1852 - год испытаний для староверов-беспоповцев

ПРЕДИСЛОВИЕ

Наибольшее давление со стороны властей старообрядцы испытывали в период царствования Николая I (1825-1855). Ему стало известно, что старообрядцы-беспоповцы не молятся за царя и в этой связи он поставил задачу искоренить старообрядчество на российских землях. Согласно императорскому указу от 27 мая 1835 года старообрядцы, которые отказывались молиться за царя, были отнесены к «особенно вредным ересям». С 1834 года староверам запрещалось вести метрические книги. Ранее выписки из них заменяли паспорт и являлись юридическим документом. Вот почему в настоящее время потомки староверов зачастую не могут восстановить свои родословные до ХХ века.
Стали не признаваться старообрядческие браки, а их дети считались незаконнорождёнными. Они не имели прав на наследство и фамилию отца. В 1840 году императорский указ запретил перезвон на колокольнях старообрядческих часовен. При нарушении запрета колокола снимались и передавались православным церквям. 9 апреля 1844 года Министерство внутренних дел направило в Витебскую, Минскую и Могилёвскую губернии циркуляр с грифом «секретно» «О воспрещении именовать раскольников старообрядцами, а их молитвенные здания – церквами».
В этот же период власти начинают особенно активно склонять староверов к присоединению к единоверию. Под единоверием понимают условное единение староверов с православной церковью, при котором старообрядцы принимали от неё законное священство, признавали иерархическую юрисдикцию Московского Патриархата. Взамен православная церковь разрешала им сохранение древних богослужебных обрядов (чинов) использование старопечатных книг. В то же время следует отметить, что единоверие с самого начала настороженно воспринималось основной массой староверов, особенно из среды беспоповцев, которые расценивали единоверцев, как предателей и вообще сравнивали единоверие с унией. В свою очередь значительное большинство духовенства официальной церкви в силу сложившихся традиций смотрело на единоверцев как на «полураскольников» и тайных сектантов (сектатаров).
В 1852 году Витебским губернским секретно-совещательным комитетом бы-ли разработаны рекомендации по присоединению старообрядцев к единоверию. Среди мер предполагалось закрытие многих молелен. Так, в Полоцком уезде закрывались: Сидоровщинская, Кривонская, Якубинская, Москвинская молельни.
В закрытых молельнях и в домах духовных наставников предписывалось проводить обыски с целью изыскания документов, подтверждающих принадлежность к «расколу» («сектаторству»). Также надлежало изымать старопечатные и рукописные богослужебные книги. В реальности найти таковые было сложно, так как староверы, зная коварство властей, прятали книги в надёжных местах. Также власти избрали одним из инструментов присоединения к единоверию старообрядцев, особенно беспоповцев, проведение над ними многочисленных судебных процессов. Следует отметить, что в XIX веке в Могилёвской губернии в основном проживали старообрядцы-поповцы, а в Витебской – беспоповцы.
С учётом начала деятельности в 1852 году Витебского губернского секретно-совещательного комитета и оказанием на староверов в этот период сильнейшего давления в связи с насильственным склонением их к единоверию автор приводит подробную хронологию происходивших событий в Полоцком уезде Витебской губернии. Использованы архивные документы в основном из дела «О присоединении раскольников Полотского уезда к Единоверию», находящемся в Национальном историческом архиве Республики Беларусь (ф.1297, оп.1, д.23000).
Основные документы в отношении старообрядцев, которых называют исключительно раскольниками, реже сектаторами, идут под грифом «секретно».
В тексте работы термины «староверы» и «старообрядцы» использованы как тождественные.
В обработанных материалах автор максимально полно отразил имена и фамилии староверов с привязкой к местности с надеждой, что это поможет заинтересованным лицам в восстановлении своих родословных. Некоторые фамилии могут содержать искажения из-за разного написания представителями властей, а также из-за определённых трудностей прочтения почерков.
;
Из донесений Полоцкого земского исправника и Полоцкого городничего в феврале 1852 года генерал губернатору Витебскому, Могилёвскому и Смолен-скому князю Голицыну Андрею Михайловичу (в дальнейшем генерал-губернатор) стало известно, что в Полоцком уезде старообрядческие наставники Бибин, Суханов, Александр Антонов и Кирилл Исаев Рубинов исполняют служебные требы. Генерал-губернатор тут же (18 февраля) отдал распоряжение «отыскать этих раскольников». Позже, 25 февраля Полоцкие городничий и земский исправник представили рапорты об отыскании указанных наставников. В рапортах отмечено, что ими установлено, что Суханов и Александр Антонов – одно и то же лицо. Также в рапортах указан подробный маршрут их следования: от Полоцка до стана Дубовик – 42 версты; до деревни Остров (место жительства Александра Суханова) – 15 вёрст; до деревни Пригунова – 2 версты; до деревни Латкова – 5 вёрст; до деревни Мазурино – 6 вёрст; до Сидоровщины (места проживания Бибина) – 2 версты; до Шманов – 12 вёрст; до деревни ?; до деревни Заборье (место жительства Кирилла Рубина) – ? вёрст; до Витебска – 43 версты; обратно в Полоцк – 110 вёрст. Всего – 281 верста. 
По итогам розыска они сообщили, что означенные раскольники не найдены. Из расспросов разных лиц выяснилось, что наставники появлялись около двух недель назад. Также было доложено, что книг по расколу и других бумаг обнаружено не было.
