Глава 15. Старик

Комната для посетителей почти пуста: лишь какая-то субтильная женщина с бледным лицом и усталыми покрасневшими глазами, скрючившаяся на стуле в дальнем углу да он, Энтони Свифт. Из-за неплотно прикрытой дверной створки виден небольшой отрезок широкого коридора, освещаемого длинными тускловатыми лампами дневного света. Пахнет лекарствами и дезинфекцией… И ещё чем-то, чему сложно подобрать описание…

Большие круглые часы над дверью показывают четверть шестого утра. Кажется, жизнь замерла в этот ранний час в Санкт Мэри госпитале — так здесь тихо, однако это всего лишь иллюзия. Ночная жизнь в больнице похожа на морскую гладь: то спокойную, то
вдруг вздымающуюся. Привезли тяжело больного, или попавшего в аварию — и тишину взрывают звуки торопливых шагов, взволнованные голоса, поскрипывание колёс каталок, порой — чей-то плач… И вновь затишье…

Толстая чёрная стрелка на циферблате, вздрогнув, передвинулась ещё на одно деление. Единственный свидетель, что время не остановилось. Энтони перевёл взгляд с часов на дверь — уже который раз. Поднявшись, выглянул в коридор. Молодой медбрат в немного помятой белой униформе, проходящий мимо, не удостоив вниманием встревоженного юношу, скрылся за поворотом коридора.

– Простите… – негромко окликнула Энтони женщина, тайком наблюдавшая за ним из своего угла. – Наверное, с моей стороны не слишком тактично навязывать своё внимание, но… Держитесь. Ваш отец наверняка чувствует, как сильно вы за него переживаете.

Обернувшись, Энтони взглянул на доброжелательницу так, будто смысл её слов остался ему не совсем понятен и, усевшись на прежнее место, понурился.

Отец… А может, в этом есть доля правды? Почему-то это старый джентлмен напомнил его Энтони там, на берегу реки…

Ему вдруг показалось, что со времени ночного происшествия миновало несколько дней — не несколько часов…

***

… Мост… Свет фонарей отражается на тёмной водной глади… Два светлых ангела на каменной стене устоя, перечёркнутые багровой краской… Драка… Беспамятство…

– Сынок!

«Отец!» Энтони узнал его в образе, проступившем сквозь багровую завесу, заволакивающую его сознание. Высокий, в длинном тёмном балахоне; лицо бледно до желтизны, тёмные круги под глубоко запавшими глазами, пропитанная кровью повязка на голове… Он протягивал к Энтони руки…

«Я здесь, отец! Я спешу к тебе!» Крик рвался из груди, но немота сковала язык. Руки и ноги словно увязли в густой смоле. Энтони дёрнулся, пытаясь вырваться… И очнулся.

Холодный сумрак; от реки веет сыростью… Белый как пар клочковатый туман лениво ползёт над поблёскивающей водной гладью… Тихо, будто на кладбище...

Тело сотряс озноб; боль напомнила об избиении. Сколько времени он был без чувств?.. Послышался чей-то тихий стон, призыв на помощь. «Видно, ещё кому-то досталось», – подумал Энтони, приподнимаясь на локте и оглядываясь.

Желтоватый свет фонаря на мосту падал на бледное, залитое кровью лицо мужчины, распростёртого на земле у стены. И на изображённых на ней ангелов, перечёркнутых неровной багровой чертой; казалось, они парят над ним…

– Сынок… – промолвил старик слабым голосом; его рука, лёгшая на плечо Энтони, склонившегося к нему, дрожала. – Мне бы только домой добраться…

Энтони вздрогнул. «Мне бы только домой добраться, сынок...» В памяти вдруг всплыла картина из прошлого: старая заброшенная полуразрушенная церковь, его отец, распростёртый на каменном полу, длинные тёмные волосы слиплись от крови, крови на каменных плитах… И он подле него — десятилетний мальчишка, растерянный, испуганный, не знающий, что делать ведь никого не сыскать на несколько миль вокруг!.. Время словно замерло…
Он выбежал на шоссе, полегавшее неподалёку. Ему посчастливилось остановить первый же автомобиль, проезжавший мимо. Увы! Было слишком поздно...

