Рудольф Нуреев и мои впечатления о нём

     Нуреев танцует, сливаясь с музыкой. В его движениях, пластике есть кошачье, тигриное. Своей мимикой, прыжками Нуреев передаёт сущность и характер своего героя.
     Нуреев умер в начале 1993 года. Известно, что о  покойниках  говорят либо хорошо, либо ничего. Но мне хотелось бы изложить свои впечатления о нем.  Хорошо помню, что ещё за год до своей смерти Нуреев приезжал в Россию и шла передача о нём. Это был 1992 год. Тогда в первый раз, по телевизору, я узнала о существовании такого артиста. Нуреев танцевал на сцене в окружении балерин, в короткой шотландской юбке. Первым же моим впечатлением о нём как о человеке было то, что ему присуще высокомерие. Об этом я сказала маме, удивившись тому, что его при этом так превозносят.
- Талант,- ответила мама.- Посмотри, посмотри,- добавила она,- он не хуже Годунова. Его тоже надо знать.
Тут же показали одно из выступлений Нуреева. Под музыку из ”Лебединого озера” он танцевал с какой-то балериной. Балерина была целиком одета в костюм свиньи, на Нурееве же было плотно обтягивающее его трико типа плавок из красной, в блёстках ткани.                Публика неистовствовала.
- О, Нуреев,- были слышны выкрики.
Нуреев поднял бедную свинку и бросил её на спину под восторженный рёв публики. Обернувшись к публике, Нуреев смотрел на неё, разводя руками. На его лице появилось истеричное выражение.
- Так?- как бы спрашивал он публику,- Вы этого от меня хотите? Пожалуйста.
При этом у меня было впечатление того, что, бросив свинью, Нуреев как бы бросает часть самого себя. Тем более, что публика не способна на понимание, а то, что она ждала от него, он сделал.
     Потом, в этой же передаче, показали интервью с Нуреевым. Интервью брал у него какой-то журналист, на вид не гибкий и не очень далёкий человек. Одним словом, какой-то « дубоватый». Он  был  в чёрном аккуратном пиджаке, брюках и при таком же чёрном дипломате. Нуреев сидел в берете и смотрел на журналиста  с жалостью свысока. Оба они сидели друг напротив друга, положив ногу на ногу. Нуреев понимал, что всё-таки перед ним сидит как-никак, а человек, со своим человеческим достоинством, которое ему, Нурееву, не нужно задевать. С точки зрения Нуреева, ему, с высоты своей величины, ничего не стоило задеть журналиста. Поэтому на лице Нуреева появилось подчёркнуто доброе выражение. Он, Нуреев, мог бы что-то привнести от себя в жизнь этого журналиста, поведать ему какую-то высшую истину. Бедный журналист, представляющий собой  продукт советского общества, один из многих. Ему неведомы вершины сознания. Нет, он не поймёт, да где ему понять?
     Сначала Нуреев сказал о том, что музыка Шопена- это такая боль. Затем, предвидя вопрос о его личной жизни, Нуреев сказал:
- Это естественно, что вы с кем-то живёте. Но, когда вы женитесь на себе, это  шудно! (вместо чудно).
Видно было, что Нуреев подзабыл русский язык и говорил с английским акцентом. Вообще, Нуреев держался вызывающе. Он часто
раздражался и выходил из себя. Особенно вывел его из себя вопрос о том, счастлив ли он.
- Что значит “ счастливы”? В один момент человек счастлив, а в следующий момент он уже несчастлив.
Вообще же, за всей внешней заносчивостью в Нурееве проглядывала какая-то беспомощность, словно, разговаривая, он натыкался на стену. Его рельефные губы чувствительно вздрогнули. Он хотел подарить себя и этому журналисту, и, поднося ему себя, чувствовать со стороны того любовь и признание.
      Но вот журналист задал вопрос, интересует ли Нуреева то, что происходит здесь, на его родине, сейчас.
- Вам честно ответить или нечестно?- едко спросил Нуреев.
- Честно,- спокойно сказал журналист.
- Нет, не интересует,- жестко ответил Нуреев и жадно, взахлёб, с блестящими глазами добавил: - Мой зал, мои зрители - вот что меня интересует.
Журналист в изумлении воззрился на Нуреева, как будто только сейчас увидел его. То, что только что сказал Нуреев, поразило его.
 «Как некрасиво!», как будто хотел сказать журналист.