22 февраля. Полоцкий городничий представил рапорт генерал-губернатору, в котором сообщает, что в январе месяце раскольник (поп) полоцкий мещанин Семён Шамони незаконно повенчал раскольника полоцкого мещанина Григория Клюцка. В результате проведённого опроса – расследования Городническим правлением Семён Шамони сознался в том, что он и ещё венчал два брака: Витебского купца Пимана Лебедева и миорского мещанина Естифея Никифорова, а брачные свидетельства писал писарь наставника раскольник Михаил Кузьменок. Эти лица разысканы и заключены под стражу.
23 февраля. Витебский полицмейстер пишет сообщение лейтенанту, штаб ротмистру Димово-Сабурову: «Довожу до Вашего сведения, что в деревне Заборье, принадлежащей к имению графа Хрептовича существует молельня, в кото-рой долгое время раскольнический наставник Кирилл Исаев отправляет раскольническое богослужение и преподаёт подобным себе раскольникам все христианские требы. Распевает им все толки, утверждает, что моленная запечатана быть не может и он Исаев от них раскольников взят не будет, потому что граф Хрептович сего не допустит».
В этой связи полицмейстер предписывает лейтенанту, штаб ротмистру не-медленно отправиться в деревню Заборье и удостоверить действительно ли существует там раскольническая моленная, когда и как она построена!
Действительно в деревне Заборье духовным наставником служил суражский мещанин Кирилл Исаев Рубинов, а его помощниками были Феклист Халстипиков, Кир Петров и Нифонт Кириллов.
26 февраля. С письмом к генерал-губернатору обратился архиепископ Полоцкий и Оршанский Василий. В нём он сообщает, что к своему восторгу получил рапорт от Полоцкого протоиерея Андрея Юркевича о том, что он много-кратно имел беседы с полоцкими раскольниками беспоповского согласия об об-ращении их к Православной Кафолической Церкви. Причём значительнейшие из них по влиянию, образованности, состоянию и доверию мол просили его Юркевича ходатайствовать у епархиального начальства о причислении их к единоверию и устроении в г. Полоцке единоверческого прихода. Также просят они о скорейшем командировании в Полоцк по сему делу чиновника не из полоцкой полиции, на которую они совершенно не полагаются. В заключении протоиерей Юркевич написал, что командированному чиновнику Юркевичем будут указаны семейства благонадёжные и сильные по влиянию на полоцких раскольников.
27 февраля. Генерал-губернатор уведомляет архиепископа Василия о командировании в г. Полоцк состоящего при нём для особых поручений штаб ротмистра Селихова и по прибытию обратиться к протоиерею Юркевичу.
4 марта. В своём рапорте генерал-губернатору штаб ротмистр Селихов в значительной степени опровергает оптимизм и восторг Архиепископа Полоцкого и Витебского Василия по поводу желания якобы авторитетных старообрядцев-беспоповцев присоединиться к единоверию. В частности он пишет: «Честь имею донести Вашему Сиятельству, что наставники беспоповщинской секты скрылись ровно и начётчики из их круга, которые имеют самое большое влияние на остальных. Поэтому они упорствуют и не дают подписок, ссылаясь на тех, которых нету в наличии». Также он сообщает, что указанные ему предполагаемые семейства якобы готовые принять единоверие не подтвердили этого и не дали ни одной подписки.
9 марта. В рапорте генерал-губернатору полоцкий земский исправник пишет: «Продолжая секретное наблюдение за появлением именующихся раскольническими наставниками Бибина, Суханова и Рубина, и по розыскам моим сказа-лось, что раскольник Бибин скрывается якобы в деревне Зароново Витебского уезда помещика Ульяновского родственников, а Суханов в деревне Немцово помещика Лепельского уезда Цихановского; Кирилл Рубин где находится не открыто. Посему о взятии Бибина, Суханова я секретно сообщил витебскому и лепельскому исправникам с тем, чтобы они за присмотром доставили сих в Витебск».
Позже, а именно 25 апреля полоцкий земский исправник доложил генерал-губернатору о том, что суражский мещанин Александр Прокофьев Суханов имеет собственную землю под названием Остров и что он поручил становому при-ставу 1-го стана Зеленскому вести постоянное секретное наблюдение за появлением Суханова.   
Несколько позже в имении Зароново в доме старовера вольного хлебопашца Ефима Агафоненко был задержан наставник Бибин. При этом Ефим Агафоненко, желая отбить Бибина, оказал сопротивление полицейским. Спасти Бибина ему не удалось. Тогда Агафоненко, по словам заседателя Витебского Земского Суда Микоши, стал всенародно произносить ужасную хулу на святую православную веру и церковь и ужасными словами коснулся также Государя Императора Николая Павловича. При попытке арестовать Ефима Агафоненко – он скрылся. Задерживал Бибина пристав Мартинович.
Через некоторое время пристав Зиггана, которому было поручено арестовать Агафоненко, выехал в Зароново. Но найти его ни в собственном доме, ни в соседних домах не удалось. По словам его жены Пелагеи Матвеевны муж утром 10 марта выехал для покупки хлеба и корма для скота. Но куда именно и когда возвратится неизвестно. Это подтвердили его шурин, бондарь Сидор Гаврилов и сосед Григорий Максимов. По не отысканию Агафоненко было открыто дело. В результате пристав доставил в суд вышеупомянутых лиц.