Теперь он был сильнее. И знал, что надо делать.

– Я помогу вам, – быстро проговорил Энтони, поднимаясь; резко закружилась голова. – Всё будет хорошо.
– Не оставляй меня здесь, сынок! – взмолился старик, пытаясь встать. – Я…
– Я сейчас вернусь! Обязательно! – пообещал Энтони и принялся взбираться по крутым скользким ступеням.

Улица была совершенно пустынна.

– Господи! – шептал Энтони, медленно бредя вперёд и в растерянности озираясь. – Но что же делать?! Старый джентлмен умрёт…

Видно, он был услышан: из-за угла вынырнул, сверкая фарами, жёлто-голубой микроавтобус.

– Стойте!!! Сто-ойте!!! – вскричал Энтони, в отчаянии бросаясь наперерез «Аmbulance» и жестикулируя.

Резко завизжали тормоза.

– Сумасшедший!!! Идиот!!! Жить надоело?!! – набросился водитель на парня, высовываясь из-за дверцы.

У Энтони вдруг возникло ощущение нереальности. Сейчас задребезжит будильник, он проснётся, и будет, как обычно, слушать бурчание невыспавшегося Дина…

Его встряхнули за плечи. Он медленно поднял глаза. Лицо врача было так близко.

– Нет, это не наркотики.
– Там. Человек. Умирает. – Голос Энтони звучал удивительно спокойно.
– Где?

Мельком взглянув на санитаров, выскочивших из машины, Энтони точно Дух Рождества Будущего из сказки о Скрудже вытянул руку в сторону моста.

– Поедете с ним? – осведомился врач у Энтони, наблюдающего, как носилки с пострадавшим вкатывают по трекам внутрь машины. – Вы ведь его родственник?
– Да.

Короткое, но такое ёмкое слово! Удивительно подходящее в качестве ответа на оба вопроса.

Старик был без сознания. Если бы не едва заметно вздымающаяся и опадающая грудь, можно было бы предположить, что он мёртв.

Звуки шагов, разносившиеся по тускло освещённому пустынному коридору приёмного отделения «Санкт Мэри» казались Энтони слишком громкими, голоса переговаривающихся между собой санитаров словно доносились из пещеры.

– Похоже, парень, тебе самому требуется помощь, – заметил врач, только что закончивший обследование поступившего.

Энтони неопределённо пожал плечами и двинулся за санитарами, везущими каталку со стариком.

– Всё будет хорошо, – повторял он, не спуская глаз со смертельно бледного лица человека, несчастье которого он принял так близко к сердцу. – Теперь всё будет хорошо. Самое страшное позади.

Энтони казалось, что старик его слышит.

– Вам туда нельзя, сэр, – сказала сестра, преграждая Энтони вход в палату.
– Но… Я должен быть рядом с ним! – с жаром промолвил юноша. – Понимаете…
– О да, – сестра кивнула. – Отлично понимаю и разделяю. К сожалению, я не могу нарушать правила. Но могу вас уверить: о вашем отце очень хорошо заботятся. Он ведь ваш отец, не так ли?

– Он родился под счастливой звездой, – продолжила сестра, поскольку Энтони замешкался с ответом. – Не переживайте. Ступайте домой, отдохните. Вам…
– Я бы хотел остаться, – перебил её Энтони. – Пока не станет известно, что ему лучше…

Сестра задумчиво погладила подбородок, смерила молодого человека взглядом. И, кивком предложив следовать за собой, двинулась по широкому коридору.

Женщина, дремавшая на стуле в углу со скрещенными на груди руками, встрепенулась и, взглянув на вошедших с сонным равнодушием, снова прикрыла глаза.

– К сожалению, – сказала сестра шёпотом, – здесь нет кроватей, но, если хотите…
– Благодарю вас, – ответил Энтони. – Я буду ждать.

