Любви достойна только мама

I stayed too long
Я держалась слишком долго, <...>
You played my love
Ты играл в мою любовь,
So I’ll play you like a kick drum
Так что сыграю на тебе как на барабане.
So I’m moving on
Я двигаюсь дальше,
'Cause I love myself too much
Потому что слишком люблю себя,
To play this dumb
Чтобы прикидываться такой ;;дурочкой
Put my money where my mouths at
Подтвержу свои слова действиями
(Sia, ;Play Dumb;)
(текст и перевод с сайта
lyrsense.com)




(ВАЖНО. Роман автобиографичный, с кучей личных моментов, все герои реальны. Но прошу не воспринимать название как посвящение конкретной матери.
Это образ женственности, Маргариты из романа Булгакова.
Я в семье не любимая и не желанная, поэтому считаю нужным поблагодарить за кров, еду, жизнь и на этом всё. В моих романах прослеживается тема сиротства.
А вот бывают такие матери, что детей-преступников из зоны вытащат, так любят. Перед такими молча преклоняюсь. И таким посвящаю.
Может, и сама стану такой... Но когда буду миллиардером-писателем, чтоб мои дети не жили так, как я)

               
                Пролог.

     Меня зовут Лизавета Вандерлин, мне двадцать шесть, но я совсем себя на них не чувствую, дают так же тринадцать-пятнадцать, а когда я работаю моделью,  приходится и вовсе его скрывать, потому что мой внутренний образ далёк от "зрелой девушки" с серьёзными планами, расписанными на тридцать лет вперёд.
     Я исполнила свою мечту заниматься любимым делом наполовину:осталось лишь отучиться на художника. И живу в райском красивом местечке Большого Истока, в деревянном старинном доме, охраняемом вырезанными из дерева львами. Здесь повсюду цветут сирени и яблони, журчат пруды, гуляют пушистые лошади на самовыгуле из здешней канюшни, и воздух такой свежий, по уральски прохладный, сплошной кислород! Я так счастлива.
     Приютила, как и мечтала в детстве, десятерых кошек и двух племенных лобрадоров, стерилизованных по состоянию здоровья. Как справляюсь, спросите вы? Да легко: воспитанные они, даже не все человеческие взрослые такие чуткие, как мои питомцы. В общем-то мне и люди дурные в жизни почти не попадаются, а если и попадаются, то быстро отсеиваются. Ещё есть у меня паук-птицеед Лео. Как-то он стал спасением для соседей, кого замучили тараканы.
     Учусь в художественном ВУЗе, заочно, хотя это больше формальность, ведь выезжаю где-то раз в неделю на полноценные пары. Везучая по жизни, что уж говорить, ха-ха! Хотя иногда подумываю перевестись на очное — скучаю по школьным годам. Часто покойный дедушка, профессор СИНХа, приходит во снах и рассказывает мне о своих школьных годах...
     ВедьМА (мать ведающая) я, вы ведь уже поняли? Никому в помощи посильной не откажу, кошки — и те все с улицы взяты.  Подпитываюсь, наверное, больше всего от огорода, что и дома, на подоконнике, и во дворе, и от соседства с природой.

     Только кажется, я одно время пережила потрясение, и теперь у меня большие провалы в памяти.




     Увы, пришла я к этому не сразу. И не без глупостей. Вышла замуж, хотя клялась себе после очередного пополнения персонального кладбища бывших больше не связывать жизнь с мясоедами и не придерживающимися целибата, как и я.
Тщетно. Одиночество вынуждало вновь посещать идиотские тренинги всяких
коучей, где учили самопожертвованию и псевдоженственности.
        Долгое время моим постоянным спутником был пьяница Михель. Очень настораживало, что познакомились мы в аффекте, но были лучшими друзьями, а потом пошли взаимные обвинения, ссоры, кончившиеся у него запоем, а у меня, как у ведьмы, страстью к походам на кладбищу.
        Долгое время я вообще не задумывалась, что может быть иначе, хотя Михель пыталась несколько раз убить меня. Но ему это не удавалось: то затвор не сработает, то таблетки смертельные не подействуют. И мне просто нравилось за всем этим наблюдать — Михель хитёр, изобретателен, любит компьютерные игры ГТА и гонки на машине. Приручённый маньяк, я всегда любила ужасы, наблюдать за ними в кино…
       Задумалась о том, что может быть иначе, только когда Джим предложил сбежать с ним в свободную квартиру. Джим, который поил меня горьким дешёвым чаем и изредка угощал фруктами, а в самом начале, лишь в самом начале "отношений" дарил розы.
       Я сбежала, сбежала из азарта продолжить жестокие игры на выживание с Михелем, из-за привычки часто менять место жительства, просто из-за желания с кем-то пить чай и совместно зажигать в творчестве. Не из любви, нет!
         Его гнилые намерения раскрыли карты, которые никогда не врут. Влюблен серьёзно и давно, мечтает о детях. Но какие дети с моим полумонашеским образом жизни?! Или, ладно, если под детьми подразумеваются питомцы, то Джим чуть меньше меня ростом, и у него ухо одно больше другого, а глаз косит! И совершенно не решителен. Неужели ему самому не стрёмно, как мужчине, быть ниже меня, учитывая, что я обожаю каблуки и платформы?!
     И молчу уж про себя… Но испортить жизнь нашим детям, передав им генетические заболевания — подло, подло.

               
               1.
            Танец со смертью...

     Увы, пришла я ко всему этому не сразу. И не без глупостей. Многие девушки (среди них даже есть красивые, умные и самодостаточные), изнывают от того, что с ними рядом нет никого, но не отдают себе отчёт, как мало достойных принцев. И не умеют наслаждаться одиночеством, своей самодостаточностью и полным отсутствием потребности растворяться в ком-то, только
в себе самой, я считаю.
     Пока я поняла, что в меня за мою успешность, самобытность и длинные ножки-спички на шпильках "влюбляется" каждый встречный-поперечный гад (и не интересуется при этом моей прекрасной душрй!) прошло несколько лет. И за это время уже было собрано персональное кладбище бывших... Образно ли я, узнаете потом.
     Видимо я, наивная романтичная идиотка, верю во всякие твм половинки, близнецовые пламена, понимающие нас с полуслова... Это про таких, как я, легендарный Пикник спел своего "Недобитого романтика"!
     С Джимом Миллтоном , тридцати трёх лет от роду, мы познакомились на концерте Игоря Талькова-младшего. Мы оба боготворили и его известного, трагически погибшего отца, и его, отцовскую копию, за профессионализм, самоотверженный труд во имя русского народа и бесконечную любовь ко всем, даже к предателям. Есть на свете такие люди, настоящие, не книжные, святые в миру: сколько бы ты им не сделал зла, они не умеют обижаться, будут слепо любить каждого. И пригреют на своей груди ни одну змею... Джим видел в Игоре самого себя — он тоже ни на кого не злился. Даже на одноклассников, что довели его до неврозов своими насмешками.
     Джима, пожалуй, единственного среди "роя кружащих гадов" (как комары на даче в летний прохладный день!) считала за человека. Выражусь и так. С ним встречи были райские. Он не распускал руки, не поднимал запретных тем, не лез в душу и вообще относился ко всем людям, как к святым.  Несмотря на тяжёлую болезнь.
     Как и я, он ненавидел официальную медицину, признавал только альтернативную, такую как травничество, иглоукалывание и наука психосоматика. Боролся с системой порабощения личности и искал все ответы у Матушки-природы. Как же редко с кем бываешь на одной волне, это бесценно! Джим ещё, как и Кэрол, моя лучшая подруга, был без ума от лошадей. Оба долгие годы проработали конюхами и были даже с ярыми коняшками на "ты".
     На каждую, далеко не частую, нашу встречу он дарил подарок: то цветочек, то великолепный браслетик, а то и целый мешок фруктов! Чувство реальности происходящего всё больше покидало меня. Это ещё усиливалось тем, что дома меня тиранил алкоголик-муж, с которым жалко тогда было расставаться, потому что он прекрасно притворялся, что очень увлечён моими интересами, а я велась.
     Да и это не любовь, чтоб уходить даже от опостылевшего мужа к Джиму! Я лишь хотела уйти от жестокой реальности в наш с ним райский мир музыки, концертов любимых групп, его стихов, моих картин; и чтобы он не кончался никогда! Но правда всегда всплывает наружу, самая горькая, самая болезненная...
     Мы дружили так крепко. Вместе смеялись над тем, как я отфутболивала толпы поклонничков. Всегда помогали друг другу и могли позвонить в 3 часа ночи. А тут я узнаю из расклада на картах, что он влюблён давно и серьезно, но ждёт первого шага, просто не смеет навязываться! Карты никогда не лгут ведьме.
     Конечно, он поступил как высшее существо. Но в глубине души я возненавидела его, хотя до конца не осознала это. И моя совесть в отношении него отключилась. Зачем жалеть тех, кто лжёт тебе? Я считала его дружбу бескорыстной. А лгут все, как сказал доктор Хаус. И у всех свои собственные корыстные мотивы, у всех разные, но корыстные всегда.
     Вот не зря же голос в медитации однажды приказал мне: "БЕГИ ОТ НЕГО!"
     Я ослушалась. Какие основания, я тогда не понимала. Рай жалко было терять... любой ценой, сберечь! И я окончательно наплевала на свою клятву, данную самой себе, не подпускать к себе ни одного мясоеда. Особенно, когда Джим поделился, что хотел бы перейти на вегетарианство по примеру Игоря Талькова-младшего. Они всегда скажут то, что ты хочешь услышать...
     Что я знаю о любви, уверяла я себя, заглушая внутренний голос. Может, она такая и есть, как в СССР. Первое время без чувств. Зато никто не уведёт по первости нищего работягу, к тому же, некрасивого. С прыщами, ушами разного размера, с уродливой кустистой стрижкой аля ободранный ёжик, низкого роста — рядом с ним на каблуках я на голову выше. Лентяя, который вместо того, чтобы всякий раз закрывать крышку ноутбука, орал на мирно спящего на тёплом ноутбуке моего кота! Пробовал сгонять их отовсюду, с кровати, с кухонного стола, но получил от меня основательный нагоняй, и замкнулся, закрылся, бедненький. Но когда мы погружались в творчество, музыку, мы забывали, что мы муж и жена.
     Ничто не вечно по луной. Обещало пройти и это время, не то сказочное, не то невыносимое.
     Джим рассыпался на глазах, болезнь прогрессировала, и, как ни старался он тщательным образом скрывать от меня, чтобы не расстраивать, ему это удавалось всё меньше. Я бы и рада помочь, но магическая Сила вышла почему-то из-под контроля... По нашему дому стали летать миниатюрные бабы-яги, такие же мини-бабуси-смерти с косами, чёртики и тьма-тьмущая летучих мышей, жадно пьющих его напоминающую сахарный сироп кровь... Поначалу это было весело, мы ведь и спиритизмом вместе увлекались, далеко не сразу я поняла: они ОПАСНЫ.
     Джим  жаловался, что повсюду видит символы смерти. Даже когда мы вместе что-то читали, смотрели или просто шли по улице, попадались на глаза стишки, картинки, статьи, и, чем дальше, тем более откровенными были намёки судьбы. Джим делился, что два раза его уже спасали из комы, а третий раз, предпологал он, будет уже последним...
     (Я тоже видела кое-какие символы везде, что-то на грани преследования. Черно-белая клетка шахмат, акация, два перекрещенных между собой угла, обелиск, число 1717. Но что всё это могло значить? Я не знаю. Моя сила на тот момент была заблокирована. Я связала свою жизнь с больным слабым человеком, я не могла его спасти. А значит, он, как энерговампир (все тяжелобольные люди — энерговампиры) норовил утянуть меня вместе с собой, на тот свет. И только бланодаря своим ангелам-хранителям, несгибаемом внутреннем стержне, я держалась бодрячком).
     Рассказывал он и историю о двоюродном брате Денни, заядлом байкере. Два раза он попадал в страшные аварии, его и дочку семи лет, ездившую все время с ним, чудом спасали. А на третий... всё. Оба. Погибли до приезда скорой.
     — Но ты не переживай, Солнце моё! — с неподдельным теплом обнимал меня Джим, бледную, как полотно. — Пока ты со мной, ничего со мной не случится, я чувствую! При этом я ни к чему тебя не обязываю...
     Последняя фраза выдаёт в Джиме отличное понимание нас, девушек, порой не
доступное нам самим. Он говорит, что в каждой даме дремлет, живёт Амазонка-воительница. Обижать её — всё равно что танцевать на пороховой бочке.
     Написал ещё как-то  шедевриальное стихотворение. Название придумала я одномоментно — "Танец со смертью". Он всё мучился и никак не мог придумать. В творчестве мы так друг друга дополняем!

