Расформирование полка

Весть о расформировании полка оказалась для всех неожиданностью, хотя нас к этому готовили. Под Челябинском поставили зенитно-ракетный комплекс С-300. Он перекрывал нашу зону и необходимость в полку отпала. Началась подготовка к переброске техники на новые позиции. Надо сказать, что на ходу из шести ТЗМ у нас было только две. Четыре мёртвым грузом стояли на чурбаках в гараже. Комдив в срочном порядке отправил старшину в полк за запасными частями. Две ещё удалось восстановить. На двух других необходимо менять двигатели, но они отсутствовали. Работы по подготовке хватало. КрАЗы для перевозки пусковых установок должны были прислать из полка.
Пока шла подготовка в дивизионе, меня назначили начальником караула и отправили в полк охранять железнодорожные цистерны с горючим и окислителем, которые сливались в них из полковых ёмкостей и ракет. Сроки поджимали. Занимался этим один расчёт добровольцев, с условием, что их досрочно демобилизуют. По моим понятиям – это были смертники. Такой процедурой ребятам приходилось заниматься почти по двенадцать часов в сутки с небольшим отдыхом после обеда. Кормили их, как на убой, что только душа пожелает, по распоряжению командира полка, даже вином и красной, и чёрной икрой. На улице стояла жара, а они работали даже без противогазов. Поначалу я подошёл к командиру расчёта и спросил: «Вам что – жить надоело? Почему работаете без средств защиты?» «А ты пробовал работать по целому дню в такую погоду в ПХЗ?» – вопросом прозвучал его ответ. Не согласиться с ним было трудно. Охранять
приходилось ночью и в обеденный перерыв. Одну цистерну с горючим, а другую с окислителем нам пришлось сопровождать до Кольцова Свердловской области. Ребята предупредили, что в Каменск-уральском дотошный комендант и надо быть осторожным. Прибыли мы туда поздно ночью. Состав остановили, не доезжая, до станции. Вроде бы опасаться и нечего, но помня наказ ребят, предупредил Кныша, чтобы он от цистерн никуда не отлучался.
– А почему меня? – сразу же взъерепенился тот. Последнее время он наглел. А то и вообще пытался подцепить за живое: язычок у товарища отличался одесской остротой.
– Тебе больше доверяю!
– Спасибо за доверие! – съязвил он. 
На него у меня было больше надежды, что не подведёт, все-таки свой, двое часовых из других расчётов. За последнее время бардака хватало и дисциплина в полку резко соскользнула ближе к нолю. И офицеров в некоторых ситуациях не всегда слушались. Прошло, наверное, минут сорок, как услышал, что тот звал меня в панике. Я выскочил из вагона и увидел, что одной цистерны нет. Подскочив к часовому, буквально на него закричал:
– Куда исчезла цистерна с горючим?!
– Паровоз утащил, – промямлил тот.
– Какой паровоз?! Куда утащил?!
– Не знаю.
– Почему ты разрешил без меня?
– Я не разрешал. Он, не спрашивая, утащил.
–  На кой хрен у тебя карабин? И какой ты часовой, если из под носа утащили цистерну!
Мне стало понятно, что здесь два варианта: он умотал куда-то или же спал. Но разбираться было некогда. Метая икру, я понёсся по путям искать паровоз. Прошло, наверное, минут двадцать пока не увидел, как тот тащит вагон с углём в мою сторону. Я замахал руками, он притормозил.
– Ну что, охраннички, прошляпили груз?! – смеялся машинист, сверкая белыми зубами на тёмном от копоти лице?
– Куда мою бочку девал? – выпалил я в сердцах.
– Не боись, сейчас вот прокладку прилеплю и притащу твою бочку.
Я вскочил на подножку. И мы причалили к нашему составу. Но мандраж так и не отпускал, пока он не прилепил цистерну. Обматерив Кныша, немного настращав, хотя понимал, что жаловаться на него не смогу, оставил караулить и, немного успокоившись, забрался в вагон. Приближался рассвет и я завалился спать, предупредив ребят. Через какое-то время, вдруг, донеслось сквозь сон:
– Кто начальник караула? – в дверь вагона кричал комендант и светил фонариком.
