Про рыцаря, монаха, шута и смерть с косою

ПРО РЫЦАРЯ, МОНАХА, ШУТА И СМЕРТЬ С КОСОЮ   
   
Всем не прощённым, но принявшим покаяние через страдания и смерть.



Простерто тело, дух бежать готов;
Я покажу кровавую расписку...
Но много средств есть ныне и ходов,
У черта душу чтоб отнять без риску!
    Иоган Вольфганг фон  Гёте, "Фауст" , "Положение во гроб".





Часть I. Возле казармы

Сегодня, после нашего вчерашнего  разговора  по скайпу, произошло нечто совершенно необъяснимое. Мы говорили  о Дрездене, Зеебурге, Кулунде. О горгульях на фасаде готических соборов и часах на магистратуре в Зеебурге , тех самых, из боковой ниши в циферблате которых каждые полчаса выходят Рыцарь, Монах, Шут, Лютнист и Смерть с Косою. Мы обсуждали сюжет песни поэта Первой мировой войны Ганса Ляйпа  «Лили Марлен», про фонарь, часового и солдатика, который ходил на свидание  сразу с двумя девушками. А ещё про то, что во время моей службы в ГСВГ в Зеебурге под окнами нашей казармы тоже стоял фонарь, и когда мне приходилось бывать в карауле, светящийся конус этого фонаря, создавал магический круг, стоя в пределах которого, можно было быть уверенным-это дежурство пройдёт без ЧП. Все химеры минувших войн оставались по ту сторону светового круга. А по эту -моими неизменными Ангелицами Хранительницами были- лишь отпечатавшимися на сетчатке глаз- образы  с двух  фоток из присланных мне конвертов.Я, их, говоря старомодным русским языком, созерцал «внутренним взором». И хотя устав караульной службы запрещал стоящему на посту петь, читать и строго настрого наказывал часовому -не делать ничего, связанного с естественными надобностями, моей самой естественной из тех надобностей была неодолимая потребность сочинять письма для моих девушек -одноклассниц.  Блондинки.И брюнетки. Одна-веселая певунья, которой я начал любоваться с 7-го класса. Она была как бы клоном своей мамы - улыбчиво голубоглазой медицинской сестры нашей микрорайонной поликлиники.  Другая, жгучеглазая «Гюльчитай»- «новенькая» из профессорской семьи аграрных учёных, приехавших в Новоздесенск из Казахстана  доосваивать  кулундинскую  целину и адаптировать к сибирским условиям  фруктовые и ягодные культуры. Стоя на посту, я то и дело бубнил себе под нос :« Милая Лиля,в увольнении я побывал в  военном музее - и видел там настоящие рыцарские доспехи...», или «Дорогая моя Маша , вчера мы помогали немецким дорожным рабочим укладывать  брусчатку на мосту через овраг, а потом зашли в кирху - и я увидел заправдшного молящегося монаха...» 

Иными словами, я «крутил любовь» сразу с двумя зазнобами. И это была не такая уж заочная любовь. Потому что  посещающие меня фотографические фантомы были практически реальны. Не беда, что их оригиналы находились за тысячи километров от меня, и чтобы заявиться к ним  на побывку, нужно было дослужится хотя бы до младшего сержанта, быстрее всех  бегать, больше всех подтягиваться и уметь безошибочно отличать в мелодии морзянки «я не горбату» -цифру 3 , от « я на горку шла» -2, а сигнал SOS - от ЩСА? Наш батальон связи был прикомандирован к штабу танковой армии, танки  которой я видел только на полигонах во время учений и то издалека. В остальном - служба во многом напоминала что-то среднее между курортом и пионерским лагерем строгого режима.
  Лечебные грязи Шварцензее, в водах которого отражался всеми своими островерхими шпилями и каштанами на набережных Зеебург , привлекали сюда большой поток отдыхающих, туристов, как мёдом манила башня со знаменитыми часами. Как завороженные, давно не знающие никаких войн номады  могли подолгу следить  за появлением из отворяющейся ниши на циферблате -Латника на Коне, истово молящегося Монаха, кривляющегося Шута в раздвоенном колпаке, Лютниста в рейтузах с гульфиком и лютней на шнурке  и  Костлявой с Косой. Шумными пестрыми  группками - раскованные  американцы, тощие швейцарцы и шумные  поляки штурмовали ступени, ведущие к старинному замку на горе. Они атаковали похожий на затейливый, раззолченый сервиз, дворец курфюрста, бродили среди «Тигров» и «Пантер» в военном музее.  Заборы нашей части были каким -то инородным телом , осколком снаряда давно отгрохотавшей войны, вросшим в тело  этого  даже не города - музея архитектуры раннего средневековья , эпохи барокко и ампира под открытым небом, а сказки, грёзы ,орнаментованных картинками из книжек Гофмана и Братьев Гримм детских сновидений  .
 
 Впрочем, нас выводили в увольнения за пределы нашей резервации крайне редко - и весь этот ярмарочно-курортный балаган  мы ухватывали лишь краем глаза, но не могли не заметить ещё одной достопримечательности Зеебурга- памятника Фонарю и ждущей своего солдата Девушки возле него. У бронзовой скульптуры постоянно фотографировались. То дембель приобнимал металлическую фроляйн за талию. То улыбчивый турист-японец, позируя, клал ей руку на плечо, и от усердного смайла его глаза - щелочки превращались в недоступные для обстрела фролянами смотровые щели. От прикосновений туристов к  голым бронзовым  коленям Девушки - они излучали блеск надраенной пастой гои солдатской пряжки. А туристы все притекали и притекали.
 Возле этого памятника любви и познакомились мы с тобой, когда я ,седовласый уже мужчина , заявился в город юности туристом. Пятнадцать лет уж как пала Берлинская стена, от казарм нашего батальона не осталось и следа. Если не считать корпусов старинных зданий, которые были когда -то приспособлены под милитаристские нужды, а теперь обрели первозданный облик -и муниципалы быстро распродали всю эту брошенную советскими войсками недвижимость под кафешки и частные магазинчики. Небольшой, допущенной скульптором и муниципалитетом вольностью, был перенос скульптурного фонаря на набережную. А тот- реальный газовый фонарь стоял как раз напротив здания , служившего ещё кайзеровским войскам,  потом вермахту, а позже и войскам ГСВГ. Столб во время штурма Зеебуга сшибла ворвавшаяся в ожесточённо сопротивлявшийся городишко «тридцатьчетвёрка». И на том месте остался лишь пустой круг в брусчатке с литым из бронзы узорчатым "жабо". Где он тот столб, послуживший прототипом песенному образу?-никто не знал.
А познакомились мы с тобой каким -то совсем мистическим и даже роковым способом. Я ухватил в эту поездку свою гитару- и намеревался заснять уже продуманный сюжет, чтобы потом сделать из него видеоклип. В окончательную «нарезку» должны были войти эпизод со скульптурной Девушкой, ждущей своего солдатика у фонаря, кадры военной кинохроники лирического характера- прощания и встречи на перронах солдат всех участвовавших в последней бойне армий - и наконец подложкой песенка «Лили Марлен». В то время  я как раз работал на Новоздесенском телевидении - и собирался этот сюжет окончательно завершить к Дню Победы. Вот тебя -то я и попросил отснять «коронный номер» задуманного документально-фэнтезийного фильма. Совершенно случайно. Просто я увидел тебя в толпе туристов и отдыхающих. И, как говорят, что-то ёкнуло, когда  я взглянул на тебя. Ты тут же согласилась побыть мои оператором.
Пока мы обсуждали нехитрый сценарий планируемого эпизода, брюнетистая, напомнившая мне Машу -«Гюльчитай» экскурсоводша продолжала молотить про простого немецкого солдата, поэта из Гамбурга, сына портового докера, который вот здесь, в этих казармах, где теперь сплошь кафе да магазины для шоппинга, да лавки с сувенирами,- служил и творил. Экскурсионный рой двинулся к следующей достопримечательности, я повесил на шею гитару и, спев песенку простого немецкого солдата под нехитрые аккорды вполне себе ничего и без дублей, хотел тебя поблагодарить -и раскланяться. Но гладя на меня голубущими мамино-медсёстринскими глазищами семиклассницы из моей школьной юности, ты предложила:
- А может посидим в кафе? А потом здесь на набережной много скамеек-я бы хотела послушать вашу гитару. И вы неплохо поёте. Перевод -то песни ваш?
-Да, мой, хотя существует совершенно шедевральный вариант Иосифа Бродского...
-Не прибедняйтесь -ваш вариант тоже совсем неплох.

***

-Нет-не Ганс Ляйп-поэт и художник из немецких солдат. А всего лишь навсего Григорий Ляпунов из срочников ГСВГ- телерепортёр и сочинитель песенок.
- Лиля!- усмехнулась ты, как бы впрягаясь в игру никами-псевдонимами «из под таинственной холодной полумаски» знакомства с пылу- с жару.- Но можете звать меня Лили...Лили Голденхаар...
-Тогда мне придётся включить вас в сюжет.Это интересный сценарный ход- перевоплощение героини песни в живую девушку.Значит-Лили -дочь бакалейщика?
-Как хотите. Можно и так подурачится!Только не бакалейщика, а бакалаврщика. Мой отец простой школьный физик и математики немного чудит,увлекаясь мистикой. Всякой там телепатией и медиумизмом. Так что тоже "теле"...А мама преподавала в той же сельской школе немецкий язык. Они из сосланных поволжских немцев...

Съев по мороженому, пирожному и запив это всё горячим кофе, я узнал ещё и о том, что ваш колхоз имени Карла Либкнехта находился на берегу озера Карабалык среди пашен, лугов и "пролесков", куда вы с мамой наведывались- по грибы и ягоды. В итоге мы решили не ходить ни на какую набережную, тем паче что с озера потянуло холодком. В ходе слизывания, поедания и выпивания кафешных вкусностей выяснилось: ты из числа «поздних переселенок» на "Историческую Родину" казахстанско- западносибирских немцев, когда -то затурканных в кулундинскую Тмутаракань Сталиным, теперь работаешь редактором Дрезденского телевидения и тоже намереваешься снять аналогичный моему замыслу сюжет.
- Вот так совпадение!
- Сюжеты витают в воздухе!
-Так, может, объединить усилия?
-Это вряд ли. Но хочу предложить вам сюрприз.Правда для этого на придётся подняться в номер!-лукаво и многообещающе улыбнулась ты.
 Мы стояли у дверей гостиницы , в которой ты остановилась.Что -то по мотивам сказок братьев Гримм . Кажется, «Рапунцель». По крайней мере что-то готическое с башенками, стрельчатыми оконцами и длинноволосой девушкой по причёске которой на высоту башни взбирался ловкий лютнист в рейтузах.Неужели так вот по -курортному банально?Трах бах-и -в дамках?
- Вот вам мой сюрприз!- протянула ты мне книжечку с парочкой в кругу фонаря- солдат и девушка в легком ситцевом платьице в туфлях на каблуках и характерной причёской времён Первой мировой.Всё это было на обложке. ЛИЛИЯ МАРЛЕНОВА -прочёл я чуть выше голов целующихся влюбленных фамилию автора и заголовок косыми буквами Я ЖДУ ТЕБЯ У ФОНАРЯ. Стихотворения.
- Это обалденный перформанс!- пролистнул я титульную страницу и обнаружил под ней загадочно улыбающуюся Мерлин Дитрих, под неё была намакияжена поэтесса.И это была-ты!
- Подождите, подпишу! - изобразила ты каракули автографа поверх своего лица.
Я стоял, опешив.
- Ну кофе мы уже попили,- сдвигала ты занавес штор поверх декорации-озеро, горы, замок на вершине.- Продолжения не будет. Я смертельно устала. Завтра сумасшедший день. Мой оператор Курт уже , поди , дрыхнет в соседнем номнре. Ауф видерзеен, коллега!
 Ты дурашливо помахала мне ручкой, но показалось -ты манишь. Я что называется -запал на тебя с ходу-с лёту.
 Уже сделав первые шаги по тротуару мимо по-призрачному светившего неонового фонаря, я поднял голову- ты стояла в окне, - тёмный силуэт теневого театра.

***

Потом были -  маята с многочасовыми перелетами, аэропорты, выползающие по багажной ленте -сумка на колёсиках и кофр с гитарой внутри , запеленутой в скотч мумией, разговоры по скайпу, мессенджеру, обмены фэйсбучными признаниями в любви в «личке». Обычная сетевая рутина замужней женщины и женатого мужика вместо записи в «кратких данных» «женат», «замужем», «без пары» или «в отношениях» оставляющих неопределённый пробел.
 
 Наверное, мы уже давно были в каких-то «отношениях». И вот вчера, после разговора на вполне профессиональные темы о возможном финансировании фильма о военнопленных немцах в Столицесибирске, я взял свои «шведские палки»-и отправился по своему обычному пешему маршруту в «Бугры». Уже выпал снег, подмораживало  -и воображение услужливо поставляло ассоциативный ряд на тему -"фрицы окочуриваются под Сталинградом», победного шествия Генерала Мороза, повальных «хэндэхохов» сдающейся армии и Паулюса с соплёй-сосулькой под носом. Я вымерял своими «шведскими палками» территорию одного из филиалов  бывшего лагеря для военнопленных № 199, где теперь неприкосновенно располагались отстроенные немцами и подвергшиеся серии капремонтов, благополучно приватизированные дома из шлакоблоков, бывший лазарет, где долгие годы базировалась микрорайонная поликлиника, трамвайная линия, проходная и заводоуправление оловокомбината. Все это, теперь переформатированное из нужд «оборонки» в рыночно-арендный муравейник, - окружало меня музейным раритетом скопища экзотических подробностей, деталей, мелочей.Хотя, на эти "музейные экспонаты"- кандидаты на снос стремительно заполняемого "кристаллами" небоскрёбной стати многоэтажек новейших застроек мало кто обращал внимание.Для властей же они были мучительной болью, потому что, одряхлев, буквально рассыпались.
 
Уже припорошило снегом участок дороги,ведущей  к «лазарету», где однажды я обнаружил знакомую мне по службе в ГСВГ брусчатку, которую позже зачем-то закатали асфальтом. Коробчёнки коттеджей оловозаводского начальства, в одном из которых была музыкальная школа, куда я водил, кажется совсем недавно, за руку дочь, таская в другой руке футляр со скрипкой. В другом, словно перенесенном торнадо вагончике Элли  в нашу Страну Оз, правда не из Арканзаса, а со скона горы над Шварцзее, таком же, жилище "живунов" - светила до поздна окнами  мастерская художника малевавшего пейзажики в духе а ля Пиросмани.
  После просмотра обнаружившихся в фильмотеке телевидения кинохроник военных лет и разговора с тобой, я пребывал в неком трансе. Передо мной проплывали серые призраки  сдавшихся в плен, всё что осталось  от победоносных , бравых солдат вермахта после того, как они намёрзлись и наголодались в Сталинградском котле в бесконечном ожиданием эвакуации самолетами, дирижаблями или даже летающими тарелками. Всё же в галлюцинациях предсмертной агонии чаще всего за ними являлись  Валькирии на резвых белоснежных конях-и утаскивали их в мало желанную Вальхаллу.
В реальности же они оставались вмерзшими в щели окопов, их даже уже не трогали объевшиеся человечины волки. И до весны, пока, оставшееся от них не доклевывали вороны и не запахивали бульдозерными ковшами и плугами возвращающиеся к разоренным очагам крестьяне - они представляли собой ужасающе сюрреалистичную фреску  в стилистике Макса Эрнста  или Иеронимуса Босха.

Пройдя мимо превратившейся в полуруину «музыкалки», я остановился возле полуразрушенной стены из шлакоблоков. Часть их уже растащили жители окрестных домов "частного сектора!, часть-серыми кубами  лежала у меня под ногами -а и эти вполне себе выдержанных кондиций экспонаты для музея военнопленных - игральными костями брошенные здесь чьей-то невидимой рукой, разрушались под воздействием экстремальной сибирской погоды. Какие то всё ещё громоздились не рухнувшей стеной, так же как в 1944, 45, 46, 47, 48. В проёмах торчали обломанные края балок перекрытия , на которых держался потолок, подстреленной лошадью "задрали копыта" завалившиеся набок нары.
В щели между двумя шлакоблоками я увидел тетрадь в клеенчатой обложке и открыв ее, стал читать. В ушах зазвучал голос с акцентом:

Мы клали брусчатку в Бугринке,
мы резали пилами бут,
какие там, братец, -ботинки,
я был и раздет и разут.
Одна  сердобольная баба
в конец уболтавши конвой,
забыв мировые масштабы,
качала седой головой.
- Возьми эту пару ботинок,
носил до войны муженёк,
но после тех двух похоронок-
кому их носить-то, сынок!?
И эта сыновья рубаха-
для свадьбы её берегла,
но пал он в сраженье, рубака,
а как ведь невеста ждала!
И там, возле берега низкого
врубались мы в вечный гранит,
один к одному -обелисками
брусчатку железом граня.
И словно в могилу , украдкою
сложив очень плотно бруски,
дорогу сибирскую, трактовую
мы длили, как русич и скиф.
И бабы из улиц овражных
забыв , что враги мы, уже.
Несли нам одёжку отглаженную
с войны не пришедших мужей.

