Очередной день рождения

Сегодня, 27 ноября 2021 года, прошло ровно 8 лет, как я второй раз появился на свет.  Нет, никто меня не отправлял на небеса, разве что во время нахождения в реанимации Тюменской областной больницы я одной ногой был там, но своевременные действия врачей вернули меня на этот свет.  А потом прошло больше 5 месяцев, прежде чем над моей головой снова сгустились тучи.  Впрочем, безоблачное небо отсутствовало все 5,5 месяцев после обширного трансмурального инфаркта миокарда до операции на сердце.  Ведь со мной каждый день могла случиться беда. Могла лопнуть аневризма левого желудочка, кровь бы вылилась в сердечную сумку, наступила тампонада  сердца и смерть. Или мог оторваться находящийся в полости того же левого желудочка пристеночный тромб и закупорить аорту.  И это снова смерть.  Чтобы это предотвратить, мне требовалась операция, которые несколько лет назад стали делать в Новосибирском НИИ имени Мешалкина, куда меня и направили из Тюмени.

Как врач, я прочитал все, что можно, об этой операции в интернете, поэтому знал, что операция рискованная, около 10% пациентов умирают во время операции.  Но я надеялся, что я из тех 90%, которые встают с операционного стола и продолжают жить.  Но все же перед отъездом попрощался со всеми родными, мало ли как Господь решит.  Настроение в ночь отъезда (поезд из Тюмени шел в начале первого ночи) было паршивым, пугала неизвестность.  Но в Омске в купе села женщина, которая оказалась из родного для меня Хабаровска,  мы с ней повспоминали знакомые улицы, и я расценил это как хороший знак.  Она, как и я, выходила в Новосибирске, чтобы дальше лететь до Хабаровска на самолете. Так что настроение у меня улучшилось, за что я честно поблагодарил свою попутчицу. Я рассказал, для чего еду в Новосибирск.

На вокзале меня встретил знакомый и коллега моего младшего брата, работник управления на железной дороге. Он довез меня до НИИ имени Мешалкина на служебном автомобиле. Помню, когда я вышел из машины, было уже темно,  вокруг зданий кардиологического центра стоял сосновый лес, но вдоль всех аллей на столбах горели фонари,  при свете которых хорошо были видны все указатели. Так что я без проблем добрался до пансионата, куда заселялись приехавшие на лечение больные.  Мне выделили койку в комнате на 4-х, где уже были пациенты. Мы познакомились,  выложили на стол все свои продуктовые припасы, и поужинали. Потом вдвоем с соседом мы прошлись по парку, хотели узнать, как на утро быстрее добраться до приемного отделения.

А утром я  был уже в регистратуре приемного отделения. Достал все имеющиеся при мне медицинские документы,  они достали свои, и меня осмотрел врач приемного отделения, после чего направил в раздевалку, где я оставил свою верхнюю одежду и чемодан.  Там же в раздевалке я одел свой зеленый хлопчатобумажный костюм, в какой обычно одеваются хирурги, только цвет может быть разный, чаще синий. Этот костюм я носил, когда был директором Нефтеюганской городской больницы, и потом при всех госпитализациях, считал, что он мне приносит удачу.

Потом по длинным коридорам в подвале я дошел до нужного мне лифта и поднялся на этаж кардиохирургического отделения. Подошел к постовой сестре, которая и отвела меня в палату.  Палата была на пятерых человек из двух боксов. В первом, куда меня положили, было 3 кровати, во втором – две и санузел.  В соседнем боксе был  один пациент, после операции, он уже готовился к выписке.

Ветераном нашей  304 палаты был заведующий кафедрой из сельскохозяйственной академии города Благовещенска Амурской области Уваров Сергей Александрович, который лежал более 2-х месяцев. У него после операции шунтирования произошло нагноение раны, с которым  не могли никак справиться. Здоровый мужик, за время пребывания в институте он похудел со 110 до 95 кг. Грудина у него не срослась, при глубоком дыхании и кашле под кожей две половины грудины расходились в стороны,  образовывался провал, чем-то напоминающий овраг. Жуткое зрелище. Он все время ходил с отсосом, который постоянно отсасывал жидкость из раны. В конце моего пребывания в институте, по просьбе его жены и,  по согласованию с местными врачами,  его отправили самолетом в торакальное отделение областной больницы Благовещенска.

