Книга 3. 56 Про войну

                ПРО ВОЙНУ

Эту тему я давно вынашивала и уже придумала название для главы и знала, что буду писать. Но не было "волшебного толчка", чтобы вылить это на бумагу.

И вот этот момент настал: на ТВ началось игровое шоу "Русский ниндзя"да еще с ведущим - популярным жутко неприятным Моргенштерном. И тут я не выдержала и высказала свое гневное "Фи!", сопроводив текст фотографиями из послевоенной Абхазии, куда я съездила в августе 1996-го года. Первая публикация была в Инастаграм, она же сдублировалась на Фейсбук. Фотографии я сопроводила таким текстом:
"Я против игр "Русский ниндзя"! Я преодолевала настоящие трудности, а артисты "преодолевают" игрушечные. У людей слишком легкая жизнь, им не хватает проблем. Войны у них в жизни не было! Детвора сопливая..."

Я все ношу в себе и не люблю хвалиться. Поэтому даже подруги многого обо мне не знают. А эту историю я еще никому никогда не рассказывала.

Я была в аду: в военной и послевоенной Абхазии, где обдолбанные марихуаной боевики ходили с настоящими автоматами и убивали людей настоящими патронами, где убили моих знакомых: папу моей близкой подруги-абхазки в бою, а друга моего первого мужа пуля догнала, когда он ехал домой на велосипеде. Дома его ждала старенькая мама. Где снарядом разорвало мужа моей знакомой, сидящей рядом с ним на лавочке во дворе своего дома. Где расстреливали врачей-хирургов и инженеров-механиков за то, что они лечили солдат с вражеской стороны и чинили танки врагов. Где вывели на улицу и расстреляли заслуженную учительницу республики, за то, что она была не их национальности. Этот ад остался в душах людей, которые там были, а нынешние молодые артисты играются в ненастоящие войнушки, преодолевают ненастоящие препятствия, боятся надуманных страшилок.
Я не понимаю, для чего это надо? Их бы энергию да на настоящие дела, их гонорары - больным детям и пенсионерам, всю мощь рекламы - на прославление труда настоящих работяг, которые выращивают нам хлеб, плавят металл, учат и лечат детей. Зачем нам выдуманные истории этих монстров типа Моргенштерна (и прочих фриков), который плюет на мораль и нравственность, сжигает деньги, богохульствует. Он не делает для людей ничего полезного, но при этом в топе: богат и знаменит. Это фрик=клоун. Мы живем во времена клоунов (англ."фриков"). Если бы ядерная бомба упала на дом, где собраны наши певцы, шоу-мены, бандиты и олигархи, а их капиталы автоматически распределились бы между нормальными людьми, то наступило бы всеобщее счастье, взошло бы солнце справедливости, восторжествовало бы добро. Не так ли?"

В общем, это было написано еще в 2021-м году. А рассказ будет о периоде с 1992-го по 1996-й.

Жаль, сюда в текст фото не вставишь, они очень красноречивые, там я, юная нежная девушка, позирую с автоматом в руках в окружении абхазских ополченцев в нашем поселке Саберио. Куда я приехала спасать свою маман, которая не могла выехать из-за отсутсвия транспорта и напряженной обстановки на трассе до Сухуми (100км). Она с какими-то почтовыми голубями послала в Россию зов о помощи. И я, как самая мобильная, смелая и преданная интересам семьи, в свои каникулы помчалась к ней на выручку.