Меня словно бы молнией поразило.Я начал набирать твой телефонный номер в Дрездене, чтобы связаться с тобой по вацапу.Так цапнуло за сердце это стихотворение, что просто мама не горюй! Твой голос прозвучал мелодией песенки Лили Мерлен. Кто-то играл на губной гармошке. Это был сидящий на нарах, блаженно закрывший глаза, свесивший вниз босые ноги в кальсонах со свесившимися вниз завязками солдатик. Он прижимал к губам холодные соты металлического улья звуков- и печально-бравурные ноты , жужжа, вырывались наружу.

Стоя в кругу света под столбом  ты снова пришла ко мне на свидание. Нарушая устав караульной службы рискуя попасть на гауптвахту  в замке на горе, называемую Телмановкой, я раскрыл подаренную мне книжку .

Лагерь №199,-
кто я и где я?
Промёрзшие стены. Барак.
Кричит проверяющий:"Брак!"
Нет, это не мы сочетаемся браком
в кирхе у алтаря, это меня придавило траком танка. Сырая земля. Это землянка, печурка из бочки бензиновой, выгоревшей пустой, это запах горелой резины, крик часового "Стой!"
 
Дальше текст вполне по -модернистски располагался не напоминающими торчащие посреди руин погорельщины кому-то угрожающие персты печных труб. Под жалобно-жалящую мелодию губной гармошки строки растекались по страницам книжки. Она превращалась в тетрадь окопных записей. И в ней , как видно из экономии, страницы были исписаны сплошняком. Мелкий каллиграфический подчерк представлял собою непонятную на первый взгляд руническую вязь, но, оживая, звучал в ушах напевным, медлительным голосом шансоньетки.Бренчало фортепиано. Подыгрывала скрипка. Певичка стояла в кругу света в сверкающем плотно обтягивающем её фигуру декольтированном платье,и целуя микрофон, недоскинувшей кожу великолепной змеёй обвивалась шнуром вокруг микрофонной стойки. Яд её голоса вливался в вены уколом эвтаназии:
  - Слушай, моя мэдхен,
   ихь либен дихь,
   как сирени ветка,
   этот нежный стих.
   Приходи под вечер
   под фонарный столб,
   если делать нечего,
   целоваться чтоб.

На сцене кабаре кобурой "Вальтера", прилепившегося к склону горы над озером Шварцензее произошла смена декораций. Вместо столба у казармы, целующейся парочки - уткнувший хобот в землю "Элефант"????? с нарисованным на броне слонёнком, мёртвый пехотинец, упавший поверх обгорелого танкиста. В круге света появляется жёванный пережёванный, как недоварившиеся мясные жилы на краю тарелки, военнопленный без эмблем на разляпистой пилотке, в петлицах и знаков различия на погонах. Вдалеке виден силуэт кирхи. Негромко рокочет орган. Его звуки складываются в слова:"Комбинат 179-тый,вата сега под ногами строя, я не прячу взгляд свой виноватый, из себя не корчу я героя. Хоронил друзей под Сталинградом,ложкой выскребая котелок,знаю -будешь несказанна рада,если стрельнет пробка в потолок. А не пушка. На опушке леса,где мы валим древние стволы, Ангелы поют из под небесья,накрывают яствами столы.Это наша тайная вечеря-кус черняги, сахар, кипяток,наконец -то понял вот теперь я для чего нас гнали на Восток. Только ждет в санях весёлый Санта, как в сенях барака -верный друг,только засвистят по снегу санки,озарится светом всё вокруг.И рванут два Северных Оленя-и тюлени следом протрубят, и махнет рукой скульптурный Ленин:"Ну их!Не вернуть теперь назад!"

 
Буквы, разбегались со страниц, перетекая на доски поверженных нар,разбегаясь по снегу строчками следов синичьих и воробьиных лапок, вливаясь в углубления собачьих следов. У моих ног крутился мой давно ушедший на тот свет вслед за катафалком искрометного Моцарта спаниэль Портос. Как же ликовал он, стеля по ветру мушкетёрский плащ своих отвислых ушей, когда кидался в бой на вечно недовольного его появлением здесь чёрного бульдога, которого я прозвал Борманом.
Отводя дочь в музыкалку, я брал с собой и Портоса и, засекая время урока, спускал собаку с поводка. По настроению нередко вооружался  и фотоаппаратом. И в кадр попадали -то желтым живым лимоном долбящая пшено в кормушке синица, то стайка сибирских "попугайчиков", хохлатых свиристелей, облепивших усыпанную бурыми гроздьями ягод рябину. То кокетливо раскрашенные дрозды. А уж от "мессерами" налетающих стаями воробьёв или бомбвозно-тяжёлых голубей-вообще отбою не было. Их не пугал даже сытый, ленивый ,дымчато- полосатый кот, приходивший сюда, кажется, не для того, чтобы полакомится пойманной птахой, а поразвлечься птичьим шоу и пока дочь старательно пиликала на скрипке про "белых медведей на велосипеде" мы с котом и спаниэлем созерцали  весело гомонящий птичий спектакль.

- Вот подкармливаю птах божиих! - раздался голос старушки -вековушки, только что подсыпавшей в кормушку семечек. Теперь она крошила слетающимся голубям и воробьям булку хлеба. - Вот -всё развалилося, а когда-то это был барак военнопленных. И насмтрелася я тутока на них. Молода была. Муж-то с фронту не вернулси. Так сперва я готовА была обернуться кошкой и все глаза им повыцарапать, превратиться в ворону, штоб выклевать им их буркалы. А потом, када одного за одним стали их складировать в ямки на бугре, за  теми сараями, где теперь погреба понарыты- отлегло. А их все ташшыли из лазарета и закапывали. А даве вот теплотрассу чинили- капнули , а там опять гробы, черепа-уж старого ли бугринского кладбища остатки, али опять военнопленных яма? Кто ево знат! Кто рыл погреба так чертыхался- то череп человеческий вывалится , то скукоженный ботинок...Много они нашей кровушки пролили.Но и сами в нашу землю легли. Вон как снегири то пламенеют да и рябины с калинами вёснами цветут буйно на таком удобрении.А к осени - сплошные капли крови. Никто не сажал. Сами выросли. Тутока в одном из построенных имя для оловокомбината домов приход сделали...Хожу , ставлю свечки за упокой. Пишу записочки за Ганса, Йогана,Курта-сыновья куртка, Вольфганга из Ровенбрюкка- мужнины брюки,Отто -и то братово пальто. Мы тут им всеми Буграми одежонку таскали.Перезнакомились. Приоделись они. Стали веселей месить шлак, лить кирпичики  да таскать каменны столбики для брусчатки оттуда, где по-над Обью скала выходит. А теперича вот стала я звать снегирей и свиристелок  именами тех военнопленных. И хотя батюшка говорит, што души не переселяются в птиц и растения, мне кажется их неприкаянным душам и деваться -то некуда, кроме как в эти калину, рябину да свиристелок и снегирей переселиться. Вон как кровища -то на пузиках проступат...
 
Притихший пёс следил за птицами , положив голову на лапы. Кот - сонным конвоиром смотрел лагерный концерт самодеятельности пернатых. Перетекая в морщинистую кору гремящего на ветру сухими пропеллерами семян клёна, перекрестясь,старуха вошла в ствол дерева - и края дряблой коры сомкнулись на её заношенной плюшевой жакетке. И только угол дымчатой шали торчал хвостом прибывшей на пиршество проворной белки. Цепко двигаясь по ветвям она мигом оказалась в кормушке и начала выбирать кедровые орешки. С красными, как снегири , щеками доча  появилась на крылечке музыкалки. Щубка не застёгнута, завязки на шапке-вразлёт. Портос кинулся к ней, но, увы, при всех своих рыцарских манерах, мог помочь своей даме сердца лишь тем, что ухватил за ручку футляр водружённой на край сугроба скрипки...

Придя домой( а мы с женой , дочерью и собакой жили тогда, да и сейчас живём в несколько измёненном составе в десятиэтажке под склоном Бугринского холма), я уселся за рабочий стол, чтобы разобраться в   записях тетради и наконец связаться с тобой по скайпу. Вайфай барахлил.На экране появлялись оконца сообщающие о том, что нет подключения к Интернету. И вдруг на дисплее высветилось изображение внутренности лагерного барака, словно его фиксировала установленная под потолком видеокамера. Очередной розыгрыш? Ведь видекамер во время и сразу после Отечественной войны ещё не было даже в секретных оккультных разработках Третьего Рейха! Или, может, это приколы продвинутого в сетевых технологиях Дрезденского телевидени,я на сайт которого я заходил теперь практически каждый день. В тускло освещенной единственной лампочкой помещении я увидел греющихся у изготовленной из ржавой металлической бочки, лежащих и сидящих на двухэтажных нарах военнопленных.И среди них себя, склонившимся над найденной в развалинах тетрадью. Камера выхватила крупным планом моё лицо-это точно был я!- затем переместилась на руку с зажатым в пальцах карандашом. Из- под него выползали строчки:   "Ты помнишь , брат, ЙОган, поля Сталинграда,как мёрзли в окопах и весточек ждали? Как были пимы нам дороже награды как, в тесной землянке к печурке мы жались?По чурке - на брата оно маловато и мы отправлялись, чтоб вырыть дрова,от самых окопов и до медсанбата под снайперов пули. Живём однова! Удачею редкой - нога табуретки,
обломок забора, ошмёток  плетня,вот так же, поди, первобытные предки огонь добывали средь белого дня.Когда выходили на свет из пещеры - и щерился хищно почуявший лев, что мы тараканами лезем из щели совсем уже вроде бы как обнаглев.
И рык пулемёта, и когти обстрела, и залпов "Катюши" сплошные клыки,напрасно мы тратили хлипкие стрелы, чтоб мамонтом рухнули большевики.Поддевши на бивни хлестали нас хоботом, топтали нас тумбами ног волосатых и своды пещеры наполнились хохотом,и подняли в бой нас  опять голоса те. И ринулись мы, и взмахнули дубинами,и самки нам скалились в след, громко охая,вот так и остались мы меж исполинами на стенах пещер размалёванных охрою.Один с головою рогатой, оленьею, другой же с рогами, как пики,- быка такими грядущие нас поколения
увидят , запомнив, на все, на века."
 
Мигнуло. И на экране появилась -ты , моя Рапунцель,и по спущенным из окна твоим волосам я готов уже был карабкаться в твоё стрельчатое окно.
- У вас на телевидении хорошо освоена компьютерная мультипликация. Из отосланных мной видео и фоток вы смонтировали прикольный сюжет, сделав меня военнопленным немцем!- постарался отшутиться так, чтобы сказанное мною не выглядело претензией оскорблённого.

-Нет! Мы ничего не монтировали! - смотрела ты на меня глазами одноклассницы из 7"б". Это совсем другое. Папа говорит , что нам нужна эзотерическая защита. Мы вступили в инфернальный контакт с оккультными силами...

***
На расставании на месте снесённого советским танком  фонаря наш курортный роман  не кончился. Сбегая по ступеням к грязевой купальне, ты радовалась, как ребенок.
-Вот намажемся и все болезни от нас отступятся! И станем мы вечными.А у старины Григория, который , поди, может , как Священный Старец Распутин, остановить заговором кровотечение у больного гемофилией цесаревича,наверняка жестокий радикулит , нажитый им на героических стройках первых пятилеток!?
 Ты только что презентовала на телевидении фильм про Алису Гессенскую и её больного сына.
- Кстати, Алекс с сыном бывали на Шварцензее останавливались в том же отеле, где живу теперь я. И мой оператор уже обнаружил на стекле окна моего номера надпись АЛИКС, АЛЕКСЕЙ- и знак солоноворота. Она верила не только в старцев-кудесников, но и в реинкарнацию, - "вводила ты меня в курс", говоря языком заводских многотиражек тех самых пятилеток.
- А ты веришь?
- Как сказать! Вроде и нет, а вроде и да. Я ещё не определилась.
-Вот женщины!
-Ну уж такие мы.
-Ну а в старцев-кудесников -то ты веришь1?- втягивал я щёки, чтобы выглядеть уморившим себя на постах схимником...
-Ну во первых ИЫ, -перескочила ты на "ты", уже созрев для этого.-Совсем не старец, хотя у тебя, конечно есть жена, дочь, собака и внук,-продемонстрировала ты сеанс ясновидения,- но и не кудесник...
-А кто же я?
- Балбес! - запрокидывала ты голову и сверкала смайлом Уитни Хьюстон.- Время вышло! Ныряем, а то перепроцеДУРИМСЯ, -сделала тв ударение на "дуримся".


В купальнике и с подобранными волосами ты переставала походить на Рапунцель и становилась Русалочкой. А когда мы обмазывались грязью  ты-да да!- становилась Уютни Хьюстон , а я твоим Телохранителем Кевином Костнером. Пиф-паф- и разлетятся все мрачные химеры прошлого , оскаленными горгульями подстерегающие нас на фасадах готических соборов в темных , пугающих лабиринтах ночных кошмаров.Вывалившись в блестящей , лоснящейся  грязи, мы стали похожими на киношных диверсантов- бесподобный, нестареющий мачо-Шон Коннери  и юная пловчиха при нем.*  Время на башне муниципалитета истекло. Сразу вслед за Лютнистом в рейтузах с гульфиком, и бархатном малиновом берете с пером следовала бледнолицая Костлявая с Косой. Мы плюхались в воду и плыли.Смеясь фыркая, ты ныряла-я нырял за тобой.Дальнейшее происходило на грани сна и яви. И позже я так и не мог понять -происходило ли всё это на самом деле, или мне только приснилось.

Мы погружались вглубь в аквалангах , масках и ластах. Спускаясь по склону уходящей вглубь горы , мы вспугнули сайку серебристых рыбок. Раки грозили нам клешнями, норовя ухватиться за край ласты, схлопывали створки озёрные моллюски, тучи рапы, которая и производила на свет целебную грязь, клубились вокруг нас...И тут я увидел на дне  символ назначенного свидания -обросший тиной фонарь. Непотревоженный никем,он лежал тут , как видно, с тех пор, как его свалил танк и зачем-то сбросили в озеро солдаты. Внутри пустого зияющего фонаря посвечивала серебристыми боками рыба. Может быть лещ,  может быть- карп. Я ухватился за находку и потянул её на себя. Но ты протестующе жестикулируя, сделала  руками крест.
 Мы вынырнули и вынув загубник, ты сказала:
- Надо напрячь оператора Курта. У есть камера для подводных съемок. Это кадр -двое аквалангистов -он и она- встречаются всё у того же фонарного столба!ФишкаЁ

Курт сачковал, дуя баварское в кафе под зонтами и кайфуя от мелодии, "Шербургские зонтики" наигрываемой сидящим на парапете гитаристом. В гитаристе я узнал себя. Вообще, с тех пор , как я подержал у руках тетрадку с начертанными на страницах говорящими рунами, я мог оказываться одновременно в разных местах....И куда бы мы с тобой ни отправлялись-мы натыкались на меня , наигрывающего на моей побитой в переездах и перелётах "Ямахе" мировые шлягеры.
 
Сколько Курт ни нырял и с маской и с аквалангом - он не мог  отыскать  утопленного столба с навершием- фонариком. Такие посеребрённые фонарики из стекла красовались на ёлках моего детства.И решив , что мы его разыгрываем наотрез отказался от этих подводных съёмок. Этот отпрыск судетских немцев  вообще часто уходил в отказ, тормозил творческий процесс, капризничал. И даже шантажировал Лили, постоянно требуя повысить гонорар за съемочный день.

Для успокоения нервов он отправлялся с удочками на пустынный мыс -и там робинзонил.
-О! Какие окуньки и чебачишки! - похвастал он линованным, как звёздно -полосатый американский флаг окунем и по- советски - краснопёрой рыбкой с выпученными глазёнками. По старой таёжной привычке я тут же сварганил уху в котелке, купленном в лавке туристических товаров. К окунёвым полосам вскоре добавились звёзды на небе. Курт  мечтал о уже запланированном Дрезденским телевидением фильме о бомбардировке города англичанами и американцами.
- Хроникальный материал я уже отснял. Там та-а-акие кадры бомбометания- пальчики оближешь, - хлебал он уху и обгладывал окушка до самого фюзеляжа.- Надо выезжать на съёмки натуры. Старая добрая Англия. Америка. Интервью с с лётчиками-ветеранами... 
 

Дело было во время фестивального просмотра в Зеебурге твоего фильма об Алисе Гессенкой и её больном сыне Алексее. Иы назвала его -"Реинкарнация" . Получив приглашение, через день я уже был в Берлине, а наутро  у дверей знакомой мне гостиницы "Рапунцель".
Эта поездка совмещала два мероприятия: наряду с фестивальными хлопотами, мы должны были отснять зимние фрагменты фильма о военнопленных. Бутафорский фонарный столб уже был на своём месте-об этом позаботился бургомистр. Часовой должен был мёрзнуть на посту, в то время, когда солдат будет поочерёдно встречаться со своими девушками. Купив в ближайшем цветочном магазине букет белых роз, я поднялся по винтовой лестнице в твой люксовый номер  в башенке с островерхой крышей и замер у дверей.
 

