Запах пороха

Посвящается моему первому и единственному тренеру по спортивной стрельбе из пистолета Мустафаеву Вадиму Вебиевичу.

       Хорошо помню, что у моего отца имелось ружьё, которым он наверняка пользовался, но я не помню ни одного его охотничьего трофея, но от угрозы ограбления, а, возможно, от нечто более серьёзного оно помогло, но это уже другая история. Зато очень хорошо запомнила, как под навесом во дворе на полке лежали мешочки с порохом. Мне нравилось рассыпать мелкие тёмно-серые чешуйки полоской и поджигать. Яркие язычки пламени, молниеносно пробегавшие по рассыпанной дорожке, вызывали во мне полный восторг. Родители, занятые своими делами, не замечали моего опасного увлечения, а я даже сестрёнок вовлекла в это пороховое шоу, демонстрируя живописное горение с виду ничем не примечательного серого вещества. Как потом оказалось - то было началом проявления внутренней потребности моей натуры. Дело могло закончиться лишь поджиганием пороха, если бы поворот судьбы не дал возможности продолжения моего увлечения.

       Десятый класс отучилась в городе Андижане, областном центре республики Узбекистан, переехав с сестрёнкой пятиклассницей из районного центра, городка Узген, что находится на юге Кыргызстана, в те времена называвшегося Киргизией. В школе №24, в которой предстояло учиться, находившейся на противоположной стороне широкого, шумного, тенистого проспекта имени Алишера Навои, недалеко от моей тихой улицы Илгор, было четыре десятых класса, в каждом из которых училось по сорок и более учеников. В моей же родной школе в Узгене из-за малочисленности  учеников, два десятых класса объединили в один.
       В новой школе мне пришлось бы сложно, если бы не моя светловолосая и светлоглазая соседка Лиля, с которой мы за лето подружились, и из-за которой я пожелала учиться в 10 «Б» - настолько учителя и ученики отличались от узгенских. Педагоги, как мне показалось, порой слишком непедагогично общались с учениками, резко или по-свойски препираясь с ними, а те в свою очередь могли себя вести вальяжно, позволяя себе спорить с ними, оспаривая их замечания. Учительница по литературе и вовсе удивляла меня точным копированием текста с учебника, как будто у неё совершенно отсутствовало собственное мнение, и, которая постоянно ставила мне тройки за мои сочинения-размышления. Меня всё удивляло в этой школе - она была для меня чуждой. Девочки и мальчики выглядели очень взрослыми и не казались десятиклассниками, одеваясь не в школьную форму, а в различные наряды. Я по сравнению с ними выглядела воробышком и вела себя соответствующе. Даже в своей школе я отличалась стеснительным характером, была отстранённой, постоянно мыслями уносившейся в миры прочитанных книг, но при этом могла и проявить характер, заступаясь, когда кто-то кого-то обижал. Помню, как я учительнице биологии, хлопнувшей несколько раз учебником по голове нерадивой ученицы, сказала, что нельзя так поступать, но удивительно, мне за это ничего не было. Наши учителя были хорошими, и этот случай был первым и последним в моей школьной жизни в Узгене. Потом я определила для себя это своё свойство - происходило превращение овечки в волка. Определённые ситуации и обстоятельства вынуждали меня скидывать овечью шкуру и превращаться в совсем другое существо. С этим моим свойством невозможно было ничего сделать – такова была моя натура. Но это было правильно, иначе какой был смысл в прочитанных мной многочисленных книгах, через которые познавала жизнь, училась мыслить, отличать добро от зла, отторгать и ненавидеть любые проявления несправедливости, и по-своему бороться с ней. В новой же школе с новыми людьми я совсем ушла в себя, общаясь только с Лилей, да и то не всегда. У Лили была подруга Римма Салихова, красивая и очень взросло выглядевшая, уже встречавшаяся с парнем, как и многие из моих одноклассниц, и часто пропускавшая занятия по болезни. К тому же у неё в семье возникли проблемы, поэтому она собиралась переехать в другой город к бабушке. Когда Римма время от времени появлялась в классе, то Лиля общалась только с ней, переставая замечать меня. Почти все ученики учились вместе чуть ли не с первого класса, поэтому они уже давно определились, кто с кем дружит. Я же была сама по себе, на переменах сидела за партой одна и читала учебники, а также прихваченные с собой художественные книги. Но постепенно ко мне привыкли и стали замечать. Скорее всего, одноклассники замечали меня и раньше, но я этого не понимала из-за своей натуры, не умеющей быстро налаживать контакты. Хоть у меня так и не появилось близкой подруги, так как третья лишняя никому не была нужна, да и характером я слишком отличались от них, со временем отношения наладились. Они наладились настолько, что мы с одноклассниками успели погулять в нашем доме, устроив вечеринку, пока родители находились в Узгене, намереваясь переехать в Андижан только к Новому году.