Витебский земский исправник 14 марта в рапорте доложил генерал-губернатору о том, что Агафоненко скрывается у родственников Петрушенков, проживающих в 1-й части г. Витебска и что он поручил вести наблюдение за эти-ми домами.
14 марта. Штаб ротмистр Селихов в своём рапорте генерал-губернатору снова подчёркивает, что вопреки убеждению известных лиц (имеет в виду Архи-епископа Василия и протоиерея Юркевича) о готовности многих полоцких старообрядцев принять единоверие: «Я прибыв в Полоцк не нашёл и следов их». За-тем, видимо приняв меры давления на старообрядцев с помощью полицейского аппарата, Селихов отмечает, что уже на четвёртый день его пребывания в Полоцке начали некоторые подписываться. На данный момент изъявили желание принять единоверие как в самом городе, так и в деревнях 32 семейства, числом 118 душ и что их подписки находятся у него.
Также Селихов указывает, что эти раскольники желают, чтобы святое миро-помазание над ними совершил тот, кто будет рукоположен в священники из их же общества. 
16 марта. Архиепископ Полоцкий и Витебский Василий в своём письме гене-рал-губернатору под грифом «секретно» пишет: «Не теряя в виду, что дало при-соединение к Единоверию жестокосердных раскольников не терпит малейшей медлительности, а в противном случае напрасно и думать об успехах в этом, я поставляю себе священной обязанностью поспешить, и выезжаю 19 апреля сего года в г. Полоцк, а из Полоцка в Динабург для положения прочного начала при-соединения Полоцких 315 и Динабургских 398 обоего пола душь раскольников беспоповщинской секты. В следствие чего покорнейше прошу Ваше Сиятельство поспешить начальственным распоряжением откомандировать кого либо по усмотрению Вашему из высокодолжностных лиц, для содействия мне как в г. Полоцке, так и в г. Динабурге. А с этим вместе неблагоугодно ли будет Вам, Милостивый Государь, снабдить меня от себя открытым листом, дабы я мог силою оного практиковать в случае нужды чиновникам Земской полиции быстро исполнять мои законные требования касательно раскольников».
Вскоре генерал-губернатор подписал «Открытое предписание»: «Преосвященный Василий, Архиепископ Полоцкий и Витебский, предположил отправиться в разные места Витебской губернии по делу, касающемуся вверенной управлению его паствы. Посему предписываю Городским и Земским Полициям исполнять требования Его Преосвященства и оказывать всевозможное содействие к безостановочному и благополучному его проезду».
16 марта. В рапорте генерал-губернатору штаб ротмистр Селихов сделал следующее донесение: «Честь имею донести Вашему Сиятельству, что 8-го числа сего месяца Витебский мещанин Пимен Лебедев был пойман в г. Полоцке, и как неимеющий письменного вида следовало бы его отправить по этапу в г. Витебск. Я предложил Полоцкому Городничему не отправлять его по этапу, а дать ему полицейского солдата для доставления его в Витебск потому, что упомянутый Лебедев дал подписку желая присоединиться к единоверию. А отправив его по этапу сделало бы дурное впечатление тем, которые ещё не подписались. При сем имею честь донести, что Пимен Лебедев ездил в Дрисенский и Динабургский уезды и везде подговаривал раскольников отнюдь не давать подписи о присоединении к единоверию и советовал им жаловаться Вашему Сиятельству. Подписку Пимена Лебедева представляю Вам».
17 марта. В рапорте генерал-губернатору «секретно» лепельский земский исправник повествует, что он 11 марта вместе со становым приставом без огласки отбыл в деревню Немцово с целью найти старообрядческого наставника Суханова. Он отметил, что в данной деревне только один двор раскольников. Прочие крестьяне православные. Они на расспросы ответили, что наставника Суханова здесь не видели. Также обыск книг и писем никаких не выявил. Исправник вменил в обязанность местному становому приставу Богдановичу следить за появлением Суханова не только в этой деревне, но и в других, где есть дворы раскольников.
21 марта. В рапорте генерал-губернатору штаб ротмистр Селихов сообщил данные о присоединившихся старообрядцах к единоверию: на 19 марта – 208 душ.
21 марта. Генерал-губернатор предписал штаб ротмистру Селихову взять от присоединяющихся к единоверию подписки и условия, на которых они присоединяются.
23 марта. В рапорте генерал-губернатору штаб ротмистр Селихов сообщил, что на 23 марта в г. Полоцке с деревнями присоединились к единоверию – 242 души.
9 апреля. Штаб ротмистр Селихов сообщил генерал-губернатору о присоединении к единоверию в Полоцком уезде на 30 марта – 306 душ. Однако со-брать подписи прошений на имя генерал-губернатора временно не представляется возможным из-за распутицы и наличием в уезде множества «дурных» пере-прав.
10 апреля. Архиепископ Полоцкий и Витебский Василий сообщил генерал-губернатору о получении им по почте прошений от раскольников беспоповцев г. Полоцка о присоединении их к единоверию. Далее он с воодушевлением пишет: «На таковое душеспасительное желание полоцких раскольников, искрашивая небесное благословение, я с удовольствием готов ходатайствовать пред Святейшим Синодом как об устроении для них Единоверческого храма, так и об определении Священно Церковно служителей из среды их самих».
