Партминимум товарища Сольца

                как принципиальный отказ от избыточной информации
     Занудны зимние годы на Руси ! Бывалоча, выйдут пошехонцы на лед, надевая ножики вострые на ноги свои горемычные, кривые от чувства патриотизма, приспособят кастрюли луженые желудками запьянцовскими, усодют на трибуны семь тыщ людей, чтобы орали, пердя и кашляя, словцо поганое, сакральное, блевотное, надоевшее вусмерть,  " Путин, Путин ", а себе под ножики бросают кусок говна засохшего да и гоняют по воде замерзшей оный кусочек, стараясь запихнуть его загогулинами в разверстую всем назло сраку Потупчик, растопырившейся непотребно всей информацией, излишней и никчемушной, но по - русски, а значит : уже и не плохо, уже и не никак, уже и не просто не интересно, а, как бы сказать, на х...й не нужно, вот как. Потому абстракционизьм, мать вашу, как говорил советский премьер Хрущев, мудростью приближенных не успевший настоебендить субподчиненным подвигу трудящимся, потому - то и низкопоклонство перед длинным и красивым моей Годохмы Величайшей Бэйли Джей, да святится имя Твоё.
     - Семь тыщ лет зима - то, - заметил Свирепень, ухватывая балдашку хвостом, поспешая за Улиссом, алчно тропившим наст пятой ногой, ловко приткнутой к гардине, найденной накануне в развалинах Кремля, - слышь, Улисс, чего говорю - то.
     - По х...й, - отшептывался Улисс, озирая сквозь приборы зимнего видения окрестности пораженной послевоенным мором Масквы, - что ты там говоришь, Свирепень, мы с тобой тута не в салочки играем, а могилу Чилингарова ищем.
     Прав Улисс. Еще месяц взад призвал их вождь Мохноногих Махоук Семисотый, Но Поступательно По Эволюции Мелкой Буржуазности, присвоивший себе сей замысловатый титул по обету перед обнаруженной в руинах Останкинской телебашни рекламистой буклетице, где анонсировался каким - то неведомым никому из ныне живущих Гуглом анонс прихода без нижнего белья к шершавому древней паскудины и пропадлины Шараповой, вконец забытой на родине, вот после текста о Полиграфе и шло о поступательности и эволюционности Суркова и прочей х...ты, опасающейся лишь одного : штоп, понимаешь, не подвинули государственных крыс - государственников от щирого свиного корытца, откуда так трудоемко и ответственно хлебать награбленные у двуногих доходы, что, бля, сучий же потрох, вспомнишь поневоле Бурбулиса, как он печаловался Разбашу о тяжести производства и руководства, выл волком про галеры рабства и бессонные века управления. Встал Махоук внутри колбы во весь мах и подозвал микрофон. Шепнул в него :
     - Идите, ребята, в бывшую столицу, ищите могилу Чилингарова, а как отыщете, то спосылайте ко мне в бункер кульера, дабы вылез я и из кенотафа извлек мощи и тайную волшебством кудес мощь Темуджина, потому как схожи Чингис и бородастый полярник, отморозивший себе не токмо яйца, коих не положено в России никому и никогда по завету отче Каина, но и мозг, такожде не присутствующий, но уже по завещанию Познера.
     Вот и пошли Свирепень да Улисс в поход, семь лет шли и достигли наконец развалин Кремля. Нашли гардину. Очень хорошо.
     - Думаю, не найдем мы могилу Чилингарова, - произнес Улисс, закрывая семь глаз, но зря нутряным желобком постепенности, - предполагаю я, Свирепень, что как сгрызли твои предки все свинцовые балки, так и Чилингарова вздернули на фонаре аккурат перед вторжением Флота некромонгеров местные аборигены, прискучив давить блох и поддерживать несменяемого диктатора безвольной пассивностью.
     - Давай тогда в салочки играть, - готовно предложил Свирепень, грызя гардину с торца, - будем догонять друг друга.
     - Это можно, - соглашался Улисс, окончательно разочаровавшись в уровне игр разума русскоязычных ублюдков этого мира.
     Не, честно. Два десятка лет трындеть одно и то же - это, товарищ Годохма, уже и не мазохизм с безумием, это натурально отсутствие нижнего белья у проклятой гадины на эфире шершавого. Или, сказать иначе, новейшая премьера какого кина с Куриленкой, голой. Примерно так. Но что самое смешное, что и эдак уже и не смешно, а умственно отказываешься от родимой речи, лишь бы не слышать, не видеть, не знать творимого на бровях ахуя и чепухи, зачем - то основанных основополагающе на моем наречие человеков, а их несколько миллиардов и каждый почти что - то да творит. Но. Не хватит тысячи жизней, ежели выделять хотя бы по десять секунд на ознакомление с плодами творческой деятельности всех этих миллиардов, тем паче, когда тебе кричат со всех сторон такие, примерно, словеса : не любишь нас - умри, меня читают красивые люди, кто не смотрит тиви - тот  фашист, а не желаешь быть закозлинным активистом несогласия - так засохни и чти Быкова. Витухновскую. Каспарова. Шапиру. Боярского. И прочую х...ту, вновь же и опять объединенную моим наречием. Странно это. Как грызть гардину, например.