– Я, старший сержант Киреев! Товарищ майор! – выпалил, подскочив к двери.
– Где у тебя часовой?
– Что? – переспросил, будто не понял, соображая, как ответить.
И вдруг услышал голос Кныша в вагоне.
– Меняются… часовые, – не найдя подходящего ответа, выдал корявое оправдание.
– Я уже полчаса хожу кругами, а у тебя всё ещё меняются! Ты меня за кого принимаешь?! Давай ведомость!
– Сейчас, – второпях соображая, как выкрутиться. На такой случай у меня были припасены бланки с дивизионными печатями. Но обман не удался. Пошарив в вещмешке, но в спешке перепутал и достал настоящий – от полка. Майор подал мне фонарик и попросил посветить. Сам же на пол страницы нарисовал «лестный» отзыв по караульной службе. Я успевал читать по ходу движения ручки. Данная писанина грозила мне крупными неприятностями. С Кнышом разобрались ребята, вмешиваться я не стал: был зол на него. Это ничего не меняло. Такой подставы от своего кадра не ожидал, да и ему такие выкрутасы грозили ещё большими неприятностями. Это перед своими ещё можно было покрасоваться.
Сдав груз в Кольцово, мы на автобусе направились в Свердловск на вокзал. Получив билеты, двинулись в зал ожидания. Но народу оказалось полно – все места заняты. Я подозвал Кныша, под глазом у него сиял фонарик, вёл он себя смирно и лишних вопросов не задавал.
– Пошарь по вокзалу, может, найдёшь – где можно передохнуть.
Ночь мы почти не спали, да и завтракать было некогда. Кныш быстро вернулся с довольной физиономией.
– Клёвое место подыскал, народу почти нет! – доложил он.
– Веди – раз клеевое, – сказал я, – зачтётся за трои промахи караульной службы.
Он повёл нас какими-то странными зигзагами, мы вошли в небольшой зал. Почти половина мест действительно были свободны. Мы сложили кучкой карабины, стащили сапоги и размотали портянки, повесив их на голенища. Ноги парили. Достали сухой паёк и принялись уплетать. К нам подошла женщина и, улыбаясь, произнесла:
–  Молодые люди, вы как сюда попали?
– Через дверь, – я указал на неё пальцем. – А что нельзя?
– А вы выйдите через вот эту дверь и посмотрите, что там написано.
– Хорошо, – я натянул сапоги и отправился за дверь. Перед входом висела табличка «Комната матери и ребёнка».
– Ну как? – спросила она, всё ещё улыбаясь.
– Простите! Можно мы доедим и тогда исчезнем?
– Конечно, – она повернулась и пошла.
– Ну и что тут? – спросили в недоумении ребята.
– Комната матери и ребёнка!
– Все порскнули, улыбаясь.
– Закругляемся в темпе и удаляемся, сюрприз от Кныша нам не подходит, – произнёс я.
Мы вышли на улицу. Мужики втихаря прикупили спиртного на дорожку, а затем также втихаря, пока я спал, разыграли его в вагоне. В Шадринск приехали поздно вечером. На вокзале мои товарищи поспорили, да ещё и подрались. Кныш бегал возле вокзала и клацал затвором карабина, пугая людей. С трудом пришлось его успокоить. Орёлики, как один, идти в полк отказались. Упрашивать их я не стал, забрал карабины, подсумки с патронами и потащился один. Заявились друзья утром. Кныш с разбитыми губами и прихрамывал. Кто, что ищет – то и находит. Расспрашивать ничего не стал: было не до них, занимался исправлением ведомости. Подтёр «неправильные» слова, исправил на правильные. Получилось слишком заметно, пришлось намочить и растереть, в надежде, что пронесёт – будто нечаянно подмочил ведомость. Но никто её даже не смотрел. Нас отправили на газике в дивизион.