(Реальный стих Кирилла, адресованный мне. Я думаю, он был не против публикации)
   Кто сказал, что смерть старуха?
   Я не верю этим слухам!
   Это гон очередной.
   Ну как с Бабою Ягой.
   Говорили, мол она
   Злая, старая карга,
   Человечиной питалась,
   Но она, как оказалось,
   Доброй ведьмою была,
   Многим людям помогла.
   По преданию Ягиня —
   Это древняя богиня.
   Не позволим предков ради
   Обрубать нам корни, хватит!
   Силы зла, как воронья,
   Кружат, сея ложь, враньё.
   На г**** исходят, с***.
   Бесов преданные слуги.
   И о смерти тоже врут.
   Взять, к примеру, Голливуд:
   Сплошь вампиры, кровососы,
   Крики, стоны, сопли, слёзы,
   Паутина из ушей.
   Ужас, сказка для детей!
   Вот на мой взгляд смерть другая
   Вах, спортсменка молодая,
   Да и возраст не секрет:
   Двадцать с лишним, тридцать лет.
   Скажете, не может быть?
   От живой не отличить!
   Ча-ча-ча, вальс, румба, сальса,
   Мы в смертельном вихре танца.
   Пот уже течёт ручьём.
   "Всё! Стоп!" "Нет, ещё, ещё"
   На плече лежит язык.
   "Тьфу ты, ну тебя, старик"
   "Но-но-но, я угу-гу,
   Я не так ещё могу!"
   "Вай-вай-вай, ну так давай,
   Двигай телом, зажигай!"
   Лучше Силам уступить,
   Дабы в хрюк не получить,
   Если будешь возражать,
   Можешь зубы потерять!
   До того я доплясался,
   Что, не выдержав, скончался,
   Умер, прямо как мечтал,
   В ноги ей пластом упал.
   Просвистела жизнь, как сон,
   Под любимым каблуком!

     Огромный заряд вдохновения! Не было сомнений: это стихотворение посвящено мне. Особенно те его строчки, где говорится об образе молоденькой спортсменки, выдают. Я спортом, бывает, до посинения занимаюсь; мне "двадцать с лишним", напомню.
     В школе 76 у меня было прозвище Морана.
     У древних язычников так звали богиню смерти: как раз юную прекрасную девицу, уносящую в мир иной тех, кто теряет контроль над своей жизнью... Но у неё можно было брать советы, как поступить, чтобы жить долго и счастливо. Прозвище мне безумно нравилось.
     Закрепилось оно за мной тогда, когда одноклассники-двоечники, грязные нищие оборванцы, вздумали мне завидовать — моим оценкам, заботе близких, богатству, талантам. Не весь класс, а только одна компания, непонятно как затесавшаяся в элитной школе. Я, как могла, старалась не поднимать шум, ведь училась я хорошо, преподаватели меня любили, а лишние склоки нам ни к чему. Как могла, долго я сгоаживала все неприятности, объясняла синяки падениями, а испачканный в туалете рюкзак присваивала проделкам ни в чём ни повинным домашним животных (тогда ещё жила с мамой, и у нас были кошка и собака). Но долго так продолжаться не могло. Они пакостили мне совсем как Бадди, с компанией таких же оторв, Арни, герою моего любимого "Кристина", с которым я себя не раз отождествляла...
     Всё детство я зачитывалась Стивеном Кингом, глотала книгу за книгой, без него у меня бы не родилось ни одного собственного романа. Но некоторые романы, такие как "Кристина", "Кэрри", особенно запали в душу, были как про меня. Там были описаны все ужасы жизни школьных изгоев, по-своему странных или просто одиноких, как над ними измывались за спинами взрослых жестокие подростки, вся поднаготная.
     Но одно дело зачитываться. И совсем другое — лично встретиться с НЕЙ.
     Кристина встретилась мне совершенно случайно на одной из оживлённых обычно днём улицах, а тут совершенно пустой Московской. Она тихонько ехала вдоль бордюра, бибикала и испускала вкусный дым, привлекая моё внимание. Запах бензина я обожаю. Глазам поверить не могла, Плимут Фурия, 58-го года выпуска, блестящая, новенькая, бледно-розового цвета! И ладно, я бы решила, что глюк или просто похожая, но она ехала без водителя!!! На место водителя села я, хотя водить не умела и не собиралась получать права, но это было не надо с Кристиной! И всё тогда у меня в жизни окончательно наладилось.
      Ужасной компании не стало. Напоминала о ней лишь коротенькая статья в газете, которую я вырезала и сохранила: "Несчастный случай. Неизвестный гонщик на ретро-машине сбивает пятерых неблагополучных школьников". Конечно, ни машины, ни "гонщика" никто нигде не нашёл, дело замяли, да и не искали сильно — эти отморозки достали не только меня. Я закончила школу с отличием, всеми уважаемая.
      Пощадили мы из этой компании только грузина с татарским именем, Дона, мою первую любовь. Я поздно заметила, что в плохую компанию затесался отличник по математике и физике, — он. Мальчик, у которого слёзы наворачивались всякий раз, когда меня обижали, но он не знал — я или дружки? Плохая компания от него бы отреклась, если бы он защитил меня.
      Его оставили мучиться от угрызений совести. С действующим приворотом, который я сделала, набивая руку, и заполучила себе союзника. Наверное, это худшее наказание для него, ведь вскоре я в Доне разочаровалась: под обманчиво милой внешностью скрывался букет пороков, всяческих вредных привычек! Конечно, Дон, как и все, хотел со мной сделать лишь одно. Поматросить и бросить.
      Дон просто напоминал мне кого-то... Кого-то близкого, но кого, хоть тресни, не вспомню! Кого-то тоже тёмненького, высокого, невероятного доброго, с монголоидным разрезом глаз...
      Может, Буч?
      Проклятая память, точнее, её отсутствие.


                2.
              40 кошек.
              И паук Лео.

      Наконец-то мы отвлечёмся от нудной темы ненависти к бывшим, и я расскажу вам один случай, произошедший с моими питомцами.
      Перед сном что-то дёрнуло меня вскочить, растолкав мурчащее, горячее покрывало из кошек, проверить птицееда.
      Лео спокойно дремал в углу террариума, но сразу уставил на меня свои сверкающие восемь чёрных глазок разного размера. Я почесала ему ноготком туго набитое брюшко. Лео от удовольствия поднял переднюю лапу вверх. Думаю, мой Лео — тот самый случай воплощения в животном разумной души. Раньше я думала, так могут только высшие, теплокровные, если я не ошибаюсь в терминах, животные, и то далеко не все, но, оказалось, паук-птицеед с радостью может заползать на руки, брать из них добычу (тараканов в основном соседских)       и давать хозяйке себя гладить.
      Напомню, пауки-птицееды — одни из самых ядовитых животных на планете.
      — Спокойной ночки, Лео, — прошептала я, накрыла домик паука большим листочком и закрыла крышку террариума. Потом сама забралась обратно в постель, и, наконец, задремала.
      Приснился мне кошмар: я снова в вонючем, бешеном мегаполисе, с мамой, кошек нет (и неизвестно, где все мои десять лапочек!), только Лео. Если честно, для меня ничего шикарнее нет, чем, например, убегать во сне от маньяков, а с утра просыпаться отдохнувшей, в тёплой постельке, без следов испуга, или вскакивать по привычке в семь утра, вспоминая школу, как кошмарный сон, и понимать, что это всё давно в прошлом. Короче, страшные сны и, наоборот, прекрасная жизнь на их фоне.
      Но в этот раз сон был слишком правдоподобен и дело в нём касалось Лео, моего питомца.
      Снилось мне и то, что опять надо сдавать в школе ЕГЭ. Специально встала (во сне) пораньше, собираюсь, маман во сне что-то варит (если не учитывать сию беспробудную глупость моего разума, что клеветала в прошлом мою маму, считая её строгой и придирчивой, тогда как она просто много беспокоится, а сама добрейшая, и решила сделать это сейчас, приготовить; сон был очень ностальгический, вновь всплыли в памяти даже мельчайшие детали, дорогие сердцу.
      На её словесные попытки поддеть я не обращаю внимания, молча собираюсь. И тут Лео вдруг пытается сбежать из террариума. Я опаздываю из-за него на час (хотя это единственный день, когда я не проспала и могу прийти вовремя), всё глажу, успокаиваю, но тот всё хочет по стенам бегать. Моя маман, не выносящая пауков (так вот оно что, причина ссоры!), пытается очень грубо "помочь"... Но не тут-то: во сне паук оказывается быстрее и ловчее нас обеих. Хорошо, что я быстро соображаю, в чём дело, в какую сторону он рвётся, и бегу с ним к соседке за стеной, у которой живёт паучиха (в жизни такой соседки в маминой квартире нет). Ура, теперь у Лео будут дети!
      Как бы не так! Она его... сжирает, моего Лео, даже не подпустив к себе! Проклятье! Я ни разу не слышала, чтобы самки птицеедов пожирали своих самцов, как самки богомола. Да и те хотя бы перед эти продолжают род. А эта наглая даже не забеременела от неповторимого Лео, перед тем, как убить!
Как я её возненавидела! Смерть Лео мне не пережить...
     Я проснулась с криком и в холодном поту. Проснулись и кошки, тоже раскричались, принялись тереться и успокаивать. Я бросилась к террариуму. Во рту у меня пересохло... Лео лежал на боку, подмяв под себя все восемь лап... Мёртвый!

