На пути к премии Дарвина

       Со временем всё чаще обращаешься мыслями в прошлое, вспоминаешь детство, анализируешь, и позитивные эмоции всё же берут верх над негативом, остаётся в остатке только искреннее изумление, как порой удавалось выйти сухим из воды во многих передрягах.
       Школа наша стояла на берегу Западной Двины. Река была довольно широкой и весной в половодье разливалась, выходя из берегов. Рядом со школой в реку впадал ручей, летом его можно было перешагнуть, но весной он превращался в мутный поток, в него стекались воды со всех окрестных полей и лесов. Шириной с пару десятков метров, он тянул нас, как магнитом. Высшим пилотажем было заскочить на льдину, проплывавшую мимо, с палкой, выломанной здесь же, в прибрежных кустах, и, оттолкнувшись от берега, проплыть вдоль него сотню метров до реки.
       А вот там уже, где сходились вместе два потока, нужно было направить свою льдину к берегу, и, разбежавшись по ней, спрыгнуть на берег.
       Пару раз бывало, что льдину закручивало течением и пацаны не могли вовремя причалить. Тогда на помощь им приходила группа поддержки, которая весь рискованный заплыв бежала рядом по берегу, бедолаге протягивали длинный шест, который для этой цели берегли и припрятывали в кустах, тот хватался за него, подтягивал льдину к берегу и соскакивал на берег.
       Ни разу дело не закончилось трагедией, максимальная проблема состояла в промоченных при прыжке на берег ногах, но это была мелочь, на которую не стоило обращать внимание. Вот если бы на этой льдинке тебя вынесло на течение реки, то шансы выжить начинали бы стремительно таять, поток нёсся там с огромной скоростью, лёд крошился и ломался и уцелеть в такой ситуации было бы проблематично.
       Весна и лето всегда всплывают в памяти в тёплых, солнечных тонах. С зимой и осенью сложнее, осенний дождь или зимний мороз всегда первыми приходят на ум и совсем не прибавляют воспоминаниям радости. Дорога от родительского дома до школы была неблизкой, около пяти километров, и по ней нормально передвигаться на велике можно было только поздней весной или летом. Осенью после обильных дождей она превращалась в направление движения с огромными лужами в центре, нужно было идти по обочине и внимательно следить, что бы нога не соскользнула невзначай по мокрой траве и не очутиться по колено в жирной жиже.
       Отец обычно шёл на работу в одно время со мной и помогал мне нести портфель. Самый запоминающийся случай произошёл, когда ударил первый морозец и сковал лужи льдом. Отец, попыхивая «Примой», неспешно шагал, неся мой портфель в руке, а я, разогнавшись что есть мочи по примёрзшей земле, прыгал на молодой ледок и катился по центру луж.
       - Смотри, провалишься под лёд и пойдёшь домой сушиться, - добродушно сказал он, когда после очередного прыжка лёд затрещал очень громко.
       - Да не… Я отпрыгну! Здесь же мелко везде! Не утону!
        И я радостно убегаю вперёд, к новым приключениям. А вот и она, просто огромная, с замёрзшими по краям грудами грязи, и не лужа даже, а маленький пруд. Я стремительно набираю скорость и прыгаю на синеватый лёд. Но он и не трещит даже, как на предыдущих лужах, а сразу же начинает как-то злорадно прихрюкивая, предательски ломаться у меня под ногами. Я проваливаюсь под лёд по колено, но сила набранной мной инерции, которую мы очень кстати совсем недавно изучали по физике, толкает меня дальше. Пытаясь спастись, выбрасываю вперёд руки, но под руками, которые судорожно пытаются нащупать хоть какую-нибудь опору, лёд продолжает крошиться. Медленно, с глухим мерзопакостным чавканьем, которое выдаёт жирная грязь, охотно расступаясь под моим весом, барахтаясь и дёргаясь всем телом, уверенно погружаюсь в отвратительную ледяную жижу по горло.
       - Да вот же колею раскатали.. утону сейчас на хрен, – бьётся в голове мысль.
       Сводит дыхание от нахлынувшего холода, кручусь, пытаясь найти точку опоры, но руки увязли в грязи, ноги скользят по скользкой глине, и я, наконец-то с большим трудом нащупав под ногами относительно плотную опору, встаю на четвереньки, потом медленно распрямляюсь и, обламывая ледок по краю лужи, выхожу на край полыньи.