16 апреля. Размеренная работа по присоединению к единоверию была нарушена поступившим к генерал-губернатору донесением от Статс-секретаря Его Императорского Величества. В донесении указывалось, что в деревне Жарцы Полоцкого уезда вольные хлебопашцы и купцы Харитон Иванов, Максим Марков и другие в числе 34 человека, за которых расписался купеческий брат Фёдор Красиков, утруждали Государя Императора прошением, поступившим 12 декабря 1851 года.
В прошении видимо была отражена просьба старообрядцев об избавлении их от насильственного присоединения к единоверию согласно распоряжению правительства.
В донесении было предписано, «лиха не возбуждая», взять подписки у Иванова и Маркова и их товарищей о том, чтобы они впредь сообразовывали свои действия в соответствии с распоряжением правительства и не утруждали Государя императора по сему.
К делу подключился Витебский военный губернатор, который поручил полоцкому земскому исправнику выслать в Витебск раскольников Иванова и Маркова для личного внушения им, дабы они впредь не смели утруждать Его Величество подобными просьбами.
Становой пристав 2 стана Реутт послал в деревню Жарцы полицейских Семёна Лазарева и Ивана Осипова и пятисотского для взятия и доставления к при-ставу раскольников: Харитона Иванова, Фёдора Красикова, Клима Гукова и Прошку. Однако полицейские возвратясь донесли приставу, что «означенные раскольники, равно и все прочие живущие в деревне Жарцы, собравшись от разных мест, оказали неповиновение, отвечая, что никаких приказов ни станового, ни исправника слушать не будет, а ежели кто хочет взять, то пусть присылают роту солдат…, а они будут обороняться».
19 апреля. Военный губернатор сделал донесение генерал-губернатору о том, что он поручил доставленных в Витебск Иванова и Красикова содержать под стражей и в качестве посредника прикрепить к ним единоверческого священ-ника для склонения их к принятию единоверия.
Работа по присоединению к единоверию велась очень активно и с привлечением мощного полицейского ресурса. Поэтому 18 апреля штаб ротмистр Селихов доложил о присоединении 425 душ в г. Полоцке с деревнями.
23 апреля. Архиепископ Василий сделал представление Святейшему Синоду о необходимости постройки для полоцких единоверцев каменной, в древнем Ви-зантийском стиле церкви, а также о назначении окладного жалования для служителей (причта): священник – 300 р., диакон – 100 р., дьячок – 70 р., пономарь – 50 р., просфорник – 25 р. серебром.
Ещё он попросил утвердить кандидатуры на рукоположение полоцких мещан: в священника Фёдора Иванова Попова, диакона – Пимона Максимова Чер-нова и определить причётчиков: в дьячки – Харлампия Терентьева Бибина; пономари – Александра Кузьменка.
24 апреля. Казённая Палата по предложению генерал-губернатора отпусти-ла возместить полоцкому городничему Шольтецу прогонные и суточные деньги, израсходованные им во время разъездов: суточные за четыре дня 1 р. 20 коп. се-ребром и прогонные за 281 версту, полагая на лошадь и версту по 1 ; коп. Ито-го 8 р. 43 коп. серебра за поездки по секретным делам.
В это же время Селихов сообщает генерал-губернатору об активной помощи ему со стороны упомянутого полоцкого городничего в присоединении раскольников к единоверию.
4 мая. На имя генерал-губернатора поступило прошение от полоцких купцов и мещан единоверцев не подписавшихся.
На общем нашем собрании в полоцкой молельне и там принявшим по обряду христианскому святое миропомазание общество решило повторно обратиться к Вашему Сиятельству с покорнейшим нашим прошением о учреждении между нами священника и весь церковный приход избрать из нашей среды честных и добропорядочных полоцких мещан: священником Фёдора Иванова Попова, в дьяконы Пимана Максимова Чернова, дьячком Харлампия Терентьева Бибина, причётчиком Александра Петрова Куриенка, церковным старостою и попечителем полоцкого купца Данилу Леонова Чернышёва, помощником ему полоцкого мещанина Артемия Фёдорова Попова, попечителем полоцкого мещанина Ивана Лазарева Давыдова.
Как покровителю крик всему на начальничие Ваше благоуважение и утверждение.
Подписи поставили все вышеупомянутые, а также: Анисим Сухорев, Лаврен Климов, Денис Гуков, Григорий Гуков, Лука Шалтев, Селиверст Дуринчин, Иван Гончаров.
4 мая. В рапорте генерал-губернатору от состоящего по особым поручениям штаб ротмистра Селихова было доложено о принявших единоверие в г. Полоцке с деревнями на 1 мая 532 души. При этом имеются списки и их подписки.
6 мая. Своё радение в письме на имя генерал-губернатора выразил Архиепископ Василий:
Ваше Сиятельство
Милостивый Государь!
В дополнение к отношению моему от 24 апреля за №853 честь имею уведомить, что кроме миропомазанных мною в г. Полоцке 22 апреля 68 душ обоего пола раскольников беспоповщинской секты, я ещё 24 апреля миропомазал 38, а всех раскольников принявших от меня в г. Полоцке таинство миропомазания 106 обоего пола душ.
Секретно.
10 мая. Генерал-губернатору.
Вследствие предложения Вашего Сиятельства от 19 апреля за №319 я поручил, состоящему при мне для особых поручений ротмистру Вериго, ныне находящемуся в Динабургском уезде, произвести исследование о поступках Жарцовских раскольников Полоцкого уезда, оказавших неповиновение и буйство поли-цейским служителям, посланными в д. Жарцы для взятия и доставления к становому приставу раскольников Харитона Иванова, Фёдора Красикова, Клима Гукова и Прошку. Доставленных мне в Витебск Иванова и Красикова, предписал Витебскому Полицмейстеру содержать под стражей. А также обратился за содействием к Архиепископу Полоцкому и Витебскому о выделении единоверческого священника с целью склонить их к принятию единоверия.