 
       В школе, как и по всей республике, царил полный интернационал. В советское время немало различных национальностей жило в Узбекистане, поэтому многие из моих одноклассников были от смешанных браков, в основном узбеков с татарками, как их называли - казанскими, но были ещё и крымские, которые к ним не имели никакого отношения. Как правило, «метисы» отличались привлекательной внешностью и часто походили на русских светлыми волосами и голубым глазами. Мой одноклассник Алим Хасанов особой симпатичностью не отличался, хотя и был от смешанного брака, но обладал брутальным характером и внешностью. Он бывал резким и даже грубым в классе, часто придирался ко мне, поэтому я его побаивалась, стараясь не попадаться ему на глаза. Зато он попадался слишком часто, постоянно что-то выкидывая. Я не понимала, почему так происходит, пока умная и наблюдательная Лиля Витман, носившая изящные очки в тонкой оправе, подчёркивавшие её умность, ходившая в школу в шикарных нарядах, которые для неё шила её мама, сказала как-то при расшалившемся Алиме, что тому я нравлюсь, поэтому он ведёт себя так несносно. Не знаю, что было в тот момент с Алимом, но я тогда провалилась сквозь пол и землю, правда, потом поднявшись, чтобы продолжить занятия. С того случая что-то изменилось, мы с Алимом стали спокойно общаться, от него узнала о его увлечении пулевой стрельбой из пистолета. Я так обрадовалась и была в восторге, что уговорила его взять меня с собой на тренировку, чтобы поговорить с тренером и записаться на стрельбу.
       Где-то в начале декабря, раньше было невозможно из-за хлопкового сезона, после уроков мы с Алимом поехали на окраину города, где находилось городское спортивное общество по пулевой стрельбе. Нас встретил, как мне тогда показалось с моих юных лет, взрослый мужчина с прямыми, густыми чёрными волосами и яркими зелёными выразительными глазами. Актёр Тобиас Моретти, сыгравший комиссара Рихарда Мозера в популярном сериале «Комиссар Рекс», очень походит на моего тренера Вадима Вебиевича Мустафаева. Скорее всего, ему было под или чуть за тридцать, а не столько, сколько я ему накинула из-за слишком субъективного восприятия его возраста относительно своего. У него был приятный голос и этим голосом он стал объяснять мне, что для меня слишком поздно заниматься стрельбой, так как мне осталось заниматься всего ничего - с декабря по май, а там экзамены и окончание школы. Он дал понять, что не имеет смысла для него и для меня тратить время на занятие стрельбой и мне лучше сосредоточиться на учёбе. Он был прав, я всё поняла и поплелась обратно из тира, и уже вышла за железные ворота, когда тренер окликнул меня. Я так и не поняла, почему он изменил своё решение, скорее всего, мой вид был таким несчастным, что его доброе сердце не выдержало. Моё лицо от природы подвижное, все эмоции очень ярко проявляются на нём, возможно, в момент отказа это сыграло свою роль. Много позже мой старший друг, опекавший меня, сказал мне как-то в сердцах, что у меня не лицо, а промокашка. Точнее не скажешь. Вадим Вебиевич предупредил меня, что берёт с испытательным сроком. Если в течение двух месяцев не будет результата, то придётся со мной расстаться, чтобы не тратить на меня время и ресурсы. Я совсем не думала о том, что у меня может не получиться, я просто ликовала от счастья!