     Не помня себя от ужаса, я открыла крышку и достаточно сильно ущипнула птицееда за бок. О чудо! Очнувшись, испуганный паук шарахнулся в другой конец террариума. И тут же примчался обратно и обвил мою ладонь мохнатыми лапками, прижался брюшком, извиняясь.
       — Бедняга, тебе тоже сегодня приснился кошмар? — в слезах радости вопрошала я.
    Он забил лапами, засуетился. Наверняка рассказывает, что ему снилось. Ещё вспомнила, пауки притворяются мёртвыми, если не могут убежать от хищников. "Это должно быть что-то очень страшное, что смогло бы напугать одного из самых ядовитых в мире созданий" — прошептала я ему, ведь он всё понимал.
   Кошки и собаки тоже разделяли мои переживания. Последние прыгали на колени, упирались передними лапами. Одна из кошек, Кэти,  запрыгнула на столик с террариумом, потёрлась о стекло, потопталась лапками.
   — Значит так, дорогой, — строго сказала я, поняв подсказку киски. — никаких тебе паучих тебе, понял? Вон... Кэти — твоя девушка! Объявляю вас мужем и женой! Паучихи, они... слишком коварны, Лео.
   Только Кэти почему-то посмотрела на меня, как на последнюю дуру, а Лео обиженно уполз в домик. Это была первая наша ссора... Осадок на душе не исчез, даже когда я вдоволь набегалась с собаками — Лаймом и Кэрри на улице. Потом я накормила питомцев и убралась за всеми, как всегда, в том числе за переваривающим ситуацию Лео. И пошла в университет, надеясь, что по отдельности каждый из нас быстрее придёт в себя — мой излюбленный метод решения конфликтов.
   Наверное, я действительно уже не в себе, раздумывала я в медленно ползущем автобусе, где царила невозможная ругань, а знакомая женщина-кондуктор даже не поздоровалась. Я восприняла это всё как недобрый знак. Означал он то, что я тронулась уже в своей изоляции, одиночестве и бессилии, уже ругаюсь даже со своими питомцами...
   Ещё в памяти вырисовался чей-то давний сон, где паук с человека ростом говорил человеческим голосом и даже проводил психолошические консультации! Также Сет был без ума от одной леди... Вспомнила! Это моя самая близкая близкая подруга Кэрол рассказывала приснившийся ей сон о незнакомых совсем людях. Интересно, с чего бы снятся совсем незнакомые люди, но, которые, ты уверен, точно существуют?..
   Кэрол написала по мотивам сна рассказ-ужастик. И кажется, она мне не весь сон рассказала. Паук заточил её в вечные объятия и "выпил всю до дна", как он изволил выразиться громогласным голосом в её правдополобном сне. Может, главная героиня, сама Кэрол, потом задушила Сета его же паутиной?.. Ах, фантазия. Встречу девушку сегодня в институте — обязательно спрошу. Кэр тоже была где-то посередине между очником и заочником.
   Она меня встретила очень радостно, как будто мы были родственниками. Слава богу, она здесь! Без неё я бы сейчас точно "не выжила".
   Мы болтали ни о чём все пары напролет на последней парте, успевая при этом усваивать материал. Потом вместе съели принесённый Кэрол рис с болгарскими перцами в столовой, помыли мешочек яблок и отправились на дополнительные занятия почти до вечера.


                3.
           Студенческие будни.

   ...Почему в этой аудитории так темно, пахнет сыростью и плесенью, парты стоят по соседству со старыми креслами и мы вальяжно развалились на дырявых диванах с дырками от сигарет для тайного намазывания ушных и носовых козявок? А мы в университете ли находимся?.. Мы — это я, опохмелившаяся с каких-то просроченных лекарств Кэрол и кучка таких же варёных пенсионеров. Кажется, мы, компания ставших неизвестно почему и как алкоголиками лентяев, оказались в дорогом реабилитационном центре, на первый взгляд который может показаться санаторием...
   А нет, это вуз! В углу свалены чьи-то незаконченные, но уже выцветшие мольберты. Выступает перед нами учитель физкультуры из вечерки, мой персональный кошмар. Я его ненавидела не из-за большой физической нагрузки, на которую многие жаловались (а я — нет, спорт — жизнь моя, мне, пожалуйста, нагрузки до изнеможения, и я всё равно буду считать себя толстой, слабой), а из-за постоянных сальных шуточек в наш адрес, поддёвок, постоянно завышенной для некоторых персонально нагрузки — он хорошо оторвался на наз за всех неугодных учеников всей длинной учительской карьеры. Мне он припомнил мою неудавшую влюблённость в Дона, обозвав шлюхой, будто видел насквозь, сколько их было, этих влюблённостей. Кэр — несколько падений с лошади, мол, уже "не та", прилюдно заставил вытаскивать из карманов сигареты и с унижением выбрасывать нескольких довольно милых наших одноклассников. Основательно досталось и тем, кто поддерживал меня в борьбе с плохой компанией, когда она ещё была жива. Глаза физрука сверлили нас чёрным гневом, обещая, что он разделается с нами со всеми. И мы, мы молчали, рты завязались узлами... Он основательно оторвался на нас за всех неугодных учеников своей длинной учительской карьеры. Нас не беспокоило даже то, что, чёрт подери, школьный учитель и некоторые мои одноклассники делают в вузе нашем с Кэр?
     Сейчас он держал нас в пыльном, душном погребе и что-то бурчал не своим, тихим, шепелявым голосом. И вдруг... проследив за его рукой, я отчётливо во мраке стеклянную витрину музея и закреплённый внутри экспонат высушенного тарантула... Подпись: до нашей эры. Древнейший вид, прародитель нынешних тарантулов. Я ведь в детстве могла классифицировать практически любой живой организм по виду, роду, семейству и так далее — увлекалась каналами о животных по ТВ. Как же быстро очистилась память, всего-то года четыре прошло с тех пор, как я оставила ветеринарный колледж, куда поступила наобум, не определившись ещё с предназначением художника.
     Осознание увиденного внезапно взорвалось в мозгу взрывчаткой.
     — Лео! — закричала я срывающимся от бессилия голосом. — НЕТ!!!
     Я разбила стекло, порезалась, но боли не почувствовала, схватила мохнатую лапу. Шерсть встала дыбом на подогнутых самым жалким образом лапках, они сразу вцепились в меня. Жив, жив! Мой лапочка жив!!!
     Несмотря на то, что я почти полностью потеряла контроль над чувствами, от моего взгляда не ускользнула одна важная деталь — на табличке данного "экспоната" было приписано ещё маленькими буквами "Сет"*. Это почему-то почти полностью свело меня с ума, как будто о чём-то могло сказать мне... Вспомнила, ага! Тот же сон снился когда-то и Кэрол. И героине одного рассказа. Ирен, кажется.  За ней там гоняется бывший, оказавшийся маньяком, а нынешний парень является во снах в виде паука и успокаивает. Успокаивает, а не спасает, тоже мне, мужчина!
     ...Кэрол трясла меня за плечо с небывалой силой. Я нехотя разлепила глаза. В аудитории никого, кроме нас, по-прежнему не было. За столом рядом со мной стоял недописанный подругой холст, она разводила масло.
     — Порисуй тоже! Ты ведь не уснешь потом ночью, если проспишь со мной весь факультатив! — вернула меня в реальность Кэрол, пододвигая тюбик с маслом, палитру и кисти. — Ты уже два часа в отключке.
     — Пожалуй, ты права. Я ведь сегодня выспалась! Что со мной? Кто ввёл меня в летаргический сон?
     Я стала дорисовывать  масляный портрет бабочки, и так увлеклась, что не заметила, как странно пахнет давно просроченный и забродивший растворитель. Я не спец по алкогольным напиткам, но отдалённо аромат напомнилнекачественный, приготовленный из дешёвого сырья глинтвейн.
     А потом мы поехали домой, и только в автобусной духоте мы наконец-то поняли, что с нами что-то не так. Мы... надышались каких-то газов, наверняка годами копившихся в этой баночке растворителя еще советских времён. Не зря снился под кайфом музей и обратившийся в паука Сет!
     Мы с Кэрол поехали по домам протрезвляться, выходить договорились только на пробежки в безлюдные места и в магазин в тёмных очках, чтоб нас не забрали.
     Кэрол прожила всё это время без происшествий, должна отдать ей должное. Я же вляпалась по полной программе... Но всё же это было интересно.

*ещё один мой рассказ


                4.
              Возвращение
          Ведьминой свиты.

