Такая вот работа

         

        Начало восьмидесятых. Забайкалье. Манчжурия. Граница с Китаем. Голые безлесые сопки. Зима. Снега, практически нет. На улице минус 35. Сильный ветер, который дует с одного направления и с одной скоростью, как в аэродинамической трубе.

        Военный городок учебной мотострелковой дивизии. Новые типовые казармы и такие же типовые панельно-щелевые дома офицерского состава – дерзкий вызов местным климатическим условиям. Надо признать, что битва с природой была безоговорочно проиграна. Местный уголь, на котором работали котельные был замечательный, но он имел один существенный недостаток - он плохо горел. Зато дыма давал много. Трансформаторные подстанции не выдерживали обилия включенных электрических нагревательных приборов и, взметнув в холодное забайкальское небо прощальный фейерверк искр, периодически отключались на день-два для очередного ремонта. Таким образом, температура в жилых помещениях редко поднималась выше десяти-двенадцати градусов. Но советские военнослужащие, верные своему воинскому долгу, продолжали отчаянно бороться за выживание.
 
        Помимо суровых климатических условий и агрессивного Китая, был у советских воинов еще один непримиримый и коварный враг – собственное командование. И чем выше и дальше от войск оно сидело, тем коварнее и непримиримее было.

        И вот решило это самое высокое командование, что мужественно переносило все тяготы и лишения военной службы сидя в столице ихней родины Москве, внезапно проверить боевую готовность маленькой учебной дивизии, клацающей зубами от холода в бескрайних манчжурских степях. И создали они для этой цели Инспекцию и отправили ее в войска. Но так получилось, что Начальник Инспекции (а был он не молод и мудр) дальше здания министерства обороны не поехал. Подчиненные ему Большие генералы понимали что к чему, и дальше штаба округа не двинулись. Генералы поменьше тоже не дураки: смело добрались до штаба армии и заняли там оборону. Одним словом, до проверяемой дивизии дотянули только полтора полковника, которые, слава богу, еще помнили как выглядит солдат. Понятно, что перемещение такого количества высокого начальства не осталось не замеченным. Именно для этих целей и существовала армейская разведка. Никто не знает где они ползали, куда именно вставляли себе маскировочные ветки, какого языка взяли и каким коньяком его пытали. Но только стало известна дата и время, когда совершенно внезапно поднимут дивизию по тревоге, да еще и с выходом в запасной район. Командир дивизии по большому секрету довел эту информацию до командиров полков, те, в свою очередь поделились военной тайной с командирами батальонов, рот, взводов и так далее до последнего солдата и местных деревенских жителей - бурят. Одним словом, к внезапному подъему по тревоге дивизия была готова уже за неделю. Вот почему наша армия непобедима!

        Но надо признать, что были и объективные причины. Я не зря начал свой рассказ с описания погодных климатических условий. Норматив прибытия офицеров по сигналу тревоги в казармы и парки боевой техники составлял 20 минут. Это как раз то время, которое необходимо для того, чтобы упаковаться сообразно погоде (если ты, конечно, не самоубийца) и выбежать из дома. А впереди - полтора километра ледяной дороги, на преодоление  которой в двух комплектах теплого белья, ватных штанах, овчином полушубке и унтах уйдет еще минут 20. То есть, если заранее не знать о внезапном нападении противника, шансов на победу – ноль!

        Так что, о предстоящих боевых буднях мы были предупреждены заранее и горели желанием покрыть себя неувядаемой славой, предусмотрев любые возможные неожиданности. Но, как оказалось, не все…

        Наш учебный зенитно-артиллерийский полк был не большой. Всего три батареи. Офицеров было не много. Так что, практически, все мы, включая командира полка, жили в одном подъезде панельной пятиэтажки. Жили дружно, что в сложных условиях Забайкалья было особенно ценно.

        И вот, настал час суровых испытаний. В 5.30 утра, минут за 5 до объявления тревоги, захлопали двери квартир, и на лестничные площадки стали выползать готовые к бою офицеры. Одетые во ВСЕ зимнее, по внешнему виду и способу передвижения они больше напоминали водолазов. Зрелище было еще то! Приветствуя друг друга сдержанными жестами и короткими рукопожатиями, процессия дружно двинулась на улицу. На выходе из подъезда для сохранения тепла был оборудован тамбур. Это чудо инженерной мысли представляло из себя помещение длиной чуть более метра, шириной метра два, с двумя дверьми и закрепленной на стене батареей отопления. Это был шлюз во враждебный, суровый и холодный мир. Двери были на тугих скрипучих пружинах. При этом входная дверь со стороны улицы открывалась «от себя» - внутрь тамбура, вторая – «на себя» тоже вовнутрь. Почему именно так? Да кто его знает. Лампочки в тамбуре, естественно, не было.

        Первым подошел к двери зампотех полка – не молодой уже подполковник и смело надавил на нее плечом. Пружина взвыла, дверь слегка подалась, но сразу же резко захлопнулась. Подполковник повторил попытку. Результат тот же.

