анализы

1.
— Вы не так поняли, мы гадаем!
— То же мне, гадалка нашлась. Что вообще наши молодые люди забыли в женской палате?

Я медленно и печально осознавал, что сейчас у нас заберут последнюю колоду. Из наших с картами был только Федя. Они у него были хорошие, доисторические, как говорил сам парень — пережившие Афган. Мне такие по душе — запомнил изломы да потертости, коих по понятным причинам нашлось не мало, и считай овладел рентгеновским зрением. Но кроме меня, судя по всему, им умело пользовалась и Зина Павловна. Иначе её внезапные приходы в момент начала очередной партии объяснить сложно. Имея за плечами печальный опыт из других мест, мы держались до конца. Как только скрипела дверная ручка, журнал, на котором так предусмотрительно располагалось «поле боя» закрывался, а всё что в руках отправлялось по карманам за доли секунды. Увы и ах, этакое достояние не смотря на все меры предосторожности вскоре переехало в тумбочку на посту до Фединой выписки.

Зато появилась причина по чаще наведываться в соседнюю палату. Девочки оттуда были настолько рады нашему обществу, что кроме карт у них каждый раз находились то шоколадки, то леденцы, то один раз даже черешня (слегка забродившая — даже лучше); поэтому когда нас спалили второй раз, я даже не знал, из-за чего конкретно расстраиваюсь, но это конкретное видимо не только задело меня, но и очень эффективно пробудило Федины актерские способности. Крайне любезно он предлагал врачихе и к «гаданиям» присоединиться, и к трапезе; на указание покинуть чужую палату даже вспомнил, что три часа дня — законное время посещения пациентов... Тщетно. Через узенькое окошко в двери было видно, как стопочка из тридцати пяти (пикового Вольта я успел забрать себе в качестве трофея) казалось бы безобидных бумажек отправилась в этот проклятый ящик.

2.
Медсестра, ну очень сердобольная женщина, узнав о ситуации назвала нашу коллективную обиду неуместной, ведь около поста есть шкаф, в котором всегда можно взять другие, не менее увлекательные на её счёт, настольные игры. Да и между палатами ходить снова разрешила, объяснив грубое поведение коллеги состоянием аффекта.

Таким обычно убийства оправдывают.

— То есть они хотят, чтобы мы играли в домино какое-нибудь? Или что у них там есть? — искренне возмущался Слава, расхаживая туда-обратно по палате. 
— Бродилки с кубиками и цветными фишечками — вздохнул Федя. — я лучше буду к экзаменам готовиться.
— Погоди. — остановил его я. — не спеши плясать под их дудку. Надо рассуждать логически. Почему они у нас забрали карты? Потому что карты — азартная игра. По канону мы должны играть в них на деньги. Или ещё на что-нибудь. За такие фокусы им может прилететь от наших родителей, чего они, собственно и боятся.
— И чё дальше? Мы точно также и в домино можем хоть на деньги резаться, хоть... да хоть на раздевание! — не сбавляя тона перебил Слава.
— Во-от, молодец, — продолжил я. — ты уже меня понимаешь. Нам так нравилось гонять партию за партией в  дурака не потому что это супер интересно. А потому что запретный плод сладок. Но если копать в корень дела — запрещены не карты. Запрещены азартные игры. А азартной игра становится когда что? Правильно. Присутствуют ставки.
— Вау, тут у нас в тихом омуте. — Федя даже слегка улыбнулся — И на что мы будем играть в домино?
— Да на что угодно. — махнул рукой я. — Можно даже на булочки из столовой. Пошли сообщим девчонкам, о повторном открытии казино.

Представительницы прекрасного пола нашу идею поддержали вполне охотно. Дружной процессией мы отправились за «безобидными» настолками, на что нам как взрослым и ответственным детям предоставили в распоряжение всю с ними полку. Первым делом взялись за башенку из параллелепипедов, которые надо вытаскивать по одному и ставить наверх. И ставили их нормально, ровными рядками, до тех пор, пока Федя не придумал класть наискосок, а я, поддержав его идею и вовсе — на наименьшую по площади грань.