Саберио стоит на реке Ингури, то есть на самой границе с Грузией. Границу и находящуюся там Ингури-ГЭС, имеющую стратегическое значение, охраняли наши российские миротворцы плюс местное население-ополченцы. Путь из Сухуми до Саберио состоял из четырех отрезков: 50 км до г.Очамчира, потом 35 км до Ингурского моста (это как раз сама граница с Грузией), далее дорога поворачивала налево и шла вглубь республики, к горам, вдоль реки Ингури (10 км), и последний участок - от Саберийского поворота (это менгрельское село Саберио, тезка нашего поселка). Этот отрезок (5 км) самый "без транспортный".
Итак, как я добиралась? Одного прямого транспорта с начала войны не было, поэтому весь путь был на перекладных, с тремя пересадками. И ладно бы это было мирное время и цивилизованные водители на нормальном транспорте. Но время было послевоенное, у каждого уважающего себя мужчины было оружие, как правило, автомат Калашникова, он лежал в каждой машине на заднем сидении. И хоть милиция и пыталась забрать оружие у населения, народ неохотно его сдавал.



УЖАСЫ ВОЙНЫ

Во время войны в нашей саберийской квартире после смерти папы жили то беженцы, то мародеры, то солдаты с обеих сторон. Так было со всеми пустующими квартирами, оставленными русскими, уехавшими из-за войны. Наше тихое семейное гнездышко было основательно разорено всеми волнами "жильцов": не осталось ни кукол (новых, которых запрещала трогать наша экономная мамаша), ни большой библиотеки хороших книг и красочных альбомов. Особенно мне до сих пор жаль  книгу "Курорты Советского Союза"! Я ее всегда с интересом рассматривала и мечтала везде побывать, особенно на Камчатке. Фотографии бассейнов с горячей термальной водой в окружении заснеженных вулканов поражали мое воображение. Эту мечту я уже осуществила в 2004 году. Были там и другие диковинные картинки, вроде туристов в купальниках и лыжах на склоне Эльбруса и Домбая. При моей ужасной мерзлявости такое было для меня совершенно невозможно. Поэтому и не произошло в реальной жизни. Вся книга состояла из ярких качественных фотографий большого формата (А3).Зеленые тенистые аллеи курортов средней полосы России и ярко-синие морские пейзажи с берегов Кавказа и Крыма не так меня волновали, т.к. на море прошло все мое детство, и никакой экзотики для меня не представляло. Мне всегда хотелось увидеть что-то новое, непривычное. Ну, это лирическое отступление...

Кроме книг и красивых кукол, были, конечно, унесены все наши продовольственные припасы. В советское время в нашей квартире было все необходимое "на случай ядерной войны", и там можно было прожить несколько недель, как в бункере. Исчезла и вся более-менее хорошая посуда, красивые интерьерные вещи. Одежда и постельное белье разобраны подчистую. Растащены пластинки и прочие представляющие интерес предметы. Про пластинки я вспомнила, когда пришла по какому-то делу в соседскую квартиру, там квартировались российские миротворцы, их офицеры. В этой квартире до войны жила семья моей одноклассницы Иры О., довольно благополучная. У них стояло пианино, была хорошая мебель, спальня (моя мечта тех лет: большая двуспальная кровать с тумбочками, огромный шкаф, трюмо), ковры и хрусталь. В общем, все, как положено для благополучных советских времен. Квартира не была разграблена, т.к. отец семейства был менгрел (местный житель), и это негласно охраняло такие квартиры от захвата. Когда я туда пришла, в зале сидела компания русских военных, они ели и пили водку. После автоматов и смертей, полной разрухи некогда цветущей республики, пьянство и наркомания были очередным ужасом войны. Итак, я зачем-то пришла в эту квартиру, наверно, мне надо было найти какую-то местную женщину и поговорить с ней. После разговора я зашла в зал и увидела пьющую компанию. Офицеры покрепче были еще вменяемые, а молодых солдатиков совсем развезло, кто-то уже блевал за диван. Из-за постоянного пьянства вся квартира была основательно загажена и плохо пахла. Зрелище было невыносимое, я вышла. По дороге мой взгляд упал на грампластинку с песнями советской эстрады и памятной надписью шариковой ручкой "Дорогой Лизе на 8 марта от Эдика Ш.". Это была НАША пластинка! Ее подарил мне в школе мой одноклассник Эдик Ш. Так вот кто растащил наше имущество! Та местная женщина, конечно же, "ничего не знала"...