Военный губернатор

Секретно
14 мая. Генерал-губернатору.
Вице-губернатор Изетьков, командированный мною, на основании предложения Вашего Сиятельства от 16 апреля за №4132, для содействия Преосвященному Василию Архиепископу, Полоцкому и Витебскому в деле присоединения раскольников к единоверию, донёс мне 23 апреля, что в г. Полоцке и уезде оного приняло единоверие по 23 апреля 432 души обоего пола, а 22 числа совершено Архиепископом Василием Полоцким и Витебским в полоцкой моленной миропомазание над 68-ю домохозяевами, принявших единоверие. При этом хочу добавить, что по отзывам штаб ротмистра Селихова ему большую помощь по успешному обращению раскольников к единоверию оказал полоцкий городничий Шольтец.
Военный губернатор

16 мая. Генерал-губернатору поступил рапорт от Полоцкого Городничего: «Вашему сиятельству в дополнение к рапорту моему от 1 мая за №504 почтительнейше честь имею донести, что бывшая раскольническая моленная в г. Полоцке ныне окончательно передана и устроена церковью для присоединившихся к единоверию».
19 мая. Генерал-губернатору поступил рапорт от штаб ротмистра Селихова: «Предписанием Вашего Сиятельства от 5 марта за №157 изволили приказать мне находиться при следствии над полоцкими мещанами Семёна Шалони и Михаила Кузьменко по раскольнической ереси. Ныне оба приняли единоверие».
20 мая. Генерал-губернатору поступил рапорт от штаб ротмистра Селихова: «По предписанию Вашего Сиятельства от 27 февраля за №123 издержаны мною 30 руб.: прогонных денег из числа с них 13, вычитаны в число суточных за месяц. Передержано мною 2 руб.: 55 коп. серебром, а потому имею честь просить прислать мне прогонных денег – книжку при сем представляю».
21 мая. Генерал-губернатору поступил рапорт от штаб ротмистра Селихова: «19 мая Преосвященник Василий Архиепископ Полоцкий и Витебский освятил в г. Полоцке единоверческую Церковь».
27 мая. Генерал-губернатору: «Для представления мною Вашему Сиятельству в минувшем апреле о вольном хлебопашце Ефиме Агафонове Голубове, оказавшем сопротивление при взятии именующегося раскольническим наставников Бибина, с произношением дерзких слов против особы Государя Императора и православной Церкви. Ассесор Витебского Губернского Правления Вонсович представил ко мне произведенное им по изъяснённому предмету исследование, из которого видно: бывший при взятии раскольника Бибина из дома Голубова и спрошенный под присягой крестьянин, помещика Ульяновского, Кондратий Яковлев (названный в допросе Емельяновым) на очных ставках с Голубовым 22 апреля он изменил свои показания так, что Голубов, прощаясь с Бибиным, сказал: «Бог с ним с Царём, мы все худо думаем» и что эти слова Голубов произнёс вследствие слов станового пристава Маркиановича, что Царь желает, чтобы была одна вера и один закон.
По сделанной же ссылке Маркиановичем, что при произносимом Голубовым ругательств были другие крестьяне того же помещика Ульяновского, которых он Маркианович не знает, но прежние свидетели укажут, ибо по прибытии его Мартиновича с Бибиным в имение Зароново, некоторые из них рассказывали об этом управляющему тем имением дворянину Фуярскому. Следователь признал затруднительным опрашивать всех крестьян сказанного имения, включающего более 400 душ, а требовал чрез станового пристава Лавецкого, от управляющего этим имением дворянина Фуярского сведения: какие именно крестьяне, кроме указанных Маркиановичем, рассказывали ему Фуярскому, о поношении Голубовым Высочайшего имени Государя Императора.
В истребованном Лавецким от Фуярского отзыве, он написал, что о порицании имени Государя Императора и православной церкви, говорил ему только крестьянин имения Зароново Гаврила Иванов, который на привод к присяге показал, что когда выводили Бибина из избы Голубова, тогда он, прощаясь с Бибиным, стал плакать вместе с бывшими там женщинами и на слова Маркиановича, чтобы перестал плакать, стало быть так Царю угодно, – Голубов, делая земной поклон перед образами сказал: «Дай Бог, чтобы Царю так легко было дыхать, как нам легко за ним жить». Это показание Иванов подтвердил и на очных ставках данных ему с Голубовым 25 и с Кондратием Яковлевым 29 апреля. Противу этой улики Голубов не винясь в показанном на него Ивановым, отозвался, что всё это время, которое был в избе его пристав Мартианович – с крестьянами, при взятии Бибина и после того, про Высочайшую особу Государя Императора и вспомину не было.
На повальном обыске о поведении Голубова семь человек отозвались не-одобрительно, потому что он характера буйного и склонен к злому, а пятеро сказали, что ничего дурного не слышали.
Следует добавить, что Голубов в доказательство того, что он не чувствует никакой ненависти к православной церкви, изъявил согласие присоединиться к единоверию, в чём дал следователям подписку, которая препровождена мною на зависящее распоряжение к Архиепископу Полоцкому и Витебскому».