       С Алимом установились дружеские отношения, время от времени мы вместе ездили на тренировки или встречались в тире. Помимо Алима у тренера занимался Яша, высокий с кудрявыми чёрными волосами парень, учившийся на один класс ниже, а также Алла Чернова. Стрелковый спорт хорош и тем, что им могут заниматься люди разного возраста и даже такие как Алла – толстушки, к тому же в очках. Алла училась, как и я, в десятом классе, занимаясь стрельбой уже несколько лет. У неё был простой приятный характер, поэтом мы с ней быстро подружились. В этом сообществе спортивной стрельбы был ещё один тир для тех, кто занимался пулевой стрельбой из малокалиберной винтовки. Там была своя чемпионка Оля, учившаяся в восьмом классе, но мы с ней редко пересекались. Выдавал и принимал оружие Анатолий Николаевич, спокойный и доброжелательный, бывший военный, которому было на мой субъективный взгляд далеко за сорок или даже пятьдесят.
       В первый день тренировки был проведён инструктаж, до меня было доведено, что самым первым, неукоснительным правилом при пользовании оружием являлось то, что никогда нельзя направлять ствол оружия, даже незаряженного, в сторону человека, его следует опускать дулом вниз. Мне было выдано оружие, закреплённое за мной – пистолет Марголин в деревянном футляре. Меня научили обращаться с ним: разбирать и собирать, чистить шомполом после каждого использования. Из него стреляли по большим мишеням на дистанцию 25 м – это был его предел. Позже выдали пистолет матчевый с длинным узким стволом, деревянной рукояткой, удобно, словно перчатка, обхватывающей кисть, стрелявший на дистанцию 50 м по малым мишеням. Также была выдана спецодежда, в которую должна была переодеваться перед началом тренировки. Ребята тренировались ещё из револьвера, чисто мужского оружия. С оружием выдавались в коробочке темно-серые пули калибра 5,6 мм. Каждый день тренировок был для меня большой радостью. Я впитывала как губка всё, что говорил мой замечательный тренер. Он был со мной даже как-то по-отечески ласков, очевидно, он видел моё старание и любовь к стрельбе. Мне закрадывалась мысль, что даже если у меня не будет результата, он вряд ли отчислит, но у меня всё получалось.

       Идя в сторону стрельбища, ещё издалека слышала размеренные звуки выстрелов, ощущала неповторимый запах пороха, обладавший для меня притягательной силой. Этот запах пороха для меня был прекрасен и вкусен, всё равно, что ароматы моих любимых цветов – роз, сирени и гульноры (пахучих красных и жёлтых цветков шиповника). Из тренировки в тренировку усваивала азы и всё больше и больше любила этот вид спорта, который не являлся для меня спортом, а был больше, чем спорт - влечением моей души, но об этом не знал тренер, иначе не понял бы. Он тренировал спортсменов, дающих результат, а не влюблённых в стрельбу юных барышень. Мне просто несказанно повезло, что я вдруг неведомыми путями приобрела возможность заниматься тем, что было для меня чем-то запредельным, а теперь чудесным образом проявившимся в моей жизни и ставшим реальностью. Занятие стрельбой доставляло невиданную радость, это притом, что я совершенно не обладала спортивным характером, а даже наоборот - обладала антиспортивным, не испытывавшей желания с кем-то в чём-то соревноваться. Судьба, пусть совсем ненадолго, дала мне возможность соприкоснуться с тем, к чему была тяга, в чём была неосознанная потребность. А почему именно стрельба, её звуки и запах – мне неведомо, да и кто может сказать, почему его тянет на то или иное? Возможно, это гены моих предков сошлись во мне в такой комбинации, но при всём этом, я совершенно не признавала и не признаю стрельбу по живым мишеням, и не принимаю охоту и охотников, которым доставляет удовольствие стрелять по живым существам. Кому что дано из «кубышки» генов, тут мы не выбираем, здесь нет и быть не может нашей воли.

       Особенно мне полюбился вид упражнения по силуэтам. Открывались пять мишеней, походивших на человеческий силуэт, по которым с расстояния 25 м производились три вида стрельбы. Первый вид упражнения заключался в том, чтобы пять пуль по пяти силуэтам отстрелять за 8 секунд, затем за 6, а потом за 4. Сложность заключалась не только в том, чтобы успеть воспроизвести выстрелы, а произвести за совершенно равные доли секунды, т.е. стрелок должен был выстрелы равномерно разложить по времени. Самым захватывающим моментом для меня были выстрелы за 6 и 4 секунды, когда пять пуль нужно было успеть уложить по мишеням. Со стороны звучало это, как пулемётная очередь, но гораздо красивее. Упражнение по силуэтам было настолько зрелищным, что вызывало сильные эмоции. Чёткий, равномерный ритм выстрелов звучал прекрасной музыкой для моих ушей. Я хорошо справлялась с этим видом упражнения и получала огромное удовольствие, наблюдая за другими стрелками и тренируясь сама.
