Цвет

Выдох и вдох.

Сначала была пустота. Почти, если не считать повисшего в воздухе молочного запаха луговых трав. Ясмин никогда не задумывался, почему этот запах напоминал ему тёплое молоко с мёдом. А молоко с мёдом обычно дополняется круглой печенюшкой с корицей, заботливо подсунутой младшей сестрёнкой. Живот мальчика пробормотал что-то в предвкушении скорого ужина.

Выдох и вдох.

Ветер столкнул рваное облако с солнечного диска, эхом прошелестел в шевелюре луга. Словно оторвавшиеся от воронова крыла перья, непослушные кудрявые пряди легли на лицо мальчика.

Выдох.

Он знал, что в лесу, наблюдающем за городом с высоты вековых сосен, остались только звери, зрительные рецепторы которых не позволяют различать красный и синий цвета одновременно. Но чувство, что он не один, кружило назойливой мухой – ещё несколько десятков вдохов назад Ясмин почувствовал, как чей-то взгляд коснулся его спины, скользнул к затылку, потрепал волосы. Сейчас холодная влажная рука, покрытая чернозёмом, коснётся его щеки, заткнёт рот, и даже Коза Большеуха, жующая траву на окраине города не поведёт своим большим ухом. Никто не узнает, что за ним пришли. Затем глаза начнут нестерпимо чесаться:

– Посмотри. Посмотри, мальчик… – пробулькает голос, тысячу лет плутавший по тёмным катакомбам.

Ясмин зажмурился. Он не будет смотреть. Не будет смотреть, пока восково-белые пальцы не вопьются ему в веки и, посыпая глазные яблоки земляными крошками, не заставят его взглянуть на…

Тринь-динь-динь-ТРИНЬ!
Цветок.

Для Ясмина еле слышный звук будильника стал сиреной, призывающей открыть глаза, впустить внутрь сбивающий с ног поток света, и что есть сил бежать через некошеное поле. Мальчик вскочил и у него закружилась голова: радужные мушки залетали перед глазами. Когда они исчезли, Ясмин так и не двинулся с места: прозрачные озера глаз, вбирающие в себя краски окружающего мира, смотрели на него.

– Помоги мне, – пролепетал нежный голосок.

Ясмину пришлось приглядеться, чтобы различить среди седеющей травы черты бледного лица девочки. Даже её одежда, – длинное платьице и курточка, некогда яркого зелёного цвета, – вся была выцветшей, потерявшей цвета. Мальчику на мгновение почудилось, будто перед ним призрак, а он сам просто заснул посреди луга. Что-то с её глазами, неуловимые фиолетовые отблески поднимались со дна серебряных озёр, словно где-то в их глубине расцвело фиалковое поле.

– Пожалуйста, помоги мне выбраться, я заблудилась. – Увидев, что Ясмин разворачивается, собираясь уйти, Девочка с Фиалковым Глазами с ловкостью обезьянки уцепилась за подол коричневого свитера мальчика. – Я не могу идти сама.

Почему некоторые девочки такие врушки? Похоже, это её родителей и брата, снующих от грузовика к трёхэтажному коттеджу с коробками наперевес, он видел вчера из окна своей комнаты.

– Не придуривайся, – устало кинул Ясмин. Но теперь отвернуться у него не вышло: вода в двух фиалковых озёрах поднималась, грозясь выйти из укутанных инеем берегов ресниц.

– Мне не до шуток, малышка. – Но, как оказалось, не только слёзы младшей сестрёнки могут обезоружить его. – Только плакать не надо.
Ясмин подхватил Девочку с Фиалковыми Глазами и, по еле заметной колее, разрезающей поле, зашагал в сторону города. Девочка была лёгкой, словно пушинка. Она дрожала, несмотря на то, что летнее тепло ещё не успело осесть и впитаться в готовящуюся к зимнему сну землю. Молочный аромат осенней травы путался в паутинках её волос цвета ландыша.

– Нет, к лесу, – Ясмин замер. Девочка с Фиалковыми Глазами серьёзно посмотрела на него: – Неси меня к лесу.

Холодок пробежал по телу мальчика. Конечно, она только приехала в их края, но должна же она понимать, что рядом с любым городом всегда есть лес, куда нельзя ходить. Лес, что дарит городу энергию. Лес, в котором прячется цвет. Этот цвет, он опаснее любого дикого зверя: незаметен, словно медведь, что из-за колючих зарослей следит за одиноким странником; хитёр, словно лиса, что выпрыгивает на тебя из засады, убедившись, что отступать тебе некуда; зубы его волчьи вопьются в твоё сознание и вырвут разум, окропив землю брызгами Цвета, На Который Нельзя Долго Смотреть.

Сестрёнка до сих пор иногда просится к Ясмину в кровать, ища спасения от прячущихся в тёмных коридорах сновидений чудовищ. Сам же мальчик никогда никому не рассказывал об обезумевшем взгляде отца, преследующем его в ночных кошмарах.
В этих снах, куда бы не бежал Ясмин, рано или поздно ему приходится – говорят, сложно, единожды взглянув на Цвет, На Который Нельзя Долго Смотреть, не отвечать на его зов, – обернуться. Тогда он видит сквозь убаюкивающую фиолетовую дымку, как скулы седеющего и иссыхающего на глазах мужчины сжимает зеленовато-серая рука.

Что на самом деле случилось с отцом в те несколько дней, которые тот провёл в лесу, Ясмин не знал. Отец вернулся домой и всё твердил, что ему не стоило смотреть на этот цвет. Позже он заболел и умер. А людям пришлось оставить прилегающие к лесу деревни до той поры, пока цветы не приживутся, а сосны не соберутся вокруг фиолетовых костров.  Кажется, тогда это был шафран.
Ясмин скорее всего никогда не увидит, как расцвела и засияла его родная деревня после проведения энергосетей. Ещё до эвакуации, – когда цветы только приживаются, опасно находится даже рядом с лесом, – его вместе с Сестрёнкой посадили в поезд, который спустя два восхода луны доставил детей к их новому опекуну. Так Ясмин стал учеником энергика.