Вскоре в палату пришел наш лечащий врач, молодая еще женщина, как я понял позже, учившаяся в клинической ординатуре. Она внимательно осмотрела меня, дала кое-какие указания, и спросила, не хочу ли я расстаться со своей бородой, мол, она может помешать при даче наркоза. Но мне расставаться с бородой не хотелось, я пообещал уменьшить высоту щетины.

Меня госпитализировали 21 ноября и с первых же часов пребывания стали проводить разнообразные обследования и уже ко вторнику 26 ноября у меня был полный набор анализов и обследований.  Операция планировалась с аппаратом искусственного кровообращения, поэтому у меня взяли целых 5 или 6 банок крови на всевозможные анализы. Снова пришлось пройти эндоскопию желудка и 12-пертной кишки.  Так как я длительное время получал препараты, разжижающие кровь, язва в желудке или кишке могла стать противопоказанием к операции. 

Но еще хуже эндоскопии, которая делалась тонким гибким зондом, оказалось ультразвуковое исследование сердца, когда в пищевод засунули толстенный датчик аппарата, чтобы выявить границы омертвления тканей сердечной мышцы после инфаркта миокарда.

Утром 26 ноября во время утреннего обхода лечащий врач сказала, что на завтра мне назначена операция, которую будет делать профессор А.М.Чернявский, и попросила выполнять все назначения медицинского персонала. Скажу, что сообщение врача не взволновало меня, я ждал этой операции как манны небесной. Решил для себя, что хуже не будет, некуда хуже, а вот лучше может быть.

Вечером   меня осмотрела врач-анестезиолог. По странному стечению обстоятельств,   она была выпускницей  Хабаровского медицинского института, уроженкой одного из районов в нижнем Амуре – Ульчского.  Такие совпадения, как соседка в купе из Хабаровска,  врач, коллега по институту,  по моему мнению, свидетельствовали о благоприятном исходе рискованной операции.  Вечером мне поставили несколько очистительных клизм и побрили всего, особенно тщательно грудную клетку. Так что морально и физически я был готов к предстоящей операции.

Утром я не завтракал и снова попал в руки дежурной медсестры, которая снова поставила очистительную клизму и опять тщательно выбрила мою грудную клетку. Сказала, что если во время операции попадет волос на груди, её лишат премии. Мне дали успокоительные таблетки и сказали, что операция будет во вторую очередь.  Тогда же предложили вытащить из-за рта зубные протезы и положить в свою тумбочку.

27 ноября 2013 года для меня стал особым днем.  Именно в этот день доктор медицинских наук Чернявский Александр Михайлович сделал мне операцию. Привожу её название  дословно – «Пластика аневризмы левого желудочка с эндовентрикулопластикой синтетической заплатой по Dor. Тромбэктомия из полости левого желудочка. Маммарокоронарное шунтирование передней нисходящей артерии». Операция началась в 2 часа дня, потому что для её производства руководитель центра хирургии  сосудов сердца  д.м.н., профессор Александр Михайлович Чернявский специально прилетел из Москвы со съезда кардиохирургов, и на следующий день улетел обратно. Все это произошло потому, что мой бывший подчиненный и хороший друг Владимир Юрьевич Бондарь, а позже директор Хабаровского федерального центра кардиохирургии,  попросил Чернявского, чтобы тот лично сделал мне операцию.   

Я очнулся после наркоза поздно вечером, сквозь дрему услышал слова, что мне сделали операцию, и теперь я должен лежать спокойно.  Я ощутил, что во рту стоит трубка для наркоза.  Потом мне сделали какой-то препарат, и я снова погрузился в полудрему. Мне мешала дышать трубка во рту и трахее, но ни сказать, ни вытащить её у меня не было ни сил, ни возможностей. Во-первых,  обе мои руки были зафиксированы к кровати, а во-вторых, я не мог пошевелить даже пальцем из-за действия курареподобных препаратов, полностью парализующих деятельность мышц всего организма. 

Всю ночь мне снились кошмары. Позже я понял, почему – от действия барбитуратов, снотворных, которые в таком возрасте вызывают галлюцинации. Запомнилось, будто я был в городе Находке, откуда родом Володя Бондарь, где я был неоднократно в гостях и знал мать и сестру Володи.  Приснилось также, что я нахожусь в какой-то большой комнате, а вот медсестра показалась мне знакомой из Хабаровска.