     За всё время я сменила две школы, и с одноклассниками из 185, вечерней, школы мы были не разлей вода.
     И вот вдруг на радость мне ожила наша умершая по неведомым причинам беседа в чате.
     Пока я, упиваясь своей неповторимой манерой писать сложные, непонятные простым смертным стихотворения, делилась своими "сказочными бестселлерами в грешном Интернете" сообщения ожившего чата своим треском сбили меня. Школьная братва решила в восемь часов утра обсудить отрывок  старого художественного фильма, герои которого — блондинка-доктор наук и  двое седовласых профессоров, болтали в электричке. Она им рассказывает, как по-разному течёт время время в противоположных направлениях поезда, зависит от ускорения...
     Ротгерт Дуган, умнейший математик, душа любой компании, задира ворчливых учителей, нагонял в чате пургу. Блондинку-доктора осудил за выпендрёж, профессора тоже оказались в его понимании олухами. Он доказывал, что времени не существует вообще и оно иллюзия.
     Я осадила его невинную болтовню — что на меня нашло? — писала бы дальше своё стихотворение. Начала подкалывать и позорить перед остальными, потому что была с ним не согласна. Я забыла, через что мы вместе прошли на математике, физике и геометрии, как он помогал мне. Когда-то я таким же образом пыталась заставить его бросить курить — шантажом, подколами и давя на стыд. И об этом забыла тоже.
     В чате надолго воцарилась тишина   Я фищически, даже на расстоянии ощущала, как закипает кровь Роди — не сомневаюсь, этот красавчик до меня не знал оскорблений, одни комплименты ото всех. Но даже в этой ситуации злой гений повел себя достойно, не опускаясь до ответных оскорблений меня.
     Киски жалобно замяукали, испуганно глядя на меня чайными, жёлтыми и зелёными глазами, собаки взвыли, глядя в потолок, покрутились около меня , а потом опрометью бросились кто в руки, а кто просто уткнулся мордочкой в меня, рук-то на всех разом не хватит. Какая звучала какофония!..
      Потом забегали, запрыгали друг через друга и через меня. Я тут же выронила телефон, они его перехватили и загнали под кровать к самой стене. Я оказалась наказанной! И пока меня не разобрал безудержный смех, не пускали. Лишь после надрывного хохота позволили достать телефон и положить на место. Лео опять атаковал шторы, причем так искусно намотал её вместо платка на голову, что у хозяйки и в мыслях не было его оттуда прогнать.
      Далее мои питомцы помогли одолеть скуку. Чёрный без единого пятнышка кот Марсель взял из шкафа коробочку с моей колодой для гадания и принёс мне прямо в руки, таким же способом подал и тетрадку с записями гаданий и значений карт.
      Не только успокоениями занималось моё чудное зверьё. Кошки обнуляли мою память, стирали её до основания, оставляя лишь кристальную чистоту. Они это умеют!
      Итак, вместо пасьянса я гадала на четырёх возможных поклонников от скуки, закончив все дела по дому, огороду и зверью. Есть одно такое гадание простенькое на четырёх тузах: выкладываешь четыре туза, загадываешь на каждого кого-нибудь из возможных поклонников, вытаскиваешь из колоды карту, переворачиваешь, смотришь — если масть совпала, значит, любит. Так в своё время я раскусила Джима, но развлечение не перевелось, как видите. И вот Пиковый и Червовый тузы любят — очень, очень лестно; а Бубновый — слава богу, нет. Он так меня достал, грузчик из магазина... (временами я подрабатываю продавцом в магазине для художников, если кризис или картины не берут).
      С одной-то стороны лестно, а с другой... боль усилилась. Её спровоцировала только что открытая правда. К Червовому тузу мы ещё вернёмся, а вот с Пиковым вы уже мимолётом познакомились — это Буч. Своей крутостью он вполне заслужил, чтобы я называла его про себя гордым Воландом, а всю его крепкую братву — свитой Воланда. Правду говорят — не везёт в картах, повезёт в любви, у меня наоборот, и я замечательно гадаю!
      ... Господи. Былой электрошок с новой силой ударил меня через Интернет. "Хотела, как лучше, старая кляча, называется. Своими 26 на его 17... Убила его любовь, молодец, спасла от себя! Убила комара на его точёном личике молотком. Можешь готовиться быть размазанной по осфальту его родителями за рулём камаза, стерва! Ребёнка... Который угостил как-то клубникой со своего огорода. Объяснял математику не раз, когда опаздывала капитально..." — ворчливым голосом нашей толстой классной из 76 возмущался внутренний голос.
      К концу года новенький, пришедший из элитной гимназии по причине переезда, Ротгерт Дуган "заразился" от меня опозданиями на один-два урока, а я научилась у него искусству незаметно для повсеместного контроля ускользать со школы с шестого или седьмого, как правило, самого невыносимого и скучного урока, и это было начало дружбы...
      Опишу состав братвы. Главарь Роди – умеет ходить лунной походкой, тоже высокий, стройный, слегка смуглый, как легенда Майкл Джексон (он и играет, и поёт песни собственного сочинения тоже), у меня подозрения, что он кожу высветлил, как Майкл, и она стала всё больше бледнеть с каждым годом, пока не приобрела холодный лиловый оттенок, и вместе с тем сквозь неё, как бледную прозрачную, просвечивали все сосуды; с волосами такой черноты, что иногда боишься задеть, как бы ни вымазаться углём, Воланд. Он привёл всю компанию с собой из гимназии.Кот Бегемот — Макар по прозвищу Чудра, милый чернобровый черноокий мальчик, любящий подмазаться где надо, а также спорить, гордый. С ним мы однажды  выиграли в споре с учителем физики, посмотрев ролики Ютюба, и он выставил пятерки всем в четверти. Страшный Коровьев — это Макс с действительно вечно треснутым песне, виселицей на кофте, угрюмый молчаливый интроверт, компьютерный гений, от него веяло какой-то скрытой угрозой. Денни — лучший друг, любимчик Воланда, чьи татуировки заслуживают отдельного места в третьяковской галерее, — Азазелло. Когда надо, они из обычных детей превращаются в настоящую свиту Воланда, об этом потом...
      Учительница русского, директор, вероятно, гот — с чёрными волосами, кроваво-красными губами, черепом на шее и чёрным-чёрным юмором, которую мы прозвали Горгоной, обещала вырвать Роди глаза, так что очки не понадобятся. Еще чуткая учительница обещала пересадить печень Роди именно лучшему другу Денни, а печень Денни — Роди. В доказательство своих слов Горгона открыла свой секретный шкаф, где не было ни книг, ни концелярских товаров, ни чего-то ещё имеющего отношения к учёбе, и достала оттуда жуткие средневековые щипцы для вырывания зубов...
      Конечно, имеется и Маргарита в дьявольской свите. Анжелика, Анжи, красотка с длинными чёрными волосами и хитрыми зелёными глазами. Успешная, умная, счастливо замужем за своим Мастером. Он подарил ей Мерседес, правда, не разрешает пока ездить дальше п. Мичуринского, где они живут. Да она неплохо летает с Бучем на такси с грачом за рулём и на мётлах, конечно!
      Тузом Крестей как раз был Макар, Чудра.  Его "нет" вполне мне понятно: ему не до дамской любви, ведь он кот, золотит усы и думает над новыми кознями.
      Как-то Ротгерт чихнул в полной тишине и сказал: "Короновирус". Сначала воцарилась тишина, потом она сменилась хохотом. Весной 2021, кажется, к нам как раз пандемия.
      Еще нарисовал на доске в отсутствие учителя карикатуру: маленькие глаза-точки в квадратных очках, дырявые зубы с пародонтозом, торчащие в разные стороны и слоновые уши, одно больше другого. Джим! Я хохотала, закусив рукав.
      А ещё хотела бросить школу и смотаться быстрее с Джимом в существующий только на словах дом в Бисерти. Позже его мама сказала мне, что его давно продали и он стоит заброшенным. Где бы мы там жили, вместе с бомжами? А они бы нас пустили?.. Вот и я о том же. От такой фатальной глупости спасла меня мама, буквально силой заставив учиться. Так бы и не встретила свиту Воланда в двенадцатом классе!
      ..." Анжи, дай калькулятор! Ну дай! Ну позя-я-ялу-уйста-а! Анжелика! "Мальчик из Бо-остона, живущий в хостеле-е..." — Макар-Чудра-Кот затянул её любимую песню, и тогда Анжи сдалась.
      Нет, наша дружба со Свитой точно не пропадёт! Она золотыми буквами вписана в моей фиолетовой ауре, вот!
      Я отмою все свои грехи добрыми искренними делами.
      Я стала чаще навещать маму, больше с ней беседовать. Снова начала, как раньше, печь фирменные блинчики и возить в дом престарелых, где так нуждаются в общении брошенные всеми люди.
      С мамой, кстати, мы всегда были подругами-ровесницами. Советовались на равных. Теперь наши отношения скрепились ещё и совместными увлечениями. В разы проще было вместе проходить курсы живописи, музыки, языков вместе. Мы даже продали несколько совместных картин и нажили кое-какое состояние.
(Жаль, в жизни все не так, мы обе круты, но враги, и дальше про это будет момент)
      Пусть злые языки и дальше приписывают мне порчи и особенно "венец безбрачия", смех, ведьме приписывать порчу! Этот короновирус на голове! Он в виде короны на голове, зубцами направленной вниз — гм, как терновый векаждый божий день в меня кто-нибудь влюбляется, как правило, очередной искатель халявы — моих денюшек.


           7. Страница из
          ежедневника Кэрол,
            о Лизе,
           с комментариями от
              Лизы.

    "В шкуре Лизы мечтает оказаться каждая. Холёная, обеспеченная, такая крутая, не подделывается ни под кого. Сама на себя только похожая.
    И только я знаю, через что прошла она. Точнее, через кого переступила, из тех, кто мешался на её пути...
    Мы с ней уже весь мозг сломали, где она берёт таких гадких заказчиков живописи? "
    Приписка от Лизы: "Мы с тобой пол-вечера рассуждали, красивее моя попа или рисунки? И, кажется, ценителем рисунков окажешься только ты, Кэр, если провести тайный опрос... Ну или попа живёт своей жизнью и конкурирует с рисунками за внимание к себе!"
    "...Например, свиная, землистая, пропитая харя, пятидесяти-шестидесяти лет, в которой с трудом узнаешь бывшего бас-гитариста, только по галантным манерам. Он пришёл к Лизоньке в её художественный магазин и спросил, почему она на работе, а не на море. Лиза моя, еврейская жилка, быстро всё смекнула и давай притворно жаловаться на жизнь, изображая из себя банкрота, бедолагу, чтобы он не на кофе, в гости и в кино её позвал, а купил картину. И ей это удалось. Она ещё всучила ему худшую из своих картин, которая уже давно пылилась на витрине.
     Потом он заказал ещё две. И задаривал художницу целый месяц. Бриллиантики, серёжки, несчётное количество кружек кофе. Я каждый день советовала его послать и не продавать душу Дьяволу за бижутерию, но Лиза отмахивалась. По её словам, с Дьяволом она знакома лично, он приходил к ней на уроки в виде души компании — Ротгерта Дугана и всё звал к себе на шабаш.
     Не уберегла я, о ужас! "Покупатель" выследил Лизавету у дома, кружа там долгое время, как коршун, выследил одну, без собак, тёмным вечером и потребовал "расплаты" за все его подарочки, проще говоря, попытался изнасиловать. В неравном бою она всё же ловко всадила ему нож в печень. Всё-таки Лиза — здоровая спортсменка-веган, а он — старый пропойца.
     А потом села в свою розовую бешеную машину и переехала его на всякий случай. Полиция её полностью оправдала.
     "Водитель автобуса, едущего в ад". В Усть-Каменск Лиза поехала на автобусе, сдав свою ораву мне, как всегда. В дороге все куда-то повысаживались почему-то, осталось всего четыре человека, включая Лизу, потому что водитель несчадно балагурил и гнал по встречке. Ехал он такими непролазными лесами, где не было связи, и люди просто спасал свою жизнь. А Лиза балдела, и они быстро нашли общий язык. Он купил у неё сразу три миниатюрки и прикрепил к лобовому стеклу.
      Когда оставшиеся три пассажира повыходили на своих деревнях, Лиза осталась одна и пересела к водителю. Всю дорогу они травили анекдоты, пели песни Бутырки и Любе. И увёз этот загадочный водитель Лизу не в Усть-Каменск, а в свою деревню.
      Да, он предлагал Лизе жениться, но она обращала всё в шутку. Но только теперь, когда он на скорости сто километров в час заблокировал дверь, она забила тревогу. Снова жизнь спасла розовая машина. Она так подрезала автобус, что он слетел с трассы, причём перевернулся на сторону водителя. Наглющий парень всмятку... Слишком жестоко Кристина мстила и защищала Лизу.
      Лиза разбила окно, отделавшись царапинами, молотком для аварий, перепрыгнула в Кристину и умчалась..."
      "Домой" зачёркнуто.
      "В Усть-Каменск, Кэр. Этот гад почти отбил у меня охоту отдыхать, но я всё же поехала. Перед тем я вызвала скорую, ГАИ и два часа рассказывала одно и то же про пьянющего вдрязг водителя, едущего не по маршруту, пока его... точнее то, что от него осталось, вытаскивали. Хорошо, что я не видела... не пережить по сей день кошмара. Но ведь он сам виноват. Какой дурак! Как можно предлагать незнакомой девушке... эм, разные гнусные вещи по пьяни? Ну да, в XXI так и живут люди. Но иногда может оказаться, что у беззащитной девушки во владении вполне одушевлённая железная подруга на четырёх колёсах, неуправляемая стихия..."
       Далее запись прерывается. Несколько приписок от Кэр в духе "какой дурак, мог бы прокатиться на Кристине, если бы не приставал к Лизоньке" кривым почерком, другой ручкой и спустя неделю. Что-то накорябано, зачёркнуто.
       Крупная надпись маркером: "ОНА ВСЁ-ТАКИ ПОТЕРЯЛА ПАМЯТЬ. Не узнаёт меня, Кэр. Болезнь прогрессирует. Уже несколько раз чуть не бросала наш вуз и думала, что она учится в вечерней школе, которую давно закончила. Наверное, этот её Буч, второгодник и хочет её вернуть..."
       Последнее предложение яростно зачёркнуто, приписка красной ручкой: " Кэр, ты дура!".
       Потрясло, та поездка потрясла не на шутку. Что бы они не говорили, юные зелёные подружки, раз потеряеа память.
       Через две пустые страницы: "ЛИЗА УКРАЛА ТАЛАНТ К МУЗЫКЕ У СВОЕГО ВРАГА!!".
       Юный талант. Восходящая звезда фортепианной музыки грает в дорогущем ресторане "Люцерро", фамилия какая-то тоже итальянская, Фабиллози. Она часто захаживала в этот ресторан, где было много её любимых диетических салатиков со снытью и безалкогольный глинтвейн. И без памяти влюбилась в его музыку. В музыку, а не в него самого! Глинтвейн, эта термоядерная смесь из имбиря, корицы и каких-то ягод, даже без грамма вина, пьянил эту чувствительную лизину душу.
       Она завязала с ним диалог, познакомилась, они обменялись телефонами.
       Она не узнала в нем того, на кого уже делала однажды приворот!.. Дон действительно сильно изменился, сделал причёску, поправил усы. Окончил музыкальное училище. Взял псевдоним Джорджи Фабиллози.
       Приворот продолжал действовать — его никто и не снимал — и между ними пробежала былая искра.
       Лиза думала, что потеряла голову от фортепианной музыки (по сути так и было) и упросила Фабиллози  взять её в ученики. А хитрый Джорджи быстро всё смекнул, в том числе то, что его первая любовь его не не узнает. И обид не помнит. Он стал притворяться учителем. Лизе не нужны были учителя, она занималась педантично сама. Джорджи лишь присутствовал, направлял и... подбирался всё ближе.
       Наивная Лизавета! Думаешь, если учителю хорошо заплатишь, это гарант, что он не влюбится? Ха, наивная! Как ты играешь и без учителя, так и он бы влюбился, даже если бы ты не приворожила...
      Джорджи заполочил ученицу, которая по-прежнему не проводила связи. Какое-то время было всё в шоколаде, они встречались, но потом он замучил подругу упрёками, скандалами и потребительским отношением.
       Одна малёхонькая обида, один насильный поцелуй — и его бы не стало на свете, несмотря на талант, если бы Лиза не выторговала его у Кристины... Его чёрные глаза, ум, утончённость напоминали ей лучшего друга Буча. Кристина сбила его несильно, просто лёгкое потрясение и неделя в больничке — чтобы навсегда забыл Лизу Вандерлин.
       Лиза освоила пианино сама в какие-то два-три месяца и теперь все наши семейные и дружеские праздники с живым концертом и её восхитительным голосом. Мы с ней шутим, что она "украла талант у Фабиллози" и это самая лучшая и красивая месть, какая только может быть.