С пьянством связано еще одно неприятное воспоминание. Когда мы пришли в казармы миротворцев, там тоже были выпившие военные. И вот один из офицеров, с трудом шевеливший языком, гонял бедного солдатика  то за одним, то за другим (почему-то запомнилось, что и за арбузом, типа принеси, потом "что ты принес? унеси", "Куда унес? Принеси обратно". И все в таком роде), и один приказ был абсурднее другого, они противоречили друг другу, были несуразными. Но офицер почему-то помнил, что приказывал и строго спрашивал с солдата исполнение. В общем, полный треш! Мне очень жалко было молодого солдатика, попавшего в эту часть, на эту войну...
Еще там был один парнишка, я запомнила, что он был из Москвы, до армии учился на повара, он был такой хорошенький и нежный, что совсем не вязался с этим грубым военным миром.

Из-за войны население сильно обнищало и оголодало. Еда была только у миротворцев. Местные жители ходили к ним и обменивали на еду какие-нибудь свои вещи. Женщины предлагали свое тело. Таким образом, почти все женское население поселка спилось и опустилось. За банку тушенки люди могли отдать все, что угодно.
Расскажу печальную историю. У меня в школе была любимая учительница русского языка и литературы Инна Кирилловна. Несмотря на то, что у нее был горб и она была маленького росточка, она являлась умнейшей и добрейшей души человеком! До войны у нее даже был муж, нормальный симпатичный мужчина. Правда, потом он спился и умер. Но он честно трудился, а она была очень хозяйственная. Поэтому их семья считалась зажиточной, дом был полной чашей. Во время войны она не решилась бросить квартиру и осталась в поселке. Местный народ знал, что у них все есть, в том числе продукты. И когда стало совсем туго, к ней нагрянули местные отморозки и стали требовать выдать всё съестное, какое было в доме. Инна Кирилловна ничего им не дала. Но потом они ее где-то выследили и зарубили топором, а квартиру разграбили. У людей не осталось ничего святого! Так закончилась жизнь моей самой любимой школьной учительницы...

Не менее печальная история случилась в Сухуми в самом начале войны. И тоже с моей любимой учительницей уже из музучилища Нелли Александровной. Она вела у меня специальность - хоровое дирижирование. Мне рассказали о ней мои знакомые по училищу. В один из дней она шла с сыном со своей дачи в горах, где-то под Сухуми. Интенсивных боев тогда не было, но уличные перестрелки иногда происходили. И вот, шла она по сельской дороге, и вдруг до нее долетела шальная пуля с какого-то боя в городе. Убила наповал.
Как так?!? Почему самые добрые, душевные люди умирают такой нелепой смертью?!? Почему мерзавцы и изверги продолжают жить, а невинные люди уходят в мир иной? Где справедливость в этом мире???
Про другие смерти близких мне людей я написала выше. Народ убегал от войны, как мог: на кораблях, самолетах, машинах (пока не заблокировали все дороги), я даже слышала, что и на подводной лодке уплывали.