Проиграв нам порядком еды и какой-то мелочи, девочки и проклинающий мир Слава предпочли сменить игру. Теперь надо было искать совпадающий предмет на своей карточке с той, что лежит наверху колоды в центре и на скорость называя его — забирать карточку себе в случае успеха. Слава так громко выкрикивал предметы, что привлёк внимание наших более младших товарищей по несчастью, которым непременно приспичило присоединиться. Девочки начали было упрекать его неосторожности: не приобщать же их к ставкам? Народу более, чем достаточно (и вдруг врачам донесут, с них станется). Но когда Федя культурно от братьев наших меньших почти избавился, мне в голову пришла более умная мысль, очень понравившаяся в дальнейшем всем.

Итак, мы посадили мелких играть вместо себя, а сами в это время делали ставки на то — кто же победит. Тут женская интуиция первое время вырывалась вперёд, но стоило понять закономерность и я вновь уходил в плюс. Так проходило всё наше свободное время.

Первым, где-то спустя неделю, выписался Слава. Потом буквально в следующие пару дней одна за другой девочки. Я так и не вернул одной из них вольта, а их палату заселили очередными пятиклашками.

Вообщем, веселье как-то подутихло. Вдвоём ставить было не интересно — мы оба на 99% могли заранее предугадать, кто выиграет. Самим играть почему-то тогда не хотелось. Такими темпами действительно оставалось только делать домашку и изредка обсуждать всякие заурядные вещи до тех пор, пока один раз Федя так как бы невзначай добавил:
— Кстати. Мне завтра домой.

Я принял эту информацию как должное и не стал заострять на ней внимание. Всё-таки с этим человеком у меня даже не проявился синдром вагонного попутчика, хотя в больницах такое случается нередко, особенно перед сном, но даже в последний день его прибывания здесь, мы лишь пожелали друг другу спокойной ночи.

3.
Проснулся от того, что кто-то тряс меня за плечо.
— Эй, не время спать, смотри, что отвоевал!
Открыв глаза, я увидел на редкость чуть ли не сияющее лицо Фёдора, который, как оказалось, воспользовавшись случаем, решил развлечься и стащил с поста свою драгоценную колоду. Сонливость как рукой сняло. Свет включать было опасно — решили расположиться на пустующей койке Славы, стоящей прямо под окном и потому освещённой чуть больше, чем остальная часть палаты.

— Не выпендривайся, раздавай уже. — сказал я, глядя как сосед тасует карты, параллельно выделывая с ними сравнительно неплохо отточенные трюки.
— Погоди, — ответил тот. — должны же мы оправдать запрет на карты. На что будем играть? Вариант с булочками отпадает сразу. Меня заберут ещё до завтрака.
— Деньги?
— Скучно. Так и будем гонять туда-сюда по полтиннику?
— Говори уже, к чему клонишь. Мне даже интересно стало. 
— Твои транки. — улыбнулся он.
— Откуда ты...
— Я видел у тебя в пенале блистеры пантогама.
— Хм, да вы сама прозорливость, сэр. Только если поштучно. И что взамен?

Федя протянул вверх указательный палец, как бы говоря «секунду, щща всё будет» и полез в рюкзак, откуда выудил упаковку бумажных носовых платков. Я уже хотел возмутиться такому неравносильному обмену, как он её открыл.

— Так вот, после кого в душевой воняло... жаль, что я не курю.
— Да ладно тебе. Не сам, так продашь кому-нибудь после выписки. Что-то ты сдаёшь позиции. Где человек, организовавший полноценный тотализатор на детских настолках?

Вместо тысячи слов возможных уговоров, Федя показательно положил «салфетки» на так называемый стол, а я достав из пенала таблетки, последовал его примеру. Спустя полчаса оказалось, что мы оба проиграли всё, что ставили, и, соответсвенно, у меня на руках была почти целая пачка сигарет, а у него — полтора блистера транквилизаторов.

— Что теперь? — поинтересовался я?  — в обратную сторону пойдём?
— Да в карты на что-то как-то тоскливо играть оказалось... — зевнул Федя, и мы оба посмотрели на запылившееся домино, лежащее на тумбочке у его кровати. Не трудно догадаться, во что мы играли следующие полчаса. Итог — поменялись обратно.