- Ты что с ним нак и будешь целоваться дубль за дублем?- услышал я из-за двери, уже собираясь надавить кнопку звонка.
- Так он же играет роль солдата!
-Ну и что.К чему эти дубли!
-На всякий случай. При монтаже пригодятся . И что ты меня отчитываешь, как  тот часовой. Ты что - собираешься  отправить меня на  гауптвахту?
- Я позвоню твоему мужу - и он тебя отправит...Ты ведь и с этим Фаустом из минусинской тайги роман крутишь! А он тебе в отцы годится!
- Не твоё дело! Ты мне не муж. А он отвечает за сибирские эпизоды нашего нового фильма...
-Лучше бы ты - меня отправила туда в командировку! У меня там где -то родственники в Кулунде...
-Бюджет наш не резиновый, а его оператор хорошо снимает...

Я всё же нажал на звонок. Ты отворила и -прилепила мне на обе щеки полкило губной помады и полпуда пудры. Словно, стремясь досадить Курту, ты не могла от меня оторваться. Ещё и ещё целуя Старого Лавеласа в щеки и губы, ты терлась о мою модельно-недельную щетину с усердием ласковой кошки, словно в будущем хотела иметь свидетеля, чтобы обвинить меня в домогательстве и развратных действиях, как делали одна за одной Голливудские звезды, заявляя на своего кинопродюсера Харви Ванштейна.
 
 Фыркнув, Курт отвернулся к окну, на стекле которого нашёл когда-то нацарапанных алмазом обручального кольца Алекс  паучков свастики, затем резко сделал "кругом" и дурашливо откинув руку в приветствии "хайль Хитлер!" промаршировал мимо сладкой парочки.Хлопнули двери да так , что задрожали висюльки на люстре. 
-Что это с ним?-спросил я отлепившись от тебя.
- Требует повышения гонорара!-усмехнулась ты остатками губной помады на губах, принимая букет.- Не обращай внимания! С приездом...
 
 Покачивая бёдрами под кимоно с  драконом на спине, походкой гейши ты подошла к круглому, накрытому красной скатертью с бахромой столу, - и воткнула букет в вазу мейсенского фарфора: бряцающий на лире Тангейзер, разметавшаяся на подушках Венера в гроте -на выпуклом боку.
-Спасибо за букет!И вот эта красная роза среди белых - в тему. Кажется, мой фильм вызвал бурную реакцию с первых же просмотров, -  сказала ты, взяв со стойки бара один из двух фужеров. Торча торчком  на стойке поблескивала початая бутылка шампанского и лежало на тарелке надкушенное яблоко. Фужер же ты ухватила, чтобы набрать в ванной воды и , как мне показалось,- ты это сделала , словно специально для того, чтобы смыть с хрустального края помаду.

Я подошёл к окну.Оно было приоткрыто. Похоже ,пока вы ругались- Курт курил. Закурил и я, глядя на кучкующихся у фонаря под окном тинейджеров. Вдруг - паренёк в колпачке Санты , слепив снежок, запустил им в меня. Я успел увернуться. Один за одним Санты с накладными белыми бородами принялись лепить снежки из газонного снега-и обстреливать гостиничное окно. В меня полетел кусок льда. Я увернулся. Раздался звон за спиной и журчание-это раскололась ваза-и потекло на ковёр содержимоё-всё, чем ты наполнила грот Венеры, курсируя с фужером между столом и ванной, пока мне мерещилось, что ты уже сбросила халат-и возлежишь там, ожидая Старого Проказника.

Следующая льдина угодила мне чуть выше виска.Правда, это я понял позже. А прежде просто внезапно всё померкло... 

Фестиваль, фестивалем, съемки съемками но побывать на горнолыжном курорте и не слететь с горы, подставляя  лицо встречной воздушной струе? Ну уж нет!
Обтягивающее трико и оранжевый пуховик с капюшоном. Солнцезащитные очки, в фиолетовых зеркалах которых я видел себя арлекином в меховой шапке- ушанке намотанном на шею синем шарфе и зелёном комбинезоне. Курт тоже был обмундирован весьма попугаисто. На холсте  художника,   разодетого под бородатого Санту, мы выглядели соцветием масляных красок, выдавленных прямо из тюбика на белую грунтовку снега. Ножки своего этюдника художник воткнул чуть в стороне от лыжни и фуникулёра.
 
Оттолкнувшись палками от точки опоры, ты крикнула:
-Поехали! Замелькало-ели, отели, пестрые фигурки лыжников . Стремительно отдалялся замок на горе. Быстро увеличивался циферблат часов ратуши. Из дверцы чуть ниже цифры IV  появился приплясывающий скоморох в трико разделённом на два цвета -красный и синий.На его голове торчали рога раздвоенного колпака с бубенчиками. Помидорина носа, теннисные шарики глаз с чёрными точками зрачков, растянутый в резиновой улыбке рот. Бубенчики колыхнулись и зазвонили, зазывая к обеду.
-Ваш фильм великолепен,- членя ножом на тарелке не столько брызгающую соком сосиску, сколько твою киноленту, произнёс жуя сочными губами Скомороха из часов видный кинокритик, - Но в нём слишком навязчиво повторяются кадры с выцарапанной на стекле свастикой. А это опосредованная, запрещённая законом, пропаганда нацистских символов!Потому и у местной антифы такая реакция. Я смотрю-вашему оруженосцу досталось -указал он вилкой на крест из пластыря на моей голове, словно хотел вслед за ударом куском льда ткнуть в мою рану своим нептуновым трезубцем.
-Но это совсем другая свастика! Это фильм о женщине, веровавшей в своё возрождение в новой жизни! - отлепив губы от  бокала с ярко-оранжевым апельсиновым соком, возразила ты ему.- И уж точно не повод атаковать меня наколотым на озере льдом. Я заявила в полицию. Им не сдобровать!
-Всё равно! Скандал. Аршинные заголовки в местной газете. Это идиотское интервью телерепортёрам, в котором вы говорили о какой -то мистичности произошедшего. Ваш друг с белым крестом на лбу. -он снова ткнул в меня вилкой и я уже натягивал на голову снятую было вязанную женой шутовскую  шапочку с помпушкой, чтобы скрыть столь явную улику.- Ничего не могу поделать! Фильм снимается с конкурса по идеологическим и даже юридическим причинам.

Твой двенадцатилетний Цесаревич  ждал нас в номере, гоняя  в ноутбуке виртуальных монстров.  Ты взяла его с собой, чтобы он подышал свежим горным  воздухом, прошёл курс массажа. Это было непросто из-за того, что он передвигался на инвалидной коляске.После автомобильной катастрофы, в которую вы попали всей семьёй, разбив в хлам свой "Пежо", -у него отнялись ноги.От машины на память остался только никелированный лев, с которым Цесаревич никогда не  расставался, говоря , что он его  заступник во всех его путешествиях по лабиринтам сновидений и виртуала.

Мы с Куртом ставили легкую, как пушинка коляску на санки и отправлялись на замёрзшее озеро. Там вокруг наряженной ёлки хороводил маскарад. В хрустале льда отражались гирлянды разноцветных огней, Вифлеемская звезда на макушке, планеты шаров. Елка была столь высока, что Цесаревич, смеясь, задирал голову и кричал:" Смотри, мам, а вон там -ближе к макушке - всё те же куклы , каких мы видели, выходящими из циферблата часов на магистратуре, когда ходили туда с Григорием и Куртом- Шут, Рыцарь, Лютнист, Монах, Смерть...Но откуда здесь взялись Ведьма и Палач? " -"Ведьма это я!" -уже скользила на коньках по ледяному зеркалу ты. В костюмерной выездной киностудии "Приметы прошлого" ты выбрала себе наряд завсегдатайши Брокена. И теперь с черенком метлы между ног- кружила вокруг нас. На мне был костюм восточного звездочёта -атласный халат расшитый золотыми звёздами, чалма, тубус телескопа под мышкой. Мимо нас пронёсся Курт в костюме Палача.Он смотрел на нас сквозь рысьи прорези алого капюшона , поигрывая топором в руках.И даже его коньки были  секирами, которыми он нарезал лёд с ловкостью фигуриста. Кинокритик кружил одну из конкурсанток фестиваля. Она была в белой крахмальной пачке Снежинки.Он -в  одеянии Черного Мага. Малыша-Цесаревича ты облачила в наряд Алладина.
 
 Вся эта карнавальная кутерьма производила впечатление хоровода сорванных с ёлки порывом ледяного ветра оживших игрушек. Но спектакль только начинался. Мы сидели в темном просмотровом зале -на экране двигалась и дышала бледная , как смерть,императрица Аликс в карнавальном костюме Снежной Королевы.Валентин Распутин в чёрной Монашеской рясе(грязное пламя волос по ветру,сбитая ветром набок ведьмачья метёлка бороды) и сопровождающая его фрейлина-Матрёшка Вырубова толкали перед собой на санках с высокой ручкой и троном сидения обессилевшего, белого, как мел, Цесаревича в костюмчике среброкрылого Ангела.Замысел твоего сюжета состоял в том, что после кадров на которых царская семья спускается по ступеням в подвал Ипатьевского дома, должен быть продмонтирован фрагмент с Чуркой, Палачом, Топором. Ты мыслила символами...
 
Я как раз разглядывал в телескоп движущуюся по звёздному небу  чёрную точку. Стремительно приближаясь,  она обретала очертания летящей по небу Ведьмы. Следом за ней - быстро увеличилась в размерах другая точка, -и уже ещё одна ведьма сжимала в когтях черенок второй метлы, и ещё одна, и ещё. Ожившими куклами с веток городской елки -Колдунья, Ворожея, Заклинательница слетались на шабаш. Я отнял окуляр телескопа от лица.Мизансцена переменилась.Прямо на льду возвышалась чурка. Два фестивальщика в костюмах перепончатокрылых Горгулий , сняв с ёлки куклу Ангелочка -тащили его на казнь. Мгновение -и голова куклы лежала на чурбане. Курт занёс секиру- и показывающий язык из смеющегося рта кочан в кудерках люрексовых волос, покатилась на лёд. Громко брякнул нимб, оказавшийся циферблатом часов с башни на магистратуре. Частями разлетевшегося на винтики, анкерные качалки и разновеликие шестерни часового механизма сыпанул колючий снег. Сквозь мутную пелену я увидел как на синеву льда брызнула кровь. Было  не разобрать - то ли это вытекший из катящейся по льду слепленной из папье-маше головы лопнувший целлофановый пакет с томатным соком, или кровь? Это уже казнь? Или приступ гемофилии? -и у Цесаревича пошла носом кровь. Распутин шептал заклинания.Охала , причитая, Матрёшка Вырубова...Со звоном распрямлялась улетающая в чёрную бездну часовая пружина нашей Галактики.
 Проснувшись я ещё как бы досматривал твой фильм. Он снился мне всё в новых монтажных комбинациях, но суть оставалась той же- Казнь Свершилась. А кто уж был её исполнителем?-пойди, угадай.

Ледяной ветер срывал со стилизованного под старинную театральную тумбу стенда для киноафиш пёструю рекламную продукцию кинопроката- и швырял её лоскутья  вниз, чтобы они катились смятыми шарами по гладкому зеркалу льда. Из одного такого кома смотрели глаза Алекс-твои глаза и глаза убиенного Цесаревича."Со святыми упокой!" -вызванивали куранты на ратуше. 


Мы -таки отсняли кульминационный эпизод с хлопьями снега.С одного дубля.Штилевую безоблачность морозного дня заслонила набежавшая туча. Внезапно, как по заказу,начался снегопад. Актёра, игравшего Часового, как раз только что загримировали.И с ружьём на плече , он уже ждал возле фанерной декорации Казармы,когда подвезут измельчённый пенопласт. Наготове был и ветродуй. Аэросани с вентилятором пропеллера сзади. Лыжи аэросаней, чтобы они не укатились с горы вниз по улице, уже зафиксировали.Начеку были и волонтёры , полные решимости сметать искусственный снег мётлами, сгребать  лопатами и собирать его в чёрные полиэтиленовые мешки: это было неукоснительное условие муниципалитета, выдавшего разрешение на проведение киносъемок. Когда же откуда-то с вершины горы "быстрыми промельками маховыми" посыпались хлопья, словно нанявшаяся горничной апартаментов  замка на горе Матушка Метелица, выйдя на крепостную стену и стоя между её зубцами, принялась вытряхивать перину,- Зеебург мгновенно превратился в машущего крыльями , уносящего на спине непослушного, обращенного чародеем Оле Лукойе в гнома мальчика. И всей съёмочной группой мы оказались под мягкими ударами крыльев устремляющегося в Лапландию гуся Мартина.

Часть II.Лапландия.


Лапландия была совсем рядом. Внук скатывался на "плюшке" со склона в Буграх, словно он сидел на шее гуся Мартина. И белые крылья овражных сугробов уносили его вместе с птицей,планирующей над поросшей лесом горой, рекой,аркой Нового моста, кристаллическим городом на другом берегу. Ухватившись за птичью холку Внук видел замёрзшее русло Оби , дымные полыньи у перемычки, перемалывающей лопастями турбин ГЭС древние алтайские легенды, казачьи баллады времён Ермака, разбойничьи песни и эпос кандального Московского тракта.
Неутомимый гусь Мартин уносил Нильса к развилке Бии и Катуни - и это уже был не мой внук, а я сам. Под крылом проплывали шерстисто-зелёные склоны Алтайских гор. Казачьей саблей в ножнах крутых склонов сверкало озеро Алтын Кёль. И внук уже летел на своей плюшке со склона, чтобы выехать на каток с Новогодней ёлкой посредине. Шаманским бубном этот очищенный от снега круг звенел и вибрировал под ногами наших коньков. Воображая себя шаманкой, моя жена Алиса кружилась , разбросив руки и крича:" О великие духи Алтая Эрлик и Ульгень! Дайте мне радости!"
И моя похожая на Скифскую Принцессу , выросшая Скрипачка, вставляла ключ зажигания в скважину "замка" на панели её "японки"-и отворяла двери в последнюю часть симфонии. Той , в которой, она выпускница консерватории, сидя в оркестровой яме, вплетала  голос своей скрипки в переливы арфы Тангейзера. И из- под её смычка вытекала пустынная зимняя дорога. И купленная на зарплату оркестрантки Оперного театра "Тойота Свифт" уносила нас, лилипутов, от Телецкого озера по туннелю темноты, обросшему заснеженными пихтами и кедрачами в сторону гулливероподобного Турочака, над которым старинным замком, сложенным из ещё более древних "каменных баб" бал-балов нависала скала.И мы выстреливались  из шахтной темноты в сторону до того маячившей светом в конце бесконечной трубы полной Луны.
 
 Я листал фотки и прокручивал видео на "ноуте", как бывало -отснятый материал в монтажной аппаратной во время съемок фильма "Военнопленные лагеря №199" и все это вместе с моими командировками в Германию и службой мальчишкой в ГСВГ складывалось в один грандиозный сюжет...

... А пока я вытаскивал из кладовки мешок Санты,надевал ошейник с поводком на шею моего русского спаниэля, спускался с четвёртого этажа десятиэтажки,  усаживал на салазки мою Скрипачку в обнимку с запертой в футляре музыкой,  - и медленно в гору поднимающейся лошадкой отправлялся в Бугринку. За "домиком Элли" музыкалки ближе к опушке берёзовой рощи в ряду погребов торчал из снега капитанской рубкой творила и перископом продуха мой погреб. И пока длились урок по специальности и сольфеджио( а потом ещё предстояло и занятие сводного детского хора) , по лесенке я спускался в нутро моего овощехранилища.Россыпь картофелин, торпеды кабачков, банки с "долларами" огурцов...Подобно гидроакустику я улавливал сквозь вибрации мёрзлой земли  пение детских голосов - хор музыкальной школы репетировал к Новому году "Джингл бэлс" , "Сайли найт" и нашу родную "Елочку", срубленную под самый корешок мужичком -недораскулаченным хозяином дровенек и лошадки. Набрав в мешок картошки(её мы выращивали на оставшемся от снесённого дедова дома, но ещё не застроенного наступающим жилмассивом огороде, поглощённой мегаполисом деревни Бугры ), я стал составлять в сумку банки с огурцами, варением , прихватил и кабачок с кочаном. В погребе было тепло , сыро и светло от карманного фонаря. К тому же в творило светила Луна. И спаниэль, поскуливая, торчал своей ушастой головой на её фоне, заглядывая в погреб. Вдруг откуда-то донеслась мелодия губной гармошки. Пёс взвизгнул - и завыл, как воют на Луну голодные волки.
 
