Взрыв в шахте

          У каждой профессии есть индивидуальные производственные риски, но работа под землёй, по своей непредсказуемости и особенностям – явно на первом месте по травматизму и смертности. Одной из самых многочисленных бед является падения камней, так называемых заколов с кровли выработки в местах, где ещё не оборудованы железобетонные или тюбинговые защитные стены и «потолок». По теории, камень весом в пару килограмм разбивает каску с высоты четырёх метров.
 
         Но под землёй в большинстве случаев работают люди со стойкой психикой, те, кто верят в свою счастливую звезду, в везение и удачу, иначе в шахту не лезь! Ну упадёт кусок скалы! Не факт, что в человека! Если небольшой, то не обязательно, что убьёт или сильно покалечит. И почему именно в тебя!? Надо надеяться на лучшее!

        Самым смертоносным, с наибольшим количеством смертей под землёй, особенно при добыче каменного угля, является выброс газометановой смеси с последующим взрывом. Последствия этого всегда ужасны!

                ***

          … В тот день конца апреля, весна стояла в разгаре, солнышко приятно начинало прогревать морозный воздух, создавая хорошее настроение. Смена была с утра и на работу шёл с внутренней улыбкой, по приятно хрустящему, выпавшему вечером небольшому снегу, радуясь слепящему глаза небесному светилу. Ещё не дойдя метров десять до автобусной остановки, понял, что-то случилось. Ребята стояли какие-то присмиревшие, близко друг к другу, как бы ища защиту, не слышно обычных громких разговоров и раскатов смеха от свежих анекдотов. Сразу, без вопросов сказали, что на восьмисотом горизонте, у нашего грузового ствола, три часа назад произошёл выброс метана и мощный взрыв! Шестеро человек погибли сразу, а слесаря из электроцеха увезли в реанимацию с сильными ожогами открытых частей тела и дыхательных путей. Чем это чревато, было понятно всем…

           Ехали молча. Каждый думал о своём, но можно представить о чём. Ветераны размышляли: не хватит ли испытывать судьбу под землёй, может пора на поверхность, на материк – всех денег всё равно не заработаешь, а так хоть жив останешься. Но абсолютное большинство способных к аналитике, с холодком на спине и лёгкой нервной дрожью в конечностях, прикидывало, что прогреми взрыв на несколько часов позднее, то разнесло бы не малочисленную, обслуживающую, ночную техническую смену… А всех нас!
         
           В клочья!!!

           При подъезде к грузовому комплексу, прильнули к окнам. Разрушений не было видно, но от приствольных сооружений, на юго-восток и выше по склону сопки, по белейшему снегу на сотни метров тянулся широкий, мрачный, в начале почти чёрный, а затем более серый след лёгшей гари и дыма. Ствол, как и положено в таких случаях, работал на вытяжку, проветривая подземные выработки.
 
          У зданий администрации шахтопроходческого управления стояло непривычно много машин от военизированной горноспасательной части (ВГСЧ), скорая и легковой начальственный транспорт Норильского шахтопроходческого треста. Из автобуса рабочие вывалились молчаливой толпой, не переодеваясь, сразу разбежались по приствольным сооружения, сориентироваться в полученных повреждениях. К счастью спуск-подъём производился, техника выдержала, но под землёй работали только спецы и прокуратура, а руководство готовилось к прилёту правительственной комиссии из Москвы.
 
         Наряд проводил сам начальник управления, что бывало довольно редко. Выразил соболезнования близким и друзьям погибших, разъяснил немного обстановку, дал команду получить аккумуляторы, самоспасатели (специальные приборы для выживания под землёй в критических ситуациях), и быть готовым в любую минуту по команде спуститься на горизонт в помощь работникам ВГСЧ. А что делать сейчас - скажут мастера и бригадиры. Ушёл.

           Проходчики удалились в своё помещение изучать материальную часть оборудования и правила техники безопасности (знаю, что закроются и будут играть в карты), а крепильщикам предстояло навести порядок на закреплённой территории: огромная приствольная галерея, всё прилегающее пространство вокруг, бетонно-растворный узел и многое чего другое.