Спать не хотелось совсем. С очередным «хождением до туалета» на посту оставалось всё меньше и меньше настолок, с каждой из которых мы раз за разом лишь менялись своим добром.

— Мы перепробовали всё. — вздохнул я. — там ничего не осталось. Видимо, это знак, что надо успокоиться и лечь спать. Или по второму кругу?
— О нет. Это знак, что всё это время мы занимаемся вообще не тем, чем должны. Какие же мы дураки!
— Иронично.
— Не язви. Как мы оба могли упустить из виду такую возможность! У нас в свободном доступе транки и сиги, а мы режемся в детские игрульки! Ещё бы глицинчика достать...
— Ты сдохнуть решил? Я сейчас из твоих намеков понял только то, что ты собрался накуриться. Боюсь тебя разочаровать — душевая закрыта. Подождать не судьба? Часов 7-8 и ты на свободе.
— А туалет на что? Все равно там из персонала тусуется только таджичка-уборщица, которой лишний геморрой вообще не сдался. И мы будем не просто курить. Мы будем миксовать! — торжественно объявил он, — Я так раньше делал, только с фенибутом. Он чуть слабее пантогама, но даже с него эффект был что надо.
— В каком смысле мы? Говорил же — я не курю.
— Не порти вечер! Мы, может, больше не встретимся. Ты, может, больше так не оторвёшься. И вообще. Ты разве просто так больницу притащил контрафактные колёса, для вида?
— С чего ты взял, что они контрафактные?
— Ну, если бы тебе их прописали легально — ты бы не стал на них играть. Как минимум потому что они б лежали у нашей врачихи и она бы выдавала тебе их во время всеобщего приёма.
— Мне их прописали без занесения в медицинскую карту. — закатив глаза начал объяснять я.

Пришлось поделиться увлекательной историей о том, как меня сводили к психологу, та, сомневаясь в отсутствии у меня какой-нибудь весёлой беды с башкой порекомендовала провериться у психиатра, и, собственно, последний, прошу заметить не выявив у меня ни единого расстройства, уже отписал волшебную бумаженцию, по которой в аптеках я покупал, и в дальнейшем уже понятное дело принимал так привлекающие моего приятеля таблетки для снижения стресса и напряжения. Всё происходило в частной клинике, поэтому в медицинскую карту не занесли во избежании лишних приключений. Понятное дело, местным врачам я это не афишировал.

— Эх ты! — покачал головой Федя.  — не ценишь своего счастья. Знаешь, какими окольными путями эти таблетки приходится добывать...
— Не очень. Но, ты, я так погляжу — спец.
— Если бы. У меня знакомый их в даркнете находит, потом толкает по завышенным ценам.

Я слегка поразмыслил. Пожалуй, действительно с одного раза ничего не будет, да и когда если не сейчас. Молодость же.

4. 

— Светлана Игнатьевна, мне плохо.
 Дежурная медстастра тот час подскочила с кресла.
— Что случилось?
— Сильно болит голова и слегка мутит. — сказал я и облокотился на дверной проем.
— Присядь. Надо тебе давление измерить. — она потрогала мой лоб, — температуры вроде нет, но все равно держи градусник и закатай правый рукав.
— Светлана Игнатьевна, мне бы попить... и прилечь.
— Точно, чего это я. Здесь ляжешь или лучше в палату тебя обратно?

Тонометр показал 137/86/74. Меня отвели в палату и дали парацетамол. Потом Светлана Игнатьевна ещё сходила за сахаром и чайным пакетиком в соседнее отделение, так как я упомянул, что от сладкого чая мне в таких случаях обычно лучше.

— Ну что, прошла голова?
— Не сказал бы, что совсем, но стало легче. Спасибо вам большое.
— Спи. Надеюсь, больше инцидентов за ночь не будет. Кстати, ты разве один в живешь? Тут же ещё Синицын должен быть. Он вроде только завтра утром выписывается. Ну, сегодня то есть.

Я было открыл рот — сказать, что Федя вероятно ушёл в туалет, но вспомнишь солнышко — вот и лучик. Слово в слово повторив придуманное мной объяснение, парень поинтересовался что случилось, внимательно послушал историю Светланы Игнатьевны. Сказал, мол, как хорошо, что все обошлось и уже накрывшись одеялом пожелал уходящей медсестре спокойной ночи.

