Глава 12. Из другого мира

… Возвестив о своём прибытии оглушительным свистом, на станцию прибыл поезд. И замер; из услужливо распахнутых дверей потоком хлынули пассажиры: остановка была недолгой, всего пять минут и люди очень торопились.

Разношёрстная гомонящая людская толпа схлынула, на опустевшем перроне остался лишь один — высокий худой темноволосый парень в сером худи и потёртых джинсах. Объёмный рюкзак за плечами да небольшой чемодан составляли его багаж.

«Как давно это было, – думал Энтони Свифт, медленно оглядываясь вокруг, – а чувство такое, словно только вчера...»

Что? Ему вдруг почудилось, что его окликает кто-то и он обернулся. Возле выхода из здания вокзала маячила одинокая фигура: мальчишка — щуплый, темноволосый, в старом растянутом свитере, залатанных брюках и потрёпанных кроссовках, его большие зелёные глаза в упор глядели на Энтони.

Сердце замерло в его груди. На миг опешив, Энтони шагнул к парнишке; тот чуть заметно улыбнулся, вскинул худую руку, словно приветствуя Энтони… и исчез, истаял как облачко.

«Прощай, Энтони из моего детства! – сказал мысленно Энтони-юноша, глядя туда, где только что видел призрак своего прошлого. – Здравствуй, будущее!»

***

На улицах провинциального городка царила обычная утренняя суета. С урчанием мчались машины, куда-то торопились люди… Юноша с рюкзаком, тянувший за собой объёмистый чемодан на колёсиках, вызвал мимолётное любопытство у двух-трёх прохожих; задержавшись лишь на пару секунд, они продолжили свой путь, поглощённые своими проблемами по самую макушку.

«Ты здесь лишь временно.»

Да, Энтони чувствовал себя здесь чужим — сейчас, как и тогда, пять лет назад. Однако выбора у него не было.

«Что, заявился-таки?! Податься некуда больше, как ко мне?» Писклявый голос тёти Хелены всё ещё звучал в ушах Энтони — столь явственно, что он невольно остановился и зажмурился. «Я бы никогда ни за что сюда не вернулся!» – мысленно воскликнул он, тряхнув головой. Она жила в этом городе. И он должен её увидеть. Прежде всего.

Широкая светлая улица была почти совсем пустынна. Тарахтящий звук колёс чемодана отдавался эхом.

«Вспоминала ли она обо мне? – размышлял Энтони, медленно идя вперёд и внимательно глядя на номера на дверях высоких красивых домов. – Уже год как не было от неё писем...»

Энтони остановился, глядя в пространство перед собой. «Я был в её жизни лишь кратким, незначительным эпизодом, – подумал он. – Она, наверное, выбросила меня из своей памяти…»

Он чуть было не повернул назад. Но, после секундного колебания, возобновил свой путь. «Как бы там ни было, – сказал он себе, – я должен увидеть её! Пускай лишь издали, если она не пожелает говорить со мной. Для меня это важно.»

Вот и он — тот самый дом. Так же выглядит, как в тот день, когда Мари привела его сюда… Хотя нет! Большой розовый куст у подъезда — он исчез.

В широком, похожим на парадный холл подъезде царил прохладный сумрак. Мари и её отец жили на первом этаже. Три двери… Какая же? Кажется, вот эта? Или другая? Ах, нет, вот она — высокая, обитая тёмным дерматином, вот только… Где же табличка?

Несколько минут он стоял неподвижно, глядя на то место, где была она когда-то закреплена, пока наконец не решился позвонить. Звонок разлился трелью, такой знакомой и затих; Энтони приблизил ухо к дверной створке и ему показалось, что звучит фортепиано.

«Мари дома! – подумал он и улыбнулся; сердце забилось от охватившего его волнения. – Отца нет, а она так увлечена музыкой и не слышала звонка...»

Он подождал ещё немного, затем снова нажал на маленькую жемчужно-белую кнопку. На этот раз звонок услышали: из глубины квартиры донёсся звук быстрых приближающихся шагов. Он отступил назад, когда дверь перед ним распахнулась — и замер опешив.

– Здравствуйте, – сказала высокая худая коротко стриженая шатенка в длинной клетчатой блузе и джинсах, из подкатанных штанин виднелись костлявые ноги в розовых пушистых шлёпанцах, окидывая Энтони и его чемодан критическим взглядом. – Вы к кому?