        Подходит отец, неторопливо оглядывает стоящий перед ним опустив понуро голову пельмень в оболочке из грязи, глубоко затягивается, ловким щелчком отбрасывает далеко в сторону дымящийся окурок, молча ставит мой портфель на землю и, развернувшись, уходит на работу.
        Мерзкая грязь сковывает ноги и руки, холод пробирается под пальтишко и меня начинает бить крупная дрожь. Отхожу в сторону, пальцами, сплошь покрытыми слоем грязи, срываю пучок заиндевевшей травы, пытаюсь оттереть грязь с ладоней. Но где там… Жирная глина плотно облепила руки и ноги и только размазывается по коже, ещё больше сводя пальцы судорогой.
        Постучав ногами о мёрзлую землю и попытавшись хоть немного отбить грязь с ботинок, негнущимися уже руками подхватываю портфель и семеню обратно домой.
        - Хорошо хоть, что батя портфель мой тащил, а если бы шёл в школу один, то ловил бы сейчас в этой яме с грязью свой портфель, и не факт, что смог вообще поймать, вот тогда отец точно не промолчал бы, как сейчас… - промелькнула мысль и на секунду от неё стало теплее.
        Вечером при разборе полётов мама, которой вместо вечернего отдыха после тяжёлой работы пришлось перестирывать мою пропитанную грязью одежду, обрушила за ужином праведный гнев на отца:
       - Этот шалопай, ладно, понять ещё можно. Не знает, куда силушку свою применить, не набегался ещё до школы и обратно. А ты-то куда смотрел? Ты же с ним вместе шёл?
        Отец, как всегда в случаях редких разборок с мамой, мудро помалкивал, и только с аппетитом наворачивал щички, иногда с насмешкой поглядывая на меня, видно вспоминал утреннюю картину моего неудачного катания по молодому льду.
         Зима почему-то проходила всегда быстро. То ли из-за короткого светового дня, когда просыпаешься затемно, в темноте шлёпаешь в школу и возвращаешься домой уже в сумерках, то ли из-за постоянной войны со снегом, который непрерывно засыпал всё вокруг и нужно было и утром и вечером расчищать его.
       Выходные же пролетали ещё стремительнее, и если в субботу тебя ещё могли иногда привлечь на общесемейные работы, то воскресенье было полностью в твоей власти, и тогда или хоккей до полного изнеможения, или лыжи.
       Каток устраивался на льду реки, хорошо, если вначале зимы выпадало мало снега, тогда быстренько расчищалась площадка и до вечера можно было гонять шайбу. Но это счастье длилось не долго, и вскоре снежок начинал плотно засыпать всё вокруг. Тогда приходилось до обеда махать лопатой, расчищая площадку, бежать домой для стремительного перекуса и дотемна гонять шайбу, пока она была различима на льду. Некоторые хитрозадые пацаны, которые мудро увиливали от расчистки снега и стремились тихонько появиться после обеда и под шумок влиться в коллектив, с позором изгонялись с катка.
       В одно из таких хоккейных воскресений игра затянулась затемно, но усилился морозец, взошла очень яркая луна и при её свете можно было спокойно играть, как при мощном фонаре. На воротах стояли по очереди, и когда настал мой черёд, я рывком бросился под катившегося на меня противника, выбил шайбу, но был снесён им за ворота и в этот момент получил удар лезвием конька по переносице. В глазах потемнело, из раны фонтанчиком хлынула кровь, заливая лицо.
       - На спину его! И снега побольше на лицо! – скомандовали старшие ребята.
       Меня положили на сугроб за воротами, набросали снега на лицо и скомандовали не двигаться. Разгорячённый игрой, я вытянул гудевшие от усталости ноги в коньках и почувствовал, как тёплая кровь подтаивает снежок на лице и стекает по щекам.
       Спохватились ребята и вспомнили про меня только когда закончили игру. Морозец заметно крепчал, и голова моя в кровавых сосульках вмёрзла в сугроб, пришлось пацанам обламывать их, чтобы поднять меня на ноги, но очистить лицо не получилось, один глаз вообще закрыла кровавая корка, другой еле видел сквозь смёрзшиеся ресницы смутные очертания, и мне заботливо помогли доковылять до дома.
       На ощупь, по стене, на подворачивающихся коньках на ногах, я зашёл в дом и хлопнул входной дверью.
