Мои рояли

Мой рояль - чёрен, неприхотлив, и незнатного - корейского - происхождения. Зато он - шестифутовый, довольно юный, всего лишь 1994-го года рождения, незаигранный, а главное- звучит и прилично держит строй при всей своей скромной стоимости.

Признаюсь: он у меня не первый. Первый был белый, номерной Шредер - очень знатный обрусевший немец, роскошный, с двойной репетицией, несмотря на довольно солидный возраст (он у меня был представителем Серебряного Века, 1913-го, по-моему, года рождения), купленный в скромной мебельной комиссионке недалеко от станции с декадентским именем Северянин. В маленькой московской квартире места для него не было принципиально, потому возможность разместить его появилась только тогда, когда мы сумели приобрести себе с большими хлопотами дом в селе Филипповском Владимирской области, в 60-ти километрах от города. Произошло это как раз  за пару лет до появления на свет моего нынешнего инструмента.
 
В деревенском доме была большая комната - бывшие сени - размером 30 квадратных метров, которую мы быстро заполнили солидным резным буфетом, на верхушку которого водрузили массивную фигуру большого резного же  орла, и огромным неподъемным столом из цельного светлого кленового дерева, окружённым двенадцатью стульями. А, может, он был из тополя - уж больно тяжелым оказался этот фундаментальный стол. В бывших сенях оставался свободным лишь угол для рояля. Рояль был обязательным моим условием, т.к. жить и не сойти с ума долгими зимними вечерами в этой глухомани с двумя младенцами и с собакой предстояло именно мне. Я была одержима устройством своей столовой-гостиной-салона, хоть и было понятно, что соседи мои деревенские - отнюдь не чеховские дачники.

Надо ли говорить, что в начале 90-х единственным местом, где можно было приобрести что-то стоящее, были комиссионки? Мы с мужем стали завсегдатаями антикварных заведений на Фрунзенской набережной, довольно скандальными (потому что все время хотели и не находили человеческого отношения) посетителями более скромных, но от этого гораздо более заносчивых комиссионок на Бабушкинской и в других забытых Богом местах. В итоге вернулись в тридцать пятый раз на Северянин и увидели Его Величество Белый Шредер. То, что он представлял из себя, называется "со следами былой красоты".  Выбитые зубы потерянных накладок из слоновой кости для белых клавиш, трещина посреди роскошной крышки, отвалившаяся педаль. Короче, неописуемый красавец!
 
Я готова была забрать его сразу, тем более, что и ценник был достаточно ненахальный. Муж мой, будучи старшим и умным в семье, настоял на экспертизе. Ну и поторговался, конечно. Приглашённый эксперт, который славился по всей Москве своей коллекцией роялей (невероятная диковина для ранней пост-советской действительности!), которую он хранил на своей даче в Малаховке, одобрил выбор и пообещал починить и настроить нашу белую красоту по переезде в Филипповское. Обещание выполнил. Настроен был мой Шредер один и единственный раз.

Чеховского "общества" в Филипповском,  конечно же, не случилось, хоть и всю материальную базу для этого я создала: рояль, стол, буфет, библиотека, терраса для полуденных чаёв, изысканная хозяйка салона в моем лице имелись. Любители классики в лице моих малолетних сыновей тоже были наготове. Однако, из местных заходила подивиться на чудной рояль, на орла и на подсвечники только соседка тетя Катя со своими двумя козами. А московские гости были ну очень редки. Но дети наши собирали с нами пазл с портретом Шумана и играли в свои воинственные игры под бетховенскую Патетическую.

А когда мы переехали в Америку, встал вопрос о покупке инструмента в дом. Ценники нас ошеломили. Вот и возникла мысль воссоединиться с любимым Шредером. Не тут-то было. Лихие 90-е сменились нулевыми, чиновничество расцвело и расправило крылья, началась эра запретов. Короче, надо было доказать, что рояль наш не является национальным достоянием...

Так мы и живем с вынужденно купленным новым роялем, рождённым в вольные 90-е где-то на далекой корейской фабрике, под надзором спецов из Стейнвея. А в селе Филипповском Киржачского района Владимирской области навеки заперто в бывших сенях деревенского дома национальное достояние России - мой белый номерной Шредер с двойной репитицией и со следами былой красоты. Под портретом Шумана.