           8. Мама.


           9. Начинается.
       Оставив зверьё на Кэр, я недельку жила у мамы. И вот тогда начались интересные вещи... Словно они здесь меня и ждали.
       Бессонница. Лежала в любимой кровати у окна и смотрела на стоящее прямо напротив окна общежитие Чани и силилась вспомнить номер комнаты. И мучилась необъяснимым страхом: вдруг потеряю его навсегда? Со-зависимость какая-то.
       Мы наговорились с мамой о разных повседневных пустяках: работе, кошках, аквариумных рыбах и ремонте и разошлись спать. Но не туь-то было.
       Сосед-пьяница несколько раз стукнул бутылкой о стену и уснул мертвецким сном — всё ещё действовало моё старое заклятье на ночную тишину в подъезде. Буйства — всегда предвестники чего-то нехорошего.
       Я выпила лошадиную дозу Меларены, снотворного, шесть или семь таблеток, и, наконец, погрузилась в сон.
       Ко мне пришёл Ротгерт. Очень реалистичный, он нагнулся над моей кроватью, его чёрные глаза сверкали чудовищной злобой... Смугловатая кожа отливала фиолетовым в мерцающем свете полной луны. Рот раскрывался всё шире... До размеров моей головы. И оттуда торчали два зуба, длинных, гнилых и жёлтых из-за пародонтоза. В этом сне он был героем "Томминокеров" Стивена Кинга, Бучем Дуганом, черт, Ротгерт ведь был так записан в соцсетях!
        И он был влюблён в Рут Маккосланд. (То есть в меня, если провести параллель?) О нет, мне далеко до Рут, и всё же... Иногда такие мысли проскакивают.
        В любом случае то, что прикидывалось Ротгертом в этом сне, им не было. Мы поссорились, да, с кем не бывает, но не настолько, чтобы убивать!
        Я дралась в осознанном сне с Нечто, выдающим себя за моего друга и пытающегося опорочить его образ, пока не ослабла. Душила чёрта, у которого глаза были без зрачков, а ноги и руки волосатые и с когтями, голыми руками. Умирая, оно превратилось в
 экс-мужа-пьяницу Михеля, и комната наполнилась запахом палёной водки. Я победила, но на этом испытания не кончились.
        Двадцать седьмой автобус Мега-ЖБИ, на котором я ездила к Джиму в гости, пока у нас ещё были дружеские встречи, просмотр фильмов, обсуждение, чай, и не было всей этой грязи. Экологичный, на метане, с дизайнерской расцветкой  сидений. Но мы сидим с Джимом в обнимку — какой ужас!
      Автобус мчался не по маршруту, а куда-то в лес, на всех скоростях. Кондуктора не было, и вместо водителя сидел развесёленький скелет в пальто шляпке художника, он играл на гитаре, а автобус ехал сам, как Кристина. Задрыхшего на моём плече Джима я сбросила, он лениво распростёрся по сидениям, как тряпичная кукла, и широко расставил жирные ляжки. Фу! Я же вновь отправилась балагурить с водителем, куда более милым, кем бы он не был, хм!
      — Ние над-до былл-йо у-щичить Михеля магииЙ! — проскрежетал весёлый скелетик. — Тогда б-бы йон не в-ворв-валс в твйойй сён!
      — А я разве учила?! — призадумалась я.
      — Тый фвсех уч-щила! И Дзжим-ма и Мик-хеля, проф-фсто не п-фрмгнишь.
      — Ок, больше не стану.
      Кажется, скелету было холодно — да, удивительно, но факт, раз он так оглушительно стучал зубами. Я сняла с себя ветровку и надела на него.
      Скелет на ходу сочинил романтичную песенку, сыграл и спел. Песенка в духе Александра Башлачёва и Игоря Талькова, в духе Ротгерта, в конце концов. Если бы Игорь пел только такие песни, а не гражданские, он бы пел и процветал, а не погиб от пули в спене.
     Скелет щедро купил у меня картину и повесил, как иконку, на лобовое стекло. И, слава Богу, не предложил мне после этого выйти за него замуж.

     Где-то на безлюдной лесной остановке подобрали женщину в холщовой накидке, с рыжими кудрями, красиво спадающими из-под капюшона. Я с ужасом и одновременно восторгом узнала Ханну — легендарную чёрную ведьму, известную всей России ученицу мага Пазилорта. Мы узнали друг друга, ведь столько раз переписывались в Интернете, но в жизни — к ней не прбиться, расписание на месяц вперёд.
     Она быстренько разрушила все мои иллюзии по поводу неправильно проведённого обряда исцеления Джима от диабета:
     — Нельзя снимать с человека диабет и не "перекидывать" его в реку, даже не на дерево, оно не выдержит, быстро засохнет, и заболеешь ты. Вернётся тебе весь остаток болезни по закону физики. Это очень серьёзное заболевание, и обратка с него нешуточная. Что у тебя с поджелудкой?
     – Болит, — вздохнула я. — Никогда ничего не болело.
     Вот почему была заблокирована Сила. Я неправильно снимала. И чтобы не наломала дров, мои духи-помощники уберегли меня от помощи Джиму.
     — А с печенью что у тебя? —  продолжала Ханна.
     — Тоже болит. Но я иногда перебарщиваю с БАДами...
     — Бады тут не при чём! У тебя начальный цирроз! Сняла с Чани, своими неумелыми кодировками...
     Цирроз?! У меня-то, вегана, почти сыроеда, кто ни грамма за последние десять лет не выпил?
     Ханна строго велела не паниковать, все ошибаются. Дала действующий авторский обряд на снятие всех болезней и отправку их в бурную горную реку. Главное, верить в себя и упорно трудиться на пути постижения магии, как науки.
     Конечной точкой нашего отправления на автобусе не по маршруту было кладбище. И... почему-то там была зима! Снега по колено в этом заброшенном лесном погосте. И по мере того, как мы подъезжали, лицо Ханны всё более преображалось в смеющуюся маску.
     Ученица Пазилорта вышла спокойно и уверенно, как будто всё так и надо, а сама она всю дизнь занималась скалолазанием, перескакивала сугробы. Я, спотыкаясь и увязая в снегу, трясясь от зимнего холода в летней курточке, как осенний лист, засеменила за ней. Джим поплыл бледным превидением, молчал, и уже практически не дышал...
     "Танцы со смертью". Просвистела жизнь как сон... Он предвидел, как многие великие личности, свою кончину.
     Ханне даже не было необходимости искать одноимённую могилу ровесника и тёзки, как это прописано во всех книгах кладбищенской магии, — её итак слушалась каждая травинка.
     Внезапно мне всё стало ясно. Не знаю зачем, но эта женщина, Ханна, не даст мне вымолить того, кто одной ногой стоит в могиле, хотя, если сильно постараться, я бы смогла. Она спасёт меня, со всеми моими фатальными ошибками, но его подтолкнёт к могиле, и он больше не будет мучиться.
     Я попыталась вырваться, отбить, увести его, но Ханна расхохоталась мне в лицо зловещей улыбкой Джокера — её дицо совсем уже изменилось на маску с разрисованными глазницами и огромным чёрным ртом. И ещё сильнее сжала мою руку цепкой хваткой. Да, мы уже танцевали вместе адский хоровод, все духи кладбища, такие явные духи фиолетовых и чёрных цветов. Я нервно хихикнула, вспомнив песню "Грустный дэнс", но на мой смех никто не обратил внимания. Мы все были в едином трансе с кладбищенскими обитателями.
     — Вздумала! Веселись с нами, а не оживляй уродцев! Или он, или мы!
     И я сдалась... Почувствовала, что выбора не было. Или всю жизнь волоки его костыли, или танцуй рок-н-ролл с бешеным клабдищенским семейством и правь миром. Самое интересное, что и Джим, вполне счастливый, участвовал в наших адских плясках.
     А потом мы все сели дружно на тот же двадцать седьмой автобус и поехали домой под утро, когда уже брезжил зимний холодно-розовый рассвет. Совершенно не помню, в каком составе, по-моему большая часть кладбища отправилась с нами. Мы опять сидели со Скелетиком.



     ...Сквозь леденящее дыхание смерти в моё плечо всё же проклёвывалась надежда. "Бесполезно спасать тех, кто жить не хочет, — говорила мне как-то Ханна, — только если в зомби превращать. Нужен ли тебе такой?". Нет, конечно. Но Ханна одна сильнейших ведьм, к тому же, у меня был опыт наведения порчи на поклонничка, когда вместо того, чтобы усереть, парень вдруг начал развиваться, отстал от меня и ещё сказал "спасибо" за отрезвение! Тогда я ещё только начинала колдовать, и часто было такое: "хочу грозу — получаю козу".
      Я знала, что ошибаюсь, даже если Ханна бы попыталась спасти его, то просто превратила бы из лежачего трупа в ходячий. Надежда — мой опиум.


          9.Воспоминание о Воланде.
      
                I.
     Воспоминание, которое проливало свет на то, что я потеряла память... Оно было ярче, чем все наши с Кэр походилки в вуз. И создавалось впечатление, что школа с Роди была после вуза... Как забытье, причём на двоих. Ах, слишком сложно.
     Конечно, оно могло быть проделкой запутанного и сбитого с толку мозга.
     ...Как-то нас оставили в вечерней школе на русском самообразовываться, в вечерней школе это частое явление. Горгона оставила нас наедине со своим шкафом на целую пару! И с тестом.
     Предприимчивый Роди быстрее всех разобрался с тестом, помог всем остальным. А потом, расхаживая по классу с вальяжным видом, нарисовал на доске карикатуру. Чудачок в кривых очках, разного размера глазами, ушами, в прыщах, изображённых красными точками. Джима Миллтона сложно было не узнать, и мы веселились.
     (Правда, откуда они могли знать Джима, мои одноклассники? Ну ладно свита, а все остальные?!)
     Потом Ротгерт бесстрашно уселся за стол Горгоны и стал шарить по ящикам в поисках ключа от таинственного шкафа, но, конечно, это было глупой затеей — Горгона всегда таскает его на своей шее.
     Тогда на моих глазах Денни стал низеньким рыжим плечистым разбойником Азазелло (мускулатура и татухи остались), а Макар — Коровьевым.
     Коровьев достал из кармана пиджака боевой лазер, прочертил в двери шкафа огромную дырку в виде кота из комиксов про кота Саймона, только размером с детину. Огромный кот повалился на парты, и сидящие рядом Анжи с девочками чудом успели спастись сами и спасти дорогие телефоны!
   