                Вскоре, путём обмена информацией между очевидцами и вновь прибывшей сменой стало всё более-менее понятно. Рукоядчица – женщина специалист, следящая на поверхности за подготовкой груза к отправке вниз и подающая команды на подъёмный механизм, сидела в своей тёплой будочке рядом со стволом. Ляды (огромные, мощные горизонтальные ворота, перекрывающие створ шахты) были закрыты и на них стояла тяжёлая грузовая бадья с верхней крышей-обтекателем – называемая среди рабочих, просто «груша» из-за схожести внешнего вида. Так вот, эти сооружения общим весом около десяти тонн, с неимоверным грохотом подпрыгнули несколько раз и ляды не распахнулись, не разлетелись скорее всего благодаря весу бадьи. Вся галерея заполнилась дымом, но довольно быстро поступила команда открыть створки грузового ствола на проветривание и вытяжку.

          Рукоядчица, работающая под землёй, зная, что спусков до утра не предвидится, как обычно в таких случаях, покинула своё рабочее место в сыром, холодном, продуваемом «карманчике» возле вертикального ствола, и пошла спать в сухое, надёжное газоубежище, расположенное рядом. Оно сослужило для неё спасительную роль! Вспоминала, что сперва неведомая сила бросила с лежанки на пол, тут же всё оглушительно загремело, загудело, ударная волна явно несколько раз гуляла рядом по всем выработкам. Из мелких щелей очень крепких дверей, обитых с наружи железом, рванулись горячая пыль и вонь. Не раздумывая, сразу надела самоспасатель, села на лавку, с ужасом представляя, что творится в штреках с людьми! Вскоре зазвонил телефон – к счастью, связь с поверхностью, проложенная в бетоне, сохранилась!

                ***

         … С начала нашей смены прошло пару часов, когда неожиданно резко и громко в общей мрачноватой тишине приствольной галереи прозвучали звуки сигнала на подъём. Мы с напарником работали неподалёку и сразу направились ближе к лядам. Они распахнулись, по направляющим тросам выползла груша, створки закрылись, и бадья аккуратно опустилась на них. Из её высоких краёв торчали две головы. Мужики нуждались в помощи. На короткой трубе они подняли вверх что-то бесформенное, завёрнутое в кусок чёрного прорезиненного вентиляционного рукава, перекинули через край и передали нам. Попросили вернуть трубу и вскоре подняли ещё такой же груз. Когда мы клали его на пол - из первого «свёртка» начала просачиваться розоватая жидкость …

           Горноспасатели со своими большими заплечными ранцевыми дыхательными аппаратами с трудом, по приставной лестнице, выбрались из бадьи и рухнули без сил на скамью возле стены. Спецодежда грязная, мокрая (внизу, вокруг ствола сильная обводнённость, как в ливень), лица тёмно-серого цвета, и чистыми были только там, где находились респираторы. Безмерно уставшие, они с упоением заглатывали ртами морозный воздух открытой галереи, а их куртки постепенно покрывались льдинками от всепроникающего холода Заполярья.

          На молчаливые вопросы, явно исходившие от нас, поглядывавших на чёрные свёрстки у ног, ответили: - «Это первые, кого достали. Там ещё работы и работы! Где был эпицентр, в каком месте рвануло, определить пока не удалось, но внизу, у железобетонного основания ствола, образовалась горизонтальная трещина метра четыре в длину и до тридцати сантиметров в самой широкой части. Похоже на центр тектонического разлома с мощнейшим выбросом газовой смеси. А сила взрыва явно равносильна двум сотням и более килограммов тротила! »

           Очень мощный взрыв в закрытом пространстве – что может быть страшнее!? Ему некуда распространяться, кроме как нестись с неимоверной силой и бешеной скоростью по штрекам, подхватывая встретившихся на пути людей, легко сдирая со стен шестидюймовые трубы высокого давления воздуха, водопровод, силовые кабеля, высоковольтную сеть для электровозов, провода, осветительные приборы, вздыбливая и выворачивая железнодорожные пути, стрелочные переводы… Всё это, как пластилиновые изделия, сминается, скручивается и в тупиках, на разъездах или там, где теряется ударная мощь сумасшедшего потока, сваливается в бесформенные баррикадные образования. Что там человек? В лучшем случае бесформенные остатки тела в лохмотьях обугленной ткани …

                ЗА ПЯТЬ ДНЕЙ ДО ВЫБРОСА.

