Любовь не перестает

Виктория Сергеевна - так называли молодую учительницу, недавно приехавшую в посёлок по распределению после окончания педучилища. И было ей это так странно.
Ведь еще совсем недавно она была Вичка-спичка или просто Вика. Но никак не Виктория Сергеевна.

В школе, в которую ее распределили, всего-то и было тридцать пять учеников. Из них ее ребят всего одиннадцать. Семь мальчиков и четыре девочки.

Молодая учительница работала с задором. К урокам готовилась чуть ли не до рассвета. Недолгий  сон коротала на небольшом диванчике в крошечной комнатке, которую снимала у одинокой бабки Матрены.
Матрёна была беззубой горбатой сварливой старухой. Все ей было не так и не эдак.
Но у двадцатилетней Вики был хороший покладистый характер. Подойдёт, обнимет, чмокнет в морщинистую щечку, да ещё и промолвит:
-Ох ты, бабулечка, моя красатулечка. Как же я тебя полюбила!

Бабка так и сядет на табурет.
-Вот ведь шельма, - беззлобно судачила она с соседкой , - знает чем взять старуху. Сроду ж у меня ни детей, ни внуков не было. Как назовёт меня бабулей - так и обмякну я. И блинов ей настряпаю, и пирожков напеку, и варенье из погреба достану. А она - охочая до сладкого. Да только его и ест. К борщу вон давеча еле притронулась. А сало так и вообще, понюхает и отвернётся. Тощая, что твой забор!

Так что через пару недель мудрая Вика могла вить из Бабки Матрены верёвки высшего качества. Но она не делала этого, ибо цели такой не было.
А была цель жить хорошо и весело. Тяжело было в детдоме. Голодно, одежды не хватало, дрались много по всяким пустякам.
И вот она свобода! Что ж ее на всякие недовольства и распри тратить.

А ещё Вика была в интернате, а потом и в училище, активной комсомолкой. И в посёлок ее направили, в том числе комсомольскую работу заодно наладить.
Комсомольцы были, но организации как таковой нет. Прежний комсорг сбежал, посёлок Даниловский был глухим местом. Не каждый приезжий хотел там обосноваться для постоянной жизни.
Сто двадцать километров до станции. Далековато от цивилизации.

И решила Вика собрать не только комсомольцев, а всю молодёжь от четырнадцати до двадцати восьми лет и рассказать поподробнее про коммунистический союз молодёжи. Про немалый вклад советских парней и девчат  в строительство социализма.
Молодые люди загалдели радостно. Те, которые не замужем  и не женатые сразу проголосовали за выборы комитета и за то, чтобы начать активную работу.

Мелкоту до восемнадцати лет решили выгнать, хоть Вика и была против. Но ее особо никто слушать не стал. Приезжая.
Подростки, конечно, поупирались. Им особо интересно-то и стало, когда их выгнать решили.
-А чего это? Сказали ж от четырнадцати и выше. Мне как раз четырнадцать, - воскликнул рыжий Степка, теребя в руках шапку, хотя было ещё не холодно, но он почти круглый год ходил в своей малахайке, - хочу вступить в ВЛКСМ. А что?

Вся молодёжь грохнула в едином порыве задорного смеха, Вика от неожиданности аж подскочила.
-Гляди-ка, четырнадцать ему! Во даёт! Да тебя сейчас первого и выгоним! Тринадцать-то намедни исполнилось.

Степан вырывался, брыкался, истошно орал, но все-равно был выдворен за дверь комнаты Красного Уголка. Остальные ребята, не желая такой расправы, убежали сами.
-Ну а теперь давайте серьезно! -поднялся двадцатипятилетний Петруха. Красавец, гармонист, заводила, ударник труда, тракторист. Все девушки посёлка были от него без ума, но он ни с кем не встречался, по вечерам штудировал умные книжки, все собирался в техникум поступать. И каждый год никак не удавалось. То отец преждевременно умер, как мать с тремя детьми ещё не взрослыми бросить, то председатель умолял остаться, ибо два других тракториста загуляли.  Вот так и не довелось учиться. А очень хотелось.

Поднялся Петя во весь свой почти двухметровый рост и пробасил:
-Хорошая идея у тебя, Сергеевна. Да ладно уж, Вика. ЧуднО! Никогда такого имени не слышал.
-Виктория - Победа. Это меня папа так назвал. Я в декабре сорок четвёртого родилась.
-А-а-а, - протянул Петька, заинтересованно глянув на Вику, словно впервые ее увидев. - Ну так вот, Победа, давай-ка бери на себя основную часть работы. Комсоргом тебя выбираем. Все «за», - и первым поднял руку. Все сделали то же самое. - Направляй нас. Руководи нами! А мы уж тоже постараемся. И смотрите у меня, - весело подмигнул он всей толпе.
Все засмеялись, загалдели. И живо взялись обсуждать план работы вновь созданной комсомольской ячейки.