– Ты что, боишься? – Девочка с Фиалковыми Глазами оскалила зубки, – Я ведь не прошу тебя идти со мной в лес, просто донеси меня до во-о-он той ёлочки, – малышка подняла указательный пальчик и медленно, словно переживала, что Ясмин может не уследить за ходом её мыслей, протянула тоненькую руку в направлении какой-то, наверняка вполне определённой, ели, росшей на окраине леса.
Ясмин хотел было поставить обнаглевшую девчонку на землю, но та крепко овила его шею ручонками, так что ему не оставалось ничего другого, как направиться к лесу и надеяться, что милая Сестрёнка не станет такой же капризулей, когда немного подрастёт.

С каждый шагом, приближающим скрючившиеся в предзакатном свете тени, глазеющие на мальчика из-за стройных стволов сосен и мягких кудрявых елей, ноша Ясмина становилась тяжелее. Потревоженный проникшим сквозь одеяло крон янтарным светом клонящегося к закату солнца, взметнулся в небо огромный чёрный ворон. Ясмин на мгновение замер, а Девочка с Фиалковыми Глазами сильнее прижалась к его груди. Под звуки колотящегося сердца дрожь оставила её.

– Пришли, – Ясмин опустил Девочку с Фиалковыми Глазами на мхастый валун, наполовину прикрытый пушистой лапкой молодой ёлочки, и сделал несколько спешных шагов назад, подальше от удлиняющихся теней леса. На этот раз берега не смогли сдержать наводнение и по снегу щёк прокатилась пара слезинок.

– Мне так холодно, – прошептала девочка и всё её хрупкое тельце сотряслось, словно вулкан, готовившийся исторгнуть боль, которая мгновенно застынет и превратится в кристаллики слёз. – Пожалуйста, приди ещё.

Ясмину уже следовало быть дома. Мастер сегодня проводил обход города, так что мальчику нужно было дежурить на распределительной станции, что располагается на заднем дворе их коттеджа. Сестрёнке же он обещал помочь с пересадкой её любимого зелёного питомца. Поэтому, решив, что с него хватит и наказав новой знакомой вернуться домой до темноты, он, разрывая снопы некошеной травы, наконец зашагал к городу.

Проходя то место, где он встретил девочку, Ясмин вдруг почувствовал себя вороном, чьи инстинкты заставляют крылья раскрыться и стрелой лететь как можно дальше от земли: прячущиеся в травяном лесу тени разгонял мягкий свет фиолетового фонарика. Цветок. Фиалка, того самого Цвета, На Который Нельзя Долго Смотреть. Ясмин зажмурился, лапы лесных теней наконец добрались до него. Добрались, но хватать почему-то передумали. Когда Ясмин открыл глаза, фиолетовый фонарик исчез, а в траве лежала обыкновенная засохшая фиалка. Показалось. Но всё же шагая через поле к дому мальчик старался не смотреть на землю.

Этой ночью ему снился сон. Весь город наполнился Цветом, На Который Нельзя Долго Смотреть. Но вместо того, чтобы задёргивать занавески на окнах и затыкать щели в дверях, люди выбегали из домов и купались в тёплом фиолетовом свете. Пахнущие пирожками и пузырьками с лекарствами бабульки и дедульки, попыхивающие трубками, из которых взлетал в звёздное небо фиолетовый дым, кружились в хороводах; дети катались по траве, а особо неугомонные забирались на плечи своим танцующим родителям.

Девочка с Фиалковыми Глазами не приснилась Ясмину. Иногда бывает, что самые необычные вещи подсознание не торопится поселить во снах, как бы часто ты не думал о них при свете солнца. А о девочке Ясмин думал весь вечер и весь следующий день.

Утром он помог Сестрёнке завязать шнурки на кроссовках – ей пока так и не удалось овладеть мастерством «петелька-петелька-узелок», из-за чего её чёрные бровки стремились соединиться на переносице, а аккуратный веснушчатый носик морщился.

Ясмин поёжился, ступив в утро – время, когда ранней осенью вспоминаешь, что лето позади. По дороге до школы он думал о Девочке с Фиалковыми Глазами. Сестрёнка, размахивая рукой, которой она держала руку брата, распевала приветственную песенку каждой берёзке и просыпающимся цветам, что росли вдоль дороги. Брат был занят какими-то своими взрослыми думами, так что девочка ухитрилась вытащить из рюкзака печенюшку и теперь уже не пела, а довольно мычала что-то себе под нос.

А если цветок, что затерялся в полевой траве, действительно был именно тем цветком? Ясмин как-то спросил Мастера, можно ли ему хоть краем глаза посмотреть на цветы в их лесу, должен же он знать, чего остерегаться. Мастер лишь прикрыл глаза, большим и указательным пальцами, усеянными линиями и точками – чёрными отметинами, татуировками, смысл которых оставался загадкой даже для любопытной Сестрёнки, – потёр веки. Затем, смотря куда-то сквозь мальчика, Мастер сказал, что не стоит рисковать, а Цвет, На Который Нельзя Долго Смотреть невозможно ни с чем спутать.

И тем не менее, Ясмин не мог понять, что за цветок принесла девочка на поле. Это была фиалка, но мерцало ли вокруг фиолетовых шёлковых лепестков сияние? Фиалка всплывала перед внутренним взором Ясмина так часто, но так ненавязчиво, словно была лишь фоном для мыслей, так что мальчику сложно было разглядеть детали. Он продолжал всматриваться в фиолетовый фрактал и слишком поздно обнаружил, что его левая рука касалась лишь холодного воздуха.

Раздался детский крик. Мальчик развернулся и увидел, как Сестрёнка, прижимая к груди пакет с печеньем, пятится от надвигающегося на неё с воинственным видом здорового белого кота. Длинная шерсть зверя вспушилась, хвост стоял трубой и велико было искушение подумать, что котик просто решил поиграть – он был упитанный и ухоженный, ни одного пятнышка грязи, – но гортанное рычание и размеренные шаги охотника, собирающегося сделать финальный прыжок и прикончить свою жертву, не позволяли обмануться. Рядом с Сестрёнкой кот казался просто огромным.

