Девальвация слова и логика чувств

Увы, сословие приличных людей, продолжает редеть. Сословие, в котором ценятся приличные манеры, в котором дорожат репутацией, в котором совесть не пустой звук, уже не играет главенствующую роль в обществе. Как неизбежное следствие меняется словесная оболочка общества, состояние словесной среды. Слова теряют свою полновесность, истекают содержанием. «Слова — тяжелые, как капли» - уже ближе к лёгким пушинкам. От них всё легче отмахнуться.
Затронуты основы законодательства. С 1964 года в ст. 14 гражданского процессуального кодекса СССР содержалось требование «Суд обязан, не ограничиваясь представленными материалами и объяснениями, принимать все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного выяснения действительных обстоятельств дела». Это было законодательное закрепление принципа объективной истины и требование активного участия суда. И судей было трое: судья и двое народных заседателей с равными судье правами.
В процессуальных кодексах РФ «принцип объективной истины» незаметно ушёл на задний план в обмен на принцип «состязательности». Состав суда низшей инстанции - это уже один судья. И он ближе к пассивному наблюдателю спора. Гражданин, ограниченный в средствах, проигрывает спор тем, что не может самостоятельно доказать свою истину. Чтобы избежать этих и подобных ситуаций требуется не принимать никаких утверждений без проверки их на достоверность, на истинный смысл.
Вот пример серии сообщений о происшествии:
Сообщение 1:
1. «По данным МЧС, в 08:22 мск поступила информация о пожаре. В результате нарушения технологического процесса произошло возгорание на территории одного из заводских цехов. В 09:31 мск была объявлено о ликвидации открытого горения на площади 160 кв. метров».
Скрытое послание сообщения успокаивающее. В сообщении есть возможное противоречие: в нём уже содержит вывод о причине: нарушение технологического процесса. Вывод получен в течение первого часа.
Сообщение 2:
2. «При пожаре в цехе по производству пороха...».
В сообщении есть возможное противоречие: «пожар» и «производство пороха».
Сообщение 3:
3. «… пропавшие без вести при взрыве на пороховом заводе …».
В сообщении противоречие устранено: «при взрыве на пороховом заводе». Но, подтверждается ложность первого сообщения. Два капитальных строения полностью разрушены. Пожарные ясно видели, что пожар возник после детонации взрывчатых веществ. Из всей смены найден один живой, спасти которого не удалось. Цеха нет, свидетелей нет. Как же так быстро установлена причина?
Вот скрытое содержание – некое клише типичных административных сообщений о происшествии:
Начало:
Не обращайте внимания на это сообщение, продолжайте спокойно выполнять свою работу. (Принижение опасности и последствий).
Содержание:
Строго дозировано выдаются самые общие сведения. Все обстоятельства, способные прояснить причину происшествия, засекречены (в интересах следствия).
Конец:
Мы (администрация) ни в чём не виноваты. Следует поспешное бездоказательные утверждение предельно общего характера, уводящее вину в сторону пострадавших: «нарушение техники безопасности», «не справился с управлением».
Предельно общие определения по сути ничего не определяют. Эти фразы не имеют содержания. Это проверенная лексическая форма скрытия сути.
Существует критерий научности теории, сформулированный Карлом Поппером: «Летом 1919 года я начал испытывать всё большее разочарование в этих трёх теориях - в марксистской теории истории, психоанализе и индивидуальной психологии, и у меня стали возникать сомнения в их научном статусе. Я обнаружил, что те из моих друзей, которые были поклонниками Маркса, Фрейда и Адлера, находились под впечатлением явной объяснительной силы их теорий».
Отметим: Находились под впечатлением. Были во власти чувств, а не в состоянии рационального рассуждения.
И далее: «Критерием научного статуса теории является её фальсифицируемость, опровержимость или проверяемость. Теория, не опровержимая никаким мыслимым событием, является ненаучной».
Также и в случае предельно общих выводов о причине происшествия. Если скрыты детали происшествия, их логические связи, отсутствует само доказательство – такие утверждения не имеют ничего общего с научно или логически обоснованными утверждениями.
Можно ли вывести признаки достоверности утверждения? Такие, что отрицание этих признаков являлось бы признаками ложности утверждений?
Как уже выяснилось, такие признаки можно вывести только для достаточно узких, конкретных утверждений, которые могут быть проверены.
Высказывания лиц, не имеющих причин для искажения истины, радикально отличаются от высказываний лиц имеющих личную заинтересованность и не имеющих понятия о совести.
Признаки истинности высказывания:
1. Утверждение, указывающее на предпосылки события, имеет признак истинности: «Взрывчатые вещества на предприятии перемешиваются практически «на коленке», в ручном режиме. Рано или поздно трагедия должна была произойти». События сами по себе не предопределены, но каждое произошедшее событие имеет истоки, имеет движущую силу, имеет печать предопределённости. Обратное утверждение имеет смысл: «ничто не предвещало» и несёт печать недостоверности, ложности.
2. Утверждение, описывающее событие и содержащее детали, которые специально не придумаешь, имеет основания считаться истинным: «…кран тек, который все время ломался, ему уже сорок лет». Обратное по форме утверждение имеет неопределённо бюрократический стиль: «действовал по инструкции» и вызывает сомнение.
3. Утверждения, содержащие значимые детали для построения вывода и озвученные сразу после происшествия, безусловно, заслуживают признания и соответствия истине. Затянувшееся молчание и общий характер высказывания несут печать цензуры - проявляют тайный след группы лиц, действующих по предварительному сговору против истины.
4. Утверждения, увязывающие детали в логическую цепочку и делающие вывод следствием представленных доказательств - действительно истинные. Это собственно и есть определение истины. Не забыто ни одно важное обстоятельство, не прервана цепь вины. И какой же смысл скрывать имеющиеся неопровержимые доказательства? Антипод истины – ложность ограничивается уже описанным фокусом с предельно общей формулировкой.

Никогда общество не будет знать всех деталей исторического периода, в котором оно пребывает в роли зрителя или творца. Но, не предлагаемые официальные выводы, а именно признаки истинности-ложности осознанно или подсознательно формируют мнение о событии и его участниках. Мнение одного человека, подверженного эмоциям, может быть ошибочно. Мнение случайных двенадцати - суд присяжных уже вполне объективно. И каждый из них выбирает ответ: «верю - не верю». Каждый из них заполняет пробелы цепочек логики логикой эмоций, идущей из первобытных глубин подсознания. Так же формируется и мнение общества - общественное мнение. И выходит, что общественное мнение – это и есть суд присяжных над чиновниками, над отождествляемым с ними государством.