        - Ослаб за ночь, Гаврилыч? - съязвил стоявший за его спиной зам. по тылу. – А ну, посторонись! - и с короткого разбега двинул плечом в дверь. Она открылась чуть больше, но захлопнулась так, что тыловик отлетел от нее как мяч.

        Явно, что что-то было не так. Столпившиеся на лестнице офицеры вопросительно загудели.

        - Да что там у вас? – нетерпеливо крикнул командир полка.

        - Щас! – отозвался майор, начальник разведки и достал из полевой сумки фонарик (как-никак на войну же собрались).  – Помогайте, - буркнул он зампотеху и они вдвоем надавили на дверь.
 
        Майор сунул фонарик в образовавшуюся узкую щель и заглянул в проем. Раздался короткий вскрик. Разведчик резко отскочил от двери и оторопело оглянулся. В его глазах застыл немой ужас. Посиневшие губы беззвучно шевелились, подбородок мелко дрожал.

        - Там…там…там…бля…бля..бля.. – с трудом промычал майор, тыча пальцем в сторону двери.

        Полученной разведывательной информации для оценки оперативной обстановки было недостаточно. Потому замполит, и ранее отличавшийся крайним любопытством, сунул свой нос в щель, зафиксированную зажатым в ней включенным фонариком.

        Из кромешной темноты тамбура на него в упор взглянули два больших, красных, обрамленных густой рыжей шерстью, глаза. В дверную щель с глухим стуком просунулся огромный кривой рог. Замполит тоненько взвизгнул, отшатнулся от двери и истово перекрестился.
       
        В подъезде повисла напряженная зловещая тишина. Кажется, что откуда-то послышалась тревожная музыка. Офицеры не сводили глаз с медленно отступающего от двери и мелко крестящегося замполита. Из тамбура послышалось громкое сопение и пахнуло смрадным запахом.

        - Сера? - срывающимся дрожащим фальцетом спросил молоденький лейтенант.
 
        - Говно! – твердо сказал зам по тылу, шумно втянул носом воздух и уверенно добавил: - Коровье!

        - Ну, тебе виднее… - уважительно отозвался командир полка и незаметно для офицеров остановил руку все еще продолжавшего креститься замполита.

        Пришедший в себя, и осмелевший начальник разведки снова заглянул в щель.

       - Точно, товарищ подполковник! Корова! Рыжая! Из местных! Погреться зашла! – профессионально и четко доложил разведчик.

        - Ну, и что будем делать? - ни к кому не обращаясь спросил командир полка, первым осознавший сложность возникшей ситуации, и с беспокойством посмотрел на часы…

        О бурятских коровах. Почти лирическое отступление.

       Забайкальские коровы – животные весьма интересные и своеобразные. Эта коровья популяция, поколениями взращенная в суровом местном климате привыкла к низким зимним температурам и скудной летней травяной растительности. Местные жители не грузят себя проблемами строительства коровников и заготовки кормов. Их буренки круглый год пасутся сами по себе, приходя домой раз в два-три дня для подоиться. Молока у них мало, до и вымя маленькое, - как у козы. Зимой тоже сами добывают себе пропитание, как олени, раскапывая копытами снег. Они - постоянные гости гарнизонных помоек. Часто приходилось наблюдать как это низкорослое, мохнатое, полностью покрытое морозным инием чудо, стоит на мусорке, меланхолично пережевывая газету или грызя фанерный посылочный ящик. Посторонних к себе не подпускают. Своенравны, упрямы и весьма агрессивны.  Живут стаями. Греются прижавшись друг к другу или к деревянным заборам.

        … Вот и наша коровенка, бродя ночью по военному городку, почувствовала тепло, прижалась боком к фанерной двери подъезда, и, поскольку та открывалась внутрь, благополучно вошла в тесный, но такой теплый и уютный тамбур. Животинка пригрелась и умиротворенно стала ждать весны. А тут – мы…

        Беспокойство командира полка было понятно. Выход на улицу заблокирован намертво. Ни выйти из тамбура, ни войти в подъезд корова не могла, если бы даже захотела, так как вторую дверь она плотно подперла своим телом и двигаться в ограниченном пространстве ей было некуда. Приемлемый вариант – выломать входную дверь со стороны улицы, вытащить из тамбура упрямое животное, и только таким образом освободить взятое коровой в плен командование зенитно-артиллерийского полка. Но на это нужно время, и исполнители, а ни того, ни другого уже не было.
       
        Взревели системы оповещения. Было слышно, как хлопают двери и выбегают из соседних подъездов поднятые по сигналу тревоги офицеры.

        В осажденном подъезде закипела оперативная боевая работа.

        Начальник штаба:
        - В полк звонить бесполезно. Весь личный состав убыл в парк боевой техники. На охране казарм остались командир хозяйственного взвода и два солдата. Их снимать нельзя.

        Командир полка:
        - Принято!
        Зам. по вооружению:
        - Через чердак – на крышу и выйти через соседний подъезд!

        Зам. по тылу:
        - Люки заколочены на зиму и закрыты на замки. Ключи в полку. Без инструмента не справимся.

        Командир полка:
        - Принято!

        Командир 1-й батареи:
        - Через окно одной из квартир первого этажа!