       Время от времени устраивались зачёты, а моё первое серьёзное соревнование состоялось уже в феврале. Почему именно меня было решено отправить на республиканские соревнования общества «Урожай» я так и не поняла, к тому же по стрельбе из винтовки, а не пистолета. Соревнования проходили в городе Ташкенте, где раньше ни разу не бывала. Я из Узгена дальше Андижана и Джалал-Абада никуда не выезжала, а тут Ташкент! Было страшно, но не могла отказаться. Поселили меня в общежитии с девочкой из Ургенча. Когда мы с ней как-то вечерком вместе прогуливались, она в сердцах поделилась со мной сокровенными, мучившими её чувствами. Она в сердцах воскликнула, что ей исполнилось уже восемнадцать лет, а у неё до сих пор нет парня! По ней было видно, что она сильно переживает по этому поводу, поэтому я очень ей сочувствовала: восемнадцать лет, конечно же, был приличным возрастом, относительно моих шестнадцати! Тем временем соревнования шли своим чередом. Съехались спортсмены со всех уголков республики. Я наблюдала за ними, с восхищением смотрела на разных по возрасту, уверенных в себе разрядников и мастеров и чувствовала себя чужим элементом, каким-то образом затесавшимся среди них. Куда мне было до них, мне, занимавшейся стрельбой всего-то около трёх месяцев! От отчаяния я вдруг поняла, что терять мне нечего. Я прекрасно оценивала свои возможности, поэтому вдруг перестала испытывать страх. Какой в том был смысл, если у меня не было никаких шансов, и знала, что по подготовке и настрою я хуже всех? Со временем уяснила, волнение и страх не только на соревнованиях, а вообще по жизни – оружие против меня самой. Даже зная об очевидных вещах, не всегда можешь помочь себе, а когда ещё многого не знаешь ни о себе, ни тем более о жизни, то порой сам организм решает, что делать без твоего на то ведома.
Каждый день посещала соревнования, пока не настал и мой черёд выступить за Андижанскую область. Было странно, ведь я не тренировалась из винтовки, так, пару раз пристреливалась, а тут нужно было отстаивать честь своей области. Чем думали тренеры, я так и не узнала, а спросить не пришло в голову. К сожалению, по молодости очень многие вопросы так и остались для меня закрытыми только потому, что я не догадывалась и не считала нужным получить ответы. Очевидно, по молодости то было одной из особенностей, недостатком моей натуры. Из-за того, что терять было нечего, я спокойно, без мандража, что давало эмоциональное равновесие и внутреннее спокойствие, начала стрелять сначала лёжа, потом с колена, а затем стоя – все три вида упражнений, предусмотренных соревнованиями. Всё закончилось тем, что я вернулась домой с почётной грамотой третьей степени, т.е. я заняла третье место на соревнованиях. Как это вышло для меня до сих пор осталось невероятным событием, но знаю точно, если бы я выступала, как полноценная спортсменка с огромной ответственностью на плечах, то неизвестно, чем бы это закончилось. Тогда ещё я только-только вставала на путь открытий своих истин. Со временем поняла, мне всегда следует оставаться только свободным «художником», чтобы проявлять на свет божий, пусть скромные, но свои возможности без соперничества, без соревновательного духа. Моя психика оказалась неспособной выдерживать дух соперничества, так как у моей натуры были другие приоритеты. Спортсменами рождаются и неспортсменами тоже. Это к тому, что человек может показывать прекрасные результаты во время тренировок, но не может сконцентрироваться, взять себя в руки во время выступлений, поэтому волнение и страх делают своё дело. Талантливых людей много и среди спортсменов, но только единицы побеждают, очевидно, те, кому дано побеждать. Талантливость заключает в себе непосредственно сам талант, а также механизмы его реализации: потребность и способность со своим талантом работать, и только такие люди добиваются результатов в любой сфере.