Я толкнулся плечом в стену, из-за которой доносились звуки "Лили Марлен". Губная гармоника бодрилась и плакала одновременно. Стена подалась-и отворился люк отсека подводной лодки. Я ввалился в него прямо с придерживаемым правой рукой мешком на левом плече и сумкой -в правой.
-О! Санта! Наш милый санта-встретил меня веселый подводник с чёрной  , сжимающей когтями растопыренного краба, чайкой на пилотке.
  Отражаясь в боку стоящей на столике бутылке шампанского я увидел себя: окладистая белая борода, отороченный пушисто-белоснежной каймой колпачок, со свалившейся набок, увенчанной  "заячим хвостиком" макушкой.
-Давай, давай свои подарки, Санта!-дружно орали уже подвыпившие подводники.
Сняв  с плеча мешок, я запустил в него руку.
 И вместо картофелины вынул оранжевый апельсин. Дальше пошли -груши, мандарины, яблоки,грейафрукты, авакадо...
-Ещё, еще!Добрый Санта -орали моряки-подводники.
Сунув руку в мешок в очередной раз, я вынул  человеческий череп. Да и в руках весело поглощавших витамины подводников оказались куски мёрзлой человечины.
 Пока их полоскало и выворачивало, я кинулся к перископу. Прильнув к окулярам -вместо океанических валов я увидел заснеженную степь  бугрящуюся брустверами окопов. Никто не куда не бежал. И никто никого не атаковал. Догорал въехавший в воронку , поникший дулом на полшестого танк.
- Так вот он что нам принёс этот старикашка в своих мешках! -выхватил разъярённый подводник из сумы оторвавшийся от кочана капустный лист, но то был уже не лист, а плакат окопной агитации: заледеневший Фриц со свисающей с носа сосулькой сидел со спущенными штанами в позе "Ганс на стульчАке".Из его задницы тек потоком окопной болезни убористый текст: "Поёт в столярке циркулярка,фельдфебель пишет циркуляр,а на конверт почтовый - марка,на ней неистовый фигляр.Он вытянул над нами руку,
чтобы вести нас на Восток,а я вот отморозил сраку-и шарю нужный мне листок.
Я подотрусь, наверно, этим-вот он-на нём -его портрет,как той зимой и этим летом,
и друг мой им же подотрёт.Я не боюсь уже гестапо и черепов ваффен СС,-
Нам дальше до Берлина драпать через дремучий русский лес.И сгорбленнее Гуинплена-
тащить нам этот тяжкий крест,не рыцарский!-военнопленных-за Бабий Яр, Освенцим, Брест.Бетона и асфальта тонны-грустней мелодии альтА,анафемой на шлем тевтона
нам в наказанье-от винта!То вам не «лялечки» Люфтваффе,то вам не девочки -в кофейне. Торосы снежные, как вафли,- ни папиросочки трофейной.Нас здесь не закопают даже.Кто мы? Пришельцы? Монстры?Гости? Давай скрипач, валяй "Адажио"!*-
источат мыши наши кости.Глаза нам выклюют вороны,кишки нам выгрызет волчица,
Фельтфебель пишет похоронки-Или мне это только снится?И в перемёрзшую чернилку,
он  тычет острое перо,чтобы подбросить мяса волку и снова накормить ворон.
И список для мобилизации строгает, как гробы столЯр,пока на марке, друг Горацио,
ещё кривляется фигляр."

- Ах ты, сволочь белобородая! Такое притащить! Паникёр -агитатор!Разложенец боевого духа! Многоженец на снегурочках-дурочках! В торпеду его, камрады! Или чему не рады!
 
Ухватив меня под микитки-тут же утолкали в имитирующий торпеду гроб(пока тащили меня брыкающегося, мне почему-то показалось, что я - раскулаченный за два коня без хомутов мой дед -отпрыск столыпинских переселенцев, а подводники- чёрнотужурочные энкавэдэшники).Командовал бандит-капитан с пиратской нашлёпкой на глазу с чёрной бонданой на голове и вороной на плече.Чуть не поотшибав  пальцы моих сопротивляющихся рук, мариманы захлопнули створки гроба-торпеды. Раз, два,три-и  металлическая барракуда уже пахала непроглядную черноту, пробив чернозёмную скорлупу она устремилась к Сияющей Селене. Под боком я чувствовал тепло моего скулящего пса. И это как -то успокаивало. Четыре, пять, шесть-и мы с Партосом шлепнулись на лунную поверхность.
 
 Делая первые шаги в стесняющем движения скафандре, я обнаружил рядом и облачённого в одеяния остранавта моего спаниэля.Он вилял обрубком купированного хвоста, для которого был предусмотрительно сшит аппендикс вроде большого пальца на рукавице. Но мешка, сумки с двух- и трёхлитровыми банками -след простыл. Одна,как видно опустошенная на закусь подводниками, правда, была приспособлена под собачий шлемофон. Но мне во что бы-то ни стало надо было доставить домой, где уже мерцала гирляндами новогодняя елка, - картофель и  соленья с вареньями.Да и дочь Скрипачку тоже. Я взобрался на край кратера и увидел, что в него вставлена огромная линза-сквозь неё я узрел и хлопотунью Алису, нарезающую на кухне ингредтенты к салату оливье.  Приготовление праздничного ужина-в разгаре, а я потерял мешок с картошкой и банку с солёными огурцами!Запеленговал я благодаря чуд-линзе и дочь, всё ещё поющую в верхнем ярусе сводного детского хора. До меня донеслись волны песенки про то как холодно зимой в лесу елочке и как мы взяли её домой , срубив разлюбезную под самый корешок, чтобы она принесла нам много -много радости.

Скатившись со склона кратера на пятой точке я треснулся лбом о фонарный столб. На нём телепался звёздно-полосатый. Шепард и Армстронг, собирали образцы лунного грунта. Обнаружив на обратной стороне кратера наш посадочный модуль и маячащих в иллюминаторах командного отсека тебя и Курта, астронавты принялись швырять в вашу сторону серыми булыжниками. Почему -то хулиганов оказалось не два, а куда больше. В мегафонах шлемофона сквозь голоса детского хора раздавался заливистый собачий лай. Слышались крики: «Нацистка! Вон с Луны!» Спаниэль пытался ухватить зубами за штанину скафандра одного из нападавших, но ему это не удавалось из-за нахлобученной на голову трёхлитровой банки. По причине невесомости булыжники зависали в вакууме - и не достигая цели, падали вниз. Взметая столбики пыли. Учащённо дыша, я лез по лесенке лунного модуля к люку шлюзового отсека. Курт уже начинал предстартовый отчет и в шлемофоне тикало: один, два, три , четыре...
 
 Я несколько раз нажал на кнопку погасшего ручного фонарика -и снова очутился в погребе.
-Пап! Ты чо так долго! У меня уже давно кончились и специальность, и сольфеджио, и хор ! Я думала ты сквозь землю провалился! - продолжала петь теперь уже на мелодию "Ночь тиха , Ночь светла!" -моя Скрипачка, стоя  на утоптанном снегу возле  творила. Ей подвывал спаниэль.
-Как видишь не провалился,- , поторапливаясь, привязывал я к салазкам мешок с картофелем.

С тех пор в окрестностях музыкалки творилась всякая чертовщина. Вечером, когда я отправлялся с шведскими палками уже без моей маленькой Скрипачки, меж дерев блуждали призрачные огоньки, шелестели шорохом лыж о снег-голоса.Здесь на краю леса располагалась база проката зимнего спортивного инвентаря.
 Не обращая внимания на проносящихся мимо лыжников, то из корявого клёна, то из дуплистой, сотрясаемой дятлом берёзы, выходила старуха вековуха и скрипела про то, как в 1948 году, когда ,грузя в эшелоны оставшихся в живых военнопленных -отправляли их домой, целый взвод отказался возвращаться в " унзере Фатерлянд" и, распределившись по дворам вдовых бугринских баб недозамёрзшие под сталинградом и недогоревшие в танках на Курской дуге , принося себе много-много радости, копали грядки в огородах, выращивали картошку, строили теплицы, чтобы получить урожай огурцов и помидоров, маршировали с удочками на рыбалку и держали оборону за базарными прилавками, выкладывая на их брустверы -пучки редиса, лука-батуна, укропа и хрена.
 
  А случалось -во время моих променадов с подаренными мне Алисой на день рождения"шведскими палками" ко мне пристраивался дедок -с лыжными. Это не были пижонские импортные палки с пробковыми ручками выдвигающимися, телскопическими наконечниками и специальными резиновыми насадками для лета, а остриями -для зимы. Это были до боли знакомы по школьным урокам физкультуры-бамбуковые - с алюминиевыми кольцами на сыромятных ремешках , которые болтались-летом, шаркая по земле, речному песку или лужаечной травке. Однажды присоседившись ко мне, дедок с привычкой к строевому шагу уже не отставал , хотя был старще меня лет на 25-30 и по крайней мере годился мне в отцы.

Я сразу признал этого дедка: я покупал у него на базарчике нашего микрорайона пупырчатые огурцы и краснощёкие помидоры. А позже и картошку с капустой, и кабачки,и зелень- по причине образовавшегося на моём , доставшемся по наследству огороде , сначала котлована, затем фундамента, а там- этаж за этажом и штурмующих небеса коробчонок новых квартир. К тому времени пришлось и погреб бросить(вскоре погреба со всеми остатками былых легенд заровнял бульдозер -и, флюсом маящегося зубной болью военнопленного  разрастающийся в одну сторону "Сад КИО "Релакс в Буграх"  ощетинился на этом месте противотанковыми ежами аттракционов).
 
Огибая прислушивающуюся к сигналам из Дальнего космоса тарелку заброшенной радиолокационной станции, я переходил по пешеходному мостику , перила которого были увешаны памятными "валентинками" замочков, на другую сторону автомобильного потока -и углублялся в кое -где перемежаемую сосёнками и ёлками берёзовую чащу. Шурша кроссовками по червоному золоту опавшей листвы, которая обваливалась с берёз, словно вагоны с мешками, объвшимися монетами имперского золотого запаса застряли здесь и сейчас и по неведению адмирала Колчака сыпались и сыпались под ноги-бери -клади в банк-пускай в оборот. Правда, никто не замечал, что это и есть легендарное "золото Колчака".Спадала летняя тропическая жара, когда в поисках прохлады приходилось выбирать маршрут, раздражая рыбаков и оставляя на песке рубчатые следы кроссовок и ковырки от "переобутых" шведских палок. В это время года особенно глубоко и легко дышалось.
 
 Слыша пыхтение и шуршание подошв сзади , я узнавал тренированного ещё на марш-бросках  гитлерюгенда неуничтожимого пехотинца вермахта.По репортёрской привычке с ходу знакомиться с кем угодно я давно знал его, видимо, не раз и не два проверенную "легенду" военнопленного. "Шульц Гроскопф, ефрейтор ...пехотного полка",-назвался он, как бы рапортуя.Обычно нагнав меня или остановившись, и сделав "кругом марш",если я попадал ему навстречу,он приноравливался к моему шагу,и начинал что-то бубнить про окопные ужасы под Сталинградом, ад на Курской дуге, недоедания, недосыпания и смертях друзей в лагере №199. В ответ я пытался его умиротворить идиллическими сценами службы в ГСВГ. На этот раз он заговорил совсем о другом.
- Маня моя, ласточка, умерла,-говорил он с акцентом, набирая в паузах полные лёгкие запахов прелой листвы.-А мы с ней всё прошли...И как я её, голубушку, любил. Тут мы с ней кормушки для птиц , белок и бурундучков развешивали.Она их кормила, не жалея оорванных от своей пенсии денег. Теперь я в нашей избушке -один и говорят, снесут домик -и прийдётя мне переселиться в благоустроенную. А я не хочу -в Фателянде -то тоже благоустроенные. Те же казармы. А мне в земле  ковыряться надо. Смотреть , как стебелёк в горшке прорастает на подоконнике, когда ещё снег и лютый мроз, а потом зацветает жёлтенькой звездочкой,и вот-  появляется первый шибздик, за ним -второй...Пожила бы ещё. Да в литейке порами олова , мышьяка сколько дышала. Местные вон с наших отвалов таскали домой мышьяковистые отходы, дык против мышей -ни капканов , ни котов не надо было. И вот в конце концов ушла на тот свет  и моя мышка. А сколько она нашим ребятам еды перетаскала, одёжи!Ангел! - он хлюпал раскрасаневшимся клювастым носом и внезапно переходил на стихи:

Мы на Бугринском Брокене жжём чучело соломенное.
Ну и какого проку в нём?-спроси меня на ломаном.

На русском, брат, германец,славянский то обряд.
Но вот у бабы Мани который день подряд
горит в лампадке  свечка тонюсенокой такой
соломенкой-сердечком огонь неупокоя..

А в бытность комсомолочкой лилось рекою олово.
Теперь вот Богу молится склонив седую голову.
Солдатики, солдатики-к кипящему котлу,
как будто бы вода кипит и ветер гнёт   ветлу.

Не балерины - в пачках, а сменами бессонными
под  жалобы скрипачки сороковой  симфонии.
Солдатик оловянный из окруженья вынесенный,
плыл в лодке деревянной,как в старой сказке  Андерсона.

Все эти звуки заканчивались птичьим чивикианием -и я обнаруживал, что стихотворение наговорил мне словно одетый в шинель мышиного цвета снующий по подернутому изумрудом мха стволу берёзы цепкий поползень.

В другой раз, шагая со мной в ногу и размашисто отшвыривая накалывающиеся на наконечники бамбуковых палок пятитысячные банкноты осиновой листвы, он в который раз развивал свои сожаления о том, что в 1944 фигляра с усами -бабочкой пошлого конферанса и мерзким зачёсом на бок не поразили осколки мины заложенной... И эта крыса снова вылезла из норы свого бункера. А как он убивался по поводу лживо-героической "казни лиса пустыни!" Он говорил, говорил, запыхавшись, и снова переходил на стихи:

 Все ноты в коме кроме ля ,пиано все - одна лишь форте
 Германия хоронит Роммеля, сам Гитлер в траурном эскорте.
 Какая выправка фельдфебеля!Щека справляясь с нервным тиком
 одутловатее портфеля, в котором уже бомба тикает.

 фельдмаршал мёртв. Конечно жаль его, но на войне, как на войне,
 ещё вчера омлеты жарили на раскалившейся броне,
 ну а сегодня сдали Триполи, в песках увязнувшие танки
 и дула их, как член от триппера,поникли...Жалкие останки.

 Вдова рыдает, сын безмолвствует,чернеют траурные ленты
 молчат политики безмозглые ,ликуют тайные агенты.
 Но к пирамидам рвутся "Тигры", стратегов отвергая скепсис.
 Оркестр да по экрану титры, да след от траков на песке.

И опять он истаивал в дымке осеннего предвечерья. Всё ещё не отключив в своём смартфоне  опцию  "запись" я искал его глазами. Но в глазах рябило от пятен и черточек на бересте. Либо ветеран -пехотинец ушёл вперёд, либо окопался, замаскировался и стал невидим. Словно в подтверждение тому, по поваленному, обросшему копытами трутовиков стволу, цокая, пробежал бурундук с тремя полосками на спинке, словно подтверждение тому, что и на том свете бывают повышения по службе- и из ефрейторов  одной армии можно перекочевать в старшие сержанты-другой.
 В висках ещё продолжали пульсировать чеканные строки. Строфы маршировали , не сбивающим ритма шагом. От такого шага,если не смешать его, рушатся мосты. Впрочем, как от играющей на Скрипке Девочки. Таковы парадоксы резонанса!



ЧАСТЬ III

ФЛЕЙТИСТ И ПИЛИГРИМЫ

Перед этой фестивальной  поездкой в Зеебург , ты мне рассказала по телефону о  том, что реставраторы часов на башне магистратуры вмонтировали в недостающие , зиявшие пустотой места фигурки Флейтиста и Пилигрима. "Представляешь !На них наткнулись в пещере спелеологи!" Ты даже переслала мне по вацапу фотки этих фигурок в руках тех самых спелеологов.На другом снимке "целующий" тростинку с отверстиями Флейтист и пилигрим в подпоясанной верёвкой хламиде и с посохом  видны были  уже вмонтированными  в часы. Ты снимала сюжет о сенсационной находке для Дрезденского телевидения для своей аналитической программы " Прошлое без пошлого", в которой досталось на орехи и муниципалитету Зеебурга, и Министерству сохранения архитектурного наследия в Берлине.

 Я опять стоял на площади магистратуры Зеебурга и  в пёстрой толпе туристов разглядывал спелеологические находки. И когда сталагмит минутной стрелки сошёлся со сталактитом часовой на цифре XII , фигурки задвигались. Поочерёдно перед глазами проплыли Рыцарь, Монах, Ведьма, Палач, Король, Рыбак - и все остальные , перед появлением Костлявой с Косой по циферблату прошагал наигрывающий на флейте Флейтист.
- Видишь! - навела ты  камеру смартфона на Флейтиста. - Вот эта флейта у него в руках. Её первоначально не было.Куда- то исчезла.Но реставраторы  вложили ему в руки новую свирельку! Вообще-то этих статуэток  должно быть двенадцать! Как рассказали мне в  реставрационной мастерской -ещё недостаёт  Девы Марии с Младенцем, Волхва с дарами и Вола с Ослом и Христа.
  Часы заиграли. Они уже не звенели бубенчиками на раздвоенном колпаке Шута, не звякали струнами лютни молоденького майстерзингера. Они пели мелодией свирели.
Это я, достав  из за пазухи  флейту,- стал наигрывать  "Лили Марлен!"Как и договаривались, кроме гитары и губной гармошки я прихватил в эту поездку и свою "свирель".
 