— Ты там уснул что ли? — спросил я. Спустя какое-то время.
— Она ушла? — отозвался из-под одеяла Федя
— Да ушла, ушла. Не говори что после всех этих светопреставлений ты вернулся ни с чем. Я, между прочим, рискую тут ещё на неопределённый срок зависнуть.
— Глицина не было. — трагично вздохнул он, но через пару секунд, которые я как раз придумывал для него подходящие добрые слова, сияющие добавил — зато был глиатилин. Они чем-то похожи, думаю эффект будет такой же.
— Уверен?
— Абсолютно. На, жри. И пантогам сюда давай. Надо штуки по 4 для нормального эффекта.
— Так много?
— А ты чего хотел? Запей вон остатками своего чая и пошли в наш любимый кабинет премьер-министра Великобритании.

Кабинетом премьер-министра Великобритании Федя называл непосредственно уборную. «Water closet — говорил он с немного наигранным акцентом — WC. Ничего не напоминает? — и выдерживая паузу, сопровождаемую недоумевающими взглядами, гордо отвечал на свой же вопрос. — Winston Churchill!». Эта шутка скорее всего дошла до него из какой-нибудь телепередачи, но преподносил он её словно рассказывал о своём патенте на нечто, что изменит человечество. Да я бы и не удивился, найдись такое в списке его достижений.

5. 

Вернувшись в палату, я сполз по стеночке прямо у двери и сидел, почему-то наслаждаясь покалыванием в подушечках пальцев.

— Давно меня так не вставляло — протянул Федя, который уже успел развалиться рядом на полу, закинув ноги на койку.  — не ожидал, кстати, что ты сразу две скуришь. Даже не закашлялся.
 — Сам в шоке. Сколько ты уже таким образом радуешься жизни?
— Да года три, плюс минус. Тебе ж.. 14 сейчас?
— Ну да.
— Вот. Как раз в твоём возрасте примерно и начал это всё.
— Что — всё?
— У каждого своё. Доживёшь — увидишь.

Когда за окном рассвело, мы были уже более менее в человекоподобном состоянии, за пару минут до прихода врачей успешно вернули на место все настолки. С картами Федя париться не стал — пересчитал и сложил в карман рюкзака. В конце концов, это его собственность. Как потом оказалось — правильно сделал. Смена была не та, что их у него изымали, никто и не вспомнил.

Я наблюдал за тем, как Фёдор в спешке запаковывает последние вещи, когда в дверь постучала медсестра.
— Синицын, за тобой пришли!
— Спасайте, Светлана Игнатьевна. Если там менты — скажите, что я уехал, если коллекторы — что умер.
— Не придуривайся, ходок ночной. Проверь лучше, ничего ли не забыл. А ты, — она обратилась ко мне, — как попрощаетесь зайди измерить давление, ночью оно мне не очень понравилось. Ладно, не буду мешать.

Дверь закрылась.

— У тебя давление вчера скакало ещё до...? — слегка ошарашено спросил Федя.
— Ну да, а что?
— Ты идиот? — либо он опять показательно играет, либо я только что впервые видел его волнение.
— Шучу. Чего так разволновался то за меня? Позор — не знать приёмов, как поднять давление искусственным путём на пару минут.
— Сказал человек, который, на сколько мне известно, месяц пил пантогам и за это время ни разу не превысил дозу.
— Признаю, снова ничья.

Федя похлопал меня по плечу.
— Ну, бывай, сосед. Долечивайся тут. Батя меня уже заждался, наверное. Дай бог ещё увидимся, играть с тобой было весело.
— И тебе не хворать.

Наверно, я сказал это не совсем к месту. Так обычно говорят в качестве приветствия ведь, да? Плевать. Учитывая обстановку, пожелание здоровья лишним не будет. Конечно мне скорее всего не предоставиться возможности с ним поздороваться. Только если случайно, где-нибудь в магазине или в метро. Мы с трудом узнаём друг друга, обменяемся парой слов о работе и снова разойдёмся.

Стоил ли такой человек добавления в арсенал очередной вредной привычки? Безусловно. Никогда не забуду как после той ночи всё дальнейшее обследование почему-то боялся сдавать анализы...