Лишь в 7 часов утра следующего дня, предварительно узнав силу моего сжатия его руки, анестезиолог экстубировал меня, т.е. убрал трубку.  Мне освободили правую руку от фиксации,  и я смог попить воды.  И весь последующий день именно жажда мучила меня больше всего.  Из-за отсутствия зубных протезов у меня очень быстро пересыхал рот, и мне все время хотелось пить. Но пить воду давали очень мало. 

На утреннем обходе в реанимации присутствовал профессор Чернявский, который лично осмотрел меня, дал какие-то указания лечащим врачам и покинул реанимацию.  Теперь все зависело и от меня лично, и от персонала, в чьих руках я находился.

Я не буду описывать свой послеоперационный период и все осложнения, которые пережил в стенах НИИ имени Мешалкина. Они связаны не в самой операцией, а с состоянием моего организма.  Желающие могут прочитать об этом в этой главе из моих мемуаров.  http://proza.ru/2017/03/27/1449.

Так или иначе, я смог выкарабкаться из непростых ситуаций и смог прожить еще целых 8 лет.  А это дорогого стоит.  После выздоровления я увлекся творчеством, стал писать короткие рассказы и воспоминания о прошедших годах, своих коллегах и друзьях. Благодаря своему дяде, который обещал дать денег на лечение, я издал две первых печатных книги – о своем отце – «Повесть о настоящем Учителе» и «Возвращаясь к истокам», в которой собраны написанные мной произведения о моей родине – Дальнем Востоке. Один экземпляр последней книги я послал своему спасителю, Александру Михайловичу Чернявскому, с благодарственными словами.

Да, я сейчас не такой мобильный, как лет 8-9 назад, когда занимался благоустройством участка в поселке под Тюменью, убирал зимой снег на дороге у дома,  ездил в город за покупками без всякой опаски за свое здоровье. А теперь передвигаюсь на костылях или ходунках, спасибо моей землячке Лиде Смирновой, которая живет в Германии и прислала их мне (фото на заставке – я сижу на этих ходунках после прогулки по городу). Но главное, я могу заниматься тем, что нравится. А понравилось мне писать воспоминания о моих земляках или коллегах, о родных дальневосточных местах, находить и делиться с читателями интересными фактами из истории и жизни известных исторических персонажей, немного писать публицистики. Но главное, я утром вижу свет в окошке и радуюсь каждому начавшемуся дню и надеюсь, что завтра тоже наступит завтра, и я снова увижу свет и дорогих мне людей.

Из-под моего пера вышло пять книг, и не тоненьких брошюр, а весьма солидных, свыше 300 страниц в каждой, три последних книги в твердом переплете. Все книги нашли своих читателей, в первую очередь среди моих земляков.  Эти книги, часть тиража которых я посылал в большой посылке своей землячки Гале Коршуновой в Хабаровск, становились поводом для встреч в небольшой уютной столовой в центре города, где земляки не только получали мои книги, но и много общались, показывали друг другу старые фотографии из жизни в нашем поселке Херпучи.

Последний год сложился тяжело не только для России, да и мира, был он неблагоприятным и для меня лично из-за смерти близких мне людей. Но я старался не вешать носа, все так же писал и публиковал свои произведения на литературном сайте. Количество их достигло 3 тысяч, причем весьма объемных, для написания которых требуется собрать материал. У меня около 90 тысяч читателей, а количество прочитанных произведений за сутки постоянно превышает тысячу.  Не так давно был установлен личный рекорд прочитанных за сутки произведений на моей странице – свыше 5800. Это радует, значит, я не зря пишу и то, о чем пишу и как, нравится читателям.

Жаль, что в этот свой 8-й день рождения  не могут поднять бокалы за моё здоровье мой младший брат Витя, умерший в августе этого года от остановки сердца, мой  любимый дядя Володя Пастернак и кузина Татьяна Василенко (Прохорихина), умершие от ковида, с которыми мы вместе проводили время летом в Хабаровске, куда нас привозили родители на летние школьные каникулы. Царствие им небесное и вечный покой!  А я хочу повторить в очередной раз  свой девиз – Будем жить!!!