 Туристы тут же стали наводить на меня смартфоны. Знающие толк в раскадровках блогеры , руководствуясь канонами народной режиссуры, переводили глазки смартфонов с Флейтиста и Пилигрима на циферблате - на меня, потом на гурьбу зевак. Получалось - Флейтист -ожил.Пилигрим-растиражировался в сотне экземпляров.А то и больше. Площадь перед магистратурой была полна-полнёшенька -разноцветьем курток, вязаных шапочек и накрученных на шеи шарфов.Не смотря на середину декабря было тепло и солнечно- с черепичных крыш свисали сосульки. Капель долбила о брусчатку и многие были вообще с непокрытыми головами. Блондинистое золото перемежалось с антрацитовой смолью брюнетов, рыжим пятном выделялась ведьмина причёска шатенки. Афроамериканка маячила на пестром фоне монохромной короной курчавых чёрных волос. Парень с пластмассовой палкой селфи вёл на английском  репортаж о новых фигурках в часах.Был ли это американец, англичанин или наш -российский эмигрант- невозможно было догадаться так вот, сходу-слёту.  Делая по сюжету пояснения он-то и совместил Флейтиста со мной, а Пилигрима с пестрой толпой селфистов и смартфонщиков.  Потом я несколько раз просматривал этот сюжет по Ютубу, ставил лайк,нажимая на "палец вверх",- и поражался режиссёрской смекалке  этого Кустурицы из народа. Курт тоже снимал, возложив на плёчо свой Сизифов груз -пластикового одноглазого Циклопа, вышаривающего друзей Одиссея и самого Хитровуного Мужа среди блеющих овец.
Продолжая играть на флейте - я, как и договаривались, двинулся вниз по улице в сторону набережной к памятнику Девушке у Фонарного Столба. И шумным табором номады нового времени тронулись за мной. Выдав у столба изрядную порцию своего стритового репертуара, включая , конечно, "Бессамо мучу", "Лав стори" и "Песенку американских бомбардировщиков" - я, следуя сценарию, вынул из -за пазухи кривую фетровую шляпу с тирольским пёрышком под опоясывающёй тулью ленточкой и пошёл с ней по кругу. Курт ловил кадр. Для того, чтобы  всё-таки не испортить сюжет, мы подговорили твоего сына и моего внука бросить в шляпу по несколько пфенингов. Но тут началось невообразимое! Немец, швед, англичанин, поляк, русский стали вытаскивать из карманов кошельки и вытряхивать в шляпу наличные. Сверху бросил купюру с иероглифами  улыбчивый китаец.
 Ты подняла шляпу и провозгласила:
-А теперь друзья,я приглашаю вас в кафе! Отметим победу!Тут вот , недалеко!Там такая вяленая рыба!Такие варёные в солёной воде раки!Ну и пиво!Баварское!
 Конечно, кучу денег накидали не столько за моё пиликание на дудочке, сколько впечатлённые просмотром нашего с тобой фильма о военнопленных " Во глубине. Сибирский труд немецких военнопленных". Впрочем, по всем фестивалям мы возили свою фильмотеку, вначале кассетами, потом на электронных носителях. Флешку-в карман-вот тебе и полное собрание кинолент.
  Уставив сдвинутые столики батареей бутылок с баварским, гомонил фестивальный табор. Наперебой поздравляли тебя, меня, Курта и моего новоздесенского оператора Клима.
 - Клим! А как тебе удалось для третьей части под названием -"Рядовые Генерала Мороза" отыскать ветерана, рассказавшего, как он оживил практически заледеневшего немца? Это постановочный фрагмент или реальный ветеран? Теперь ведь как-на любого деда медалюх навешают, вот тебе и участник битвы под Сталинградом-и на трибуну его ,рядом с Мавзолеем  на Девятое мая.
- Нет это не актёр театра "Старый дым".Это мой дед!И он рассказал реальную историю. Потом он этого несчастного пехотинца-окопника встретил на Оловокомбинате среди военнопленных, укладывавших асфальт у проходной...
-Фотки - подлинные?
- Из архивов !
- А все эти - дома из шлакоблоков, решетки балконные?Музыкалка, РЛС!
- Всё подлинное.До сих пор стоит. ЖЭУ капремонт сделало.
-У вас всё же получился какой-то "Пикник на обочине". Слишком много фантастики. Все эти летающие тарелки и переселения душ в птиц!
-Но мы так это всё увидели!
Вопросы сыпались, как из рога изобилия. По сути получилась незапланированная, разлетевшаяся потом по сетям пресс-конференция о Рядовых Генерала Мороза с той и другой стороны воевавших.
 Появлявшиеся в кадрах хроники укутанные в тряпьё, обутые в немыслимые лапти солдатики вермахта и   наши бравые солдатушки-ребятушки - в тулупах , треухах, пимах. Особенно зацепил всех эпизод, в котором советские солдаты отдирали друг от друга смёрзшиеся трупы и укладывали их на сани.
 Один фестивальщик, кажется, американец ,прямо во время просмотра даже пропел дурашливо на ломанном русском:
  -Везет лошадка дровеньки,
   а в дровнях старичок,
   срубил он нашу елочку
   под самый корешок.

Но никто не засмеялся. В зле стояла гробовая тишина. После просмотра председатель фестивального комитета с лицом сдавшегося в плен генерала Паулюса предложил встать и почтить павших минутой молчания.
-А не могли бы вы пояснить? - задал тебе вопрос молоденький пухлощёкий блогер. - В ваш фильм "Флейтист и часовой" - о русской оккупации, вы вмонтировали фрагменты из "Тангейзера" Вагнера. Зачем? Вам не кажется лишней эта побочная линия. Всё -таки советские войска , ГДР, это же всё было ...
- Я бы хотела поправить. Никакой оккупации не было , Советская армия освободила нас от нацистской чумы. И потом этот фильм не о политике с её неразберихой , а про любовь. Отсюда и линия с Тангейзером и Венерой...
- Эрик, ну что ты всё про советскую оккупацию! Давай поговорим про операторскую работу! -вклинилась бодрым голосом девушка с намотанным на шею шарфом, перекрыв гомон голосом отправленной Мачехой за подснежниками в зимний лес Падчерицы из "Двенадцати месяцев".-Клим , это была ваша идея совместить рассыпающиеся шестерёнки часового механизма с летящими по ветру снежинками или Курта?
 -Моя!- улыбался мой оператор, оторвавшись от бутылочного горлышка.
-Гениально!
-Как и совмещение арфы Тангейзера с новым вантовым мостом в Новоздесенске!-добавил обнаружившейся среди шумной компании юноша Тангейзер.
- О! Это поработали компьютерные графики нашей студии!-уточнила ты.
- А правда, что за ваш фильм "Реинкарнация"  вас обвинили в в пропаганде нацистской символики -и сняли фильм с конкурса?
-Правда! Но потом выяснилось, что кинокритику хорошо заплатили. И в СМИ не совсем верно истолковали суть протеста зеебуржцев. Посмотрев фильм, они требовали превратить гостиницу "Рапунцель", где останавливалась Алиса Гессен- Дормштадская с сыном - в дом музей. Но у муниципалитета не оказалось денег ни для того, чтобы выкупить недвижимость у собственника, ни на реставрацию, создание экспозиции и оплаты штата музейных работников...Хотя во время фестивальных прокатов фильма в России-в Москве, Екатеринбурге, Тамске, Новоздесенске - фильм был много раз отмечен различными наградами. Мне уже некуда ставить все эти статуэтки.Все полочке в квартире заняты.
- А гуся Мартина-кто придумал?
- А все эти штучки с попавшими в желудок рыб и сорочьи  гнёзда нацистскими пуговицами и эмблемами?
- А воспоминания военнопленных , их стихи, монологи старожилов Бугров подлинные? Или всё это мистификация, театрализованная постановка, флешмоб с фотошопом?

- Ну а не кажется ли вам?- забросив ногу на ногу тянул из бутылочки её янтарное содержимое Кай из "Снежной Королевы",- Что все эти вставные сюжеты про Сибирь, браконьеров, появляющиеся наложением Ермак, казачки- всё это перегруз?..
 
 Шляпа и бутылки были пусты...Сдачей с пиршества стол был усыпан пфенежками рыбьей чешуи. Светофорили останки вышелушенных раков, топорща  любопытные усы, пытаясь ухватить суть высосанной клешнёй! С бутылочной этикетки лыбился баварец- бэрман с кружкой пенного в богатырском кулаке.
- Спасибо , друзья!Закругляемся! - потянул я тебя за руку и кивнул твоему сыну и моему внуку, доедавших за барной стойкой уже по второй пачке печенья с "колой..."
И пилигримы  двинулись на выход.

 Разноцветным конфетти из елочных хлопушек -они, дурачась, рассыпались по снегу. Бенгальскими брызгами петард вознеслись к ночному небу Зеебурга радость и ликование.Мы лауреаты!
 Я снова сидел за "ноутом".Зависнув в видередакторе, я монтировал, монтировал, монтировал.Мне в самом деле хотелось объять необъятное, соединить, казалось бы, несоединимое. На дисплее опять появились кадры с окнами нашей казармы, фонарный столб.
  ЛЕГЕНДА О СПАСЁННОМ ГУСЕ

За казармой, хозблоком и гаражами , с прячущимися в них "будками" на колёсах радиостанций с утиными мордами ЗИЛов и напичканными электроникой БТЭРами, бредом неряшливого кубиста топорщились постройки хозчасти.Там торчал легко преодолимым барьером хлипкий досчатый забор.За ним располагалось хозяйство Герхерда Бауэра, по договору с начальством батальона поставлявшего продукты для офицерской столовой. Прапора-хлястики держали происходящее в фермерском дворе Герхерда под несуыпным контролем.Они то и дело таскали своим жёнам на кухни сквозь дыру в заборе -  зелень с грядок, вишни, черешни и груши с веток деревьев  забором. А наш ротный прапор по прозвищу ЩСА?-как две капли воды походивший на Луи де Фюнеса в роли комиссара Жува, пристрастился пить для здоровья сырые куриные яйца. Он нырял в дырку, блаженно улыбаясь тонкими губами, запускал руку в курятник, нащупывал там яйцо, осторожно разбивал его макушку носимой в кармане чайной ложечкой - и, припав к острому концу яйца, высасывал его содержимое.
 Однажды прапор принес с берега яйцо дикого гуся. Он украл его у спугнутой с гнезда гусыни. Яйцо он подложил высиживавшей цыплят курице. Гусёнок вылупился и стал расти. Вскоре всем батальоном мы , отодвинув две едва висящих на гвоздях доски, лазили кормить молодого гуся. Пришло время, он встал на крыло - принялся летать на озеро, где уже сам находил пропитание. Но возвращался-и не только на хоздвор. Он залетал на территорию батальона и вышагивал по брусчатке платца. 

-О!Смотрите -марширует! - прикалывались все от рядового до подполковника, глядя на то как гусь в развалочку переставляет перепончатые лапы по "шашечкам" брусчатки.
-Пора делать ему секир -башка! - говорил, нервничая, ЩСА?, считая гуся своей собственностью.Он рассчитывал прирезать гуся в канун католического Рождества, которое в ГДР нелегально отмечали , как в СССР Пасху.
  Холодком дохнул с озера  октябрь. Посыпались с каштанов золотые эполеты. За ним и Ноябрь пожаловал. Озёрные гуси потянулись на Юг.Наш юный гусь, которого я позвал Мартином, летал на озеро , но по прежнему возвращался. ЩСА? всё больше нервничал:эх, улетит!
 Ребята видели- наш прапор крался к гусю со штык-ножом , собираясь его прирезать.
 Но Мартин, не будь, дураком не подпускал вояку близко,-и взмахнув крыльями взмывал ввысь. Но снова и снова возвращался.
Тем временем ЩСА? уже психовал , грозился взять из оружейной АКМ - и разрядить в вольную птицу пол-рожка.
-Какого хрена! Я его выкормил! - обнаруживал он в голосе те же ноки, которыми командовал во время учебных занятий, на которых мы заучивали премудрости азбуки Морзе, и грозил поставить к тумбочке тех, кто "тупил".

Всей ротой мы  ломали голову -как  избавить гуся от преследований прапора.
Решение подсказал он сам. Дело в том ,что  желавший порадовать свою жёну приварком к семейному столу "хлястик", крал  со склада мясные и рыбные консервы, предназначенные для того,чтобы быть доп.пайком во время выездов на учения. Никто не мог в голову взять -куда исчезали эти металлические кругляки с надписями ТУШОНКА ГОВЯЖЬЯ(или СВИНАЯ), СКУМБРИЯ ТИХОКЕАНСКАЯ В МАСЛЕ и всё в таком роде.Создавалось такое впечатление, что все эти рогатые и украшенные свиными пятаками-на мордах скоты, все эти скумбрии, сельди и кильки с этикеток дружно мыча,хрюкая, всплескивая хвостами, покидали батальонный склад продуктов абсолютно мистическим способом.
 Но если бы!Если бы можно было зафотать вороватого прапора!В заблуждение вводило то, что тощий , поджарый с впалыми щеками, он не выглядел рабом желудка.Хотя его жёнушка- главная медсестра батальонного лазарета была вполне кустодиевских кондиций.Ну и трое деток-гномиков с животиками, но без бород.
 Лунная ночь. Мы с Хохлом ховаемся в постриженном кустарнике напротив склада продовольствия. Шаги.ШСА? вставляет ключ в пудовый замок. Скрип петель. Пауза. Прапор появляется с мерцающими в лунном свете кругляками консервных банок в руках. Хохол нажимает на спуск "Зенита" с максимальной выдержкой. Прапор замирает, отреагировав на посторонний звук. Прислушивается. Даже принюхивается своим крысиным нсом. Но , успокоившись, направлется в строну отдельно стоящих от казармы домов для офицерского состава и сверхсрочников.
 Фонарь! Он да Луна на небе разоблачили складокрада.
Полковник потрясал перед лицом прапора пачкой фоток.
-Это што такое, товарищ прапорщик? Солдат обворовывать? А съездите -ка вы на недельку другую в "союз" , на родину.Мать попроведайте...
-У меня здесь семья!
-Вот всё семьёй и съездите! Попейте свежего молочка, поешьте творожку со сметанкой! Подумайте как дальше служить Отечеству!

 И - до Гроссенхайна на БТРе, а там первым бортом Союз.
-Улетел ненасытная утроба!Добре! -ликовал Хохол.
С последней стаей улетел и Мартин.
А Мартином я его прозвал по той простой причине, что в чём-то аналогичная история с яйцом дикого гуся произошла со мной в детств в наших Буграх. По весне дело было.Отец привёз с рыбалки на правобережных курьях гусиное яйцо и подложил его нашей гусыне.

ЖИТИЕ ГУСЯ МАРТИНА

Мартин, Мартин!Мой верный перелётный гусь! Твой задорный гогот будит меня поутру, твои крылья шекочут и шлёпают меня по щекам, когда ты лезешь "целоваться"! И я чмокаю тебя прямо в клюв!Ты грозно шипишь на Кота и Дворнягу, отгоняя их от меня не из за еды, а из-за конкуренции на ласки. И я подхватываю тебя -тяжелючего, на руки, я глажу тебя по шелковистой голове и атласной спинке. Какие сильные твои красные перепончатые лапы!Они позволяют заныривать тебе на трёхметровую глубину, хватать там чебаков, окуней и собирать со дна моллюсков!Какие мощные у тебя крылья! Они способны поднять в заоблачную высь меня-твоего неразлучного друга. Для этого нужен лишь волшебник-гном. И его нужно разозлить, чтобы он прочёл своё жуткое заклинание"Крабле-крибле" -ну и дальше по тексту.
  Мартин, Марти!н- ты порождение обских утренних зорь и вечерних закатов! Ты влетел в мою жизнь из мультфильма "Непослушный мальчик" из чёрно-белого соседского телевизора. Ты обрёл боевую раскраску-траурный  клюв с оранжевым ободком и красные лапы - в кадрах диафильма, который крутила снова и снова мне сестра, проецируя захватывающий сюжет с титрами на натянутую в дверях простыню.
 С тех пор, как отец принес с поездки на моторке по курьям правого берега гусиное яйцо и подложил его как раз выпаривавшей гусят нашей  гусыне, жизнь моя переменилась до не узнаваемости.
 Что ни утро -я просыпался, чтобы проверить -не выбросила ли гусыня из гнезда "чужое" яйцо. Я поил и кормил её, чтобы она не слазила с гнезда и в этом сооруженном из веток и сена инкубаторе не понизилась температура. И вот скорлупа на яйце раскололась- появилась на свет головка гусёнка. Он зевнул, обнажив розовое нутро клювика и стал стряхивать с себя ошкурки скорлупы.Сделав это, он мигом спрыгнул наземь и заковылял в строну реки. Там , где кончалась картофельная ботва, он юркнул в проём между штакетинами забора -и уже улепётывал по тропинке, ведущей к пляжу, где лизала жёлтый песок синяя речная волна. Следом-гусыня, выводок гусят и я!
 Мартин! Мартин!Повзрослев и возмужав ты встал на крыло. И это ты унёс меня в дальнюю страну с островерхими крышами.А чтобы ты смог это сделать, непослушного Нильса обратил в лилипута волшебник- военком. Тоже лилипут. Он то и произнёс заклинание "Крибле-крабле".
 Ну а прапор! Он оказался просто-напросто невольником сказочного сюжета про Крыс, которых победил Мальчик с Дудочкой,воплощение Флейтиста из часов Зеебурга.