Вернемся к моей эпичной поездке за мамой.
Итак, как я туда добиралась.
В Сухуми с автовокзала уехала на рейсовом автобусе до Очамчиры. По главной республиканской трассе еще что-то рейсовое ходило. Дальше, из Очамчиры, было сложнее. Автобусов не было. Какой-то военный, менгрел, с которым я разговорилась по дороге из Сухуми, так проникся моей историей, что я, молодая русская девушка, ОДНА, еду выручать из горного поселка свою маму, что  взял надо мною шефство и в Очамчире, поговорив с местными на машинах, сказал одному: "Вот эту девушку довезешь до Саберио. Это моя сестра, и если с ней что-то случится, то дело будешь иметь со мной!" Водитель беспрекословно подчинился, и мы поехали. По дороге водитель даже боялся со мной заговорить. Когда мы доехали до саберийского поворота, он меня высадил, т.к. ему надо было в другую сторону, к своей семье. Мне до дома оставалось 5 км по проселочной дороге. К моему счастью, на этом же перекрестке оказался боец из числа местных ополченцев, служивших с нашими миротворцами. Он был в форме и с автоматом. И ему тоже надо было в наш поселок. Мой водитель передал меня ему почти с такими же словами, как тот военный в Очамчире. И мы пошли. Благо, был теплый летний день, я была молодая, с отменным здоровьем и с совершенно здоровыми ногами. 5 км мы прошагали с разговорами и шутками очень быстро. За все время нам не встретилось ни единого человека или машины ни туда, ни обратно.  В частных домах вдоль дороги было тихо и безлюдно. Наверно, местное население старалось не показываться на глаза прохожим. Время было тревожное, много военных с автоматами... Хотя и в каждом хозяйстве тоже обязательно имелось свое ружье.

Как мне сейчас кажется, страха я тогда не ощущала. Меня вела великая и благородная цель - "спасти бедную мамочку". Я верила в доброту людей и была решительно настроена. Люди проникались моей идеей и честно помогали. Так, я преодолела стокилометровый путь от Сухуми, и мы с бойцом подошли к моему дому. Из подъезда выскочила мама. Она была ошарашена и широко улыбалась, не веря своим глазам. Боец сказал ей: "Вот, доставил в целости и сохранности" и удалился в свою часть. А мама подумала, что он сопровождал меня всю дорогу от Сухуми и даже хотела расцеловать его, а моему смелому поступку не придала значения (впрочем, как и всегда). Мы просто зашли в квартиру и начали собирать вещи. Долго оставаться в Саберио я не могла, т.к. через несколько дней в Краснодаре играла свадьбу моя сестра, и надо было туда успеть. Самое сложное и трудновыполнимое было найти машину в город.  Помочь могли только военные, наши русские миротворцы. Мы пошли в их часть просить о помощи.
Мама очень точно рассчитала ТАКТИКУ ведения переговоров: впереди, как щит, как картинку, она выставляла меня, улыбающуюся юную девушку с длинными пушистыми волосами и наивным лучистым взглядом, дальше шла она и высказывала свою просьбу. За мной не сразу было видно больную седую старуху. Пока мужчины разглядывали меня, она уже улаживала вопрос. Точно так же было и потом, когда мы приехали в Сухуми решать проблему со сгоревшей квартирой.
В первый день у миротворцев нам сказали, что уехать не получится. Но мы стали ходить к ним каждый день и, в конце концов, офицер нам сказал быть готовыми с вещами сегодня днем. Мы быстренько все притащили на остановку, поближе к части и сели ждать. До вечера не было никаких новостей. От нечего делать я стала фотографироваться с бойцами, попросив у них автомат и камуфляжную куртку. Ребята с удовольствием позировали для фото. Я залезла на БТР и там тоже сфоткалась, стоя и сидя. Одно фото, где я стою на БТРе с одним из бойцов, мама потом кому-то подарила, а жаль. Пленка не сохранилась, а фото было удачным.
Когда начало немного темнеть, объявили погрузку. На дороге стояла большая военная бортовая машина с брезентовым тентом ГАЗ-66(по-моему, ее называли "шишига"), около нее суетились солдаты, таская в кузов мешки и ящики. Мы ждали. Уже почти ночью нам сказали садиться. С собой мы везли холщовый мешок с оставшимися книгами и несколько хозяйственных сумок с какими-то пожитками. Все это тоже погрузили в машину. Я и несколько солдат залезли в кузов, маму с ее костылями посадили в кабину. Мы расселись на мешки и ящики, с нами в кузове поехала еще и их боевая овчарка. Было очень жестко и неудобно, но это был единственный шанс вырваться из прифронтовой зоны в столицу. Когда совсем стемнело, мы тронулись в путь. Перед отъездом офицер сказал, что поедем предельно быстро, без единой остановки, дабы не угодить в руки орудующих по ночам бандам боевиков. Можно было попасть и под обстрел. Когда мы немного отъехали, собака забеспокоилась, она начала метаться по кузову и жалобно скулить. Потом она притихла где-то посередине, и кузов наполнился запахом собачьего г-на. Поскольку останавливаться было нельзя, всем пришлось терпеть. И мы всю дорогу ехали в этом "аромате". Машина неслась очень быстро, подпрыгивая на ухабах и взрывая мощным мотором на горках. Спать было невозможно, хоть и очень хотелось. Было жестко и страшно воняло.