Военный губернатор               
   
14 августа 1852 года. Представителями власти был составлен Акт о проис-шествии: «13 августа штаб ротмистр Селихов, приставы 1-го и 2-го стана, единоверческий священник Фёдор Попов и другие прибыли в имение Ловожь (ныне Ловша) Полоцкого уезда помещика Эдуарда Антонова Реутта с целью склонить местных старообрядцев перейти в единоверие. Приглашённые 32 старообрядца были купцами и мещанами. Они представляли интересы всех прихожан, а именно купцы 3-й гильдии:
- деревни Ляскова: Листрат Данилов Балбатунов; Самсон Петров Маевский; Фёдор Маевский Шманов; Иван Авдокимов Балбатунов; Купрей Авдокимов Балбатунов; Федот Константинов Шамсев;
- деревни Сидоровщины: Ларион Афанасьев Хохлов; Иван Афанасьев Хох-лов;
- Лепельские деревни – Шманово: Назар Фёдоров Мисурагин;
- деревни Новиково или Шиповалово: Егор Григорьев Табунов; Фёдор Григорьев Табунов;
- деревни Залужье: Назар Иванов Авдочинех;
- деревни Лукомщина: Естафей Михайлов Спиридонов.
Полоцкие мещане:
- деревни Сидоровщина Иван Афанасьев Хохлов; Иван Калина Давыдов; Александр Ефимов Бибин;
- Лепельские деревни – Красногор: Иван Тилносовский;
- Витебские деревни – Загорье: Фёдор Ларионов Лубяков;
- деревни Застенок: Михаил Сидоров;
- деревни Залужье: Фёдор Григорьев Балясов;
- деревни Константиновой: Макар Трафимов Лягунов; Иван Дорофеев Сте-панов; Андрей Матвеев Федотов; Авакум Константинов;
- Городецкие деревни – Сидоровщина: Феклист Андреев Лапоухов;
- деревни Лукомщина: Тихон Филлипов Лапоухов; Борис Андреев Лапо-ухов;
- деревни Огурещина: Андрей Филимонов Лапоухов;
- Суражские деревни – Гайва: Василий Фёдоров Кагука.
Не смотря на настойчивые увещевания о принятии единоверия все вышеперечисленные лица таковое не приняли. Они смело и обоснованно отвечали на вопросы. В Акте были отмечены следующие старообрядцы, которые наиболее дерзко и прямо заявляли о том, что не будут подчиняться правительству и продолжат вести актвную агитацию против единоверия и будут убеждать от него тех, кто его уже принял, как они говорили: «Ваше гнусное единоверие»: Листрат Балбатунов, Егор Табунов, Самсон Маевский, Иван Хохлов и брат его также Иван Хохлов, Макар Лягунов, Иван Дорофеев, Андрей Матвеев, Авакум Константи-нов, Василь Кагука, Купрей Балбатунов, Иван Баранов, Иван Тихановский, Иван Балбатунов, Назар Мисурагин. Эти староверы были арестованы.
Однако вскоре на подмогу из окрестных деревень прибыло около 400 старообрядцев, вооружённых кольями. Они освободили всех арестованных и угро-жали жизни полицейским и особенно штаб ротмистру. Особенно досталось Сиротинскому пятисоцкому Никите Никитину и десяцким. Старообрядцы оторвали у пятисоцкого государственный герб, который при криках и восклицаниях «наше взяло» бросали в воздух. Староверы также требовали отдать им штаб ротмистра, становых приставов и единоверческого попа. Когда всё с трудом успокоилось, старообрядцы под руководством своего лидера купца Листрата Балбатунова от-правились в лес тропинкой проходящей по сенокосным лугам в направлении деревни Мазурино. В это время они встретили соцкого Твердуновского с казёнными крестьянами (около 13 человек) для смены караульных. Староверы им тоже высказали своё негодование и сказали, что если понадобится, то к ним подойдёт подмога со стороны деревни Заборье в пяти верстах отсюда и других там окольных деревень.
Также многие понятые позже на допросах показали, что «видели несколько конных и пеших шаек раскольников, стоящих в ближайшем лесу на случай не-удачи раскольников отбить своих и дать им помощь».
В тот день только один старообрядец Иван Тихановский явился добровольно к властям, повинился и просил, чтобы его не считали бунтовщиком».
Позже штаб ротмистр Селихов в своём рапорте военному губернатору г. Витебска и Витебскому гражданскому губернатору 18 августа, в частности, отметил, что в процессе дознания: «Кто именно подстрекал старообрядцев к такому буйному проявлению их позиции?» выяснилось, что это были жители деревни Жарцы. Оказалось, что уже давно купцы, мещане и вольные хлебопашцы д. Жарцы отказались слушаться земской полиции и более того разоружали её в разных местах Полоцкого уезда. При этом они всем внушали, что они вольные казаки и не признают никаких властей и каждому советовали последовать их примеру. Селихов сделал вывод: пружиной бунта были жители Жарцев и особенно выделялся лидерством купец Гуков с шестью сыновьями. Позже Селихов расскажет, что слышал от самих чиновников земской полиции об их страхе про-езжать в позднее время через деревню Жарцы.