Важно ходит Мартин по двору не даёт Коту и Дворняге обижать цыплят с утятами. Он здесь хозяин. А Гоша Шустрый,самый молодой  папин подельник по браконьерским вылазкам на Обь,  смотрит на него -и видит, как гусь лежит на блюде обложенный дареной картошкой и зеленью.Но не тут то было. Подойдёт Гоша пощекотать гуся по зобику, а тот ему хлобысь -в мордень. Да в глаз метит.У Гоши-фингал. Прикладывает к нему пятак с гербом СССР-колосья, обёрнутые летами объяв Земшар, пищемили, как щипцами, махонькую звёздочку.
 
Брал гоша папино ружьё со стенки, мотался в одново -на курьи-привозил оттуда уточек , свесивших головёнки. Дачнику тамошнему надоела Гошина канонада  да и уток -украшения заоконного жалко ему стало, позвонил в милицию- отняли у Гоши ружье, вызывали отца в милицию по номеру регистрации, составили протокол-и ружье не вернули.
-Запалил вещь! А я его еще в Юрге, во время войны купил, когда там по брони прицелы для пушек точил-шлифовал, ловил микроны!
-Да ладно те Батя! Наловим рыбы-продадим, новое ружье купишь...
- Ты штоль наловишь!?
-А хоть бы и я...
-А как мешки на гора таскать-спина болит!Не болит по деревьям лазить -гнёзда зорить. Они тебе мешают-дрозды, кукушки, сороки?
-Дрозды ягоды по садам-огородам жрут, сороки-ложки таскают.Кукушки -кукушат синицам подбрасывают , а я их птенчиков-швырь из гнёздышка, чтоб пресечь на корню..
-Природа сама разберётся!
-Бать, а помнишь-где я нашёл твою пропавшую серебряную ложку , а к ней горсть пуговиц с гимнастерок военнопленных?-в сорочьем гнезде -во-н на том тополе...


Смотрит Мартин, как отец с батей переругивается - и ка-ак загогочет, как захлопает крыльями.
-Во! Птица , а умнее тебя -то! Холода придут- ему аж в Индию лететь! А кто его тому учил, чтобы Землю , как карту читать.Интеллект! А ты тока воровать да лазить по карманам с детства -и зачем я тебя в свою артель взял?Пожалел дебила, сам дебилом оказался...
 
 И стал мне Мартин сниться во время солдатской службы. Только сомкну -глаза -он тут как тут- рвётся в небо вслед за пролетающей стаей. Хватаю я его за шею-и ф-ють!
 И прилетаем мы в замок, оккупированный Крысами. И жалуется вожаку гусиной стаи Филин-подполковник: Крысы опустошили склад продовольствия, сожрали все солдатские консервы. В Большой Книге с серебряными застёжками и изображением Флейтиста на обложке записано-как изгнать Крыс, но кто бы прочитал?
-У нас есть мальчик Нильс! Он летит с нами в Лапландию!- с гордостью объявляет Мартин.
  И вынырнув из -под  крыла гУся, я вскарабкиваюсь на разворот книги и читаю про магическую дудочку с девятью дырочками. И , изготовив инструмент из тростинки, я начинаю играть.
Тени завороженных крыс скользят по стене.Поджав лапы , они волочат свои хвосты по ступеням лестниц замка, по перекидному мосту. Мы спускаемся к воде. Здесь поджидает меня живой корабль-МАРТИН. Он подставляет мне крыло-трап и взойдя на спину своего друга,я отплываю на середину озера,  продолжая извлкать из дудочки завораживающие ноты...
Крысы, как загипнотизированные входят в озеро и скрываются в воде с головой.И у вех у них заострённые мордочки нашего прапора. Бульк, бульк, бульк...
-Па-адъём орет вернувшийся из отпуска прапор. - Безбородько, а где твой фотоаппарат?А ну-ка дай его сюда!-крутит ЩСА? в руках скомпраментировавшее его неблаговидные делишки "всевидящее око".- и намотав на руку ремешок "фотика" со словами "пусть побудет у меня до твоего дембеля, у нас тут режим секретности", снова орёт "Подъем!"- и добавляет спокойно:
-А тебе Безбородько объявляю пять нарядов вне очереди.
И внезапно переходя на истошный визг:
-Сгною, мандалёху, у тумбочки!




ЧАСТЬ V. ПОЛЫНЬЯ



О том, что неким  пожелавшим оставаться инкогнито в дар Зеебургу были поднесены фигурки Марии с младенцем, Волхвов, Осла и Вола ты сообщила мне по телефону в канун Нового 2021 года. Теперь все пусте места в хороводе часового циферблата оказались заполнены.Но на сердце отчего-то было пусто.И снова стрелки на часах муниципалитета Зеебурга начинали бешено вращаться в попятном направлении. Аллеорические фигурки сливались в сплошной прозрачный круг.

Бывало, ожидая , когда закончатся занятия дочери в музыкалке я заглядывал на огонёк к Художнику. Его мастерская теснилась в "фонарике" пристройки, столь характерной детали немецкой архитектуры, не прячущей подоконники окон и рамы за узором наличников , а выставляющией их на обозрение вместе с зимним садиком за окнами - розами, геранями, гортензиями,  хризантемами и кактусами.Это была пристройка к одному из коттеджей , возведённых военнопленными. Но Художник не разводил цветов, он малевал их на холсте. И на этих холстах принципиального наивиста можно было видеть цветники красок под стать взрывающимся в конце мая на полянах Бугринской рощи филетовыми фонтанчиками кукушкиным слёзкам , золотисто-жёлтым сверхновым стародубок и мини-солнцами оранжевых  жарков. На одном полотне невестиной фатой свешивались над тихой речной  заводью черёмуховые гроздья ,на другом-  кремом на пирожных дразнились тонким ароматом выдавленные на бисквит розовые лепестки цветущего шиповника. Всю эту красоту,обрамленную аскетичными планками, струганными рубанком здесь же, на верстаке, Художник развешивал в центре Новоздесенска, на церковном заборе Нарымского сквера, где с некоторых пор образовалось нечто вроде местного Монмартра. И эти "куски торта" мгновенно  слизывал оголодавший по красоте и наивности спешащий мимо люд. Да и не дорого брал Художник за прямоугольники каждодневного праздника для глаз, имплантиуремого его вдохновением в серо-стандартную обыденность городских квартир. Писал он маслом и языческое буйноцветие Масленицы, и христианское умиление Рождеством. И лунные дорожки на Оби , и огонёк костерка на острове Кораблик, когда непроглядно-чёрным налимом шарится ночь по руслу и острятся по берегам стерляжьми носами елки.И катания летящих на санках под гору  ребятишек. И лыжников, усердно вращающих Землю отталкиванием своих палок. И купание в вырубленной за ступенчатым спуском к реке Крещенской купели, где кучковались местные "моржи" из числа лыжников и ходоков со "шведскими палками".  Однажды отведав этой услады по старой детской привычке начинать купание, как только трогался лёд на Оби, я уже не мог избавиться от этой наркотической зависимости. Меня то и дело манило -либо вывалятся ногишом в снегу, либо выбежав на улицу с ведром воды из соей благоустроенной душегубки, окатить себя из ведра с ног до головы, чтобы, стоя в клубах пара, быть мишенью для глаз выглядывающих из-за занавесок на окнах  многоэтажки соседок.
 Мои обливания холодной водой и купания в проруби я начал совершать задолго до того, как стал ходить со "шведскими палками". В ту пору как раз мы обзавелись щенком русского спаниэля, нарекли его мушкетёрским прозвищем Портос, - и он плюхался в ледяную воду вместе со мной -и выпрыгнув на лёд покрывался ледяными бубенцами. И они звенели на его ушах, кода уже обтеревшись полатенцем и одевшись, я бежал трусцой домой, а он кружил рядом, радуясь.
 После фильма про Алекс и её сына Цесаревича, ты давно вынашивала планы снять фильм о Старце Григории. И когда ты узнала о моих зимних купаниях, ты тотчас же решила -кого пригласить на главную роль! "Старца сыграешь ты!- сказала ты по телефону" - "Но я не актёр, а только телерепортёр."-" Это и лучше-там ничего играть не надо. Будешь играть самого себя.Остальное -кадры хроники, старые фото. Символические заставки. Ну в обычной нашей манере!"
 

В Питере, у ....моста я нырял в прорубь с наклееной бородой,в косматом парике и епанче??? старца. И мне нужно было прижаться снизу к прозрачному льду, чтобы видны были широко открытые глаза и рот с идущими из него пузырями. Твой окончательно выздоровевший после грязевых ванн Зеебурга и Солёного озера в Кулунде сын играл князя Юсупова, кормившего меня отравленными пирожными. Цианид не действовал и он разрядил в меня револьвер. По мне тёк кетчуп. Курт ловил кадр. В деревне под Тобольском мне в качестве старца приходилось рубить неподъёмным колуном дрова, таскать воду в вёдрах, чтобы заполнить огромный чан в бане - и изображать в клубах пара хлыстовское неистовство, пока бесстыжие деревенские бабы, сотрясали голыми телесами перед кинокамерой.(Они согласились делать это за приличный, изрядно опустошивший бюджет фильма гонорар).
  А в Бугрике, куда на киносъемку съехались и коллеги-телевизионщики, и зеваки Бугринского жилмассива , щетиной многоэтажек поднявшегося на горе, мы должны были снять крещенское купание Ермака Тимофеича. Массовка состояла из казачков-ушкуйников.Твоя передвижная костюмерная предоставила в наше распоряжение - и кольчуги, и шлемы, и сабли.  Раздолбив прорубь пошире отсняли мы здесь же и подводную часть эпизода с утоплением легендарного Ермака-Оленина в Иртыше. К моей груди прикрепили пробившую кольчугу татарскую стрелу -из раны хорошо тек анилиновый краситель. Подаренный "Иоанном террибль"  панцирь хорошо тянул на дно.Курт в гидрокостюме с искусственным подогревом нырнул за мной. И без дублей отснял этот эпизод, но проблемой было-вынырнуть. Я пытался скинуть с себя доспех, но застёжки не подавались. Я уже пускал пузыри, мне мерещились татары загнавшие меня .???..осенней порой в воду(этот эпзиод мы снимали отдельно), они выкрикивали:"Ну што Тимофеич, чья взяла? Будешь знать , как чужая земля хапать! Ясак три  шкура драть!"
 И тут я увидел твоё лицо! Распахнутые голубущие глаза, стелющиеся по течению волосы русалки. Мне показалось, что у тебя даже образовался нельмяжий хвост.(Позже я понял эту аберрацию зрения: сверкание чешуи кольчуги наложилось на твои усиленно работающие в воде ноги- и получился рыбий хвост).Тут же ухватил за край кольчуги, нырнувший даже раньше тебя спаниэль.Следом загребал на глубину- внук. Он тоже кинулся в воду - и первым, откинув с гоовы дурацкий шлем, схватил меня за волосы. Парочка зазевавшихся  мужичков из нашего клуба "Морж" подоспели.
 Подхватив меня под локотки -  а Курт всё снимал!- вы вынесли меня на воздух.
   Это был твой дебют ледяной купели. Странно, но никто не простыл и не заболел.Непонятно было и то, откуда взялся под водой Партос: благополучно прожив пятнадцать лет он отлетел в собачий Рай, усыплённый уколом ветеринара , дабы не страдать от образовавшейся шишки. Что касается Русалки,то я был не первым , кого она посетила в заводи под Бугринской горой.

СКАЗ О РУСАЛКЕ

(из рассказов Васи Чахлого)
Гоша Шустрый утонул нелепо и неожиданно. Говорили - русалка утянула на дно. Эту русалку ему вытутаировал на плече зоновский гравёр по человеческой коже. Долговолосая, чешуехвостая с ширко распахнутыми глазами, вся она- от от ключиц с двумя , словно по циркулю выведенными кругами под ними с чётко обозначенными "полюсами", до Мыса Безодеждности между сросшихся ног, от ухмыляющихся губ до меча в одной руке и щита-в другой  была предзаменованием чего-то, что ни Гоше , ни друзьям его было не ведомо.
 На малолетку Гоша попал по-дурости. Сколько было на его счету - и удачных пролазов в форточки, куда он вплывал как  бы заныривая на дно с покоящимся на нём "Титаником" , штобы обшарить каюту покинувших её , пытающихся спастись пассажиров - и выныривал на поверхность с полными горстями "безделушек". Сколько - гоп- стопов провёл на непыльных тропинках осыпающейся  листвой Бугринки, когда он воображая себя добытчиком Золота Колчака! -возвращался - и  вываливал на стол маящимся похмельем ребят золотые серёжки и цепочки. А его цирковые  трюки со спущенной с крыши верёвкой, с помощью которой он  проникал в квартиры, где золото не надо было искать по ящичкам секретеров-оно валялась повсюду- тут колечко,здесь портсигар, там -струйчатая цепь-верёвка!
А попух на туфте. Мент , а следом за ним и следак прокуратуры, повесили на него труп.  Алку Рус - знали и огурцовские , и гэсовскик, и бугринские.На танцульки бегала-задом вертела.
И надо же было ему подвернутся с нэльминой этому майору  Гнилому и "рыбнику" Дубу, Дубову этому што разыгрывал из себя шерифа с кобурой ракетницы на жопе!Чуть што-пускает малиновую или зелёную звезду ввысь -и ты виден, как на ладони, а его напарник фоткать приспособился! Весь- с сомоловом своим на "балалаечке"* аль с осетром -чушканом в руках! Весь ты, как кинозвезда журнала "Экран"-на виду. И   всё это менты лепили в уголовные дела -и  спроваживали нас на зоны.
-Почём русалочка!?- подначивает мент,сбив фуражку свою с малиновым, блин, околышем а затылню.И не будь я Вася Чахлый, не доходи я в ШИЗО на зоне до ошизения! - сразу суёт ему под ребро свой грёбанный "кольт", то бишь -"Макарыча" само собой.Это я тут "Лимонадного Джо" насмотревши, всё про ковбоев. Ага!
А дело было так. Подогнал  Гоша Шустрый свою "шаланду полную кефалей" к берегу в том же месте,где попалси на бати свово лодке, за што на малолетку его спровадили!Ну, где за мыском  камни -валуны и кусты дебрями в непроглядь. Ткнулся он носом лодки в песочек,  мотор заглушил. А мент с "рыбником" и выскакивают из кустов. А у Шустрого полна лодка стерлядей, а сверху нельмочка - в лунном сиянии. Удачно порыбалил. Самолов снял -хоть и не свой а Криворылова и на дорожку нельму прихватил.
-По чём гришь?Да ни по чём, ментяра ты позорный!
-Ах, ментяра!- и получает Шустрый по зубам. -Думашь я не знаю што это ты Алку Рус в овраге мочканул?
    А Алку -то так звали потому ,што она и в сам дель была Алка, а батя её из военнопленных -немец Рус был. Поди нацарапал себе в ксиве фальшаком такую фамилию эсэсосвец недобитй , штоб  с ходу не шлёпнули. Рус- значит вроде как и подпольщик-тельмановец.
  И шлёпается Шустрый навзничь в холодну октябрьску воду. А мент с "рыбником" -оба в "болотниках" за ним-и ну его топить на мелководье! Кунают и приговаривают:
-Колись! А то порешим на месте. Думашь,мы не знаем- скока ты квартир через форточки обчистил, скоким женшшынам в Буграх , на тропинкам промеж берёзок серёг из ушей повырывал, сумочек повыдирал из рук, цепочек посрывал с шеи! Или всё на себа берёшь - и ешшо недавнешнее ограбление ювелирного в центре-или кранты тебе, паря!
- Не губите начальники! Всё подпишу!- взмолился Шустрый - и тут же , на носу своёй лодки -дюральки, подмахнул заранее заготовленную явку с повинной. Щёлк  "браслетики" на ручонки шаловливые - и в поджидавший в кустах "бобик".
  Тянект Шустрый год срок на "девяточке", это што за Холком-базаром, другой, десяточку с половиночкой откуковал,- выходит и, отпраздновав с ребятами освобождалово, идёт на берег - к тем камушкам лунной ночью. Садится он на камушек, штобы восстановить дедуктвным методом в памяти всё ,как было. Понятно, што лодку, мотор "Вихриь" новенький, весь улов рыбник с ментом к рукам прибрали, наврав ему што -конфискация , мол. Его другое мучало все эти годА. Какая Алка Рус? Неужто немца Коли, что остался на полной бесконвойке после того, как всех Гансов в 48-ом домой спровадили? Так с этим Колей, чуть ли не тёзки канцлера Колля, дочь -то давным давно в ФРГ слиняла, а позжа робяты говорили, што видели её в составе немецкой делегации, посещавшей мемориал на "Сибмашконцерве", где сделали из тарного цеха музей военнопленных комбината  №179 ! Так кто ж в овраге -то был?
-Я!!! -услышал Гоша замогильный голос.
Глядь-а рядом сидит на камне баба голая -власы по плечам, в глазах печаль, титьки торчком,в руке ила ком, и хвост нельмяжий  хряшеватой буквой М на конце с метр-не меньше.
- Мать моя, налимиха! Ты откель?
- Да оттель! Вишь шрам на бочине- в кулочину. Это от твово самолова след. Кой как зАжил. А то маялась!- и илом -то Гоше в рожу щлёп!Аж потекло.
-Так то не мой был Самуилович- Кривоморда!-утирается Гоша.
-Ну а кто мне блесёнку из серебряной ложки ешшо твоим дедом унесённой с улицы Гудимовской во время ограбления купецкого дому и убивства купчихи Лукерьи Рыбиной подсунул, штобы я у тя в лодке валялась, хватив ту блесну? Ты помнишь - ешшо спросил мент:"Почём русалочка!" Так ты в темноте и не разглядел,што в сам дель- русалочка! Хоть я тя и молила человечьим голосом:"Отпусти - я те ешшо пригожусь!"
- Да ты шо? Не могёт быть!
- Могёт!
-Так ты и есть та Алка Рус из оврага?
- То блазь была! Понапутал мент фотки. Всё у него в куче было- и браконьерский реквизит ,и изнасилованные. Вот и образовался "висяк" нащёт этой Алки! А никакой Алки -то и не было в том овраге! Все враки. Да ешшо у них куча висяков была. Ну они и порешили тебя охомутать.То биш ОХ-В -ОМУТ- ТАТЬ головою-и концы в воду! От тати избавить этот мир подлунный!И все висяки на тебя списать. Больно ты шустрил и через-то имя надоел хужее горькой редьки. А теперя ты , паря , лежишь в могилке возля Холка-базарчика, закопанный , как в окопе под Сталинградом вместях с Колей немцем - и гниют твои косточки, как мои сгнили  в мусорном баке опосля того, как мент с "рыбником" отпраздновали свой успех запечённым в духовке моим белым телом...
_
* балалайка- на браконьерском слэнге приспособление для набора самоловных крючков. На выпеленной в виде буквы "п" с длинной верхней перекладиной доске натянута проволока, на которую вешаются заточенные крючки из пружинистой, малоуглеродистой стали. Сама браконьерская снасть хороо опиана в романе Виктора Астафьева "Царь -Рыба".