       В апреле прошли командные областные соревнования по стрельбе из Марголина на дистанцию 25 м. В тир я пришла, когда все участники команд уже отстрелялись. Там находились Вадим Вебиевич и Костя. Тренер дал мне пять пуль для пробных выстрелов и десять зачётных. Удивительно, но я была спокойна, так как никого не было, кроме своих. За моими выстрелами из подзорных труб наблюдали тренер и Костя. Тренер не сделал ни одного замечания после проверочных выстрелов, тогда я спокойно приступила к зачётным, по времени я была не ограничена. Стояла тишина, разрываемая только моими выстрелами, в какой-то момент я повернула голову и перехватила взгляд тренера с Костей. Вдруг, у меня сверкнуло в голове, что у меня, очевидно, отлично получается и последние две пули всадила в восьмёрку. Вот что значит неспортивная натура, даже мысль, что всё идёт хорошо, заставила дрогнуть руке. Представляю, каково было тренеру. Тем не менее, остальные пули кучно легли в основном в десятку и девятку. Естественно, тренер с Костей посетовали, но похвалили меня. Я всё равно внесла свою лепту в командный зачёт.
       Время пролетело быстро, я редко посещала тир, готовясь к экзаменам, тем более что у меня были проблемы с математичкой Асей Абдуллаевной, которая пригрозила мне ещё в начале учебного года несдачей математики на экзамене. Опять из-за своего характера я попала в затруднительное положение, впрочем, как и все попадают в такое положение именно из-за особенностей своего характера. Ася Абдуллаевна была настолько ядовитой, что пары её яда постоянно прорывались, разрушая понятия педагогики. Она пристрастилась придираться к Римме Салиховой, сделав из неё объект для битья, возможно, этим спуская постоянно копившееся в ней недовольство жизнью. Каждый раз, когда Римма появлялась на уроках математики, Ася Абдуллаевна цеплялась к ней, высмеивая её. Для меня было неприемлемо, когда учитель мог позволить себе унижать ученика и подобно злой бабе доводить до истерики. Однажды она так довела Римму, что та, не выдержав, прикрывая лицо руками, упала на парту и отчаянно разрыдалась. Воцарилась гробовая тишина. Вдруг, я встала из-за парты и начала выговаривать своему педагогу, что нельзя так поступать - это плохо, учитель не должен позволять себе так обращаться с учениками. Примерно так я высказалась. Опять на несколько мгновений повисла тишина, но уже зловещая. Затем, Ася Абдуллаевна обрушилась на меня оскорблениями, а затем пообещала, что экзамен я у неё не сдам, а значит, школу закончу со справкой. В ответ я ничего ей не сказала, да и вообще мы с ней так и не заговорили больше, кроме одного раза. Моё положение было отчаянным, но было бы хуже, если я не высказалась по поводу её непедагогичных действий. Я не считаю, что поступила правильно, но удержать себя была не в силах. Учительница почти выполнила своё обещание, только один раз нарушив и вызвав меня к доске, но как назло я не была готова, за что получила двойку. Обычно я всегда готовилась к математике, хотя не всегда усваивала тему, а спрашивать у кого-то разъяснений стеснялась. Но самое неприятное ещё ожидало впереди. Римма в свою очередь вела себя не очень корректно по отношению к Лиле, своей подруге. Она командовала ею, бывала даже резка, а та, как преданная собачонка смотрела ей в глаза, виляя хвостиком. Однажды, опять не выдержав издевательств уже над Лилей, я высказала Римме всё, что о ней думаю. Она с этого момента перестала разговаривать со мной. Я переживала, но понимала, что дело не в Римме, а в моём характере. Можно же молчать, как обычно поступают люди, не считая нужным кого-то защитить в ущерб себе, мир ведь не изменится от того, что пытаешься кому-то открыть глаза на самого себя, призываешь к совести, кидаешься спасать справедливость, которой никогда не было и быть не может – это аксиома. Справедливость существует лишь в головах некоторых людей – только и всего! Но натура есть натура и, слава Богу, что есть на свете люди, благодаря которым можно радоваться и надеяться, что жизнь не так безнадёжна. В моей жизни было много острых моментов, когда поступала безрассудно, не раздумывая, по велению своей природы, очень осложняя этим свою жизнь. Я давным-давно перестала ждать справедливости от людей, понимая, что они не могут дать того, чего нет ни в жизни, ни в них самих. Печалит только, что человек сам, испытавший с чьей-то стороны негатив, зная каково это, может позволить себе то же самое по отношению к другим. Оказывается, ничто не может заставить человека извлекать позитивный опыт из негатива, раз это свойство не заложено в нём. Не все и не всегда способны учиться и развиваться от полученных уроков жизни, самому не порождая зло.