О данном инциденте стало известно в Петербурге. Доложили лично Императору Николаю I. Царь для расследования направил своего представителя – флигель-адъютанта полковника Чернышова. При разбирательстве полковник Чернышов проявил высокую принципиальность, ответственность и гражданскую позицию. Встречи как с представителями власти, так и старообрядцами позволили установить объективную первооснову события. В ходе подведения итогов работы Чернышов и комиссия, которая с ним работала, направили письмо витебскому губернатору с обвинением в беспорядках в имении Ловаж представителей власти, а действия штаб ротмистра Селихова по насильственному присоединению старообрядцев к единоверию были квалифицированы как незаконные. Комиссия также потребовала освободить 15 арестованных старообрядцев.
Чернышов согласился передать Императору письмо от полоцких старообрядцев. Они писали: «… Мы доведены до крайнего разорения жестокими и без-милосердными поступками. Измучены и изнурены в заточении или скитаясь и спасаясь от гонений наших преследователей... Местное руководство хотело силой заставить нас подписать акт о переходе в православие. После нашего отказа нас стали ловить, вязать и садить в острог, изнурять голодом, рвать волосы и брить бороды, словом, терзать и мучить. В продолжение этого времени городничий Шольтец, адъютант Селихов и квартальные надзиратели с толпами полицейских нападали на наши дома ночью, ломали замки дверей, а найдя кого дома, били и таскали нас как объявленных преступников, лишенных гражданских прав. Торговые наши обороты, кредиты совершенно приостановились... Многие лица, не выдержав мучений, приняли православную веру» (1. Ф. 1430, оп. 1, д. 24331, лл. 23-24 об.) .   
9 сентября. Полковник Чернышов направил штаб ротмистру Селихову предписание: «Государь Император командировал меня в Витебскую губернию для производства строжайшего исследования о буйственном поступке раскольников Полоцкого уезда, а потому мне необходимо знать от Вас следующее:
- с какого повода вы ездили в имение Ловожь для увещания раскольников к принятию единоверия;
- какое и от кого Вы имели на то предписание и какие Вы делали для сего распоряжения».   
10 сентября. Полковник Чернышов направил штаб ротмистру Селихову очередное предписание: «При исследовании причин буйства раскольников Полоцкого, Лепельского, Суражского и Городецкого уездов: становые приставы 1 и 2 станов Залинский и Реутт, равно пятисоцкие, понятые и полицейские служители бывшие свидетелями и частично даже исполнителями Ваших приказаний показа-ли, что Вы не только били некоторых раскольников собственными руками, но приказывали вязать так крепко, что многим делалось дурно. Вследствие таковых показаний предлагаю Вашему Благородию немедленно донести мне справедливы ли и в какой мере показания означенных лиц».
Расследование, проводимое флигель-адъютантом полковником Чернышовым, вызвало резонанс в губернском управлении.
2 октября. Начальник Витебской губернии, генерал-лейтенант написал Селихову: «На неоднократные мои предписания не получал от Вас под предлогом болезни сведения о содержащихся в Полоцком тюремном замке раскольников. Я буду вынужден отнести Ваши действия как уклонение и ослушание».
11 октября. Генерал-губернатор Голицын предписал ротмистру Селихову: «Предписываю Вашему Благородию объяснить мне на сем оно предписании, за что посажены Вами под арест в г. Полоцке 10 человек раскольников».
12 октября. Военный губернатор г. Витебска сделал предписание Селихову: «Предписываю Вам объяснить мне за что посажены Вами под арест в г. Полоцке 10 человек раскольников».
Похоже, что Селихов, почуяв для себя опасность, залёг на дно и сказался больным. Наконец 13 октября он подал рапорт на имя военного губернатора г. Витебска и Витебского гражданского губернатора генерал-лейтенанту и Кавалеру Ермолову: «Ваше превосходительство от 11 сентября за №843 изволили предписать мне дабы донести Вам за что посажены раскольники в г. Полоцке. Я в то время был болен и поэтому не мог отвечать. 26 сентября Полицмейстер г. Витебска объявил мне, что Вы изволите требовать меня к себе – но как я не мог по болезни явиться… Я действительно был болен и почти постоянно находился в бреду».
Далее из рапорта следовало, что военный губернатор, не веря в болезнь Селихова, дважды отправлял к нему на дом комиссию для медицинского освидетельствования. В комиссию входили: полицмейстер, адъютант военного губернатора и три медика. В конце своего рапорта Селихов сделал попытку перенести ответственность за задержанных в Полоцке старообрядцев на полицейских.
Также Селихов высказал предположение о том, что раскольники в имении Ловожь заранее от кого-то получили информацию о секретном предписании властей, а именно: в случае несогласия их присоединиться к единоверию – запечатать их моленные (Константиновская и Заборская) и производить обыски в домах наставников с изъятием старопечатных книг и документов. Поэтому раскольники имели возможность заранее обдумать и приготовить свои действия.
11 ноября. Архиепископ Василий сделал письменное сообщение генерал-губернатору Голицыну следующего содержания: «Милостивый Государь! 7 ноября дошло до моего сведения, что раскольники Полоцкого уезда деревни Жарцев в домах своих совершают общественные молитвословия и придерживаются бывшего Полоцкого духовного наставника Андрея Красикова и все это отмечают в той уверенности, что им всем по расколу предоставлена полная свобода. Тако-вые смутные действия Жарецких сектаторов по совершаемой ими ереси отвращая вообще в тамошних местах раскольников от принятия Единоверия; производят распутство даже в самих Полоцких Единоверцах, которые 25 октября в поминальную субботу ездили якобы в Жарцы для отпевания панихид.