100 км, наконец-то пролетели, и уже глубокой ночью мы подъехали в Сухуми к ж/д вокзалу. Там нас и наши мешки выгрузили прямо на тротуар, и бортовая машина сразу уехала к поездам. Была темная южная ночь. Кругом суетились военные, а до нас никому не было дела. Тут мама опять применила свою хитрую тактику: поставила меня перед собой и пошла к старшим офицерам. Объяснила ситуацию, что нам надо доехать до Нового района (один из районов Сухуми), давила на жалость. Я, видя нервозную обстановку среди военных и полное отсутствие гражданских машин, ни на что не надеялась  и была готова дождаться утра где-нибудь на лавочке на остановке. Утром пойдут троллейбусы, и на дороге проснется обычная жизнь. Но вдруг к нам подъехал огромный настоящий БМП, с дулом и на железных гусеницах, и нам сказали, что он нас довезет до дома (посмотрите в Интернете фото этой грозной машины и вы поймете мой трепет!). Ситуация фантасмогоричная, как и всё в ту поездку. Времени на раздумья не было, как и выбора. Маме сказали лезть через люк внутрь, туда же покидали наши мешки, а мне - наверх, на башню. Я вскарабкалась и села слева от дула, схватилась за какие-то выступающие детали. И мы двинулись.
Ох, что это была за поездочка, я вам доложу! БМП с диким ревом несся по тихому спящему городу , жутко трясся, собирая по дороге все выбоины. В ушах свистело. Железные гусеницы скрежетали о дорогу. Все вокруг было черно: окна в домах не горели, уличные фонари не работали. И только мощные фары боевой машины пехоты освещали нашу дорогу. Я, что есть мочи, держалась за железные выступы, т.к. знала, что если меня отсюда сдует, то потом и костей моих на дороге не соберут. Гусеницы громко лязгали, передо мной торчало дуло, указывая на поворотах нужное направление. Еще пара солдат тоже сидели на башне. А водитель выглядывал из люка и что-то спрашивал у верхних бойцов. Думаю, я одна из всех так сильно боялась. Сжав зубы, я мужественно ждала последнего поворота к нашему дому. И вот, с грохотом и шумом, мы вкатили на наш двор. БМП, фырча, остановился, я с трясущимися руками и ногами спрыгнула на землю, из люка выгрузили маму и мешки. Нас оставили во дворе, а сами быстро и с грохотом укатили.
Уже брезжил рассвет. Мы были в безопасности, в цивилизованном мире. Заканчивалась эта беспокойная ночь на военном транспорте. Я освоила сразу две машины: ГАЗ-66 и БМП, а если посчитать фотосессию на БТРе, то и все три.

ЭХ, ДОРОГИ!..