Девочка сделала ещё несколько неуверенных шагов назад по пыльной дороге, дрожащим голоском уговаривая кису успокоиться, и тут предательски развязавшиеся шнурки выдернули землю у неё из-под ног. Ясмин успел подхватить сестру и теперь они вдвоём стояли и таращились на белого зверя. Его глаза, – мальчик уже видел такие, прозрачные, как два чистых озера, со дна которых поднимается фиолетовое сияние, – вперились в Ясмина. Он словно оказался в оке бури. Буря вскружила искрящуюся в свете восходящего солнца дорожную пыль, шёпот берёз, далёкий лай собак, цвета заходящего лета, теплую близость любимой сестры, запах печенья, и смешала это всё в белоснежный коктейль. В оке бури остался лишь нежный фиалковый цвет. Два колодца, два озера, зовущих затеряться в тихой глубине, где ничто больше не будет важно.

Наваждение разрушила круглая лепёшка, оставляющая за собой шлейф из корицы и жжёного сахара. Получив печеньем по голове пушистый разбойник хрюкнул от неожиданности, глянул на принявшую воинственную стойку Сестрёнку, затем на Ясмина, подхватил печенюшку и бросился в кусты.

– Братик, что с тобой? Ты странный сегодня, – Сестрёнка, вопросительно наклонив головку, смотрела на Ясмина.

– Не выспался, – медленно произнёс мальчик, не отводя взгляда от колыхающихся кустов. Затем, окончательно вернувшись к реальности, он наклонился, чтобы завязать непослушные шнурки на кроссовке сестрёнки, и улыбнулся, – Видать, слухи о твоём печенье дошли даже до этого котяры, раз он такую засаду нам устроил.

Ясмин проводил сестру до школы. На обратной дороге он встретил мальчишку, на пару лет постарше Сестрёнки. Тот шёл, размахивая портфелем, из которого торчали кисти ещё не до конца созревшей рябины, и обстреливал окрестности через трубочку из сухого стебля дудника. Одна оранжевая ягода просвистела рядом с ухом Ясмина.

– Привет. Ты же недавно переехал и живёшь рядом с домом энергика? – Ясмину не терпелось высказаться по поводу вредной девчонки с луга. Мальчуган кивнул, одарив его лучезарной улыбкой, лишённой пары зубов. – Ты знаешь, что твоя сестра разгуливает одна рядом с лесом по вечерам?

– Сестра? – мальчуган вложил снаряд в трубочку, готовясь к очередному обстрелу, – У меня нет никакой сестры.

Ясмин слегка растерялся, но решил, что проверит сводки новоприбывших в город. Должна же была откуда-то взяться эта странная незнакомка с луга. Попрощавшись с новым соседом, он отправился в городской центр. В сводках новоприбывших не было ни одной семьи с девочкой девяти-одиннадцати лет. Никакие девочки вообще не въезжали в город. И этот цветок. Ясмин решил, что если не разберётся, что к чему, то завтра же расскажет обо всём Мастеру. Завтра наступило, ответы не нашлись, но и Мастеру Ясмин решил рассказать позже, после того, как снова встретится с девчонкой и попробует разузнать всё у неё.

Вечером Ясмин вернулся на луг. Никакого фиолетового цветка затерянного в траве, только вопросы, на которые предстояло найти ответы. Только Девочка с Фиалковыми Глазами, холодной рукой сжимающая руку Ясмина. Она казалась такой одинокой и хрупкой, а свет её глаз обволакивал сознание, убаюкивал разум, и чем больше Ясмин прислушивался к этой колыбельной, тем больше он осознавал, что вопросы, с которыми он пришёл на луг, разрушат её. Он не спросил у своей новой знакомой ничего, ему просто хотелось покоя. И она давала ему покой.

Следующий день тянулся медленно, а взгляд мальчика то и дело устремлялся в сторону леса. Мастер заметил перемены в своём ученике, но не сказал ни слова и даже не отчитал Ясмина за ошибки в настройке участка распределяющей сети, снабжающего их дом энергией. Со сжимающимся сердцем седобородый Мастер из своей коморки слушал, как мальчик кричит на Сестрёнку, попросившую помочь ей завязать кроссовку, и как хлопает входная дверь перед носом у стоящего на пороге вечера.
Сердце Мастера не споткнулось, когда не так давно озлобленный мальчик влетел домой на крыльях вдохновения. И если бы Мастер знал, что в этот вечер новая подруга здорово разозлила Ясмина, показав ему мерцающую Цветом, На Который Нельзя Долго Смотреть фиалку, мужчина всё равно не удивился бы бьющей через край радости мальчика: тот подхватил сестру, жующую печенье и беседующую с цветами, населяющими подоконник кухонного окна, и закружился с ней в танце.

Когда приходит время действовать, оставь жалость и сомнения. Той ночью, проверив, что Ясмин не забыл затушить огни на втором этаже, торопясь нырнуть в свои наполненные фиалковым цветом сны, Мастер вышел в ночь. Высокая, облачённая в белый плащ фигура в компании мерцающего шара проследовала по тропинке, ведущей в лес. Коза Большеуха услышала, что кто-то покидает город, но, посчитав странным то, что у этого кого-то нет глаз, – они, конечно, были, но их скрывала чёрная повязка, просто коза плохо разбиралась в таких вещах, – мекнула один раз и снова уснула.

* * *

Ход событий прервал, – или продолжил? – свет. Одним особенно тёмным вечером он решил покинуть город и отправился зажигать зарницы. Наверное, достигнув горизонта, свет немного померцал в задумчивости и решил всё же вернуться назад, так как Мастер, Ясмин и прижавшаяся к брату испуганная Сестрёнка не успели дойти до распределительной станции на заднем дворе, как фонари, мигнув несколько раз, вспомнили о своих обязанностях и загорелись вновь.

Свет не мог решиться окончательно уйти на протяжении нескольких дней. Но он понимал, что если продолжит медлить, скоро у него не останется сил даже на то, чтобы зажечь маленькую лампочку гирлянды, что украшает стену в комнате сестры Ясмина. Так что в один вечер свет зажмурился густыми тенями и, под рукоплескание опадающей листвы, переступил горизонт. Где-то вдалеке покрывало беззвёздного неба разрезала вспышка. Коза Большеуха проснулась, пожевала, недоумевая, что же разбудило её и, не услышав ни звука, снова погрузилась в сон.