       - Сынок, а ты кушать…- из рук мамы, увидевшей месиво вместо моего лица, с грохотом выпала тарелка, и она в полный голос запричитала, бросившись ко мне, усаживая на кушетку и безуспешно пытаясь расшнуровать намертво смёрзшиеся шнурки на коньках. Отец, читающий в это время газету, повернулся на шум, сдвинул на лоб очки и громко удивлённо хмыкнул.
       Следующие пол часа родители провели реанимационные мероприятия, я был раздет, разут, лицо умыто от наплывов крови, рассечение на переносице обработано первачом и залеплено пластырем. Ещё пару недель рана не заживала и периодически давала о себе знать.
       С приходом весны самым интересным занятием для нас был поиск боеприпасов на полях. После войны прошло около тридцати лет и после распахивания на поверхности оказывались патроны, осколки снарядов, исковерканное оружие. На серой земле издалека виднелись рыжие пятна от ржавого металла, нужно было осмотреться, потому что патроны обычно были кучно рассыпаны и под парой лежащих на поверхности почти всегда находилось ещё несколько. Больше всего находили немецкие патроны, советских от автоматов ППШ или винтовок было крайне мало. На мой вопрос, почему так происходит, отец ответил, что немцы пришли к нам через три недели после начала войны и два года фронт держали. Поэтому и весь металл, в земле оставленный, немецкий. Осторожность при этих поисках была конечно нужна, но азарт от возможных запретных находок всегда брал верх над здравым смыслом. И нас как магнитом тянуло пощекотать себе нервы, несмотря на почти ежедневные предупреждения родителей дома и учителей в школе.
       Самый хороший улов всегда случался после свежей вспашки, нужно было пробежаться по гребням пахоты, зорко высматривая что-нибудь инородное, пока ржавчина на железе ещё не потемнела и хорошо видна. Однажды я сразу же после школьных занятий поспешил на поле и увидел там в густых клубах вонючего дыма гусеничный трактор ДТ-75, вспахивающий поле. Отошел от него подальше и начал прочёсывать местность.
       - Эй, Мишка! Что ты там ищешь! Иди сюда, нужна твоя помощь! – крикнул тракторист, дядя Гриша, остановив свой чудо-механизм и высунувшись из кабины.
       Я подошёл, поздоровался и спросил, какое дело у него ко мне.
       Дядя Гриша снял телогрейку, постелил её рядом со своим креслом и широким жестом предложил:
       - Садись, я тебя покатаю! Нечего тебе там шляться, искать на свою задницу приключений. Я покажу тебе, как трактором управлять.
       Робкие попытки отказаться от такого щедрого предложения понимания у дяди Гриши не нашли, он, уже видимо изрядно принявший на грудь положенную дозу, не стал меня слушать, бодро выскочил из кабины на землю, схватил меня за руку, уверенно затолкал в трактор и усадил рядом с собой.
       Оглушающий рёв двигателя трактора, вонь от солярки, которой был пропитан весь механизм, клубы нестерпимо едкого синего дыма из выхлопной трубы закручивались ветром и залетали в кабину, ко всем прелестям добавилась вонючая сигарета, которую смачно прикурил тракторист. Дэтэшку бросало на ухабах так, что я постоянно бился левым плечом об угол кабины, а правым о кресло дяди Гриши… голова закружилась и после пары поворотов по полю меня начало сильно мутить.
       Я подумал – если сейчас не глотну свежего воздуха, то точно блевану прямо в кабине, на ноги тракториста и гаечные ключи, рассыпанные по всему полу.
       - Вот Мишка, вырастешь, я тебя научу на тракторе ездить, будешь меня потом вспоминать добрым словом, когда трактористом станешь!
        Я только на секунду смог представить себя гордо восседающим в промасленном ватнике за рычагами вонючего трактора с помятой папироской во рту на середине бескрайнего поля, которое нужно с утра до ночи пахать, и тошнота стремительно скрутила мой желудок. 
       Я постучал кулаком по плечу моего учителя, резко открыл дверь и на ходу вылетел из кабины, оттолкнувшись что есть силы от гусеницы. В пару прыжков добежал до кустов на краю поля и с огромным облегчением повис на них, глубоко вдыхая воздух между приступами тошноты, выворачивающими меня наизнанку.
       В один из дней мне очень, как я тогда думал, повезло. Почти сразу же после начала поисков я наткнулся на «лимонку», гранату Ф-1, она лежала сверху на гребне пахоты, отсвечивая своим клеточным боком рубашки. Подняв её, помню, что удивился тяжести, несмотря на небольшой объём. Скоба и кольцо оказались плотно забиты грязью, я выломал в кустах прутик и почистил поверхность. Прополоскав в луже, протёр её травой, полюбовался гранатой со всех сторон и, очень довольный находкой, засунул её в карман и поспешил домой. На улице, в одном из соседских домов, возле калитки курил Вася, парень, недавно пришедший из армии.