Из воспоминаний моей племянницы Анюты (1986 г.р.), которую бабушка таскала с собой в послевоенную Абхазию. Моя с Анютой переписка в Вотсапе:
Я: Знаешь, я пытаюсь вспомнить, какой был год, когда мы с тобой в Саберио прятались в шкафу от вооруженного бойца??? Помнишь этот момент?
Анюта: Шкаф помню. Помню, что пряталась. Но что ты там была, не помню.
Я: А я вспоминала, это ты была или Катя(сестра Анюты чуть старше возрастом). Ты помнишь, что у нас в руках была сковородка? Мы ее взяли, чтобы обороняться. :)

И второй случай, я тоже не могу вспомнить год, когда тебя оставили одну на ж/д вокзале в Туапсе (или Адлере?), а бабушка поехала искать меня в Джубге. Думаю, ты такого не забыла бы!
Анюта: Ж/д вокзалы - мой дом второй! Запах скамеек в электричках и подоконников со сквозняком у меня в подкорке.:)
Я: Ты тогда осталась одна-одинешенька с вещами на перроне. Я была в шоке от этого факта! (Анюте было 7-8 лет)
Анюта: Мне запомнилась ж/д станция (названия не помню). Это пересадочная станция, когда едешь в Абхазию из Невинки. Там было много беженцев из Абхазии. Всё это были уже опустившиеся люди, алкаши. Мы там часто бывали на пересадке. Подолгу, в основном, ночью. Среди них было много молодых людей. Все славяне. Я там часто мерзла, внутри стоял смрад. Буэ...
Я: Даа, вокзалы - излюбленные места нашей бабушки :(
Анюта: Давка на границе. Электричка, забитая мандаринами и орехами. Непроданные мандарины, просто сваленные на отсыпь ж/д путей. Мы часто их перебирали, чтобы привезти гостинцы в Невинку.

Из МОИХ личных воспоминаний: я сама когда-то продавала эти мандарины, расфасованные в пакетики, на рыночке в Невинке. Сидела зимой на морозе и замерзшими пальчиками отсчитывала сдачу. А на том вокзале (Туапсе или Адлер?) мы часто спали в то военное время (летом, конечно) прямо на земле на улице, т.к. здание вокзала всегда было забито другими беженцами, и там жутко воняло бомжами, грязью и туалетом. А на улице было холодно, опасно, но с чистым воздухом. И бесплатно! За размещение на ночь внутри вокзала брали деньги! А наша мама всегда на всем экономила. Поэтому стелила картонки прямо среди клумбы и укладывала нас там, под кустарниками. Южная ночь под звездным небом (твою ж мать!)...

МОИ ПОЕЗДКИ В СУХУМИ

Самая первая поездка в Сухуми после начала войны была у нас в январе 1993-го года (во время зимних каникул на подготовительном курсе в институте). Абхазо-российская граница была еще заблокирована. В республике шли бои. Но власть уже установилась грузинская.  Через российскую границу поезда не ходили, поэтому до Сухуми пришлось добираться в объезд: через Чечню, Дагестан, Азербайджан и Тбилиси. Это было далеко, долго и опасно. Ехали в переполненных грязных поездах, преимущественно на третьих полках.
Первое впечатление от сгоревшей и разоренной Республики было удручающим. Повсюду стояли брошенные дома и машины. В Сухуми мы жили несколько дней. И с моего балкона на 14 этаже открывалась огромная панорама несчастного города, оккупированного грузинами. Местные жители всех национальностей (особенно с детьми) при любой возможности старались покинуть город. Стояло большое количество брошенных домов и квартир. Во всех внутри была полная разруха и следы быстрых сборов: все полы были толстым слоем устелены, книгами, школьными тетрадками, одеждой, детскими игрушками, даже документы попадались!  Люди бежали от войны, схватив детей подмышку и не вспоминая часто о самом необходимом.

Как-то вечером, стоя на балконе, я наблюдала страшную картину: в вечерней прозрачной тишине огромным оранжевым костром горел большой частный дом около дороги (на ул.Дзержинского, где стояла моя 16-этажная башня). И его НИКТО не тушил! Дом просто горел в вечерних сумерках, одинокий, брошенный, когда-то чей-то любимый дом... Вместе со всем имуществом, которое в нем наживало не одно поколение сухумчан. Обычно такие большие дома в черте города имели очень зажиточные горожане. Мое сердце сжималось от боли и обреченности...

