ивняком скованные шалаш накрыли. Быстро дело продвигалось и проголодаться не успели, как дело было дружно сделано.

ДЕВЯТАЯ БЫЛИНКА.
     Возвращались странники домой во озеро Лемпо. Там луга ячменем засеянные, там пасека новгородцами устроенная, там в колодцах новгородцами, умно рубленными вода слаще меда, там… там дорогие сердцу путников семьи ждут. Утро еще было, только недавно с ночевки на ладье по реке Вьюн домой вверх по течению двинулись. Вдруг, слышат стон в большой заводи, а из нее в реку муть по поверхности плывет. Кто стонет тут? – крикнул Добромысл. Доносится им измученный голос: «водяному пропасть под водой суждено, зацепился волосами за коряги, реку люди давно не чистили. Чем больше стараюсь освободиться, тем больше меня ко дну приковывает. Не уплыть мне с этого места. Лишь оплакать себя мне осталось. Водяным, о горе моем не известно, пропасть видно здесь суждено».
     Пожалели товарищи того водяного, ряску и тину с поверхности заводи рубахами далеко на берег выносят, траву на воду, наросшую мечами острыми, срезают, друг другу в руки из воды отдают и в кусты ивы забрасывают. А ветви упавшие, коряги, стволы топляка со дна заводи на берег достают и попутно волосы водяного распутывают. Вот и встретил водяной свое освобождение, усталый, измученный, но истинно счастливый.
     Одарил водяной своих спасителей медной посудой, ковшами да тарелками и опять благодарил сердечно.

ИЛЬМИРА, ДОЧЬ ИЛЬМАРИНЕНА.
     Во самой Ладоге, в месяце весеннем, у Хозяйки Реки родилась сказочной красоты дочка от кузнеца Ильмаринена. Прошло шестнадцать лет. Однажды, на берег большого затона устроенного в устье ручья Кивиойя, в прозрачном сине-голубом платье, расшитом сиренево-розовыми лентами, вышла Ильмира. Рыбаки ее красотою любуются. Стройная, красивая, под открытыми плечами – бежевое тиснение на рукавах, по середине платья на груди и до ног вышит узор тонкий бежевый; на средних пальцах большие золотые перстни с рубинами; в волосах, подобно короне, гребень золотой янтарем украшенный; в волосы у висков вплетены раскрывшиеся розы золотые, усыпанные мелкими рубинами; серьги тоже золотые, как травинки свисают до самых плеч; на тонкой девичей шее – крупные золотые ожерелья с теми же драгоценными красными камнями.
     Кланяются рыбаки Ильмире, вежливо представляются, просят ее, чтобы водяные их сети в затоне не портили, не спутывали и не рвали. Тронута была Ильмира простой и радушной встрече, доброй и полной надежды человеческой речи, не так она представляла знакомство с людьми. Пообещала Ильмира, что с этого дня перестанут водяные в затоны вплывать, а она сама затонам и рыбачьему труду в них станет покровительницей.