– П-простите… – пробормотал Энтони, глуповато таращась на женщину, – но… Я ищу мистера Никлсона…
– Здесь такой не проживает, – последовал ответ.

Он бросил невольный взгляд на то место, где раньше висела табличка — никаких следов, стена чисто выбелена.

– Но может быть, вы подскажете, где…
– Ничего не знаю, молодой человек! – перебила его эта особа. – Мы переехали в этот дом год назад.

Дверь захлопнулась с резким стуком. Какое-то время Энтони стоял неподвижно, мысленно продолжая вести диалог неприветливой хозяйкой, пытаясь допытываться у неё, может она знает о прежних жильцах хоть что-нибудь… Наконец, вздрогнув, будто стряхивая с себя сон, он вздохнул и двинулся к выходу.

Оказавшись на улице, он инстинктивно вскинул руку, закрываясь от ярких солнечных лучей, резанувшим по глазам. «Напрасно...» – прошептал он, едва шевеля губами и, зачем-то бросив взгляд через плечо, понурившись, побрёл прочь.

***

… Густые зелёные кроны деревьев отбрасывали ажурную как кружево тень на пустынные аллеи маленького уютного парка.

Энтони сам не знал, как очутился здесь — возможно, ноги сами привели его сюда.

Он присел на краешек какой-то скамейки и потерянно уставился куда-то прямо перед собой; мысли его путались. Чувство одиночества, не покидавшее его после смерти отца, навалилось на него с особенной тяжестью. Он был чужим — в этом городе, в этом мире…

Откуда-то послышались гулкие удары колокола. Вздрогнув, Энтони вскинулся, будто кто-то окликнул его. Оглядевшись по сторонам, он поднялся и двинулся по аллее — туда, где виднелись красные кирпичные стены старого собора.

Церковь была пустынна, в ней царили прохлада и полумрак, пахло пылью и воском. Шаги Энтони и грохот пластиковых колёсиков чемодана, который он вкатил за собой, отозвались гулким многократным эхом. Невольно смутившись, молодой человек отошёл к одной из витых деревянных столбов, подпирающих хоры. Пожилой пастор, только что закончивший справлять службу, закрыл дверцу деревянной решётки, ограждающей алтарь, поклонился и, даже не взглянув на Энтони, оказавшегося случайным и единственным прихожанином, не произнося ни слова, скрылся за неприметной боковой дверью.

«Я призрак, – подумал Энтони с грустью. – Неспроста я пришёл сюда. Мне тут самое место…»

Яркий солнечный свет, проникнув сквозь витражное окно, высветил на каменном полу яркий орнамент. Шагнув вперёд, Энтони вскинул голову. Витраж ярко сверкал в солнечных лучах: зелёный, красный, синий, лиловый, золотой! Целый мир! Тонкая, но такая прочная грань. Он всё ещё стоял по одну её сторону…

«Не каждому дано осуществить свою мечту. Натан смог, он оказался сильней и повиновался зову сердца…» – всплыли в памяти Энтони слова отца Мари. Друга ег; отца.

Он был сильным человеком, сумевшим шагнуть за грань. Энтони мечтал быть таким же.

«Ответ в твоей душе, мой мальчик. Самый правдивый. Береги её от грязи.»

– Я смогу, отец, – прошептал Энтони, прижимая ладонь к груди. – Я выбрал свой путь и смогу пройти по нему до конца.

***

За стеклом автомобиля, мчавшемуся по разогретому июльским солнцем автобану, проносились бесконечные поля — зелёные от молодых злаковых побегов, или ярко-жёлтые от рапса, порой чередующиеся с густыми тенистыми рощицами.

Wasn't it just yesterday
When you held me near
Whispering the sweetest words
That I longed to head

Love me tender,
Love me sweet,
Never let me go…

– Старина Элвис… – улыбнувшись, пробормотал водитель и покрутил ручку радио, делая звук громче. – Так ты, значит, решил попытать счастье в столице? – осведомился, на миг отвлекаясь от дороги, чтобы взглянуть на попутчика.
– Да, – откликнулся Энтони, – хочу попробовать…

Водитель скептически хмыкнул.

– Думаешь, тебе улыбнётся удача? – спросил он с лёгкой ухмылкой.

Энтони лишь неопределённо пожал плечами.

Love me tender,
Love me true,
All my dreams fulfilled...