Когда в мою квартиру впервые стали ломиться мародеры, вышедшие на шум соседи пытались их остановить словами: "Здесь русские жили, они еще вернутся". На что бандиты направили на них автомат и сказали "Закройте дверь с той стороны и помалкивайте!"

Когда я приехала, то перед тем, как зайти в свою квартиру, прошла в соседнюю через распахнутую входную дверь. Квартира была пуста. Через две стены зияли дыры от прошедшего насквозь снаряда (угловая квартира). В нашей квартире почти все было разграблено мародерами и жившими здесь солдатами. Осталось мое любимое пианино "Беларусь", с которым я прошла всю музыкальную школу и музыкальное училище (в сумме 11 лет жизни), мои ноты, тетрадки с конспектами (не представлявшие никакого интереса для разного рода проходимцев) и моя кормилица - швейная машинка "Тула". Вот ее-то я и забрала из квартиры, в которую я больше никогда не вернусь, т.к. она дотла сгорела во время абхазского контрнаступления в сентябре того же года.

В августе 1993-го года, уже поступив в Академию, я приехала в Невинку за документами для института. Война в Абхазии немного притихла,  но где-то в недрах абхазских ополчений собирались силы для контрнаступления и возврата абхазской власти. Тогда Республике помогла Конфедерация горских народов Кавказа и Россия (куда ж без нее, родимой?) Во второй половине  сентября 93-го года Абхазия выгнала ВСЕХ грузинских оккупантов.

 Мой дом был высокий, как свечка, он был прекрасным наблюдательным пунктом во все стороны фронта. На верхних этажах сидели НАВОДЧИКИ-корректировщики огня. Вот по ним и палила наступающая армия, один из фугасных снарядов попал прямиком в мое окно. Квартира пылала так, что у соседей дым шел из-под плинтусов! Как потом сказала мама, побывавшая на пепелище, от моего пианино остались одни колесики... Я его горько оплакивала, как верного друга.

КОНЕЦ МИРНОЙ ЖИЗНИ

Сама война началась неожиданно. Летом 1992 года я с Красным дипломом закончила сухумское музучилище. Город жил спокойной мирной жизнью, люди женились, рожали, строились, понаехало много отдыхающих, как обычно летом. Я очень устала после госэкзамена, хотела просто отдохнуть, никуда в этом году не поступать. Но уже выбрала в Москве нужный ВУЗ и послала туда письмо с вопросами о вступительных экзаменах. Специальность была редкая и очень престижная для девушек - художник-модельер! Требования к абитуриентам были сложные и для меня непонятные. Чтобы во всем разобраться, я решила съездить в Москву и посмотреть на это в самом институте. Мне ж собраться - только подпоясаться. 4 августа я села в поезд на Москву и укатила из Сухуми с маленьким чемоданчиком в руках. Думала, все узнаю и сразу вернусь. Но не тут-то было!

Спустя 10 дней, смотря в Москве вечерние новости в программе "Время", я вижу страшные картинки: по улицам Сухуми бегают люди с автоматами, ездят танки, летают боевые вертолеты, идет стрельба. Диктор объявляет, что Грузия ввела в Абхазию войска (под предлогом охраны железной дороги), в столице Республики идут уличные бои, все дороги в Россию заблокированы. Грузинские боевики стреляли даже в отдыхающих на пляже! Сразу были жертвы среди мирного населения.

И я поняла, что обратной дороги у меня теперь нет! Надо поступать, ВО ЧТО БЫ ТО НИ СТАЛО!!!
И я поступила с ПЕРВОГО раза! С конкурсом 30(!!!) человек на место!

Это начало другой большой истории, которую я тоже когда-нибудь напишу.



(Продолжение следует)