* * *

Незадолго до того, как свет оставил город, Девочка с Фиалковыми Глазами оставила Ясмина.

Сколько времени прошло с тех пор, как вместо того, чтобы следовать за вдохами и выдохами, молитвой безмолвия успокаивая разум, он следовал зову её глаз? Пробираясь вместе с лучами заходящего солнца сквозь травяные заросли, преющие от капелек собирающейся под вечер в низине влаги, мальчик не замечал, как выцвели раскидистые ели, единственные свидетели их с девочкой встреч, как золото луга побледнело. Знал ли маленький Ясмин, что там, где исчезают краски, сам солнечный свет становится призраком?

Не укрылось от мальчика лишь то, что глаза его подруги потускнели. Это раздражало его, но, не желая показаться грубым, он лишь между делом попросил её вновь принести цветок. Того самого цвета – Цвета, На Который Нельзя Долго Смотреть.

В тот вечер Ясмин бежал в волнах ветра, разгребая руками красноватые всполохи лугового костреца. Сосны стонали и раскачивались, грозясь переломиться у основания стройного ствола.

Добравшись до леса, Ясмин не обнаружил свою подругу. Буря задержала её? Мальчик не мог ни стоять на месте, ни сидеть, поэтому ходил взад-вперёд, цепляясь задранными рукавами свитера за кусты репея. Красные чёрточки на руках и ногах, – царапины, оставленные травой, – начинали зудеть, когда на кожу попадали капельки начинающегося дождя. «Где же ты?» – беззвучно шептал мальчик.

Ясмин почувствовал, как силы покидают его, – не стоило пропускать обед, но последнее время ему редко хотелось есть – и опустился на тёплую землю. Он обязательно дождётся её здесь, под сенями сосен. Он обещал дождаться. Мальчик собирался уже закрыть глаза, как еле уловимое мерцание притянуло к себе его взгляд. Цветок, тот самый цветок, который Девочка с Фиалковыми Глазами в дни первых встреч показала Ясмину, а тот в сердцах швырнул его в пасть леса. Только тогда, в солнечный день он не мог видеть, как живительно, как пленительно прекрасно его фиолетовое сияние.

На четвереньках Ясмин пополз по мокрому мху к цветку. Чем ближе становилось свечение одного единственного живого лепестка, тем длиннее казался мальчику путь. Но вот он у цели, дрожащими руками подхватывает колыбель Цвета, На Который Нельзя Долго Смотреть, чувствует тепло, растекающееся по телу. Прилив сил поднял Ясмина на ноги и тот, не отрывая глаз от мерцающего лепестка, направился прочь от леса.

Шагая через луг и наблюдая за белыми клочками облаков, устрашающе быстро бегущих по тёмному своду из туч, мальчик всё пытался вспомнить, что же он забыл. Что-то важное, но что именно? Из травы вынырнул ворон. Повисев неподвижно в воздухе несколько секунд, мудрая птица развернулась и чёрной стрелой полетела вместе с ветром.

Лишь на окраине луга мальчик вспомнил, как однажды обыкновенно спокойный Мастер пришёл в ярость, увидев, что из ростка, за которым всю весну ухаживала сестрёнка Ясмина, вырос и распустился кустик сирени. Тогда мальчику пришлось целое утро помогать сестре пропалывать клумбу. Засохшую сирень Мастер сжёг. Рыдания и вопросы сестрёнки тонули в холодном серебре его глаз. Днём позже Мастер прервал урок, и спросил Ясмина, помнит ли тот последние слова своего отца и почему этот цвет называют Цветом, На Который Нельзя Долго Смотреть.

Вспомнив об обещании, которое он дал себе, – держаться подальше от Цвета, На Который Нельзя Долго Смотреть, – мальчик швырнул затухающую фиалку прочь. Ветер подхватил цветок, а Ясмин зашагал к дому. Но мысль о том, что последние капли фиолетового сияния пропадут даром, заставили его вернуться, потратить время на поиски спрятанной ветром фиалки и положить её в карман брюк.
А забытая призрачная фигурка, укрывшаяся в колких объятиях ели, наблюдала за удаляющимся мальчиком и дрожала от холода. Цвета в её глазах практически не осталось.

В тот вечер свет и покинул город.

Мастер, вернувшись с городского собрания, разбудил Ясмина, дремавшего перед вазой, в которой покоился уголёк иссохшего цветка, и стал готовить того к путешествию через лес. Чтобы вернуть свет в город, нужно восстановить подачу энергии на станции, затерявшейся среди болот и старых сосен:

– Иди вдоль линии энергопередачи и не снимай повязку с глаз, – наставлял Мастер мальчика. Сестрёнка, наблюдавшая за сборами брата, слышала нотки печали и чего-то мертвенно воскового, похожего на скорбь в голосе мужчины, но была слишком мала, чтобы обратить на это внимание. Девочка подбежала к брату и обняла его так крепко, что на мгновение в мир как будто вернулись краски. Ясмин опустился на колени перед сестрой и зарылся носом в чёрные непослушные кудряшки:

– Скажи чудищам, которые прячутся в тёмных углах, что скоро я вернусь и приведу с собой свет.

На крыльце мальчик на мгновение остановился в нерешительности. Но вопросы и сомнения заплутали в туманной глубине глаз Мастера: «Главное помни о Цвете, На Который Нельзя Долго Смотреть». И Ясмин ушёл.

Взгляд изумрудных глаз сестрёнки крался за мальчиком до самого изголовья леса, а у первого столба линии энергопередачи они расстались. На ощупь бредя от одного столба к другому, Ясмин думал лишь об одном: увидит ли он цветок?

Он шёл всю ночь и всё утро. Вдыхая сладкий грибной аромат леса Ясмин иногда задавался вопросом, почему все так боятся сияния, которое излучают цветы, дарящие городам свет? Потому что, тот, кто не отведёт от него взгляд, тут же сходит с ума. Но вот он, Ясмин, видел Цвет, смотрел на него долго, и всё ещё жив-здоров. Он, Ясмин, чувствовал, как Цвет, вливаясь в глаза, дарит безмятежность и радость. И нет больше нужды считать вдохи и выдохи. Цвет дарит покой.