Теперь мы должны были охранять на погрузочной площадке в тупике, пока свозится и грузится вся техника. От дивизиона до площадки более ста километров. Дороги в то время были грунтовые, понятно, что в захолустье качеством они не блистали, поэтому особенно не разбежишься. Июнь стоял жаркий. По решению командования принято делать две ходки в день – для этого надо было выезжать с рассветом. Мой караул оставался пока в дивизионе и помогал готовить технику к отправке. Они должны прибыть со вторым рейсом. Четыре ТЗМки с ракетами и со мной в придачу отправились к месту назначения. Старшина уже ознакомился с дорогой и сидел в первой машине, хотя сбоев не миновали – пришлось немного поблудить и мы проехали более четырёх часов. Площадка находилась в лесу, недалеко от посёлка. В середине поляны стоял дом. Людей не было видно. Отцепив полуприцепы, машины отправились за новой партией.
А я начал обживаться. Первым делом осмотрел дом. Двери не закрывались, на пробое висел сломанный замок. В нём оказалось три комнаты. В первой на табуретке бочок с водой, стол и две скамьи. В шкафу чайник, кастрюля и посуда. Две двери вели в смежные комнаты. В одной стоял письменный стол со стулом и скамьи. Во второй две пары нар в два яруса. Помещения отапливались одной печкой. Я побродил по поляне, осмотрел погрузочную площадку и направился к ракетам. Хотелось есть, так как завтракать не пришлось. С собой у меня была банка тушёнки и четвертушка буханки хлеба. Приговорив провизию, я улёгся в тень между полуприцепами на травку. С подготовкой к отправке техники легли поздно, а вставать пришлось в три часа. Я положил карабин под руку и быстро отключился. Проспал более двух часов. Вставать не хотелось, и ещё с полчаса позволил себе поваляться. Солнышко хорошо поджаривало землю. Обойдя поляну, и ничего подозрительного не заметив, направился к домику. Рядом с ним был колодец. Я разделся, достал ведро воды и окатился, но этого показалось мало, поэтому повторил процедуру. Холодная водичка хорошо освежила и взбодрила. Гимнастёрку одевать не стал и начал прохаживаться кругами, коротая время. По моим прикидкам к шести часам вечера машины должны появиться. Но они не появились и в семь часов. Желудок требовал ужина, но есть, было, нечего. И я направился в домик, пошукать там – вдруг, что-то обнаружу перекусить. В шкафу нашёл только горстку чайной заварки. Засыпав её в чайник, и соорудив костёр, повесил его над пламенем. И хотя живот чаем раздуло, но сытости не добавило. Я ещё надеялся, что машины подойдут, начало смеркаться, но они так и не появились. Потемнело, и налетели комары, пришлось разжёчь костёр. Стало понятно, что машины не придут, видимо, что-то случилось. Я наломал лапнику, расшнуровал тент, закрывающий ракету, и набросал его между крыльями, а затем и сам забрался. Под тентом комаров почти не летало. Хорошо выспавшись, направился к домику. На завтрак только чай со вчерашней заваркой. День тянулся долго, а техники всё не было. Появились две машины только к вечеру с караульными. Что произошло, во всех подробностях они не знали и рассказали только в общих чертах. Но с дополненным потом очевидцами событий – получилась такая картинка.