          Работали в вечернюю смену. Сразу по приезду забежали с ребятами в столовую покушать. Проходчики вышли на поверхность раньше времени и сидели в углу огромной залы, за сдвинутыми столами –  поминали 40 дней со смерти их звеньевого Ветчанинова.  А мы, крепильщики, об этом в сутолоке каждодневных дел, уже и забыли…

          Знал его мало – практически не пересекались под землёй, разве что в первые месяцы работы в шахте. Говорят, неплохой мужчина, порядочный, степенный, обстоятельный, со здоровым юмором. Пятнадцать лет подземного стажа. Летом собирался полностью с семьёй уехать на материк в Воронежскую область. Якобы и дом там уже построен, сад посажен.

          Погиб нелепо! Хотя какие смерти могут быть предсказуемые, «лепые»!? Последние его слова напарникам были о том, что ещё немного зачистит углы и их догонит. Работал на пневмотехнике типа «Кава». Это легко. Стоишь с боку, передвигаешь рычагами, передней лопатой-ковшом подчищаешь всё на полу и перекидываешь породу назад в небольшой кузов. Всего-то и дел! За смену такое проделываешь несколько раз.

          «Ушёл» боковой закол и придавил сзади звеньевого к машине, ниже груди, нанизав на пульт управления. Мы ходили посмотреть и попрощаться. Стоит как живой, глаза раскрыты (явно мгновенная смерть), а каменюка где-то более полутора метра в высоту, до метра в толщину и длиной почти три метра – большущая часть стены коридора! Как здесь предположишь, что такая огромная глыба может куда-то сдвинуться! Ветераны не припомнили, когда о подобном что-то даже слышали!
 
          Тело освобождали с помощью нескольких мощных домкратов. А кусок скалы забурили и разорвали взрывчаткой на части.

                ЗА ЧЕТЫРЕ ДНЯ ДО ТРАГЕДИИ.
 
          На грузовом комплексе работники рудника «Октябрьский» опускали для себя на горизонт мощную негабаритную технику, и наша смена были вынуждены уйти под землю на соседнем скиповом стволе. Внизу идём с ребятами по ярко освещённому широкому тротуару к кабинкам электровоза, чтобы переехать к месту работы, а навстречу движется странная троица. Мы остановились, их разглядывая. Двое поддерживают под руки третьего, в середине; ноги его иногда расползаются в стороны, как у пьяного, куртка залита кровью, она же размазана по лицу… Мужчина средних лет явно находился в состоянии контузии и болевого посттравматического шока…

          Но все они временами громко смеются! Те, кто сопровождают и выводят травмированного на поверхность, подшучивают над его внешним видом: каска вбита заколом глубоко на голову и её пластиковый ободок крепления, соскользнув по волосам, срезал уши почти напрочь! Они висят на самих мочках, разместившись на плечах, как два лопуха. Раненый порой похохатывает, как всхлипывает, вероятно от нервного срыва. Рад, что остался жив, может передвигаться и уши полностью не отлетели, не потерялись, значит врачи пришьют на место, стресс на время отодвинул боль, и он (самое главное) ещё не видел себя в зеркале… Парни на ходу рассказали, что камень был килограмма три, ударил с высоты чуть более трёх метров и прямо по макушке. Если бы по шее или холке – можно было бы стать инвалидом, в лучшем случае.