                II.

     — Бегемот, ха-ха! Это упал ты.
     — Молчи, Фагот. Между прочим, Горгона наложила заклятье на дверь шкафа. Кто заденет её, раскромсает пучок нервов, который сообщается с нервами Горгоны! Ты знал об этом?
     — Если ты не умеешь бесследно запаять то, что разнёс, то это не значит, что все такие! — пробурчал Коровьев, но Бегемот не дал ему договорить, огромная когтистая лапа замахнулась, и двое друзей занялись своим любимым делом — драками.


     Тем временем Азазелло, не доверяющий женщинам, подкрался ко мне.
     Рыжие усы оказались совсем близко от меня, горячее дыхание обожгло шею, во рту внезапно оказался кляп из платка — скотч я как раз не люблю, а руки он заломил назад и связал до синяков. Адски больно, но без крови, рыжий разбойник связал по струночке ноги колючей проволокой.
     БДСМ, которому не могу противиться. Если бы похотливые гады, мечтающие жениться после покупки картины, были чуток сообразительнее, у них бы, может, был бы шанс... Джим! Если бы ты только знал, что я не Госпожа, я Рабыня!..
     - Плохая девочка! — сказал Денни-Азазелло. — Забываешь своего Буча.
     — Какого Буча?!
     — Сценический псевдоним Роди для ролевых игр с тобой... А ты Рут Маккосланд.
     — Рут беседовала с куклами, — вспомнила я, и тут же нервно рассмеялась, ведь я столько кукл вуду на своём веку истыкала иглами и похоронила на погосте.
     — Моя девчонка, — это уже был сладкий голос Роди, после того как что-то грохнуло, видимо, он отогнал распоясавшегося Азазелло.
     Когти Роди (он тоже стал истинным Воландом!) впились в мою шею, и это было вершиной блаженства. Мы оба перенеслись в другой мир.

    

    
                III.
     Буч преспокойненько перерыл все эти ножи, кочерги, чугунные кастрюльки (для пыток кипятком?) сдвинул с места с лёгкостью пушинки, выудил из глубины пыльную, в паутине, гитару и какой-то ещё неведомый инструмент, напоминающий гусли. Второй он вручил мне, назвав "дамой сердца", и пригласил аккомпанировать. И в тот же миг...
     Глазам своим не верю! Как?! Только что мы сидели в классе, запертые (не хватало ещё решёток на окнах) и вдруг очутились в актовом зале, перед полным учеников зрительном зале. Даже учителя, включая Горгону, занимали весь первый ряд.
     Маскарад БДСМ исчез. Одеяние Роди изменилось. Вместо джинсов и рубашки на нём теперь были косуха в нашивках и джинсы с цепями. Гитара и чехол обрели яркую дизайнерскую расцветку, как у Игоря.  Моё платье из офисного тоже стало нарядным, а непонятный инструмент — хорошо знакомый синтезатор, настроенный под бас-гитару! Впрочем, я уже мысленно научилась играть на том, неизвестном.
     Всё это перемещение напомнило мне телепортацию в параллельный мир, описанный в "Талисмане" С.Кинга. А если бы был такой, подумала я, Роди тут был бы, а Игорь там, его двойник, или наоборот. У Роди тоже была невозможно сильная энергетика, рядом с ним можно было почувствовать лёгкое щекотание, не касаясь.
     Первый аккорд — и всё освещение зала замигало в такт Роди. Тряхнул своей чёрной головой — волосы стали дыбом, моё любимое воронье гнездо. Вены вздулись, мерцающий красный свет забликовал на его прозрачно-лиловой коже, как огни жаровен ада. Лишь Фагот перенёсся с нами в неизменном виде, и он наконец-то исполнил своё музыкальное предназначение, играя инструментальщиком с Роди.
     Я играла подбором, почти не смотря в ноты, совершенно не зная мелодию, в которую влюбилась с самого первого взгляда. Руки и мозг сами знали, что делать, как в живописи, хотя там-то я была не новичком, да и здесь... всего лишь принцессой Бала Воланда и музыкантом, без пяти минут, правда. Всего лишь, хах!
     Одна песня особенно запомнилась, она была по состоянию, хотя все остальные тоже запали в душу.
    
(Песня авторства Вадимира А-МИРового, одного из двух прототипов Ротгерта)

"Быть посмешищем"

В поступках безобразных, мечтал ли кто-то оказаться?

Повод вам задуматься, как сильно вы живёте, покуда живы.

Попробуйте, исследуйте себя. Не так долог тот день иль ночь, как все умрёте...

Цените каждый миг, живите свободно, любите свободно, и идите по миру вольной походкой

Пусть смеются "важные", в своих же заблуждения они фальшивы и мертвы.

Живите вы, ибо мертвым каждый стать успеет.

     После исполнения этой песни меня, однако, почему-то пробрало холодом. Грохот апплодисментов, шквал цветов доносились как будто из параллельного мира. Больше всего на свете хотелось выдуть навязчиво стоящую на синтезаторе водку "Чуковский", и я убрала её подальше, за синтезатор. Ханна права: с Чани я сняла алкоголизм и заразилась сама.
     Потом была песня "Танец со смертью". Чёрные круги заплясали перед моими глазами в такт грохочущему рок-н-роллу. Песня называлась так же, но была не о том.
     ("ПростоДжимумираетумираетскоро")

     "Разве ты, Лиза, умрёшь, ты, выглядящая на тринадцать? или ты являешься посмешищем? Или Воланд, хочешь сказать, не бессмертен? Ха-ха" Со-зависимая девочка".
    
     Да, меня изводило осознание, что Джим — лишь жалкое подобие Ротгерта и Игоря, двойников. Ничего, ничего в нём нет, лишь отражение солнца в грязной луже. Тот, кого я любила, потеряв память, рухнул на моих глазах.
     ("А может, на самом деле ты, Лиза, жена того подлинного красавца Роди, просто не помнишь? Он вёл на сцену, обхватив руками талию, и было чувство, что летишь за руку с ангелом")
     Нет, нет... Не может быть. Не верю, что Джим — подделка.
     Роди подхватил меня и сейчас и понёс со сцены, пьяную без вина, точнее, без водки. Зрители, и без того рукоплескавшие, решили, что это часть спектакля, и завопили ещё громче. Показалось, они кричали "горько". Горгона подарила красивый леденец с бритвой внутри, Роди спрятал его в карман и сказал, что покорнейше благодарит за шедевр — его и есть не хочется!


               IV.

     Концерт свернулся так же призрачно, как и начался. Мы очутились снова в классе, снова в деловой одежде, с доделанными тестами, с открытыми окнами и со злбщей Горгоной, которая, верояино, ничего не помнила и оттого была фурией. Я сидела рядом с Бучем, возложив голову на его плечо, меея мутило.
     — Лизе нездоровится, здесь было очень душно, — объяснил ей Ротгерт, поймав её недоумевающий взгляд — секунду затишья перед грозой.
     Горгона попыталась обрушить на него свой поток сквернословия, но внезапно обнаружила свой подаренный леденец во рту, с жадностью надкусила его. Две тёмные струйки потекли по подбородку.
     — Хочешь, чтобы она проглотила? — ласково спрсил Ротгерт.
     — НЕ-ЕТ!
     Он вперил на учительницу свой тяжёлый взгляд. Горгона закашлялась, выплюнцла леденец и выкинула в мусорку, кровь утёрла салфеточкой, будто облилась сиропом. И продолжила вести урок, проверяя тесты и расписываясь в них кровью из пальца. Мы вышли, на улице мне стало значительно лучше.


              10. Адский концерт с
         участием звёзд
         шоу-бизнеса.

      Слишком ясно для сна, слишком призрачно для жизни. Астрал. Но тот, что забудется, как сон…
      Поле, заросли пшеницы по пояс. Поздняя осень, туман — моя слабость, как художника.
      Посреди поля чёрный лакированный рояль, над которым кружат черные вороны, как в самых лирических клипах. Я тоже в чёрном платье, развевающемся сзади, шпилька жмет педаль рояля, растягивая эту потустороннюю мелодию.
     А зрители кто? А зрители — наши любимые призраки…


      Выстрел в небо. Залп, не то шампанского, не то выстрелила винтовка из клипа Игоря-младшего Мир-и-Мира "Братские народы". Я пела с ним, не узнавая свой голос, такой сильный и красивый!
     Сначала мы пели для призраков, чувствуя, как мы не одни, вся природа затаилась перед песней Игоря, а потом к нам стекались зрители, некоторые с лозунгами "За депутата Талькова!!!" Да, Игорь действительно баллотировался.
     А потом к нам присоединился и старший Игорь. Где же ты, Джим, в это историческое событие, думаю я… А, вон он!


     Откуда-то из толпы, наперевес с гитарой, тяжело, будто с гранатой, идёт-бредёт красавец Ротгерт Дуган. Он сразу бросается в глаза, шипы на его косухе как-то по-особенному сверкают на солнце.
    Соловьи отчаянно подпевают нам.
    Нас стало уже четверо. Теперь Тальковы уходят в оркестр, я сажусь за рояль, а на "сцене" Игорь Летов (а вообще Егор) запевает свою не менее сильную гражданскую лирику.
    Он пел о том, что мы все кислые пирожки. И учил гражданской обороне. Его энергетика как кофе. Когда пьешь впервые в жизни, не понимаешь, что это вообще за горькая бодяга, но потом… привыкаешь и не можешь без него жить.
    Я пела и играла без устали, словно инструмент и голос ожили с помощью своих живущих внутри и дремлющих демонов, они жили уже сами по себе. Они подчинили меня, и я была только рада.
    Роди, обернувшись чёрной летучей мышью, летал над огромным симфоническим оркестром и нашёптывал всем музыкантам, как надо играть. Какой оригинальный дирижер!
    Дон, объятый пламенем, и Джим, от которого веет запредельным могильным холодом, аккомпанируют мне с двух сторон, но так тихо, что я почти не слышу их. Я сегодня здесь главный игрок — я нравлюсь Мир-и-Миру! Его энергетика взрывная и захватывающая, её можно пощупать и обжечь руки. В какой-то момент я оставила рояль и пустилась в пляс с ним.


    А потом они пропали все… Я пела пару песен на автопилоте, не замечая, что пою в пустоту, а рояль и оркестр молчит. Вокруг лишь дым… Но это временно.
    ОНА специально навела морок, чтобы мы заметили ЕЁ. На свой страх и риск мы с Роди спели песню, которую она как-то нашептала на ночь…
   
Негритянка - ремень

(Автор талантливый исполнитель, поэт и поклонник творчества Егора Летова Вадимир Амиров)

Лучше негритяяяянка моя
Лучше негритяяяянка моя
Лучше нее эээ
Свежим ветром коснется она
Черным пееееплом вольётся в меня
Моя моя я я я я негритянка
Негритянка моя негритянка
И рвущего оврааага
Споткнулся на подстпупь востока
Я увернул свою веру в себя на пол бока к ка ка ка ка
Лучше негритянки, моя тень изврата извилин чудного психопата без его препарата
Лучше моя ночь и область темени где я нахожусь в пустоте
Я лучше во тьме
Во тьме
Я лучше во тьме только там я

     Чёрт, я так визжу, надрываю поставленный голос! Я так рала её видеть. Еще один оживший призрак из романа Стивена Кинга, как и мой Ролли д'ЛеБэй. Они живы все по-особому…
     Сара Тидуэлл. Негритянка-певица, что называла всех сладенькими, что пела блюз без цензуры, отчего ей поклонники прохода не давали. Сара-Хохотушка, в чью честь люди называли свои дома отдыха.
     Сара трагически погибла, осмелившись посмеяться в лицо отморозкам, изнасиловавшим, убившим и изувечившим её и замучившим её сына-второклашку Кито.
     Она начала свою песню, посвящённую лично мне и музыканты подхватили.