Вот такие страсти бушевали в моей школьной жизни, хотя хороших моментов тоже было немало.

       Я закончила школу. На последнем звонке на линейке недалеко от меня стояла Ася Абдуллаевна и посматривала на меня, мне её взгляд не показался враждебным. Пусть на тройку, но я сдала экзамен по математике, хотя даже на это не рассчитывала. В андижанской школе моим знаниям был нанесён серьёзный урон, поэтому мой аттестат выглядел намного хуже, чем если бы я заканчивала школу в Узгене. Скорее всего, математичка только грозилась, не может школа не выпустить ученика, если только он не заядлый двоечник, но даже таким натягивают оценки, лишь бы избавиться от него. Окончание школы весело отгуляли всем классом в огромном дворе одноклассницы. Потом мне пришлось выдержать бой с родителями по поводу моего поступления в Ташкентский геологоразведочный техникум. Когда согласие всё же было получено и принято решение с отцом ехать в Ташкент, я отправилась в тир попрощаться с тренером и Анатолием Николаевичем. В тире меня встретили тишина и Анатолий Николаевич. Оказалось, что Вадим Вебиевич отсутствует, поэтому, поговорив немного с Анатолием Николаевичем, я с грустью попрощалась со всем тем, что стало для меня дорогим. Мне было очень печально не попрощаться с тренером, но непонятно для меня сейчас, почему по приезду в Андижан на каникулы, я ни разу не посетила тир. Возможно, стеснялась, а, может быть, это было своего рода неблагодарностью с моей стороны? Кто теперь меня знает, о чём тогда думала. Сейчас, с высоты прошедших лет знаю, что в юности и молодости даже что-то осознавая и понимая, проявляя в принципиальных вопросах характер, я всё же оказывалась несведущей, непонятливой и беспомощной. В молодости, не обладая жизненным опытом, не могла осознать те вещи, которые открывались только по мере развития - шаг за шагом, этап за этапом. Оказалось, какие-то истины давались мне сразу, а на какие-то пришлось потратить немало времени, почти всю жизнь.

       Много позже, когда сестра Халида, вернувшись в отчий дом, стала преподавать в музыкальном училище на отделении народного танца хореографию, её повлекло в тот же тир, где занималась я, правда, тренер был уже другой, и стала делать большие успехи. Правда, потом решила бросить занятия из-за нехватки времени. К сожалению, как бы её ни уговаривали, она всё же оставила это занятие. Вадим Вебиевич, возможно, покинул страну и как многие крымские татары после распада СССР уехал на историческую родину.
       Проявил себя в стрельбе и младший брат. Когда он служил в Ашхабаде, его через полгода перевели в учебку за отличные показатели. По военной специальности он был противотанкистом-гранатомётчиком и заместителем командира взвода. Каждые полгода при выпуске курсантов у них проводились показательные стрельбы - экзамен, на которых брат всегда участвовал, как штатный стрелок. На расстоянии 800 м стоял макет танка, по которому взвод стрелял. В тот раз было то же самое, от макета танка остался всего небольшой кусок в 1 м высотой. Командир поинтересовался у брата, сможет ли тот попасть по нему, на что тот ответил утвердительно. В это время подошёл к ним один из проверяющих, полковник и спросил, чем они тут занимаются. Его ввели в курс дела, но он не поверил, что можно попасть почти в невидимый кусочек от танка. Прозвучал выстрел. Когда пыль улеглась, все увидели, что ничего не осталось от того кусочка. Полковник настолько был потрясён, что объявил брату благодарность и десять суток отпуска домой. Который, естественно, ему не дали. Помню, как родители радовались успехами братишки, мы всей семьёй были в восхищении и горды за него! Он отлично служил, был прекрасным командиром и товарищем, а потом и бойцом в Афганистане. В моей семье все радовались друг за друга, успехи воспринимались, как собственные. Помню, как старший брат показывал своим друзьям мои грамоты за стрельбу и гордился мной. Мне было приятно удивлять и радовать его, хотя куда мне было до него: он был отличным спортсменом-баскетболистом, отлично учился в политехническом институте на сложном факультете – механическом и закончил его с красным дипломом. Сейчас мне думается, что в нашем роду присутствовала склонность к меткости. В моём случае, не находя выходя в чём-то серьёзном, она проявлялась неожиданным образом в мелочах. Когда появились игровые приставки, дети стали играть в игру со стрельбой по вылетающим уткам. Я решила попробовать и очень быстро всех перестреляла на восхищение детям. Мне самой это очень понравилось. Много позже, будучи в Москве, с детьми зашли на ВДНХ в игровой зал, где сыновья с трудом уговорили меня поиграть в виртуальную игру «Звёздные войны». Села во вращающееся кресло, на голову надели шлём, и мне пришлось, управляя джойстиком, сбивать летящие корабли. Немного освоившись, я наловчилась их сбивать. Потом девушка, следящая за автоматами, сказала, что сбила я много, много больше, чем сбивают мужики. Это не могло не порадовать меня.