Что, если не Цвет виноват в смерти отца?

Вдруг, вместо шершавой поверхности столба линии энергопередачи, пальцы Ямина скользнули по шёлку лепестков.

Повязка не могла полностью обезопасить его от Цвета, На Который Нельзя Долго Смотреть. К тому же мальчик уже знал, что даже будучи полностью слепым, он всё равно отыщет фиалки, ведь мягкое, словно дуновение ветерка в знойный летний день, прикосновение их сияния к коже невозможно было спутать ни с чем. Но возможно, если бы не темнота, порождённая лоскутком чёрной ткани, Ясмин не обратил бы внимания на протяжные стоны сосен. Наверное, так стонет и разум, что не способен совладать с двумя силами, каждая из которых стремиться доказать противнику своё превосходство и значимость.

Неистово желание сдёрнуть повязку и утолить наконец голод, впившись глазами в фиолетовое свечение. Но сильно и желание покоя. Не того ложного покоя, что унимает дрожащие пальцы и позволяет сердцу наконец замедлить темп, после того как ты, имев глупость оторвать взгляд от цветов, вновь впустил в себя фиолетовое мерцание. Нет, желание покоя истинного, доступного лишь тем, кто ни разу не видел Цвет, На Который Нельзя Долго Смотреть, не чувствовал как голод превращается в огромного спрута, что цепляется своими присосками к каждой мысли, к каждому действию так, что со временем каждое твоё движение подчиняется лишь воле этого спрута.

Как же сильно Ясмин хотел забыть эти чёртовы фиалки, но уже не мог. И дело не в голодном спруте, ведь можно было бы собраться с cилами, зажмуриться, выкорчевать ядовитые присоски, победить его. Нет, дело в противостоянии двух желаний, рвущих сознание на клочки: Ясмин желал победить спрута так же сильно, как желал взглянуть на Цвет, На Который Нельзя Долго Смотреть. Что случится, если пытаться разрушить бесконечно крепкую стену настолько же бесконечно крепким и мощным молотом? Скорее всего, на кусочки разлетишься ты сам.

А Цвет был совсем рядом, касался пальцев Ясмина.

– Нет, не сейчас. – Дрожащим голосом прошептал мальчик, одёргивая уже потянувшуюся к повязке руку. Потом он добавил, более уверенно, – Сначала я должен вернуть свет в город.

Он побрёл дальше.

К вечеру путь Ясмина прервался: впереди не было ни одного столба энергопередачи. Он несколько раз проходил вперёд и возвращался, менял направление и снова шёл вперёд. Значит, он на месте и осталось лишь найти станцию, аккумулирующую энергию и расфасовывающую её по узким графитовым трубкам, по которым она за несколько минут достигает города. Станция должна быть рядом, но где именно?

– Здесь, – пропел тоненький голосок. Ясмин почувствовал сладостное волнение, и рука его вновь потянулась к повязке, и вновь не решилась сорвать ткань с глаз.

– Почему ты перестала приходить? – Ясмин злился на Девочку с Фиалковыми Глазами. Но как только льющийся откуда-то из глубины леса поток фиолетового свечения достиг его кожи, гнев иссох, а ветер подхватил его и унёс вместе с парой выцветших кленовых листов.

– Я больше не могу навещать тебя в городе, Ясмин, – голосом Девочки с Фиалковыми Глазами словно говорила тяжело больная старуха, вспоминающая об обещаниях, что оказались пустыми. Затем весёлый голосок зазвучал вновь, – Пойдём, я покажу тебе кое-что.

И каким бы мертвенно холодным не было прикосновение её руки, Ясмин не мог сопротивляться. Это не Девочка с Фиалковыми Глазами вела его сквозь иголки елей, но само волшебное сияние сматывало в клубок нить, конец которой опутал разум мальчика.

– Тебе нельзя снимать повязку, – прошептала Девочка с Фиалковыми Глазами. – Но посмотри, какие же они красивые.

– Нет! – воскликнул мальчик. В голове звучали слова Мастера о губительном Цвете, На Который Нельзя Долго Смотреть, в глаза словно насыпали земли, а рука Девочки с Фиалковыми Глазами влажным змеиным объятием сдавила кисть Ясмина.

– Я не должен смотреть. – И он сорвал повязку с глаз.

Вдвоём они нырнули в цветущее фиалковое море. Вдвоём лежали на его дне, осыпанные мерцающими лепестками. Вдвоём глядели в бездну, где иногда проплывали льдинки облаков, цепляясь за кроны вечнозелёных сосен. Здесь, на дне цветущего оврага, Девочка и Мальчик с Фиалковыми Глазами смеялись вместе с птицами, пока щебет последних не утонул в потоке нескончаемого веселья; собирали в ладони дождевую воду, пока жажда не перестала их мучать; вглядывались в глаза друг друга, пока их мечты не иссякли.

Всепронизывающая радость поглотила всё, что когда-то окружало овраг, поросший цветами, затем прыгнула в трубки линии энергопередачи и отправилась в путешествие до города.

* * *

Свет брёл по трактам, что разрезали ночь фарами снующих из города в город машин. Иногда, пристроившись к заплутавшему страннику, сворачивал на просёлочные дороги. Пару раз он даже заглянул в лес: на двух полянках, расположенных в десятках километров друг от друга мужчина, а затем девочка, проснувшись посреди темноты и, стараясь не потревожить сон своих соседей по палаточному лагерю, взяли фонарики и отправились в лес. Мужчина вернулся в палатку довольно быстро: ночной холод, стеной окутавший лагерь и выступивший каплями влаги на верхней поверхности палатки, не позволил ему слишком долго вглядываться в лес. А вот девочка, чей лагерь располагался выше по течению спустившейся с горы речушки, задержалась.