Моя сильная девочка,
                не верь им.
Я жива, я восстала из
                всех могил.
Я встала, отрехнулась
                от крови.

Погиб лишь Кито…
А я пошла за него мстить!..

И было у меня после
                два сына,
Два колдуна черных
                и сильных,
С одним из них идёшь ты
                по жизни;
А второй от насильника,
                он упырь.
(Имена им Ротгерт и Дон)

     В эту сюрреалистичную астральную ночь я готова была поверить во что угодно. Тем более, Роди неспроста походил на Майкла Джексона — он сделал тысячу и одну пластическую операцию, в том числе сменил кожи на бледный, голубоватый. И он почему-то всегда отмалчивался о своих родителях. С Доном та же история — никакой информации о родителях, характер подходит…
      Спев со мной, она на прощание дружески поцеловала в губы, сказав, что всю жизнь наблюдает за мной и Джимом, таким "сладеньким, умненьким и слегка пришибленным". И, конечно, за мной и Ротгертом!.. И все сделает, чтоб мы были вместе…
      Дон от такой выходки загорелся зелёным пламенем вместе с роялем. Из его глаз вылетали два радиоактивных столпа огня. Он попытался наброситься на нас, вопя что-то непонятное про ЛГБТ, разврат безголосых певиц и бездарных пианисток.
      Мы с ней переглянулись, посмеялись по-Хохотушкиному и играюче бросили в Дона гранату. Он успел скрыться, зато на её месте в небо взмыл великолепный салют.
      Проснувшись после бурного астрала, я уже совсем ничего не помнила, кроме слабых отголосков. И это, несомненно, к лучшему — я бы начала искать её, среди живых и мёртвых, такую далёкую, скорее всего мёртвую, лучшую на свете маму Роди…
      (И Дона, Джорджи, твоей первой любви, Лиза...)
               


         11. Параллельный мир.

      ...По плечи заросли пшеницы. Сочные, золотистые колоски, солнце ласковое, ветерочек прохладный, ласкает кожу. Девочка леи десяти резвится одна в поле родного села, с резвостью суслика рассекая среди колосков. А вдали, у горизонта, клубится то ли пыль дорожная, то ли надвигающийся туман.
       Прямо ей в ухо изниоткуда раздаётся голос покойного Игоря Талькова-старшего:
       — Мне кажется, я занял своё место в этой жизни по праву, — он говорил эту запомнившуюся фразу на одном интервью. — А ты?
       — Я?! Нет, я пока не знаю, где мое место в жизни, если даже не знаю, кто я...
       — У тебя великое предназначение светлой ведьмы и художника. Сейчас тебе просто не дают Высшие Силы профукать свой талант на тех, кто жить не хочет.
       — Не знаю. Иногда мне кажется, я продала душу дьяволу в какой-то очень давней жизни, а теперь не помню, но родилась уже без души.
       — Спокойно, котёночек.
       Это уже другой голос. Мальчик с ясными глазами цвета безоблачного летнего неба и растрёпанными белоснежными кудрями... или уже взрослый дядька, но с ясными глазами того восемнадцатилетнего парня — тот случай, когда возраст не ясен, — призванного на фронт.
       Такой родной, он треплет ее по головке, сидя на коленях. От его поглаживаний она сразу успокаивается.
       — Всё позади. Война кончилась. Мы её прошли с тобой, Лили.
       Потерянное поколение — неужели это и мы?.. Не верится. Когда закончатся войны, возникающие все из-за ничего? Почему сейчас воюют Россия с Украиной, уже второй раз, брат на брата? Ведь уже не вернуть былую сплочённость, не вспомнить, что в ВОВ победили мы плечом к плечу.

       Эти двое оба пошли в тыл, только для того, чтобы выхаживать раненных. Байскут и Лили.
       Оттуда пошла склонность меня, Лизы, самой выхаживать бездомных животных, а также любовь к травничеству и альтернативной медицине. Или отсюда туда, не важно.

       Я чувствовала, что не только из-за водителя автобуса, погибшего на моих глазах, я стала в забытье. В том числе и из-за этой отвратительной параллельной жизни, где была в тылу, моя память отключилась. Теперь там закончилась война, а это значит, что память начнёт возвращаться.
     Наверное, всё это было очередным бредом сумасшедшего, как явление Буча, желающего мне зла, среди ночи. Но меня нестерпимо потянуло к Чани, своему брату в параллели. Только брат, пообещала я себе. Как всегда...
     Чёрт, я виделась с ним в детстве!..
     Как-то он сказал мне в магазине:
     "Помнишь, Лизон, в далёком детстве, со школьными подругами постарше тебя аы скакали со двора на двор, играли в кустиках в запретный покер, лазили по деревьям и заглядывали в окна, доводя до исступления соседей?"
     "Помню что-то такое..."
     "Ещё прокатились на старом дребезжащем трамвайчике, а водитель так гнал, будто специально пытался его опрокинуть на поворотах? Водитель с трубкой в зубах, с прической а-ля только что с клуба — украинец! — угощавший всех леденцами, спел в микрофон "Трамвайчик пятёрочка", Любе. Трамвай и был пятым.
     А потом ты, Лизон, попросилась порулить, настойчиво так. И мы чуть не улетели-таки в парк, да только не трамвайный... Опасно тебе, Лизон, водить".
     "Да я и не вожу. А ты не смей больше называть меня Лизон, понятно?"
      Так оно всё и было.


             11. Чани Брайтман.
           Лиза влюбилась.

      Вырванная страница из ежедневника, пришпиленная к моему почтовому ящику. Ключи под ковриком, друзья знают, кто хочет проведать кис или поиграть на синтезаторе без меня, милости прошу. Как в Америке, доверяю вам.
     "Простите… Длинное лето, каникулы
 Кэр уехала. Творческий кризис, от такого, увы, не спасут путешествия… Может быть, кого-то нормального, но не меня.
      Прости, Кэр, ты убьёшь меня, когда вернешься. Простите, подруги, настоящий друг Роди, учителя в вузе, впрочем последние в меня верят и им всё равно, где я и с кем, лишь бы я рисовала.
      Простите. Я напьюсь. (Гм, той водкой "Чайковский" с синтезатора, ха-ха).
      Я просплюсь.
      Я вернусь к вам с новым Чайковским, полотнами и модными показами.
      Ваша Лиза. Ведь поймёте же?..
      За кис не переживайте. Их кормит одна моя поклонница, которая очень жаждала с ними познакомиться. А я у мамы. Чао"


    
                I.
     "Слава богу  что ты, Чани, живой сейчас! Я чувствую. Слава богу, всю зиму невесть кого оплакивала и хоронила, а теперь чувство, что ты рядом дышишь, в двух шагах. И ещё чувствую, какой ты родной! Сколько мы жизней вместе!"
    Я случайно встретила его в своём магазине. Длинная очередь расступилась, пропуская его, худого, красивого, магнетичного и с охапкой роз за готовым уже его портретом. Весь день он развлекал шутками и помогал наводить порядок.
    Тот, кому я присвоила масть Червового туза в гадании, вошёл в мою жизнь случайно и всё перевернул там вверх тормашками. Увидев его, я знала, что у нас общее разбойничье детство.
    "Помнишь, в далёком детстве, со школьными подругами постарше мы скакали из двора во двор, играли в кустиках в запретный покер на мелочь, лазили по деревьям? Помнишь, какой я был душой компании? Ты перепутала Джима со мной, киса, ведь это у нас дружба могоа вырасти во что-то...
    Водителя с трубкой в зубах, с причёской а-ля я с клуба, угоствший леденцами и спевший в микрофон трамвая "Трамвайчик пятерочка" Любе. Он обожал Любе, и мы тоже ходили с ним на концерт. Недавно, как раз после "случайной" встречи в магазине.

      Вот в чём секрет притягательности! Случайно мы оказались соседями не только по району, но и по домам — он жил в соседнем. Тогда я ещё жила на ВИЗе с мамой. Случайны были встречи на улице после знакомства, нам даже не надо было пользоваться средствами связи! Едва я думала о нём, и он вызывался, как демон в начертанную на полу пентаграмму. Наверное, он таким и был.
      Я заболела неминуемо... Меня не отталкивало ни его патологическое пьянство, ни собирание жестяных банок по помойкам на продажу. Я сидела в его компании, как греческая богиня в свинарнике, на меня таращились, жмурясь, как на яркое солнце, его дружки. Но мне было наплевать, ведь я слушала его студенческие истории об учёбе в духовной семинарии. Чани мог быть священником, если бы доучился... Такие живые истории, знаете ли, не выдумать пьяному мозгу!
      Случайно выяснилось и наше общее украинское происхождение.  На четверть у обоих! Я люблю свою вторую родину вопреки всему, что сейчас между нами происходит. Я читала, что украинцы славятся большой миролюбивостью, уважением к семье, к женщине, они преданы родной земле, страстны, иногда не чуратся магии. Волосы вот только у нашего народа почему-то всегда стоят дыбом! Сколько мама, украинка наполовину, и я не возимся с феном и укладкой, на голове всегда воронье гнездо.
      Я благодарна Чани за то, что благодаря ему я стала чаще навещать маму и не забыла, когда уехала. Да, мы были как две заблудшие овцы, с блестящим прошлым. Но кто я, кроме как художник?.. Я чувствовала, что забыто нечто большее...
      ... Эта зима нашей первой с ним встречи была аномально тёплой, в среднем минус пять. Я с нетерпением ждала весны, и она началась аж в феврале — солнышко начало ласково подиапливать снег, как пломбир. Питомцы резвились, как ошалевшие, каждый день просились гулять и возвращались мокрые и лохматые, милые мои чёртики. Лео и того больше постарался: изодрал шторы в мелкие клочья, вскрыл сам новый суперклей, слепил эти кусочки наподобие сети... кажется, решил сплести паутину нетрадиционным способом! Да, птицееды паутины не плетут. Я была в таком восторге от интеллектуальных способностей птицееда, что хвасталась его произведением искусства всем редким гостям. Зато солнце теперь проникает в дырки шторы-паутины беспрепятственно!
      Весной я часто гостила у мамы. Какое море было нарисовано этой весной, с каким вдохновением!.. Словно он, Чани, брал меня, невидимый, за руку, когда я вспоминала о нём, водил ей по полотну, зная, что оно будет посвящено ему. Краски сами растекались в бирюзовые морские переходы, чуть подгоняемые ленивой кистью.

Уезжаешь не спать,
Уезжаешь, и пусть...
А море, море
Помнит всё наизусть.
Разучусь целовать,
И когда-то вернусь
Сказать, что море, море,
Я остаюсь!