Вот так закончилась моя эпопея со стрельбой. Благодаря однокласснику Алиму Хасанову, моему тренеру Вадиму Мустафаеву я на короткий миг столкнулась с тем, что подарило мне удивительные и невероятные ощущения! В моей памяти навсегда остался запах пороха, как символ юности, когда вдруг волшебно проявляется то, что глубоко лежало в тебе, о чём ты даже не догадывался. В моём сердце осталась неугасаемая благодарность Алиму и моему тренеру за то, что они подарили мне все мои чудесные, неугасаемые эмоции, чувства и любовь, связанные с тем неповторимым временем.

       Поступив в геологоразведочный техникум, обустроившись, я узнала, где можно заниматься стрельбой. Спортивный тир располагался в подвале Ташкентского медицинского института. Я полагала, что буду заниматься стрельбой из пистолета, но там можно было заниматься только из винтовки. Тренера как такового не оказалось, каждый был сам по себе. Я приезжала, получив винтовку и пули, отстреливалась и уезжала обратно. Мне это не нравилось, к тому же появилась проблема. Новое здание техникума и общежития находились на окраине Вузгородка. Не зря он так назывался, так как на его обширной территории располагались общежития многих институтов и университета. Из-за того, что учебный корпус и общежитие нашего техникума стояли на отшибе, а мединститут находился на противоположном конце города, приходилось тащиться на трамвае почти через весь город до остановки Ташми. Возвращаться приходилось всегда поздно вечером. Нас, девчонок, могло поджидать местное хулиганьё, почти у самых окон общежития перехватить и забрать кошельки и продукты. Я ни разу не попалась, но пришлось из-за таких неблагоприятных факторов отказаться от затеи заниматься в тире на другом конце города. Даже по меркам того времени, Ташкент считался огромным городом, который не позволил мне продолжить занятие стрельбой.
       В моей группе в основном все оказались старше меня и даже учились семейные, имевшие детей. Многие парни были после армии, почти все из моей группы чуть ли не по два или три года пытавшиеся поступить в институт. Среди них был коренастый голубоглазый и светловолосый парень Коля Лаврёнов. Мы знали о его увлечении охотой, он часто рассказывал о различных случаях во время вылазок в горы или степь. Поэтому, когда на третьем курсе студсовет совместно с администрацией решил провести соревнования по стрельбе, Коля был первым кандидатом. Коля и ещё пару ребят вызвались участвовать. Я оказалась единственной из группы и техникума девушкой, умеющей держать в руках винтовку. Между парнями постоянно шли обсуждения, разговоры о стрельбе, об охоте, о предстоящих соревнованиях. Я опять почувствовала себя неуютно, лишней, путающейся под ногами у опытных стрелков, как когда-то на соревнованиях в Ташкенте. Куда мне было до брутальных ребят с армейской закалкой, но отказаться не смогла, нужно было выручать группу, да и пострелять хотелось. Настал час соревнований. Из-за того, что уже успела как следует испереживаться, а потом успокоиться, я без волнения, спокойненько отстрелялась. Какой был с меня спрос, это пусть ребята переживают, соревнуясь на лучшего стрелка. Как оказалось, лучшим стрелком оказалась я, но меня почему-то не поздравили и не выдали грамоту. Кто знает, может, посчитали, что девушке не пристало стрелять лучше парней? Это я сейчас так думаю, шутя, а на тот момент мне даже в голову не пришло поинтересоваться, почему не последовало никакой реакции со стороны организаторов. Такие редкие и удивительные моменты меня всегда поражали: падаешь куда-то далеко вниз в своих мыслях, а потом оказываешься ты – лучше всех, пусть даже в таких незначительных событиях, но для психики не всегда имеет значение значимость событий – главное, чтобы это случалось. Нам необходимы время от времени пусть и маленькие, но позитивные победы - достижения, в чём бы это ни заключалось, являющиеся источником воздействия на работу каких-то сторон, граней и тонкостей психики. Именно для психики, а не для души, так как душа питается из других источников, не имеющих никакого отношения к материальным достижениям. Во всяком случае, я так считаю для себя.