           Это точно. Знакомый проходчик Лёва был здоровенным мужиком, одной рукой легко таскал до сорока килограммов, два года назад «поймал» небольшой кусок скалы на позвоночник и стал спинальником. Теперь постоянно пропадает в городе Саки на лечебных грязях, общается с другими такими же бедолагами, и надеется встать из инвалидной коляски хотя бы на костыли.
 
          Надо же было такого насмотреться с начала смены! Весь день не выходила из памяти эта встреча. Перед началом работы более внимательно осмотрели свод забоя, специальным ломиком, приваренным к длинной трубе, отодрали мелкие камни. А вот с теми, что размером с небольшой чемодан и более – всегда много хлопот.
 
          Если его не сорвали заколозачисткой, то по правилам надо перфоратором забурить в каменюку одну, а то и две штанги двухметровой длины под разными углами. Потом загнуть их концы. Долго, нудно и не входит в стоимость задания на смену! При этом не факт, что пока ты проводишь все эти манипуляции, закол не «уйдёт» на тебя. Поэтому в шахте есть такое ехидное выражение от безысходности: - «Чемодан» - это не больно!». Здесь подразумевается, что если он тебя «достанет», то почувствовать ничего не успеешь! Есть и такая сторона жизни под землёй! Увы, здесь и юмор, порой, могильный …

                ЗА ТРИ ДНЯ ДО ВЗРЫВА.

           В ходе пересменки, вышедшие на-гора ребята предыдущей смены предупредили, что с кровли сыплется много мелких камней: так и стучат по выставляемой опалубке огромного хранилища ГСМ, где мы сейчас работаем. А у проходчиков произошёл мощный вывал породы по тектоническому разлому-трещине и им чуть было этим завалом не отрезало выход из тупикового штрека.

         Бригадир, Лёша Максименко, начал с того, что проходчики, конечно, перепугались изрядно, но ситуация не такая уж и критическая: руководство там побывало, всё «заценило», даже немного очистило территорию. Сейчас сверху камни падают не крупные, и в минимальном количестве. Подвезены необходимые шестиметровые тонкие брёвна и доски. Нужны четыре добровольца перекрыть потолок на месте вывала, для обеспечения безопасности дальнейших работ. По окончанию, можно сразу выходить на поверхность и за риски - завтра отгул!
 
            В помещении наступила мрачная, молчаливая пауза. Наверняка у многих перед глазами сразу встала вчерашняя троица на руднике: куртка залитая алой кровью, болтающиеся по сторонам головы надорванные уши…

           По тому, как Максименко выразительно посмотрел на меня, стали ясны его цели. Являясь старым членом совета бригады и в некотором роде общественником, малодушие и слабость проявлять было нельзя… За мной сразу вызвались идти ещё двое друзей-приятелей и парень из бетонно-растворного узла. Все ребята прошедшие армию, молодые, задорные, рисковые, без семей.

           По дороге на место, мы с Лёшей обговорили единственно возможный вариант работ: с двух сторон по штреку выставить мощные опоры, на них накатать ряд брёвен и перешить досками.

       … Огромная трещина шла поперёк коридора, через всю выработку, с заходами в стены, и шириной была метра три с половиной. На полу высилась более чем двухметровая гора камней. Ещё бы немного и она действительно могла перекрыть проходчикам путь к отступлению из забоя! Представляю, с каким риском они оттуда выбирались!

         Осторожно заглянули вверх, подсвечивая фонарём – луч упёрся в оскольчатый свод на почти двенадцатиметровой высоте. Солидный разлом! Покричали в пустоту, похлопали руками – ничего не посыпалось. Только пыль полетела. Да-а-а…!!!

         Как там в народной пословице говориться: глаза страшатся, а руки делают. Немного посидели, собираясь с силами и мыслями, затем начали перекидывать брёвна и доски вверх, на завал. Сперва, после каждого броска, делали перерыв и прислушивались, но камнепада практически не было (не считая редких маленьких осколков), пропасть над нами как бы затихла, выдохлась… Теперь самое опасное - перебраться с инструментом на противоположную сторону вывала.
            Если честно, то после того шума, что мы подняли с бросанием лесоматериалов, отсутствием падения новых больших кусков скалы, я был почти уверен в успехе, и без фанатизма, спокойно переполз на другую сторону склона. Напарник Пётр, трудившийся в своё время на опасных, крутопадающих угольных пластах Донбасса, в начале явно перехода немного опасался, но уже стоя со мной рядом, расправил широкие плечи и заулыбался.