Однажды, Виктория Сергеевна, возвращаясь из сельпо и неся тяжёлые сетки, увидела двух своих ребят - Алешку и Васю.
-Ребята, здравствуйте! Помогите мне пожалуйста сетки донести. Что-то много набрала. Не рассчитала.
Ребята замялись, засмущались. Первым выступил Алёша:
-Не можем мы, Виктория Сергеевна.
-Опаздываем, - подхватил Вася, - батюшка заругает. Не любит он, когда хоть на пять минут опаздывают. Извините.
-Чей батюшка? - переспросила Вика, удивляюсь какому-то старообрядному слову.
-Ничей! Общий! - развеселились ребята. - Мы побежим? Извините нас пожалуйста!
-Стоп! Как это общий? Объясните, потом побежите.
-Ну вы, Виктория Сергеевна, даёте. Отец Михаил это. Батюшка.
-Чей отец, Леша? Ты не сказал, чей.
Ребята ошарашено посмотрели на учительницу.
-Виктория Сергеевна! Он в церкви. Ну батюшка… понимаете?
Вика изумлённо посмотрела на ребят:
-Вы идёте в церковь? Зачем?
Мальчики готовы были провалиться сквозь землю. Вика видела, что им неудобно, и они не хотят более с ней разговаривать.
-Ладно, ребята, идите, - позволила она.
Дети облегченно вздохнули и быстренько убежали.

«Как же так, - подумала Вика, - маленькие дети ходят в церковь. Что они там делают? Молятся», - в ужасе поняла она.
Прибежав домой, она бросила сумки и пошла в церковь.
Зашла осторожно, какая-то бабулька недовольно покачала головой, другая подошла и прошептала:
-Платок-то надень. Ты что ж в храм простоволосая зашла?
-У меня нет платка.
-Нельзя к Богу в дом с головой непокрытой, - бабулька вздохнула и куда-то вышла.
Вернулась с чёрным платком в белый мелкий цветочек.
-На вот..
Вика надела платок.

В храме было тихо и спокойно. Против своей воли она, вдруг, почувствовала как приятное тепло разливается по всему ее телу, как на душе становится легко и светло.
«Что за бред? Этого не может быть!» -осадила свои чувства Вика. Но прекратить усилием воли этот поток энергии было невозможно. Она текла беспрепятственно.

Вика увидела очень красивого мужчину в одежде священника. Он был высок, статен, чёрные блестящие волосы зачёсаны назад. Глаза синие излучали тепло и заботу.
Вика подошла к нему:
-Здравствуйте. Мне нужен отец Михаил.
-Это я, - просто ответил священник.
-К вам ходят мои ребята. Алёша и Вася. Это нужно прекратить. Они - будущие пионеры.
-Как же по-вашему я должен решить этот вопрос? Выгнать ребят?
-Зачем они к вам ходят? Вы их неокрепшие умы затуманиваете.
-Чем же? Я рассказываю им о любви Господа к людям, о доброте его, о благодати, которую он готов дать каждому.
-Что? Что вы говорите? Вы не имеете права! Это дети!
-Я не тяну их насильно, но и выгонять не буду. Простите, мне пора, - отец Михаил слегка наклонил голову и удалился.

С тех пор Вика потеряла покой. Что влечёт ребят в церковь? Зачем они туда ходят, как бабки старые?

-Бабуль, дай свой платок и юбку. И кофту дай.
-Чевой-то? А ты мне свои штоль отдашь? - бабка Матрёна захихикала.
-Хочешь - бери, - протянула Вика ей свою белую блузку и чёрную юбку.
-Да ты, девка, никак умом тронулась.

Нарядилась Вика в бабкины вещи, платок пониже на глаза надвинула, взяла клюку.
-Свят, свят, ну чисто Авдотья - покойница, - баба Матрёна перекрестилась несколько раз.
-Правда? - обрадовалась Вика. - Не узнают меня?
-Истинный крест! - подтвердила старуха.

Войдя в церковь, Вика снова почувствовала те же светлые чувства, что и в прошлый раз.
«Наверное, это и есть благодать!» - подумала она и тут же сама себя осекла: «чушь!»

Этот первый день в церкви на службе Вика вспоминала потом очень часто. Она словно поплыла куда-то, и сопровождал ее добрый, мягкий, бархатный голос отца Михаила. Он говорил о силе духа, о справедливости, о добре, о вере. Красиво говорил, складно. И Вика чувствовала, что каждая клеточка ее тела откликается на его слова.
-Любовь  долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает…
«Любовь никогда не перестаёт», - шептала Вика всю дорогу домой, - никогда не перестаёт», - повторяла она как завороженная.

Она вспомнила свою маму, ее тёплые мягкие руки. Больше она ничего не помнила, только руки. Они гладили ее по волосам, нежно проводили по лицу, прижимали к себе. А ещё мама шептала:
-Я люблю тебя, люблю тебя, всегда помни об этом. Люблю тебя.
И вот теперь отец Михаил…
«Любовь никогда не перестаёт»

Всю неделю Вика жила вроде как обычно, но что-то было не так. Она ждала воскресенья. Чтобы пойти в церковь и снова слушать, слушать этот голос. Он вёл ее за собой туда, где любовь, и где она никогда не перестаёт.

Где же это места, где всегда любовь? Вика вспоминала твёрдые железные кровати, драные грязные матрасы, озлобленные лица девчонок, презрительные усмешки воспитателей и учителей, вечные тычки и щипки мальчишек, носящих с годами все более сексуальный характер.

А однажды Валька Скворцов схватил ее за грудь. Было очень больно, и Вика долбанула его так сильно, что тот упал замертво. Она испугалась, что убила его, но он открыл глаза и прошептал:
-Тварь, я тебя все-равно урою.
-Не уроешь. Я  тебя первая успею убить, гад, - и она ещё раз пнула его.
«Это не любовь! Нет, не любовь. Я не знаю, что такое любовь»
***