На обратном пути ребятки завернули в первую деревню: старшина решил для повышения аппетита прикупить две бутылки водки и перекусить. На пятерых этого явно было маловато, аппетит разыгрался зверский теперь уже на напиток и, сбросившись, пригубили ещё. Когда совсем захорошело, компания в приподнятом настроении двинулась дальше. Поскольку море уже было по колено, в Шатрово решили планку настроения ещё приподнять, море вообще испарилось. Ребятки загулялись, а небушко начало меркнуть – решили ехать напрямую. А поскольку уже с трудом различали друг друга, дорогу, оказалось, отыскать ещё труднее. Стёпка, так кликали моего водилу по фамилии Степанов, вырубился окончательно и машину вёл старшина. Короче, друг друга они потеряли, и каждый пытался добраться, как мог. Ночью даже и знакомая местность, может показаться незнакомой, а тут с такой приправой и в собственном дому можно заблудиться. Стёпка приземлился где-то на полосе, от толчка, когда переезжали канаву. Но старшина этого даже не заметил, так как и сам не только дремал, но, похоже, уже отключился. В итоге врезался в берёзу на краю оврага, она предохранила от падения, но по неаккуратности искорёжила радиатор и повредила двигатель. Водила толи от удара выпал из машины, или же сам выполз, извилины в черепной коробке помалкивали об этом, как партизаны. Обе дверки стояли на распашку. Стёпка же утром немного подмёрз на земле и начал орать, не понимая, что произошло. Когда очухался, пошёл по следу, пока не добрёл до старшины. Оба они, слегка помятые, приплелись пешком. Вторая машина улетела в овраг и лежала там кверху колёсами. Водитель спал внутри кабины. Двери заклинило. А поскольку упал кабиной в кустарник, вылезти через окна было невозможно, если бы и пытался. Отделался он ушибами, хотя и приличными. Машины притащил тягач, обоим требовался серьёзный ремонт. С доставкой техники получилась непредвиденная задержка.
На нашей же погрузочной площадке царило спокойствие. В лесу ещё делать было нечего, поэтому забрести к нам мог кто-то по чистой случайности. Таскать карабины ребятам надоело, поэтому нашли выход – выломали в полу плаху и под неё сложили оружие и подсумки, положили плаху на место и слегка наживулили гвоздями. Подчиняться никто не хотел, каждый воротил своё, жаловаться некому, да и бессмысленно. Договориться если и можно было – только по-хорошему. С карабином ходил я один. Кныш сбегал в посёлок за спиртным, но денег насобирали только на бутылку. Немного взбодрившись друзья поплясали у костра и завалились на нары. На следующий день я решил прогуляться по лесу и в яме обнаружил сабантуй гадюк. Они перекатывались клубками. Такого количества видеть ещё никогда не приходилось. Их, наверное, было за сотню, они так и кишели, и шипели. Всадив в клубки целую обойму, и, подобрав на всякий случай гильзы, поспешно удалился. Я предупредил мужиков, но змей мы больше не встречали. Видимо у них было какое-то серьёзное мероприятие и они со всей округи собрались на него. Когда же я заявился в свой табор, то увидел массу пионерских галстуков по всей полянке, ребятишки кучками играли и лазили по нашей технике. Пошарив глазами по полянке, обнаружил, что трое из них ведут пленных с нашими карабинами. Взрослых не было видно. Я подозвал ребят с карабинами и спросил, где они их взяли. «А нам дядя Серёжа дал», – ответил один из них. Дядя Серёжа – это Кныш. Я забрал у ребят карабины и пошёл в дом, но там никого не было. Как оказалось дядя Серёжа обхаживал пионервожатую, а двое других куда-то отлучились. Позже выяснилось, когда Серёжа бегал в магазин, умудрился познакомиться с девушкой и пригласил её на экскурсию по боевой технике. Вот она и нагрянула всей своей компанией. Правда, про ребятишек они на некоторое время забыли. Но пацаны и сами оказались не промах и успели осмотреть всё, куда смогли залезть. Приняв меня за экскурсовода, они пытались задавать вопросы. Пришлось не прошеную экскурсию прерывать и, извинившись, удалить, пояснив, что здесь находиться нельзя. Мужики сами делали дяде Серёже внушения, подремонтировав его фингал под глазом, который уже начал обесцвечиваться. После этого карабины оставлять было опасно, пришлось их носить. Доставка