После подзарядки адреналином, эту новеллу я набил на ноуте в мгновение ока.

-Отличный материал! Пошло не по плану!- комментировал Курт выведенные на дисплей отснятые кадры.Обработаем на компьютере и будет то, что надо!Внука переоденем в кафтан XVI века. И введём в сюжет образ юного разбойника- юнги Ермака!А ты...практически готовя русалка. Вот тебе и мистика!

Сюжет про ПОЛЫНЬЮ и КРЕЩЕИЕ(ты ещёне определилась с окочательны названием фильма) разрастался. В планах было снять фрагменты Ледового побоища на Чудском озере в заливе Бугринки. Я должен был сыграть Александра Невского, Курт -магистра Тевтонского ордена. Сцену утопления опять хотели навещать на меня. Но видя с мой стороны ноль энтузиазма ты махнула рукой. "Ладно! Этот эпизод возьмём из Эйзенштейна.Как следует обработаем его на компьютере под общую стилистику-и сойдёт. А вот утопление Колчака в притоке Ангары речке Ушаковке, извини, придётся сыграть тебе-больше некому. Ты же сам одобрил наш замысел: неупокоенный дух старца блуждает и мечется,то уходя в прошлое, то перетекая в будуюшее. В давнем прошлом он - конунг викингов, затем Александр Невский, а в будущем -Колчак..."



Часть VI. Спаниэль Моцарта.



Почему мир устроен так , а не иначе? Отчего , отбросив своё грозное копье, неандертальцу не побрататься с кроманьонцем? А кроманьонцу в свою очередь, переломив через колено стрелы и лук, не кинуться в объятия собрата по планете, которой они даже ещё не придумали названия? Почему не сесть под сводами пещеры в круг у обложенного булыжниками огня, не поделиться ломтём полусырого, сочащегося стекающим по бородам жиром мяса? Или уже совсем не осталось на краю громоздящегося ввысь ледника ни шерстистых мамонтов, ни мохнатых носорогов и буйволов? И только рыскают в поисках двуногих саблезубые тигры и пещерные медведи с их ненасытными хайлами? Отчего не растереть в углублении лопатки убитого неделю назад на охоте буйвола буро- красную охру и обмакивая в неё ещё пахнущий соком еды палец-не вывести на стене в свете факела силуэт шерстистой махины с загогулинами -бивнями и грозным хоботом? И не тыкать в вызывающее у соплеменников восторг изображение копьем - вместе, чтобы назавтра, призванные таким образом духи, помогли охоте завершиться удачно. И чтобы, если пожалуют саблезубые твари, а следом за ними и волки с гиенами - совместно дать им отпор.
 Шаман кружит вокруг костра , гремя трещоткой из позвонков тотема рода- Свирепого Медведя, череп буйвола смотрит пустыми глазницами на наше совместное пиршество. Весело звучат голоса. Не всё понятно в смешивающихся зыках и покриках. Но всем понятны дружественные похлопывания друг друга по плечу, потирания носа о нос. А уж если кто возьмётся искать в волосах...
 Самки? Они со своими малышами на руках, вечно занятые перетиранием кореньев и поиском ягод на кустах!Как поделить их? Но они уже сами нас поделили! Попробуй сунься к той, которой не нравится твой запах или не кажутся привлекательными космы над нависшими козырьком пещеры бровями. К той, кого не прельщает твой воинственный взгляд выпученных буркал, оскал зубов. И она убегает к поджидающему под сухим деревом рохле, у которого и рубило слетает с палки каменного топора, когда надо прикончить добычу, и копьё ломается, когда нападает клыкастая кошка!

Зачем шахматному гроссмейстеру баталий Наполеону увлекать пламенными речами свое войско в неведомые пределы манящей златыми куполами и зубчатыми стенами Кремля Неизвестности? Чтобы насмотревшись на фрески превращённых в конюшню стен собора, в котором венчались на царство - и непостижимый Иоанн Грозный, и расчётливый цесаревичеубийца Борис Годунов, и лукавый Василий Шуйский , и беглый монах-расстрига Лжедмитрий с полячкой, дочерью самборского воеводы Мариной Мнишек , ретироваться восвояси? Или затем, чтобы наконец-то накормить оголодавших французов, поляков,итальянцев, немцев  мёрзлой кониной и человечиной?

Для чего неистовому Гитлеру подогревать микрофонными выкриками озарённые факелами симметричные шеренги и - лица,лица, лица с отблесками факельного огня в остекленевших глазах? Для того, чтобы эти глаза превращались на морозе в ледышки, а затем перерабатывались в вороний кал, которым ненасытные пожирательницы подобного рода деликатесов будут обливать припорошённые снегом шинели? Или затем, чтобы разгорячённым греющими сердце картинами ,миражами возникающими из трибунных проповедей доктора Геббельса, испечься в башне подбитого танка или давать дуба в «теплушке» для перевозки скота в кишечнике уносящего тебя всё в ту же Неизвестность змееподобного железнодорожного состава? Стук-стук! Тук-так! Сердце стучит ещё или вагонные колёса на стыках рельсов? И ты, прошедший медицинское освидетельствование чистокровный ариец, грезишь уже не домиком с черепичной крышей на берегу Волги, из окна которого ты будешь смотреть как раб-славянин постригает живую изгородь, а рабыня -славянка ощипывает гуся, которому только что отхватила на чурке голову. И топор торчит ручкой в жесте «хайль!»из среза годичных колец. И кот грызёт зажмурившую глаза голову сказочного Мартина.

Куда летит ,удерживаемая в авоське линий тяготения Земля? А что если она баскетбольным мячом вывалится из дыроватой сетки? И кто или Что играет в этот космический баскетбол? Кто гоняет по биллиардным столам микро- и макромира биллиардные шарики атомов, молекул, планет , звёзд? Что за мальчик, забавляясь в своей детской, крутит волчки галактик? А если ему надоест это однообразное занятие,-тогда что? «Гори гори ясно, чтобы не погасло!» Сколько ещё ему, нашему Светилу, гореть, греть , светить?
Стоят в круг у костра братцы -месяцы- январь, февраль, март..."Гори, гори ясно!"

ЛЕГЕНДА О СОЛДАТСКИХ ПУГОВИЦАХ



Глобус на столе учительницы географии, двумя составившимися зонтами с рёбрами меридианов. Я несу ...портфель ...Дождь. Мы сбегам по лестнице, прячемся под сходнями ....


Откуда оно, прикатилось -это колёсико с загнутыми спицами? Из каких тёмных углов приполз этот , опутавший в итоге своей паутиной весь мир паучок? Эти четыре составленных веером кочерги?
Сидел в своем капище шаман племени, поклоняющегося тотему Медведя и думку думал.Как ему придумать такой тотем, чтобы объединил он его племя с племенами, поклоняющимися тотемам Волка и Ворона. Много жертвенной крови он пролил. Всовывал пальцы во внутренности убитых жертв. Перебирал сердца, взвешивал на ладоне печень врагов. Но явился ему во сне - Ястребиный коготь. И сорвал он оберег с шеи смелого охотника и великого воина своего племени , носившего это имя, и воздел коготь с кривыми когтями над головою до самого солнца, и увидел в его очертаниях Знак. И начертал он тот знак на усыпанной пеплом земле. Закивали вожди одобрительно головами: добрый Знак!- и согласились слить три рукава Больших Рек своих родов в один. 

 Веками пылал тот костер у которого раскурили три вождя Трубку Согласия. И являлись в его пламени - и ахейцы у стен Трои, и римские легионеры в Дакии, и полчища Аттилы. Скифы и гунны накатывали из Великой степи, двигаясь противосолонь, тамплиеры с госпитальерами громили Византию, тевтоны ломились на Русь, ударяя противосолонь. Настал черёд ударить молотом Тора по наковальне Солнца и Третьему рейху. Пыхнул костёр с новою силою, затрепетал, заметался и погас. И остался только припорошенный снегом да головёшками человеческих тел выстуженный круг, называемый по -немецки der Krig.

Я включал диктофон-и слушал как Шульц Гроскопф начитывает, то ли шаманя, то ли молясь:

Сугробов мёрзлых одалиски,
до "не могу!" любвеобильные.
хрустальным льдина-обелиском.
да шлакоблок - плита могильная.

Путями Каина с Иудою
прошли мы -души неприкаянные,
но может совершится чудо,
воскреснем как -нибудь нечаянно мы?

Пусть не на пляже,не в Неаполе,
не в Аргентине и не в Триполи,
а где стоит берёзка-во поле,
склонясь над нашими, над трупами.

Рябиной у плетня, калиною,
чтоб ягодок замёрзлых бусины,
дорогой дальнею и длинною,
в которой вязли танков гусеницы.

Поднимемся ли в поле кирхою-
из котелков солдатских, фляжек-
из промороженного харканья
всех тех, кто в землю эту ляжет.

воздвигнется ли храм из пуговиц,
шинельных, ржавых ли жетончиков,
в чирикании птичек-пигалиц,
в лежалой зелени патрончиков?

Алтарь ли -плоской русской плахою-
как для исчадий Преисподней,
чтоб жёны не дождавшись, плакали,
взывая к милости Господней.

"Катюши" трубами органными
здесь отгрохочут валом огненным.
Не Ётунами здесь огромными-
не великанами, не Одинами

мы ляжем- мёрзлыми воробушками,
такие не нужны Валькириям,
в Вальхаллу возноситься чтобы нам
в окопах трупами затыренным.

В бою пьянели мы. Тверёзыми
теперь предстанем на суде мы,
вот здесь под этими берёзами,
а не в захваченных Судетах.

Земля -мне мягче той постели
метелью выжженной зимы.
Клюют рябину свиристели.
Знай эти птахи-это мы.

Материалы для сборника стихов военнопленных лагеря №199 были готовы.В этих строках оживали их безымянные голоса. И только имя Шульца Гроскопфа я мог поставить над десятком стихотворений , которые вместе со стихами из тетради, найденной между шлакоблоками руин лагерного барака лягут в братскую могилу альманаха. Оставалось придумать название. Названивать тебе? (Под гипнозом стихов Шульца Гроскопфа я автоматически рифмовал любое всплывающее из недр подсознания слово). Я поднялся из-за стола с ноутбуком. Я прошёл на кухню и налил в кружку кипятка,предварительно бросив в неё пакетик. Я подошёл к подоконнику с распустившиеся  на нём геранью.С четвёртого этажа хорошо были видны крыши частного сектора тех самых Бугров, жители которых вместе с военнопленными работали на Оловокомбинате, браконьерили по ночам на Оби, вылавливая бреднями пуговицы и кости сгинувших в узников. Под какими -то из этих крыш возгорался лампадный огонёк бабьей любви, у которого могли согреться живые трупы. Маячили в темноте ииконные лики русских женщин, готовых простить, помочь выкарабкаться из могильного холода грехопадения и духовного опустошения. Во дворе ближайшего дома с наличниками теребила куст рябины стайка свиристелек. Под самыми окнами ребятишки  лепили снежную бабу. И ВСЁ-ТАКИ ПРОЩЁННЫЕ - выплыло титрами на оконное стекло.
 Я не знал - может ли человек  сам себе простить соучастие в неслыханном злодеянии? Будет ли его мучать совесть? Или уже равнодушный ко всему,в полном духовном онемении, он бесчувственно и безмысленно будет воспринимать происходящее с ним , как чуждую фантасмаггорию? Но я точно знал, что  подсыпающая в кормушки синицам, бурундукам  и белочкам, в которых, как она верила, переселились души узников лагеря военнопленных, способна была простить. А почему? На то, пожалуй, и не надо искать ответа.   



Прапор-Баба яга. Курт-только курточка.

Мне предстояло ещё собрать в единый свод не полностью вошедших в сценарии нашего фильма, но так или иначе на него повлиявшие сюжеты баек, которые я записывал на диктофон и камеру или просто запоминал как сомномбула бродя по лабиринтам улочек всё ещё не поглащённой новостроями деревни Бугры. Чаще, конечно, запрмина, потому -включи диктофон и птица исповедальности упорхнет - и поминай как звали. Мне нужно было ещё крепко осмыслить всё рассказанное ими- старожилами этой деревни, старожилом которой был уже и я. ЛЕГНДЫ БУГРИНСКОЙ ГОРЫ звенели во мне арфовми струнами нового вантового моста через обь , оранжевую дугу которого я созерцал из своего окна, они гомонили щебетом голосов бабуль- скамеечниц и баритонами дедков, просиживающих на бережочке с бутылочкой и спиннингом. Наигрышем теплоходных гудков они тревожили обскую предзакатную тишину и дотлевали угольями в горевших всю ночь костерках рассказами о запуиавшегося в самолов труп полуразложившийся военнопленного, о пуговицах с истлевших в воле гимнастерок и костях, которые теперь уже замыло песком и затянуло илом. Я видел как они уходили в небеса серым, правильно-симметричным крестос с уде обвалившимися "когтями" -зацепами свастики, крестом пригодным разве служить крестовиной рождественской ёлки, под которой они будут сидеть добрыми Санта-Клаусами. А все танки , самолёты и бронетранспортёры будут стоять на полках детской пластаммовыми игрушками,уже и не помышляющими расстреливать и бомбить хрупкие шары-планетки.

Я брал "шведские палки" и отправлялся по своему обычному маршруту почти один в один совпадающему с маршрутами моих прогулок со спаниэлем, курсированиями с дочерью в музыкалку и прогулками с внуком. Я шёл в сторону Бугринской рощи мимо обрамлённых снежной каймой  резных наличников, берёз ,елей и гроздий рябины частого сектора. Мне навстречу попадались , то дама с ризеншнауцером на поводке, которого облаивали собаки за заборами, то не стремящаяся меня объехать легковая из за чего мне приходилось лезть в сугроб, потому как дорога сузилась от обилия снега - и было не разойтись, не разъехаться. Пройдя частный сектор, я оказывался между пятиэтажек - детские площадки с малышнёй на горках, старушка с раздувшимся от продуктов пакетом. Затем я миновал трамвайную линию, предварительно пропустив выруливающее на кольцо громыхалово с весело глядящй вперед кондукторшей, не задумывающейся, что все  в этом мире устроенно так, что движется по кругу -и она сама того не подозоевает, что может быть это трамвайное кольцо - кольцо Сатурна или ,околоземная орбита, экватор планеты Земля или мистическим проступивший здесь на вершине Бугринской горы  круг окружения -очертания адова Сталинградского Котла. Подтверждением тому была брусчатка за тамвайными рельсами в которую упирались наконечники палок, пронзая утрамбованный колёсами автомобилей снег.

 Приближаясь к музыкалке, и поравнялся с угловым домом городка построенного военнопленного. Здесь располагался приход во имя Святой Троицы. Светились  "венецианские" окна, слышалось пение, шла служба по поводу предрождественского Сочельника.Слов было не разобрать. Возможно это был какой-то из псалмов Давида,возможно, что-то из Бортнянского.Со стены смотрел пнепритязатльный плакатик, воспроизводящий Троицу Рублёва.