      - Привет. Как дела, на поле ходил?
      - Да, ходил.
      - Нашёл что-нибудь толковое?
      - Гранату нашёл.
      - Покажи, я заценю.
       Довольный вниманием старшего парня, я гордо протянул ему находку. Тот повертел гранату, восхищённо подбросил её в руке и сказал:
       - Надо же, даже краска не слезла с рубашки, как новая. Давай меняться, я тебе за неё два яблока дам!
       Он достал из кармана и протянул мне два огромных ярко-красных яблока с жёлтыми полосками на боках.
       Раздумывал над таким заманчивым предложением я недолго, очень хотелось есть и я, согласно кивнув, забрал яблоки и сразу же, потерев одно из них об одежду, впился зубами в сочный бок. Сейчас ясно понимаю, что не вышел бы Вася тогда покурить, я дома обязательно начал бы крутить и дальше очищать находку и выдержала бы чека, подгнившая за время долгого лежания в земле, мои настойчивые действия или лопнула бы … даже думать не хочется о том, что произошло бы.
        Очередной случай крутой находки произошёл осенью. Мы с приятелем собирали грибы, набрав по корзине, отправились домой и, нагнувшись за очередным подосиновиком, я поскользнулся на чём-то непонятном, нога уехала в сторону, и я увидел цилиндрический сероватый предмет, который виднелся из листвы. Сразу же позвал товарища на помощь, и мы очистили от веток и мусора огромную авиационную бомбу, поднатужились и откатили её в сторону. Мы первый раз видели такой огромный снаряд, около метра длиной, около полуметра в диаметре, какого-то зловещего серого цвета, с широко расставленными крыльями на хвосте. По боку шла маркировка - хорошо видные цифры и несколько букв на латинском.
         Мы попытались приподнять её, но не смогли. Рядом проходила дорога к полевому военному аэродрому, который находился здесь во время войны, скорее всего её выронили при перевозке, потому что лежала она сверху на земле, а учитывая немалый вес, при падении с самолёта она наверняка ушла бы глубоко в землю.
        Недолго посоветовавшись, решили находку здесь же и взорвать. Одно дело, если бы бомбочка была полегче, тогда можно было её поближе к дому оттащить и припрятать, а с этой сложнее, её не поднять, значит надо здесь рвануть. Делов – то всего ничего, костерок запалим на ней, нагреется бомбочка и кааак-жахнет! Вот это будет салют! Вот это зрелище! Нас нисколько не насторожил ни размер снаряда, ни его немалый вес, мы просто не понимали тогда, взрыв какой огромной силы должен быть после детонации и осталось ли бы хоть что-то от нас после этого.
        Откатили бомбу поближе к дороге, с таким расчётом, чтобы самим было удобно спрятаться в десятке метров в ложбинке и понаблюдать за, как нам тогда казалось, безопасным подрывом находки. Собрали побольше валежника, навалили сверху на бомбу, подожгли его и залегли невдалеке, наблюдая за происходящим.
        Костерок прогорел и зачах, надвинулись сумерки и заметно похолодало. Приятель предложил, что мало мы дровишек набросали на бомбу, нужно добавить бы, разгорится, вот тогда в темноте и взрыв будет красивее выглядеть. На меня же напала какая-то необъяснимая тоска, которая прямо-таки придавила к земле, я уверенно заявил, что сейчас мы идём домой, а завтра утром вернёмся и тогда повторим подрыв, а сейчас нет смысла в темноте шариться, ещё наступим нечаянно на неё, бомба то уже наверняка нагрелась неслабо и может жахнуть в любой момент.
       На том и порешили, отправились по домам и на завтра смогли прийти на наш полигон только после обеда. Каково же было наше разочарование, когда нашей бомбы на месте не оказалось! Мы обшарили окрестности, в надежде, что ошиблись с местом и наша находка находится где-то рядом, но где там!
       Остатки костра, место вчерашнего укрытия с примятой нашими задницами травой, всё было на месте, не было только самого снаряда. Какие-то добрые люди видимо случайно обнаружили нашу бомбу и забрали её себе, тем самым спасли нас, дураков, от неминуемой и страшной гибели.