техники заканчивалась, пригнали вагоны и кран. Теперь часть дивизиона занималось погрузкой и закреплением техники. С нами были три офицера. Когда стали грузить пусковую, доски вагона под её колёсами проломились. А когда начали поднимать, вместе с ней поднимался вагон, но кран на такой груз был не рассчитан, и нам с большим трудом удалось освободить пусковую от объятий вагона. Крепили технику к вагону двенадцати миллиметровой катанкой. Работёнка оказалась уж очень мозолистой. В сроки не укладывались, приходилось спешить, многие заработали кровавые мозоли. Нам тоже пришлось участвовать в погрузке, караулы менялись. Охрана была только ночью. Все ожидали, когда привезут денежное довольствие. Крупную технику свезли, оставалась мелочёвка, и старшина уехал договариваться с паровозом. Деньги привезла жена комдива, на завтра она планировала на электричке уехать в Свердловск. Деньки были жаркими и горячими от работы, и вечером гимнастерки белели от соли на плечах. За дни погрузки все вымотались: двигать приходилось не подъёмное железо и проволоку крутить руками. Требовалась хорошая разгрузка, поэтому, не смотря на работу, успели гонцов заслать в магазин, и те привезли несколько ящиков водки. Пир удался на славу, упились все. Даже офицеры и старшина, который прибыл уже к полуночи. Мои часовые набрались тоже под завязку. Вся компания дружно лежала в отключке, вповалку на полу, на нарах места не хватало, а наверх уже никто не пытался карабкаться. Я тоже пригубил стакан водки, но больше пить не стал. Охрана получалась на мне. Я взял карабин и прошёлся по поляне. Было тихо, лишь иногда кричала какая-то ночная птица. Ярко светила Луна, и весь небосвод пестрел множеством звёздочек. Что-то прошуршало в траве, посветив фонариком, – оказался ёжик.
– Ну что ты путаешься под ногами? Гуляешь по своим делам или охотишься? Ладно, топай, куда тебе надо, не буду мешать, – и мы разошлись.
Зевалось, клонило в сон, денёк был трудный, а с сабантуем поспать перед караулом не пришлось. Я достал из колодца воды и вылил на голову. На некоторое время сон сбежал. Но ненадолго. Пришлось попробовать растолкать своих караульных, может немного проспались. Растолкал Кныша, он нехотя поднялся.
– Ладно, Володь, поспи, я покараулю, – снисходительно, как сделал одолжение, выдал он и взял карабин.
– Протяни пару часиков и подними Виктора.
– Не беспокойся, всё будет в ажуре.
Проснулся я часа через два, на улице было светло, решил проверить часового, поскольку доверие этот товарищ потерял. Когда вышел из дома, увидел неожиданную картину: жена комдива стояла с карабином. Мне стало не по себе – страшно неловко.
– Доброе утро! – поприветствовал я, готовый провалиться сквозь землю.
– Здравствуй Володечка! – ответила она.
– Как, вы оказались с карабином?
– Да вот – посмотри, уморился Серёженька, – и показала поворотом головы в сторону.
Кныш сидел на чурбаке, оперевшись спиной в угол дома, рядом стояла распочатая бутылка водки. Всё стало понятно – парень не утерпел и опять не рассчитал. Она спала в комнатке со столом, на раскладушке. Раскладушки привезли офицеры. Но они также валялись на полу вперемежку с солдатами. Я знал, что она ничего комдиву не расскажет. Женщина была приятная и очень добрая к солдатам. В дивизионе её все любили. Когда по какому-то поручению приходилось заходить к ним домой, она никого не отпускала, пока не угостит чаем и чем-то вкусненьким. Иногда мы к ней направляли делегацию, чтобы добиться какого-то послабления и особенно по организации вечеров у комдива, по мере возможности, она нередко помогала.
– Я выспалась, в комнате душно. Вот решила выйти на свежий воздух. Умаялись ребята. Но все равно, как-то – нехорошо получилось.
В помещении действительно нечем было дышать от запаха пота и перегара с табачным ароматом.
– Мне ещё не скоро на электричку, а ты иди Володя, поспи. Я подежурю. С карабином управляться умею. – Продолжила она.
– Нет, это и так уже за все рамки… – И взял карабин.
На следующий день сабантуй продолжился. Благодаря такому раскладу, когда пришёл паровоз, мы еще не были готовы. С этим составом я и прибыл в назначенный дивизион под Свердловском.Необходимо было поменять их технику на нашу.