Под его взглядом Нуреев и сам почувствовал, что сказал что-то в высшей степени неприглядное. Чтобы восстановить справедливость по отношению  к родине,  Нуреев сказал:
- У вас богатая страна. Вам надо работать и тогда у вас всё будет.   
      В марте 1993 года снова была передача про Нуреева. По телевизору показывали его фотографию, где он сидит в домашней обстановке, возможно, у себя дома, но, скорее всего, у кого-то в гостях. Он сидел в одной из своих шапок, положив руку на спинку стоявшего рядом стула. В лице у него было много доброты, но выражение его лица было одновременно насколько добрым, настолько и захватническим. “Мой стол, мои чашки,  мои зрители”,- как бы говорил всем своим видом Нуреев.  А где-то в самой глубине его глаз, было (притаилось) что-то скользкое.

       Девятнадцатого января 1995 года я увидела в программе заголовок: «Рудольф Нуреев как он есть». Эту передачу пустили поздно ночью. Сначала показали Нуреева, делающего упражнения у станка вместе с балеринами. Потом показали Нуреева и Марго Фонтейн. Фонтейн в красном воздушном платье с белым цветком на груди, Нуреев  в белом с чёрным коротком фраке. Оттого, что Нуреев рядом с Фонтейн, она танцует вдохновенно, она как бы вращается  вокруг  Нуреева, и, иногда, прижимаясь к нему, как бы хочет раствориться в нём. Нуреев, в свою очередь, очень внимателен к ней. Он тоже был влюблён в неё, хотя, конечно, и не так, как она в него. В балете «Дама с камелиями» был такой момент, где Марго Фонтейн стоит  спиной к Нурееву. Счастье и радость переполняют её. Это невозможно скрыть, а она и не пытается это скрывать. Она  монотонно делает всплескивающие движения руками, вся в млении и томлении, а Нуреев, остановившись, с нежностью смотрит ей в затылок. Потом Фонтейн уходит за кулисы, а Нуреев ложится на стоящую посреди сцены софу. Он весь в себе и в своих чувствах, которые, кажется, имеют свой вкус и запах – вкус аристократа, которого он играет и запах нарцисса, которым является он сам.
     За этим  была показана постановка ещё одного балета. Ставивший его режиссёр очень волновался, и это было видно. Нуреев  вместе с какой-то балериной, взявшись за руки, прогибались сначала как бы стремясь друг к другу, а потом отдаляясь друг от друга. По-видимому, они изображали половой акт, поэтому эту передачу пустили так поздно, ночью. Нуреев важно, с достоинством как бы совершал это указанное выше действие сам по отношению к себе и к своему телу. В подтверждение  этого и без того выпуклые губы Нуреева выдвинулись вперёд, подчёркивая этой гримасой важность совершаемого им сейчас дела и то, что он вошёл в роль. К своей партнёрше он относился  холодно и равнодушно, а ещё, вернее того, не относился никак. Она как бы не существовала для него, при том, что он хорошо понимал, что у другого человека также есть и тело, и своё человеческое достоинство. Затем  они разошлись в разные стороны и их показали крупным планом.  Балерина была довольно молодой женщиной, и у неё были большие красивые глаза. Встав около стены, она начала смотреть на Нуреева.  При этом она начала вздыхать и томиться. Балерина она, по-видимому, не слишком известная, а Нуреев величина. Глаза у неё красивые. А жизнь вот так и проходит. Хоть бы обратил внимание, хоть бы посмотрел…
      По-прежнему не глядя на балерину, Нуреев начинает ходить мимо неё взад-вперед, активно работая руками. Проходя мимо своей партнёрши, он как бы не замечает её. На самом деле, он чувствует её настрой, и, описывая круги вокруг неё, он не прочь приобщить её к себе. Он как бы пробует почву.
      Думаю, что  назначение таланта Нуреева, его непревзойдённого в современном мире балета танца было в том, чтобы люди, восхищённые его красотой на сцене, оглянулись на себя и почувствовали красоту и гармонию в самих себе. При этом, как это ни парадоксально, сам Нуреев, чей дар призывал к любви общечеловеческой, был  глубоко эгоистичным человеком. Смысл таланта Нуреева расходился с его  жизненной позицией.
       Балет – это  торжество жизни над смертью. Он  говорит о том, что человек – такой, как он есть, живёт, любит и побеждает