        Зам. по тылу:
        - Все окна законопачены намертво. Фрамуги не открыть. Можно разбить стекло, но через пять минут квартиру заморозим. Замерзнет батарея, потом стояк и весь дом. В квартирах дети.

        Командир полка:
        - Не вариант! Принято!

        Начальник связи заинтересованно:
        - А что случилось? О чем спорим?

        Командир полка подошел к начальнику связи – маленькому, пожилому, глуховатому на одно ухо майору, с которым неразлучно дружил еще с лейтенантских погон. Подполковник развязал тесемки ушанки, старательно завязанные под подбородком друга, задрал один из клапанов и громко крикнул в открывшееся ухо:
        - Степа, пошел на @уй!

        - Я так и понял! – согласно закивал головой начальник связи.

        Командир заботливо завязал на бантик тесемки майоровых клапанов, привел их в исходной положение, и нежно потрепал друга по плечу.
        - Еще предложения есть? – спросил он и обвел взглядом молчаливо стоявших вокруг него офицеров. – Понятно. Всем стоять здесь! Без моей команды ничего не предпринимать! – и быстрым шагом направился в свою квартиру, где был единственный на весь подъезд телефон.

        Прошло минут десять, прежде чем подполковник спустился к с нетерпением ожидавшим его сослуживцам.
        - Через оперативного дежурного доложил обстановку командиру дивизии. К нам выслана группа из разведывательного батальона. Разблокируют с улицы. Ждем! – четко доложил командир полка.

        - А почему так долго, товарищ подполковник? – откуда-то из темноты спросил лейтенантский фальцет.

        - Ржали. Три раза рассказывал. Сначала оперативному дежурному, потом командиру дивизии, а потом проверяющему. И сейчас, наверное, ржут…

        В углу лестничной площадки кто-то сдавленно хмыкнул, кто-то несмело хихикнул. Через мгновение стены подъезда сотряслись от дружного хохота…

        Редкие очевидцы потом долго рассказывали о том как ранним утром БТР разведбата на огромной скорости влетел в жилой городок, и снес качели детской площадки, как лихие разведчики в два удара вынесли двери подъезда и выволокли оттуда за задние ноги упирающуюся и истерично мычащую корову… История обрастала яркими красками и новыми подробностями так, что в конечном варианте это был десантированный из самолета на спортивную площадку штурмовой батальон при поддержке роты танков и взорванная пластитом дверь… Ну…, кто жил в военных городках, тот понимает.

        Что же касается полка, то приведу по памяти выдержку из акта проверки:
        «… В ходе проверки действий личного состава ### зенитно-артиллерийского полка по сигналу «Тревога», на этапе выхода в запасной район, проверяющими была объявлена вводная о выбытии из строя 90% офицерского состава, включая управление. В ходе отработки задачи, командование полком принял на себя дежурный по части  старший лейтенант №№№ (штатная должность – командир взвода связи). Действиями основных служб полка и командованием огневыми батареями руководил сержантский состав. При отработке вводной боевое управление полком осуществлялось непрерывно, устойчиво и оперативно. В соответствии с мобилизационным планом и временными нормативами, полк в полном составе был выведен в установленный запасной район и развернут в боевой порядок. Потерь личного состава и боевой техники нет.
       Вводная была отменена и штатное управление полком восстановлено через один час двадцать минут.
       ВЫВОД: Полк боеспособен и готов к выполнению боевых задач. Отмечаю высокий уровень профессиональной подготовки офицеров и обученности сержантского состава…»
        О корове, как видите, в акте не было сказано ни слова. Но, мне кажется, в кабинетах Министерства обороны еще долго ходила байка о том, как забайкальская коровенка участвовала в инспекторской проверке. Да и байка ли? Тогда как объяснить тот факт, что в скором времени пришел приказ тыловым службам в кратчайшие сроки проверить, чтобы двери всех помещений открывались только на выход? А?

        Нет. Не байка.
        Как не байка то, что во время Карабахского конфликта в январе 1990 года наш замполит вывел из-под огня колонну эвакуируемых членов семей военнослужащих, спас более 300 женщин и детей. Сердце не выдержало. Инфаркт. Вскоре умер.
         
        Начальник разведки позже воевал в Афганистане. Кавалер двух орденов Красной звезды.
       
        Начальник штаба полка, спустя два года, поступил в военную адъюнктуру. Защитил докторскую. Полковник, профессор.
       
        Зампотех вышел в отставку, остался там же, в Забайкалье, руководил крупной механизированной колонной.
       
        Командир взвода связи, принявший командование полком, в январе 1994 в Грозном обеспечивал связь штаба корпуса генерала Рохлина. Пропал без вести при выходе из окружения.
       
        Молоденький лейтенант, говоривший фальцетом, вырос, заматерел. Командовал зенитно-ракетным полком. Закончил военную службу в звании полковника.
       
        Командир полка после выхода в запас уехал в Украину, где его уже ждал бывший начальник связи. Жили рядом, дружили семьями, как и прежде. Рядом и похоронены.
       
        Мы делали свою мужскую работу. Хорошо делали.
        А корова…? Корова здесь ни при чем.
        Хотя…, если вдуматься….