Девочка стояла на каменистом уступе и, спрятав одну руку поглубже в карман и стараясь не стучать зубами, держала фонарик. Луч света не мигая смотрел в лес. Девочка пыталась различить в журчании речки приближающиеся шаги. Шаги существа, что по ночам бродит по лесу, мучимое голодом. Существа, что, заприметив свет одинокого фонарика, мелькающего среди стволов сосен, поступью падающих веток подкрадывается к своей добыче. Оно не нападет сразу, сначала оно наблюдает – стоит неподвижно и кажется, будто это всего лишь силуэт старого пня, из которого торчат несколько веточек, сохранивших листья.

Девочка направила фонарик в одну строну – и правда, всего лишь пень. В другую. Показалось, будто тень скользнула вдоль поваленного дерева и, почувствовав прикосновение луча света, замерла, спрятавшись в вырванных из земли корнях отжившего своё дерева. Сердце девочки ускорило темп, а руки перестали дрожать от холода. Раздался громкий треск. Рука девочки дёрнулась – фонарик еле заметно мигнул. Тишина. Лишь еле слышный днём, но такой громкий ночью, шёпот речушки. Но может ли вода шептать твоё имя?

Тогда свет и услышал зов.

Свет не хотел оставлять девочку наедине с лесным чудовищем, но этот зов, шедший из города далеко за горой, был слишком силён. Свет сопротивлялся, фонарик мигал в такт бешено колотящемуся сердцу напуганного ребёнка. И когда щупальца выкорчеванных из земли корней зашевелились, выпуская из себя тень, а сердце девочки замерло на мгновение, погас и фонарик. Свету пришлось уйти.¬
В ту ночь беспокойные сны Сестрёнки прервал голубой мотылёк, робко присевший отдохнуть на стенку у изголовья её кровати. Спустя пару мгновений стало ясно, что он не один: вся стена озарилась огнями гирлянды. Тьма ушла и ¬чудовищам больше негде было прятаться. Здесь больше не было чудовищ.

* * *

Мальчик с Фиалковыми Глазами не помнил, когда его подруга исчезла.
Он видел лишь, как однажды фиолетовое сияние расступилось, и еле заметная на белоснежном фоне высокая фигура вторглась в мир Цвета, На Который Нельзя Долго Смотреть. Пришелец казался таким знакомым, но Мальчик с Фиалковыми Глазами не стал даже пытаться выцепить знакомые черты в лице, на котором отсутствуют глаза.
Прежде чем бесцветный пришелец ушёл, разум Ясмина на мгновение озарила вспышка: перед ним стояла маленькая девочка с каким-то странным,

как у ворона,

цветом волос. В её глазах,

каков цвет весенней травы?

растворилась мольба. В руках у девочки был ботинок с болтающимися стеблями завязок. Что она от него хочет?

Я ведь прогнал чудовищ.

Какие ещё чудовища?

Здесь больше нет чудовищ.

– Я не должен был смотреть на эти цветы, – сказал Мальчик с Фиалковыми Глазами и вернулся под свой фиалковый плед.

Он остался один, но так и не узнал об этом, ведь бесцветный пришелец без глаз забрал ту, чьё холодное прикосновение не позволяло фиалкам сиять так ярко.

* * *

Вернувшись в город, свет не задумывался о странствиях на протяжении одиннадцати лет. Иногда он дремал. Тогда истории, хранящиеся в чёрных закорючках букв, побледневшими страницами ускользали во тьму ночи под электрическое потрескивание голубоглазых ночников. Свет спал, когда в глубине леса холод прорывался сквозь фиолетовый кокон и Мальчик с Фиалковыми Глазами сжимался в клубок, пытаясь согреться.

* * *

В одну особенно холодную белоснежную ночь по тропинке, отмеченной цветами, вросшими в заиндевелые столбы, Мальчик с Фиалковыми Глазами отправился на поиски тепла. Сердце его начинало отчаянно биться, когда Цвет, На Который Нельзя Долго Смотреть убегал ему за спину, а потом прятался среди молчаливых замёрзших сосен: один столб за другим.

Если бы Мальчик с Фиалковыми Глазами мог думать о чём-то кроме холода и Цвета, На Который Нельзя Долго Смотреть, он бы сравнил эти моменты с прыжками по скалам над кружащей голову высотой. «Просто не смотри вниз, сынок». Так говорил отец, когда они вдвоём поднимались к горному пастбищу летними вечерами. В одной руке отец держал дымящуюся трубку, а второй вёл по скале. Казалось, это не он опирается о гору, чтобы удержать равновесие, а гора опирается на него.

Но у Мальчика с Фиалковыми Глазами никогда не было отца, курящего трубку и протягивающего руку для подстраховки во время самых опасных прыжков. Зато у него был мерцающий фиолетовый букетик, который он предусмотрительно собрал, когда выбирался из промёрзшего оврага. Одного взгляда на букетик хватало, чтобы сердце выравнивало свой темп, а паника отступала.

Шаг. Ещё шаг.

Если бы мальчик обернулся и посмотрел на снежное покрывало, он бы увидел, что оставленные им следы постепенно исчезают, словно он шёл не по снегу, а по большой перьевой подушке.

Шаг. За ним ещё один.

Мальчик с Фиалковыми Глазами не представлял, как долго он брёл сквозь призрачный, скованный вечным морозом лес. Глаза его болели, а сияние фиалок в букете могло иссякнуть в любой момент.

Он уже хотел повернуть назад, но вдруг почувствовал, как волны света, льющегося из-за скрипящих морозом сосен, смывают холод с его тела. Мальчик с Фиалковыми Глазами покрепче вцепился взглядом в фиалки, сжимаемые в руке, и направился к источнику согревающих лучей. Деревья расступились и вновь сомкнулись, выпустив его на луг.

Тепло. Как там было тепло! Покрытая инеем высокая трава не обжигала морозом, а согревала. Мальчик с Фиалковыми Глазами опустился на растопленную печь, которую являла собой земля, выпустил из рук фиалки и прикрыл глаза. Спрятавшись в траве он грелся.

Но вдруг стало жарко. Настолько жарко, насколько ребёнок, продрогший до костей, может почувствовать жар.

– Привет.

Мальчик с Фиалковыми Глазами зажмурился, пытаясь прийти в себя, затем снова открыл глаза: с вершин заиндевелой травы на него смотрела девочка. Странная, полная каких-то оттенков, неразличимых, но не белых и не фиолетовых. От неё исходил этот жар.