***

Круглый циферблат часов над дверью разделён минутной и секундной стрелками на две половины: шесть часов. Две половины… «До» и «после»...

Откинувшись на спинку стула, Энтони прикрыл глаза; голова кружилась.

В клинике было по-утреннему оживлённо: из коридора доносился звук торопливых шагов, тихий шорох и поскрипывание колёс каталок, чья-то торопливая речь, смех…

Почувствовав, что до его плеча дотрагиваются, Энтони раскрыл глаза: его соседка по комнате для посетителей, склонившись к нему, обеспокоенно заглядывала ему в лицо.

– Вам плохо? – спросила она с участием; над термосной чашечкой в её руке поднимался горячий ароматный пар. – Вот, выпейте чай!
– Благодарю вас!

Чай был горячий, сладкий, пах бергамотом. Энтони пил его маленькими глотками, ощущая, как по телу разливается благостное тепло, напитывая энергией каждую клеточку.

– Моего мужа прооперировали вчера вечером… – со вздохом сказала женщина, присаживаясь рядом. – Операция была сложная: пришлось удалить почку… Врачи обещали успешный исход…

Она умолкла, уставилась в пространство перед собой.

– Я слышал голос отца… – тихо промолвил Энтони, спустя минуту. – Он звал меня… Когда я увидел лицо этого человека, мне показалось, что он удивительно похож на него…

Подняв голову, женщина взглянула на юношу с вниманием и сочувствием.

– Слова Богу, что это не ваш отец, – сказала она. – Надеюсь, он находится в добром здравии?
– Он погиб. Тогда я был совсем мал…
– Простите, – женщина накрыла ладонью его руки. – Я вовсе не хотела…
– Разве вы могли знать?

В приоткрытую дверь заглянула сестра.

– Эй, паренёк! – кивнула она Энтони, вскочившего на ноги. – Пойдём ка со мной.

– Твой отец очнулся и хочет с тобой поговорить, – сообщила она по пути.

В палате было сумеречно: большое окно было зашторено. Остро пахло лекарствами. Аппарат, стоящий рядом с кроватью, на которой лежал старик, тихо попискивал, мигая лампочками. Прозрачная трубка капельницы тянулась к запястью.

– Сынок! – голос старика был тих; рука, простёртая к Энтони, остановившемся рядом в замешательстве, слегка дрожала. – Спасибо, что позаботился обо мне. А ведь я уже обнимался со смертью!
– Не говорите так! – воскликнул Энтони.

Старик внимательно взглянул на него и улыбнулся.

– Ты прав, – сказал он. – Н стоит звать смерть, когда знаешь, что должен ещё кое-что сделать именно в этой жизни.

Дверь палаты приоткрылась; бесшумно проскользнув к кровати, сестра взглянула на аппарат, контролируя показатели, проверила капельницу, заботливо оправила подушку под головой больного, раздвинула шторы на окне…

– Ты как, сынок? – спросил старик, когда они снова остались одни. – Вижу, тебе здорово досталось от этих бандитов…
– Я в порядке.
– Это давняя моя привычка прогуливаться ночами по речному берегу, – Не окажись я случайно на месте драки, они бы тебя укокошили, – старик усмехнулся. – Я их немного напугал.

Старик умолк. «Это едва не стоило вам жизни», – промолвил Энтони мысленно.

– Я хочу попросить тебя кое о чём, – заговорил старик вновь после минутного молчания. – Прошу, не удивляйся моей просьбе!
– О, я рад быть вам полезен! – воскликнул Энтони с жаром.
– Поживи у меня, пока я здесь валяюсь. Да, просьба, конечно, неожиданная, – добавил старик, видя, выражение, появившееся на лице молодого человека, – притом, исходящая от незнакомца с трясущимися конечностями, но… Видишь ли, она не совсем бескорыстна. Дома остался Бонни и он наверняка сходит с ума, переживая, куда подевался его старый Чарли…