       После тех соревнований в техникуме, я не держала больше оружия в руках, пока не попала в Карабийскую геологоразведочную партию Южно-Киргизской экспедиции. Начальство экспедиции решило устроить соревнования по стрельбе. В экспедиции во всех партиях работали местные жители - киргизы, некоторые из которых были хорошими охотниками - мергенами, что означает «меткие стрелки». Отобрали нескольких мужиков, а из женщин оказалась только я. В холодное декабрьское утро в выходной день, посадив нас в крытый брезентом грузовичок, отправили на базу экспедиции в город Ош. До города ехали часа три. Я успела за время пути сильно замёрзнуть в своей не подходящей для таких поездок обуви. Настали холода, а я ещё не успела съездить домой за тёплыми вещами, но на обратном пути собиралась заехать, так как Андижан находится всего в 40 минутах езды на автобусе от Оша. Не представляла, как буду стрелять онемевшими пальцами, было бы позором всадить все пули в «молоко» или вовсе не попасть в мишень. Пока ехали, наслушалась рассказов местных охотников о трофеях и точно знала, что я среди них только для галочки. Окончательно окоченев, потом немного согревшись в не очень тёплом тире, мы приступили к стрельбе. С того момента, когда было решено моё участие на соревнованиях, и во время долгого пути, я вновь ощутила знакомое чувство обречённости, когда ты не на равных с другими. Сначала стреляли лёжа, потом с колена, а в завершении – стоя. Меня немного покачивало, когда стреляла стоя, а стрелять с колена было очень неудобно. Я не стреляла с колена, кроме ташкентских соревнований, поэтому считала, результат будет самым худшим именно в этом виде упражнения. Когда всё закончилось, то выяснилось, что я лучше всех отстрелялась, среди наших стрелков, а может и других. На удивление с колена стреляла лучше, чем с других положений. Это было громом среди ясного неба! В тот момент у меня окончательно сложилась мысль, что когда реально оценив свои силы и шансы, ни на что не претендуешь, это даёт внутреннюю свободу, снимает ответственность, способствуя преодолению рамок ограничителей, подпитывающихся страхом. Созданное внутренне спокойствие, путём нейтрализации страха, раскрепощает нас, раскрывая наш потенциал, и даёт возможность осознать - мы способны на много большее, чем думаем сами о себе и, тем более другие. К сожалению, я не всегда умела создавать условия для преодоления или устранения своих ограничителей, тормозящих мои возможности.

       Моя работа геолога не давала мне возможности толком чем-либо заниматься, но много лет спустя уже на севере я попыталась заняться стрельбой в местном культурно-спортивном комплексе «Лидер». Я исправно ходила на занятия год или полтора, тренер наш Андрей Капитонович Речков был очень спокойным и приятным человеком. Из-за проблем с рукой я не могла заниматься стрельбой из пистолета, но из пневматической винтовки постреляла, у меня остались многочисленные мишени с удачными выстрелами. Из-за зрения, проблем с рукой мне пришлось оставить занятие стрельбой, так как не смогла бы выдавать результаты на соревнованиях уже по «техническим» причинам, а не из особенностей своего характера. Но я счастлива, что в моей жизни произошла последняя встреча со стрельбой, пусть и без запаха пороха.
31.10.21.


Рецензии