– Твои глаза, – девочка прищурилась, как будто пыталась узнать его, – у них такой красивый фиалковый оттенок.

Она протянула ему руку и помогла подняться на ноги, которые тут же подкосились, но девочка успела подхватить его.

– Это же… – протянула незнакомка, сверля глазами землю.

– Не смотри! Тебе нельзя смотреть на него! – Мальчик вырвался из её рук и накрыл собой помятые, умирающие, но всё ещё дышащие Цветом, На Который Нельзя Долго Смотреть фиалки. И пусть он был голоден, вовсе не жадность заставила его спрятать оставшиеся крохи сияния от тёплой незнакомки.

– Помоги мне дойти до леса. – По мере того, как холод оставлял мальчика, ему становилось всё труднее оставаться в сознании. Чем слабее было фиолетовое свечение букетика, тем больше появлялось вокруг разных оттенков: серых, туманных, но не фиолетовых. И он терялся в этой пестроте. Голова начинала жутко болеть.

Пока они шли через поле, Мальчик с Фиалковыми Глазами жадно впитывал тепло незнакомки и чем теплее становилось ему, тем более странный оттенок приобретали её растрепавшиеся косы. Неизвестно откуда, но он знал, что подобный оттенок имеют листья в дни, когда цветочный овраг неожиданно накрывает влажное облако, замолкает щебет птиц и, если высунуть нос из-под фиалкового пледа, пахнет грибами.

Незнакомка продолжала что-то оживлённо рассказывать, когда они добрались до границы леса. Мальчик с Фиалковыми Глазами не мог больше терпеть головную боль и голод, поэтому, не попрощавшись с девочкой побрёл было к елям, за которыми должна была находиться тропа, ведущая к первому столбу с фиалкой, но споткнулся о спрятавшийся во мху валун и повалился на землю.

Когда он нашёл в себе силы приподняться, чтобы поискать взглядом ориентир, за которым должна была находиться тропа, из кустов на лесном пограничье взмыл в небо ворон. Его крылья были иссиня-чёрного цвета, прямо как у зеленоглазой девочки, нарушавшей иногда сновидения мальчика. Птица направилась прямо на него и, казалось, была намерена пронзить его своим длинным острым клювом, но в паре шагов от мальчика вдруг взмыла ввысь и спряталась в сосновых ветвях. Воронов клич эхом отозвался по округе.

– Постой! – закричал Ясмин вслед рыжеволосой незнакомке. Та обернулась.

– Пожалуйста, приходи снова, – Мальчик с Фиалковыми Глазами не знал, кивнула ли девочка в ответ. Он прошептал, – Я буду ждать тебя здесь.

Он не помнил, как добрался до первой фиалки в столбе, но разрывающая голову боль ушла вместе с голодом и безумием оттенков. Лес вновь облачился в белые одежды, и Мальчик с Фиалковыми Глазами без труда отыскал цветочный овраг, следуя по тропе из Цвета, На Который Нельзя Долго Смотреть..

В ту ночь сон света был беспокойным: он то просыпался, сонно мигая уличными фонарями, то вновь погружался в дремоту, оставляя свою работу крошечному фиолетовому лепестку, прицепившемуся к куртке одной рыжеволосой девочки.

Седоволосая молодая женщина, получившая от своего учителя в наследство дом и обязанности по обеспечению города энергией, с грустью отвела глаза от затухающего фиолетового огонька. Тот, кто много лет назад отправил маленькую, полную красок девочку в лес на поиски света, чувствовал то же, что и она сейчас?
Женщина эта была мудра, но некоторые вещи были сокрыты от взора её единственного серебристого глаза. Благодаря сероглазому коту, умеющему сливаться с сугробами, она знала, что бывший Мастер помог девушке, проповедовавшей опасные убеждения о безопасности Цвета, бежать из города. Но о том, что её собственная ученица никогда не верила в Цвет, На Который Нельзя Долго Смотреть, она не догадывалась, хоть и слышала иногда в мурлыкании кота, свернувшегося пушистым клубком у неё на коленях, голоса приближающихся перемен.

Рыжеволосая незнакомка дарила тепло Мальчику с Фиалковыми Глазами. Он часами сидел на мхастом валуне, слушая как шепчется золотистая трава и как еле слышно отзываются маленькими колокольчиками воспоминаний в его сознании истории девочки.

Она рассказывала ему о Мастере, строгой, молчаливой, но справедливой женщине, что обучает её устранять неполадки в энергосети; об изгнаннице, которая, потеряв брата, стала говорить опасные для благополучия города вещи и о козе, которая, чуть заслышав своим большим ухом поступь чужака, поднимает такой шум, что даже среди ночи к периметру города сбегаются несколько десятков жителей; о своей мечте – наладить энергосеть таким образом, чтобы свет больше никогда не покидал город.

Пока холод, с каждой ночью всё больше овладевавший фиалковым оврагом, не позволял тихому перезвону воспоминаний достигнуть разума спящего Ясмина, Мальчик с Фиалковыми Глазами искал способ продлить их с девочкой встречи.

– Тебе нравится? – Спросил он однажды, поднося фиолетовое соцветие к глазам подруги.

Когда мальчик срывал цветок в овраге, меж его рёбер словно вилась скользкая змейка: это же Цвет, На Который Нельзя Долго Смотреть. Что если она испугается и больше никогда не вернётся? А если ей действительно не стоит смотреть на него? Но холод был сильнее: змейка свернулась клубком и замерла.

– Да, нравится, – ответила девочка. А потом случилось нечто совершенно необыкновенное – она улыбнулась, но не цветку, а ему. Она улыбнулась Ясмину.
– Это же Цвет, На Который Нельзя Долго Смотреть, – в растерянности пробормотал Мальчик с Фиалковыми Глазами, – Почему ты не закрываешь глаза, не убегаешь?

– Потому что мне нравится его сияние.

– Тогда почему ты смотришь на меня, а не на цветок?

– Потому что я уже видела достаточно этих цветов и в любой момент могу пойти в лес и взглянуть на них снова, – беззаботно улыбнулась девочка.