Долгом считаю сообщить о сем Вашему сиятельству, а также присовокупить к сему, что раскольники деревни Жарцы в подобных вышеуказанных противозаконных действиях изобличаются издавна и осуждены за оное Высшим Правительством. А также: 1) Окружным Комитетом 10 декабря 1840 года определено было так называемому Жарецкому раскольническому Наставнику Григорию Петрову воспретить под опасением строжайшего взыскания отправлять Богослужения в домах жителей деревни Жарцы в соблазн православных жителей; и наблюдение за недопущение у них раскольнических сборищ поручить местным Земскому и Полицейскому Начальствам. 2) По случаю обращения раскольником д. Жарцев Карпом Красюковым (Красиковым) дома своего в публичную моленную, журналом Комитета Б. Министров 13 января 1848 года положено было между прочим вид моленной в доме Карпа Красюкова уничтожить, обратить комнаты в домашние помещения. При чём Красюкова за обращение своего дома в публичную моленную выдержать в тюрьме две недели. За действиями в отношении жителя деревни Жарцев раскольнического Наставника Григория Петрова как и прочих, поименованных в сказанном журнале Комитета Б. Министров, раскольничьих наставников Полоцкого уезда учинить строгий надзор со стороны местного Полицейского Начальства, вменить ему в обязанности не дозволять сказанным раскольникам отлучаться куда-либо иначе, как по письменным видам и для Законных только надобностей. Наконец, 3) По случаю отметки в ведомости о раскольниках Государственных крестьянах, что в деревне Жарцы совершается служба по домам вследствие известных совещаний 23 ноября 1851 года. Вашему Сиятельству представлено учинить распоряжение о дознании, по чьим именно домам и кем в д. Жарцы отправляется раскольническое Богомолье».
2 декабря. Архиепископ Василий прислал сообщение на имя генерал-губернатора Голицына. В сообщении говорилось, что «раскольники в деревне Жарцы приготавливаются 6 декабря в день Святителя Николы отправить торжественно общественный праздник и совершить богослужение в доме находящимся отдельно в конце деревни».
На основании данного сообщения генерал-губернатор Голицын сделал предписание полоцкому земскому исправнику (3 декабря, №687) выбыть в деревню Жарцы и провести исследование.
Позже земский исправник в своём рапорте (№716) доложил генерал-губернатору: «… я выбыл в деревню Жарцы, где не оказалось, чтобы раскольники сей деревни отправляли торжественное Богослужение в день Святителя Николая… и чтобы определён был на предмет особый дом, ибо все дома заняты жителями. В доме купеческого брата Фёдора Красикова я застал до 15 человек, кото-рым он давал обед. Это было объяснено тем, что есть традиция кормить бедных в день Святителя Николая. После обеда люди разошлись».
4 февраля 1853 года. Генерал-губернатор дал предписание состоящему при нём по особым поручениям коллежскому советнику Кудиновичу: «Дошло до моего сведения, что жители г. Полоцка принявшие Единоверие откладывают в исполнении обрядов веры и весьма не многие посещают Единоверческую Церковь.
Вследствие сего предписываю Вам по исполнении возможностей на Вас представлением моим отправляю Вас в г. Полоцк, удостовериться в правдивости упомянутых сведений, и чем это подтверждается. А также разузнать о причинах охлаждения Полоцких единоверцев к принятой вере».
Вскоре генерал-губернатору было донесено, что действительно открытую в г. Полоцке единоверческую церковь посещает очень мало прихожан. Также было отмечено, что очень многие из принявших единоверие активно посещают раскольнические молельни или негласные богослужения на дому, в частности, в деревне Жарцы.
Власть вначале почувствовала, а затем увидела воочию, что принятые меры, в том числе репрессивного характера по склонению староверов к единоверию должного эффекта не дали и что многие из них вынужденные формально принять единоверие в душе и фактически остались преданными своей древлеправославной вере.
Не смотря на разваливающуюся попытку присоединения к единоверию от-дельные должностные лица из числа полицейских и чиновников пожелали получить вознаграждения. Так, 15 февраля 1853 года на имя генерал-губернатора поступило прошение от станового пристава 2-го стана Полоцкого уезда  титулярного советника Станисла Ромуальдова сына Реутта: «Желая воспользоваться правом на получение награды за присоединение раскольников вредной секты к Во-сточной Кафолической Церкви 40 семейств… Прикладываю к сему некоторые подписки раскольников о желании их присоединиться к единоверию».
Следует отметить, что между церковной и светской властями периодически возникали противоречия по рассматриваемой проблеме. Например, полоцкий земский исправник в рапорте генерал-губернатору ставил под сомнение данные архиепископа Василия в том плане, что якобы духовенство присоединило к единоверию в 1851-1852 гг. 4000 старообрядцев и шестерых духовных наставников. Исправник же считал, что это заслуга полицейских органов, которые используя административный ресурс, зачастую обращались к насилию: одним брили бороды и стригли волосы, жестоко били, других держали под стражей в кандалах без еды. Насилию подвергались в основном мужчины, а их жёны, дети бросали свой кров и прятались в лесах и болотах, сохраняя свою жизнь и оставаясь в староверии.
В целом можно утверждать, что попытка присоединения старообрядцев к единоверию претерпела неудачу. Дальнейший период также это подтверждает. Так, в 1859 году в Витебской губернии насчитывалось 37873 старообрядца, из них в православие перешли 14 человек, в единоверие – 21 (1. Ф. 1430, оп.1, д. 52098, л. 2) .