 Здесь я , как всегда, останавливаюсь. Притормозил и на этот раз, созерцая и Ангелов с нимбами на головах, и примирительно опущенные не то копья без наконечников, не то посохи Пилигримов.Смутной, практически неразличимой была голова жертвенного тельца в чаше. Гора Мориа* и дуб Мамврийский* на ней возвышались за спинами Ангелов.И можно было не сомневаться, что Бугринская гора -оттиск той горы и где-то среди, сухих , продолбленных дятлами до сердцевины берёз имеется аналог иконописного древа.
 Мне показалось, что ко мне подошёл молоденький попик - чёрная, контрастирующая на фоне снега ряса, скуфейка, окладистая  борода." Это вашего спаниэля вчера сбила машина на повороте, где брусчатка? Я не раз видел вас с ним в окно прихода. Вы постоянно гуляли с ним."-"Да моего!" -"Воистину, и братья наши меньшие имеют душу живу, хоть и сотворены не по образу и подобию Божию!Вот -посмотрите!" - он вынул из складок рясы небольшой крест с распятым на нём Спасителем. -" Неделю тому назад , перед вербным, слышу кто-то скребётся в двери храма...А я как раз только отслужил литургию. Прихожане разошлись. Открываю двери, а ваш пёс держит в зубах это распятие , смотрит на меня и виляет хвостом... Не знаю, в каком овраге он его отрыл, но наверняка это распятие кого-то из военнопленных. И я поставил его в алтарь, хоть оно и католическое...И молюсь сам, и прихожан прошу молиться за упокой душ почивших здесь...Ведь они возвели стены нашего прихода" -" Да! мой Портос часто убегал, когда я его спускал с поводка!" -"Вот он где-то и нанюхал это распятье!Но как он догадался притащить его в храм? Непостижимо" -"Вот и скажи после этого, что собаки глупее нас!"

 Так я познакомился с отцом Андреем.И этот случай с крестом заставил меня ещё раз крепко задуматься над многим. И над тем, в частности,задавила ли моего пса шальная, угнанная обкурившимся тинейджером "японка"? Или он сам бросился под колёса, наслушавшись наших домашних споров "Усыплять нам его или не усыплять?" Шишка , образовавшаяся у него на брюхе разрасталась, ветеринарша Коновалова вынесла смертельный приговор и надо было решать. Внук уже ползал по квартире на четвереньках с Портосом на перегонки - и смертельно больной пёс с малыщом тёрлись друг о друга, обмениваясь микрофлорой.Я всё же пришёл к выводу, что кончина бесстрашного пса была вполне самурайской.И совсем неслучайно он бросился под колёса именно на повороте, одетом в панцирь брусчатки. В щели между этими столбиками -обелисками просочилась его кровь. Когда подняв его на руки, я отнёс бездыханное тело в дальний конец Бугринской рощи,я ещё не знал про распятье. А когда узнал-всё встало на свои места:пёс просил молиться за него, чтобы он мог попасть в Рай.
 Я болезненно переживал его уход. Грезилось -он всё ещё со мной- вертится у ног, убегает перёд,а затем, возвратившись, прыгает и радостно лает.
 Я не мог отделаться от тревожного чувства раздвоенности.Мне казалось, что, может быть, это не он, а как две капли на него похожий спаниэль погиб под колёсами машины. А ему всё же всадила шприц со смертоносным содержимым ветеринарша Коновалова.
Тогда-то и набормотало мне что- смотрящее из темноты собачьми глазами вот это:

МОНОЛОГ СПАНИЭЛЯ МОЦАРТА

Прости, МоцАрт, ты пах акватофаной,
свечами сальными, дешёвеньким винцом,
скрипичной канифолью, затхлой  ванной,
хотя и коронован был творцом.

Хоть ты и гений, но, увы, не сука
с  её оскалом милым и вокалом,
когда  Сальери –вдруг входил без стука,
башмак его пах её чудным калом.

Парик его напоминал болонку
соседскую. Ушастых родила
она  потом щенков, как ни банально,
а всё парфюм- такие вот дела!

Прости, Вольфганг,  когда за  гробом шлепал,
чтоб проводить тебя в последний путь.
я грезил об охоте на вальдшнепов,
на уток кряковых. Чтоб ты когда –нибудь

не деку скрипки, а приклад ружья
прижал к щеке. Взлетает капалуха!
Стреляй! Но на надгробии, дрожа,
твоем сижу- пёс с абсолютным слухом.
   
Луна-Сальери. Сколько на неё
ни вой, увы, не выстрелит ружьё.


Следующим рубежом моего маршрута была Музыкалка. В классе оглашаемом деткими голосами, и услышал я историю про любимца Моцарта -Спаниля. Про то, как за катафалком баловня судьбы и властителя нот плёлся, провожая великого Вольфганга Амадея один лишь его верный пёс. 



Часть ПАЛАЧ.
 
Скульптурку Палача нашла на чердаке своего дома, прилепившегося на склоне горы и зажатого с боков, подобно стиснутой солдатскими ручищами талии танцовщицы на праздничной площади, фрау Магда Хаусхофер. Она притащила к нам в госпиталь эту, выпавшую из башенных часов во время бомбёжки фигурку, задолго до того, как на восстановленное здание магистратуры вернули отремонтированные часы. Желая поскорее избавиться от "злой куклы", как называла она её, она рассказывала небылицы. Подобрала же фрау Хаусхофер поглянувшуюся ей и чем-то напомнившую ушедшего на фронт мужа Гюнтера куклу сразу после того, как по радио объявили об окончании воздушной тревоги и , выбравшись из подвала с огромным дымчатым котом Рихардом на руках, она устремилась от своей мясной лавки к площади. Там, копаясь в завалах, зеебуржцы вытаскивали - кто Ангела с  отбитым крылом, кто Шута с обломанным "рогом" раздвоенного колпака, кто Рыцаря с погнутым копьём. Сунув ярко раскрашенную деревянную скульптупку под мышку, фрау Хаусхофер поплелась домой -и рядом с ней бежал, перебирая "шашечки брусчатки" её кот Рихард. Кот истошно мяукал, тряс распушённым хвостом и пытался царапнуть Палача за его свесившийся капюшон, сквозь прорези котрого тот внимательно следил за поползновениями мурлыки.Как ни излавчался кот - Палач крепко сжимал в крестьянских ладонях топорище своей секиры. И в любой момент мог взмахнуть ею, чтобы опустить на чурку. Правда шестерню , которая приводила в движение руки и топор палача заклинило-при взрыве фугаса, что-то в нём перекосилось или камешки и сор попали внутрь, но Палач замер, замахнувшись ,-и в такой позе предстал пред ясны очи фрау. 
  Пройдя через лавку, где разумеется уже не было прежнего ассортимента, фрау Магда поднялась по лесенке с перильцами в свою комнату -и поставила скульптуру на комод. Опустели и витрина , и прилавки. Консервы да эрзац пайки, которые она скупала оптом у интендантов отправленных на фронт стрелковых батальонов и мото-пехотных полков, ещё с времён Кайзера размещавшихся в Зеебурге, а теперь почти сплошь переоборудованных под госпитали,- давали мизерный прибыток. Заглянет какой-нибудь  лейтенантик, потерявший ногу под Харьковом, выложит на прилавок серебряные часы со струйчатой цепочкой, сгребёт в вещмешок пару-тройку кругляков консервов -и застучит костылём вниз по кривой улочке в компании с друзьями-кто с пустым рукавов в гимнастерке, кто -на негнущихся протезах, чтобы , удалившись от  патруля на укромный мысочек, вскрыть те консервы штык-ножом, сорвать пробку с бутылки, и , разлив шнапс по кружкам, пить за благополучное возвращение с Того Света!
  Немало их было -таких, кто подобное лечение предпочитал и минеральным ваннам, и грязевой купели, и прогулкам по набережной с балюстрадой ограждения, где чёрный гусь эсесовец мог прогуливаться с белой лебедью из кафе-шантана, что каждый вечер пела раненым "Лили Марлен", ... "     "...
 
 Не нужны были Йохану,Карлу и Фридриху - ни кафешантанная певичка, ни девицы из борделя, клеившие клиентов -кто на набережной, кто на организуемых госпитальным начальством танцульках на площади муниципалитета, не тянуло их молиться в собор Святого Мартина ,кровлю которого хоть и пробила авиабомба, но ещё в исправности был орган, а скучали они по своим жёнам. Больше даже чем по исчезнувшему из лавки фрау Магды бекону,колбасам и окорокам. И разливался шнапс по алюминиевым кружкам , и уносились друзья своими мечтами далеко-далече. Один -в Баварию, где хлопотала во дворе, доя корову Грета. Другой - в Саксонию, где снимала спелый   виноград с лозы Хелен. Третий в Силезию, где писала ему письмо сидя за столом с букетиком фиалок в кувшинчике из мейсенского фарфора Иоланта.
  А вот проказник Аларих не прочь был ухватить за окорочок какую-нибудь жрицу любви или медсестру из лазарета. И напрополую делился своими похождениями с товарищами по  палате.
Мне же, Гюнтеру Гроскопфу, после прохождения курса лечения, предстояло вернуться на Восточный фронт в мою мотопехотную часть. Готовилось наступление- и командование выгребало из тылов все резервы.
-Ну что!Здоров как бык!- сказал председатель комиссии, выбритый до синевы член НДСАП с ... в петлице. - Ваше счастье! Пуля проша навылет не задев жизненно важных органов. Выздоровлению содействовали грязевые процедуры, минеральные ванны, родниковая вода и целебный горный воздух...

Оставались последние сутки перед отправкой на фронт. И нужно было ещё хоть что-то успеть. Хотя бы попрощаться с Фредерикой, медсестрой которая делала мне перевязки, не особенно -то реагируя на мои нежные слова и даже стихи, которые я строчил в блокнот и, вырвав листок с нарисованной в углу ромашкой, дарил ей.
 -Без тебя, ангел мой,
 без твоих крыльев,
 не парить над землёй,
 мёртвой быть  пылью.-читала ты и , зардевшись, опускала стишок в карман белоснежного халата. И тут же, вынув из другого кармана градусник, втыкала его вме в рот:
- Вам , больной, надо измерить температуру!
-А-а! Клюнула!- многозначительно подмигивал с соседней койки знаток амурных дел Аларих.- Главное -куй железо , пока горячо. Не давай ей опомниться!
-Заткнись , дубина! - комкал я вырванный из блокнота листок и швырял в него.
-Ого!-ловким движением заядлого волейболиста ловил Аларих бумажный шарик, и развернув его торжественно декламировал:

 -Для  тебя, жизнь моя,
 трепещу , сгорая,
 как на море маяк,
 как  звезда у края!
-Да ладно тебе глумиться!-раздавалось из глубины палаты.-Тут, может настоящая чистая любовь! Не то что твои киски из борделя. Кто больше платит-тот и самый любимый...
  ...Купив у цветочницы три белых розы , я направлялся на набережную. Там была назначена встреча. Спускаясь п улочке мимо мясной лавки, я наткнулся на фрау Хаусхофер.Размалёванная, как реклама окорока, она стояла у фонаря.

-Шульц! Ты обещал мне починить розетку, а торопишься мимо!
- Не сегодня, Магда!
-Но завтра ведь вас, кто выздоровел, отправляют на фронт. Сегодня ночь любви!А мне так страшно одной в этом пустом доме! Я же тебе рассказывала про оживающего Палача!Забери хоть его!
- А сама не можешь отнести эту куклу ребятам , которые чинят часы?
-Ну забери!А я тебе консервов отвалю!А то будешь голодать до самого фронта! Да и там каптенармусы крысят!
- Ну пойдём!-сдался я на уговоры, тем более, что я пошёл на свидание загодя,почти за час, рассчитывая , что подожду Фредерику на набережной.
 Мы поднялись в комнату Магды.О мою ногу тёрся взбежавший за мной стемглав по лестнице кот.
- Так вот этот Палач, который размахивает по ночам топором, грозя отсечь башку твоему коту!-протянул я руку к кукле.
 Обернувшись на шорох за спиной, я ахнул:Валькирия! В проникающем сквозь щель неплотно задёрнутой шторы свете фонаря -голая, крепко сбитая,пышногрудая Магда выглядела богиней из опер Вагнера.Волосы крыльями распластывались по плечам. Вселившемуся в меня дымчатому коту ничего не оставалось, как , мявкнув, вонзить кокти в это аппетиное филе...
...Дозастёгивая пуговицы на кителе,я выбежал из лавки.
-Букет забыл! -швырнула магды сверху розы к моим ногам.
Топча лепестеи и шипы, я побежал к набережной. Никого! Я пострел на циферблат моих наградных, наручных.Я опоздал на час!
...Вагоны тронулись. Я всё ещё высматривал в толпе рыдающих женщин на перроне Фреддерику. Поехали окна вокзала, уреванная женщина кричала:" Обязательно возвращайся, Курт!" И вдруг я увидел Фредерику у столба. Тоненькая, почти бесплотная, она, молча махала мне ладошкой, словно Ангелица махала крылом:прощай Гюнтер!
 И тогда я увидел палача с его секирой. Он замахнулся - и ударил в бок набирающего скорость поезда. Словно штык -нож вошёл в консервную банку - и бызнуло...Красным на чёрное. И потекло-по белому.
  Когда я вьезжал на велосипеде в Судеты, мне навстречу бросилась девушка с букетом белых роз. Теперь мне казалось это -ты, Фредерика! Мгновенное прикосновение её губ к моей уже познавшей бритвенный станок щеке-всего лишь мгновение, но это прикосновение  стало моей навязчивой идеей.
 
 А Палач врубал свою Секиру  в набухшую венами русских рек шею.И что с того, что эта шея вначале казалась не моей! До Чурки, кажется, было ещё далеко ранним июньским утром на меня впервые пахнуло банным паром белорусского болота. Ещё не рассеялась туманная дымка, как, елозя колёсами наших мотоциклов по песчаному просёлку, мы ворвались в ещё спавшую деревню. Из крайней избы выбежал седобородый старик в рубахе, кольсонах и с охотничим ружьем. Он наставил дыры дула на меня! Я ответил короткой очередью из автомата. Лезвие Палача чиркнуло по его рубахе- и красное потекло по белому. Нам было предписано действовать совместно с частями СС. Чёрными муравьями рассыпались эсэсовцы по деревне. Они словно бы выскочили из раскосых глаз красернр капюшона  палача. Языки пламени поднялись целым хороводом красных капюшонов нал одной, другой, третьей крышей...

 Но топор ещё только входил в шею.Послышался хруст позвонка - это Лютваффе бомбило не то Смоленск, не то Харьков. Это с хрустом давили наши такки -избы, плетни, сараи...
 И наконец, чья то голова , хрипя чтала скатываться с Чурки -и я видел сжимающиеся годичные кольца. То были кольца сталинградскоого окружения. И та голова -была моя голова...

И тогда, вытаращенными от боли глазами, хрипя, я прочитал на снегу строки твоего письма- красным по белому. Ты писала о том, как прождала меня больше часа, потому что пришла на набережную пораньше. И как , подумав, что я не пришёл потому, что у меня снова открылось кровотечение-ты побежала в госпиталь на горе. И как пробежав мимо мясной лавки Магды , ты услышала за спиной шум распахивающейся двери. И как, обернувшмсь, ты увидела на ходу застёгивающего штаны меня , как полетели на брусчатку розы. И высунувшася кукушкой из ходиков в русских избах Магда прокричала:
-Розы!Розы не забудь для своей Фредерики!

Палач вернулся ко мне в тарном цехе комбината N179.Его секира обернулась в визжащий круг ципкулярки, к которой для распилки на тарную дощечку подтаскивал я мёрзлые доски. И я все не мог избавиться от иллюзии, что это не доски, а мои заледеневшие в окопе друзья , так и не дождавшиеся, когда дивизия ваффен СС "Викинг " прорвёт кольцо окружения. Цыркулярщик Альбрехт брал уплощённые лёжкой в кучах замороженные тела -и укладывая их на плаху железной станины из которой высовывался жаждущий человечины вращающийся зубастый круг и пилил, пилил, пилил...

НА ПЛАНЕТЕ ФОНАРНОГО КРУГА
 (рассказано Альбрехтом Майном)(вставка)




Часть МАРКИТАНТКА

В соседнем с нашей палатой помещении главврач -     разрешил организовать ремонтно-реставрационную мастерскую.
-Трудотерапия полезна! -сказал он.-Отвлекает от дурных мыслей.
 Зеебуржцы и выздоравливавшие раненые стали приносить сюда всё, что осталось от бомбёжки от часов на башне муниципалитета,органа собора Святого Мартина, скульптур и утвари кирхи.
 Я и несколько ребят , у кого не были оторваны руки, взялись за починку механизмов, реставрацию искалеченных скульптур, органных труб и клавиатуры.
Скульптурка Маркитантки вместе с другими куклами подвижного механизма циферблата ждала своей очереди.Сгрудившись, все эти аллегорические персонажи стояли на специально сооружённом стеллаже и представляли собой нечто вроде кукольного театра. И Аларих не без артистизма умел устраивать с их помощью целые представления.
- Куда ты направляешься, благородный рыцарь! - сотрясал он в левой руке Монаха.
- В крестовый поход,бить сарацинов!- поднимал он на дыбы Рыцаря в правой.
-Я иду с тобой, обращать язычников в истинную веру!
 Он мог оживить и Жонглёра и Барабанщика, придумывая для них целые истории.
Но больше других кукол ему нравилась  Маркитантка. Даже больше, чем Ведьма.

Что такое курортный городок, превращённый в госпиталь!?
Его истинное украшение -не разрушенные авианалётами архитектурные достопримечательности, а женщины!

Рыцарь, Монах, Палач, Ангел, Ведьма, Король,Лютнист, Шут, Флейтист, Маркитантка, Жонглёр, Смерть.


Часть. ЖОНГЛЁР

Часть  ПОВАР
ЧАСТЬ БАРАБАНЩИК

Часть. Ангел.
Собор Святого Мартина.

* Перевод Холодковского