Это было неправильно. Мальчик с Фиалковыми Глазами оттолкнул полоумную девчонку и бросился прочь. Только у мерцающего оврага он остановился и разжал кулак. На белом полотне ладони, словно сажей на холсте, были нарисованы точки и чёрточки. Это послание, оставленное иссушенным до черноты цветком и отпечатанное на сетчатке глаз, сопровождало мальчика на пути в царство снов. Точки становились мёртвыми цветами, прах которых раскидывал немой ветер. Чёрточки обрастали кожей и превращались в людей, водящих хороводы. Рано или поздно круги, составленные из взявшихся за руки человеческих тел разрывались, изгибы выпрямлялись, кучки пепла собирались воедино. И всё повторялось вновь – точки и чёрточки, превращающиеся в хороводы и умирающие цветы.

А потом всё затихло и расступилось. В месте, которое никогда не существовало, в самом центре фрактала, проснулись воспоминания: Коза Большеуха; мхастый валун и восседающая на нём девочка с волосами цвета ландыша; белоснежная фигура без глаз, забравшая остатки тепла, что дарило кому-то остывающее тело. Были здесь и отец с матерью, и беззубый сосед с целым ранцем фиолетовых ягод, и огромный белый кот. Все они повторяли одни и те же слова, а расступившаяся толпа людей-чёрточек вторила им. Сначала шёпотом, в унисон, затем, перебивая друг друга, запинаясь, переходя на крик, напоминающий козье блеянье.

Ты не должен смотреть на Цвет,

Цвет, на Который Нельзя Долго Смотреть.

Потом коза заплакала. Белый кот пригвоздил её к земле и, судя по усиливающемуся плачу, его коготки проходили сквозь чёрную шерсть и впивались в плоть перепуганного животного. Коза рыдала, задыхалась, кашляла. Капли крови фиолетовыми созвездиями ложились на длинную шерсть кота, который уже приготовился впиться зубами в шею добычи. И тогда коза позвала Ясмина. И Ясмин пришёл. Он столкнул рычащего котяру и увидел девочку с огромными зелёными глазами и волосами цвета воронова крыла. Фиолетовая струйка стекала по подбородку, а левый глаз начинал заплывать - синяк под ним наливался пурпуром. Девочка улыбнулась ему и тихо, почти шёпотом, сказала:

Он не причинит тебе вреда, Ясмин. Ты можешь смотреть на Цвет сколько пожелаешь.

Девочка склонилась над кроссовкой, мастерски завязала длинные шнурки, поднялась на ноги и ушла, забрав с собой воцарившуюся было тишину. Проводив девочку недоверчивым взглядом, толпа вновь начала скандировать.

Цвет, на который нельзя долго смотреть.

– Он не причинит мне вреда, – во сне отвечал мальчик голосам, пока его фиалковые глаза выцветали в серебро.

Ты не должен смотреть на Цвет,

На Который Нельзя Долго Смотреть.

– Я могу смотреть на Цвет.

Точки и чёрточки растворились в молочном с фиолетовыми прожилками тумане, а Ясмин вновь уснул. Но уснул и Мальчик с Фиалковыми Глазами.

Иногда монотонные звуки, похожие то ли на стук дятла, то ли на ураган, валящий деревья и вырывающий кустарник, заставляли его подходить к самой границе сна, что зовётся дремотой. Тогда мальчик смотрел вдаль, в далёкие и такие странные земли реальности. Ему казалось, что он видит птиц вдалеке. Птицы зажигали костры по ночам, а при ярком свете большого небесного светильника возводили какие-то странные высокие треугольные коробки.

Иногда он даже слышал щебет этих птиц. Тогда он лежал и слушал их разговоры. И понимал их. А как-то раз одна из птиц спустилась к нему в цветочный овраг и крепко прижала крыльями к тёплой груди. Мальчик подумал сначала, что это ворон, но разве у воронов бывают зелёные глаза? Тогда он решился спросить у птицы:

– Скажи, это правда, что на Цвет можно смотреть?

– Да, Ясмин, – прощебетала птица, – Ты можешь на него смотреть, а значит, можешь и отвести взгляд.

– Сестра, – Ясмин посмотрел в глаза девушке, и туман рассеялся, забрав с собой остатки фиолетового сияния. Тёплые, такие тёплые слёзы оставляли румяный след на его белоснежных щеках. Крепко держась за руки, брат с сестрой поднялись из цветочного оврага. Наверху мальчика чуть не сбил с ног огненный смерч – рыжеволосая незнакомка была одной из этих птиц, что возвели свои жилища вокруг бездонного колодца Цвета.

Вдох.

Выдох и вдох.

Из приоткрытой двери ближайшего к оврагу дома тянуло корицей и жжёным сахаром. Ноги Ясмина вновь подкосились. Он не представлял, что можно быть настолько голодным.

* * *

Холод ушёл, а свет принял решение окончательно обосноваться в городе. Он наладил свой сон и больше не проваливался в ночную дрёму, позволив шёпоту страниц наполнять ночной город. Правда свет уже не был прежним – вместо голубых призрачных светлячков в гирляндах загорались оранжевые огоньки. Свет стал тёплым.

* * *

Поселение, построенное Мастерами Хранителями Света вокруг оврага с фиалками, по сей день принимает новых жителей. Благодаря смелости одной девушки, ради спасения брата отправившейся за стены города и долгие годы изучавшей принципы работы энергетических полей, люди перестали бояться Цвета, сделав его своей маленькой радостью и благом для множества окрестных городов.

Были, конечно, и противники нового подхода к энергоснабжению. С ними проводили разъяснительные беседы, но, поняв, что те продолжают передавать своим ученикам бремя Холодного Света, совет округа принял решение изгнать таких личностей из городов. Одна из них считается особо опасной. Если вы располагаете какой-либо информацией о седовласой молодой женщине, скрывающей под повязкой правый глаз, просив вас незамедлительно связаться с отделом Контроля Энергетических Ресурсов.

ВАЖНО!
Если вы столкнулись с большим белым пушистым котом – не смотрите ему в глаза, бегите. Заприте все двери в доме и незамедлительно сообщите детали в местный отдел КЭР.