          Всю работу выполнили за пять часов. Особого героизма не понадобилось, но это с учётом, что гора притихла, тот мелкий щебень и песок, которые сыпались сверху, нас совсем не пугали.

                В ДЕНЬ АВАРИИ.

          Пока мы возились с уборкой в галерее, подошёл бригадир, спросил, где звеньевой – пошли искать вместе. Максименко дал ему команду подобрать шесть человек из молодых новичков, не видевших крови, спуститься на горизонт в помощь горноспасателям. Они там совсем выдохлись от усталости – очень мощные завалы, и нашли не все тела.  На мою попытку напроситься добровольцем – бугор ответил отказом, мол ты свою «школу» уже прошёл.

          Запомнил, ведь! А я всё стараюсь забыть, но иногда вспоминается… (О тех событиях подробнее в рассказе «Крещённый смертью»).
         
          Многолетний опыт работы под землёй интуитивно подсказывал бригадиру, что по возможности всех новеньких надо пропускать через подобные испытания, проверить на устойчивость к стрессу. Только после этого можно точно знать, как они поведут себя в экстремальной ситуации.
 
          … Через полтора часа выдали на поверхность свёртки ещё с тремя телами. Последнего достали в конце смены. Ребята вышли на-гора просто никакие! Молчаливые, поникшие. Заметно, что физически сильно не успели устать, но полностью вымотались нервно, психологически, нравственно и морально. Ещё бы! Когда видишь, во что сумасшедший взрыв превратил такие знакомые штреки, осознаёшь его неимоверную силищу!  А потом, выцарапывая, в прямом понимании этого слова, кровавые остатки человеческих тел из сплетения железа, кабелей, кусков бетона и мусора, начинаешь понимать всю свою никчемность перед стихией скалы.

         Из коротких, нервных, обрывистых фраз, которыми мужчины обменивались между собой и с нами, порой с истерически срывающимися голосами, стало понятно, что основных завалов было три, и в каждом из них находили погибших. Точнее, то, что от них осталось… Целых, крупных частей тел практически нет: какое-то месиво из кусков мяса, в вперемежку с горелой тканью, плавленой пластмассой и проводов, обломками оборудования. На отдельных обугленных, «жаренных» останках практически нет даже крови. Запеклась, испарилась от высокой температуры. При воспоминаниях про запахи их просто передёргивало!

          Тут невольно задумываешься, а что предстоит в дальнейшем тебе, какие трудности или беды уготованы судьбой при работе в шахте!
 
         Парням, принявшим обряд «крещения» на чужой смерти, традиционно накрыли отдельный стол в помещении столовой. Звеньевой позже доверительно рассказал, что пили водку не все, некоторым не пошла. Бригадир эту информацию внимательно выслушал, спросил кто как себя вёл под землёй, не было ли у кого нервных срывов, и прокомментировал, намекнув, что такие «слабаки» долго с нами не сработаются…

                ПОСЛЕ ТРАГЕДИИ.

          Через пару дней, прошедших от взрыва, общая атмосфера мрачности, угрюмости и внутреннего напряжения, царившая накануне везде вокруг, была нарушена соседями - рударями, весело и громко отмечавших в столовой чей-то юбилей. А ночью выпал обильный снег, всё по-весеннему освежил, и прикрыл следы выброса гари на склоне горы возле ствола. Почему-то каждый раз, когда её видел, как напоминание, становилось не по себе, что-то начинало подсасывать в желудке.

          В конце третьего дня от заражения крови умер электрик. Не повезло мужчине и его семье. Событие было ожидаемое, прошло незаметно. Вспомогательная ночная смена всегда гордилась тем, что работала на участках, перекрытых железобетоном, то есть теоретически самых защищённых. Почему им так не повезло? Не узнаем никогда! Может какой-то «разум из сил природы» подсчитал, что семь трупов – достаточная дань от всех нас…

            В правительственной комиссии, разбиравшейся с трагедией целую неделю, была особая спец бригада «чистившая» шахтостроителей и работников рудника - настоящие мастера своего дела. Да что там говорить – просто маги и чародеи непревзойдённые! Стоят себе спокойно в стороне от скипового спуска, смотрят на очередь, вдруг из толпы «вынимают» человека - в кармане спички и сигареты! Шахта числится газо метано опасной, а здесь такой прокол! Наказания за эти проступки жёсткие, вплоть до увольнения, и они очень сильно бьют по семейному бюджету!

          Один раз москвичи попросили выйти молодого мужчину – напарники засмеялись, зашумели, привлекая всеобщее внимание – он не курил вообще! Ан нет: парень в раздевалке не нашёл свою куртку и одел чужую, а там в уголке кармана небольшие остатки табака, наверное, от когда-то раздавленной сигареты!
         Как они это определяли – так и осталось тайной! Экстрасенсы, блин, столичные!
 
          Со временем трагедия стала не актуальной, сама собой всеми забылась, тем более, что среди погибших работали мало знакомые нам люди. Да и не надо ворошить ужасное прошлое, пусть оно скорее уйдёт в небытие …

          Перед неимоверной силищей восьмисотметровой толши скалы над головой, иногда осознаёшь себя не покорителем глубин и недр, а немощной пылинкой в гигантском горном круговороте гранитов, руды, подземных вод, газов, тектоники, раскинувшихся вокруг на многие сотни, тысячи километров, живущих своей жизнью, и собирающих с людей кровавую мзду!

           К лету из шахтопроходческого треста уволилось более двадцати человек. Это нормально. Когда начинаешь чувствовать сомнения в своей удаче, не веришь в счастливую звезду, гложут мысли о правильности выбора профессии – под землёй делать нечего! «Нелёгкая» тебя найдёт!

         P.S. Дорогой читатель! Если Вы готовы к подобным испытаниям, то романтика работы в недрах земли, испытания, трудности и победы у Вас впереди!
         Вы спросили, «где же романтика»? Она есть! Во многом! От ощущения, что ты первопроходец, победитель горных выработок, проникаешь сквозь мощь скалы, на огромной глубине к очень нужным полезным ископаемым. Ещё от чувства братства, единства группы сотоварищей, работающих рядом, стремящихся к единой цели!

          А какие под землёй бывают красоты! Проходчики неоднократно прокладывали ходы не по породе, а по жильной, богатой руде, и мы все ходили смотреть на грудь забоя после отпалки. Сказать, что она похожа на раскрытый хвост павлина – это не сказать ничего. Она прекраснее на порядок! Это неописуемое оперение сказочной жар-птицы! Здесь поэтом надо быть, чтобы об увиденном поведать!

           От пробуренных ранее отверстий, куда закладывался аммонал, после взрыва во все стороны, как длинные извивающиеся лепестки-ленты невиданных железных цветов, разбегались великолепные краски тепловых побежалостей от фиолетового до небесно-синего, а также тёмно-бардовые, кроваво-алые, оранжево-розовые. Всё остальное пространство выработки заполняли фантастические, невероятно яркие, в лучах наших фонарей, блики! Сверкали освободившиеся от миллионов лет спячки, ещё не замутнённые окислениями, мельчайшие кристаллики золотисто-желтоватой меди, светлейше-зеркального никеля, и божественные блески чешуек самородной платины. Где-то в этой драгоценнейшей, самой богатейшей в мире руде, спряталось ещё очень высокое содержание золота, серебра, кобальта, цинка, ртути, свинца и множества редкоземельных металлов!

          Это мы к ней пробились! Наша заслуга, труд, пот, кровь и терпение! Мы выдержали доставшиеся на долю испытания!

          Теперь Вы дерзайте! Конечно, если надумаете и решитесь! Удачи!