      Наша любимая песенка с мамой с прошлого года, как она слетала в Турции, загорела и отдохнула на целый год, счастливая. А сегодня я рисую море в самых нежных тонах. Чани — и есть море, бескрайнее, глубокое, таинственное, населённое самыми разными обитателями. От райских коралловых рифов до акул и глубоководных хищников...
      Чани ругал меня за то, что я случайно сказала "вы" в первый раз, мол, он чувствует себя восьмидесятилетним старцем.
      Так зарождалась вновь наша поиерянная в амнезии дружба.
      И сходив с ним на концерт, я к величайшему ужасу обнаружила, что потеряла номер, записанный на листе! Проклятье! Какая Лиза дурочка, в телефоне записать не могла! Теперь ищи заговорами, вызовами, мучайся снова.
    Заказала я у Сил во сне узнать точно номер квартиры или номер. Что он в доме напротив, я знала, но не помнила даже этаж.
    Ночью за мной опять гонялся маньяк — школа выживания какая-то! — и старался попасть в меня остро заточенным... циркулем! Опять знакомый до боли символ. Не исключено, что это был Михель, которого я, если верить скелетику, научила выходить в асирал.
    Всякий раз уворачивалась, в том числе и на милой лошадке, за которую беспокоилась больше, чем за себя... Долго от него бегать мы бы не смогли.
    И тогда на помощь пришёл серебряный амулет на моей шее, который я всегда носила и как-то не обращала на него внимания. Скрещенные циркуль и ноугольник, с буквой G по центру и подписью 42° градуса. Что его всё значит, шут его знает, но в эту ночь от свечения амулета я даже проснулась. Все призраки быстренько отпрянули по углам. И я заснула опять, жжение в груди было приятным.
    Поблагодарила неизвестный эгрегор, заснула вновь и продолжила поиски Чани. Из цветочных горшков выползли змеи, такие реальные, блестевшие в лунном свете. Они тёрлись о ноги холодным клубком и куда-то звали.
    Я пошла за ними. Не помню, в астрале или прямо так, лунатиком, в ночной рубашке, через окно — и по дереву вниз, по старинке, как неудавшийся любовник от замужней дамы. На улице — ни души, все окна тёмные, лишь сверчки поют. Несколько змей тёрлись об шею, остальные позли, колыхая траву.
    Мы направились в общежитие, по лестнице, до боли знакомой, в бычках и граффити, потому что здесь когда-то жила подруга детства Эми. На этот раз подъезд был открыт. Самый верхний этаж, тринадцатый.
    На подоконнике восседал огромный кот с фосфорицирующими глазами. Увидев меня со змеями, он бросился с громким "мяу" мне под ноги, потёрся, и я погладила пушистика.
    Одна дверь со скрипом отворилась, оттуда повеяло прохладным ветерком. Теперь я знала, где живёт Чани! В комнате 617. Опять 17.



      …Проснувшись у себя дома в постели, я обнаружила на ней змеиные чешуйки, кошачью шерсть, один ус и настежь открытое окно. Ветер поднимал занавески до потолка. Под окном как раз росло дерево.


             Глава
               I.
    Долго пришлось стучать. Я уж решила было, что пришла невовремя, хотя с ведьмой, которую привела Сила, такого в помине не случается. Но в последний момент дверь отворилась... будто грянул гром.
    В полутёмном проёме показалась прозрачная фигура... Ножки-спички в потрёпанном трикотаже, и синяя футболка, как на вешалке, а на руках ветвятся белые вены.
    Господи, я узнала Чани только по бездонным глазам-океанам и бардаку на голове. Уж каких я костей повидала на поприще супермоделей, — всегда считала худобу своей слабостью — но его вид меня ужаснул. В этих износившихся, домашних тряпочках он так походил на моего бедного настоящего дедушку, умершего от малокровия. В последние свои месяцы он такой же невесомой тенью бродил по больничным коридорам. Может, поэтому и потянуло к Чани…
    Но вот, мы горячо обнялись и страхи слетели, как сущее наваждение. Его руки так сильны! Обманчиво хрупкая сила, просушенные жилистые мускулы всегда были для меня вершиной красоты, как мужской, так и женской.
    Просто запой у старого матроса, поэтому из глаз течёт и дистрофия, говорила я себе… Ведь у меня по сути тоже, хотя без реального алкоголя, духовный запой бывает, духовное голодание.
    Я вручила ему свой подарок — самую лучшую, наверное, за всю карьеру художника картину. То самое море, с влюблённой парочкой ярких целующихся рыбок, белым песочком, разноцветными кораллами и стеной волной, в тон его бездонным глазищам, синим, с полосочками поперёк и в виде лучиков, как ракушки Дубая в кристально чистой воде.
     Теперь точно пить бросит с моей цветотерапией, наивно подумала я… Ага.
     Он взял мою картину с молчаливой благодарностью, которая сказала больше всего сказанного словами, ведь у Чани технических склад ума. Забылись и гадости, и комплименты от других.
     В обнимочку мы пошли в конец коридора к балкону. По всему осунувшемуся виду Чани — даже плечи опустились — было видно, как он жаждет позвать меня домой на чай, но нельзя… Дома мама лежачая и злая, инвалид, разорётся. Не признает она никого, кроме его бывшей. А бывшая изменила ему три раза, говорил как-то Чани. Он предупредил меня, что за измену мне придёт конец, ведь он однолюб, но я долго хохотала.
    Я мимолетно поинтересовалась здоровьем мамы, и тут открылись новые "сюрпризы". Оказывается, у неё не работают ноги, и не из-за страшной аварии, а из-за диабета.
    Болезнь, почти сведшая в могилу Джима Миллтона. Появляется она либо от нервов, либо от патологической лени при склонности к нему, лень — второе имя Джима.
    Значит, Чани имеет склонность? Но он здоров как бык, еще бухает. Но он ненавидит сладкую ложь любых видов. Его неизменный с четырнадцати лет десерт — чёрный кофе с сигаретой или горький шоколад на закуску с ромом. Вот так, истинная анорексия… Обнаженные пульсирующие нервы, душа на пределе. Но стержень внутри ничто не сломит, уж я-то знаю!
    Ничего, мы уселись в мягонькие креслица у балкона — прям веранда с роскошным видом на город, с тринадцатого-то этажа. Отсюда открывался вид на Уктус, аэропорт Кольцово с огоньками и мой любимый Исток.
    Мы принялись болтать, как раньше. И пили кофе от самого Чани, пахнущее почему-то яблоней в цвету после грозы. Ах, розовые очки…
   


              II.

    Чани прочитал мне мини-лекции про виды старых трамваев и основы их вождения. Был он не только водителем, но и железнодорожником, путейцем. До сих пор не пропита та сила, которая образовалась, когда пять-шесть человек таскали рельсу в тонну весом по несколько километров. А некоторые зубы, пояснил Чани, выпали не от алкоголя, а от креозота черного! Остальные немногие торчали штырями, наводя ужас на возможных поклонниц. Креозот нюхательный был и моей слабость. Кажется, надо завязывать, хах.
    Сейчас в карьере наступило затишье, и Чани перебивается подработками.
    — Я чуть было не сыграл в скоростной лифт! — вдруг выдал Чани с бессовестной улыбкой. — Было одиноко без тебя.
    — А что такое скоростной лифт? — спросила я.
    — Суицид. — было объяснено мне.
    Я вот-вот уже готова была протрезветь и удрать, но что-то опять помешало…
    Мою руку похолодила гладкая кожа змеи, потом она заползла на шею и свернулась там клубочком. Из одной двери вышел большой чёрный кот — тот самый, и потерся об ноги. Наверное, это было ночной галлюцинацией, но у него были золотые усы, шляпка и бабочка… Бегемот.

III.

    Строительные навыки не прошли даром. Этот алкаш имеет в Бисерти собственноручно построенный дом и довольно ухоженный сад (друг, правда, помог). Чукча не поленился и сходил за фото и пожелтевшими и залитыми, конечно, пивом документами.
     Бисерть?! Бисерть, я не ослышалась? Мы же туда собирались с Джимом! Там его полузаброшенные аппартаменты… Столько он обещал мне сказку там с ним.
      Я почти замечталась, но Чани вырвал меня из дум:
      — Лизон, дорогая! Я уже подружился с твоей красоткой!
      — Какой красоткой, Кэр?
      — С ней тоже подружусь обязательно. С Кристиной Плимут-Фурией 85 года выпуска.
      — СЕРЬЁЗНО?!
      — Да. Я, знаешь, и по машинам шарю! Чинил тут её, когда она была бесхозная, цветочками зарастала; чтоб не заржавела, я смазывал, а ехать она ни в какую не хотела. Уперлась — и всё. Зато потом сама, ка-ак покатила, я чуть кони не двинул со страха, думал, демоны в ней! А потом она мне сказала, что к девчонке с соседнего двора, я и успокоился. Ну махнула девка хвостом, типичная девка.
     Честно говоря, терпеть не могу, когда он называет меня Лизоном, и весь его деревенский сленг, но сейчас не до этого, правда.
     Чани сбегал за еще одной фотографией, тоже залитой пивом. И я не поверила глазам. Свою Кристину Плимут-Фурию я узнаю.
     — Но ведь она не нуждается в починке! — сообразила вдруг я. — Ты читал роман Кинга? После того, как одноклассники Арни поиздевались над его новой красоткой, она восстановилась сама. И после покупки её старой, дряхлой и почти нерабочей у Ролли д'ЛеБэя тоже восстановилась до новизны.
     Чани, конечно, по-деревенски отмахнулся, мол, все девушки не прочь мужского внимания, чтобы о них заботились и чинили. Ладно, с этим не спорю.
    "Лизочка, это правда. Этот идиот навёл меня на тебя, моя дорогая. За это я позволила немного починить меня" — я услышала тихий девичий шёпот, хихиканье и сразу узнала голос моего демона. Тёмный двор осветили ярко-зелёные фары. И во двор Чани, с хихиканьем, лавируя между ржавыми лазилками и кочелями, вьехала моя Плимут-Фурия, за рулём которой, конечно же, никого не было.

III.

    Строительные навыки не прошли даром. Этот алкаш имеет в Бисерти собственноручно построенный дом и довольно ухоженный сад (друг, правда, помог). Чукча не поленился и сходил за фото и пожелтевшими и залитыми, конечно, пивом документами.
     Бисерть?! Бисерть, я не ослышалась? Мы же туда собирались с Джимом! Там его полузаброшенные аппартаменты… Столько он обещал мне сказку там с ним.
      Я почти замечталась, но Чани вырвал меня из дум:
      — Лизон, дорогая! Я уже подружился с твоей красоткой!
      — Какой красоткой, Кэр?
      — С ней тоже подружусь обязательно. С Кристиной Плимут-Фурией 85 года выпуска.
      — СЕРЬЁЗНО?!
      — Да. Я,знаешь, и по машинам шарю! Чинил тут её, когда она была бесхозная, цветочками зарастала; чтоб не заржавела, я смазывал, а ехать она ни в какую не хотела. Уперлась — и всё. Зато потом сама, ка-ак покатила, я чуть кони не двинул со страха, думал, демоны в ней! А потом она мне сказала, что к девчонке с соседнего двора, я и успокоился. Ну махнула девка хвостом, типичная девка.
     Честно говоря, терпеть не могу, когда он называет меня Лизоном, и весь его деревенский сленг, но сейчас не до этого, правда.
     Чани сбегал за еще одной фотографией, тоже залитой пивом. И я не поверила глазам. Свою Кристину Плимут-Фурию я узнаю.
     — Но ведь она не нуждается в починке! — сообразила вдруг я. — Ты читал роман Кинга? После того, как одноклассники Арни поиздевались над его новой красоткой, она восстановилась сама. И после покупки её старой, дряхлой и почти нерабочей у Ролли д'ЛеБэя тоже восстановилась до новизны.
     Чани, конечно, по-деревенски отмахнулся, мол, все девушки не прочь мужского внимания, чтобы о них заботились и чинили. Ладно, с этим не спорю.
    "Лизочка, это правда. Этот идиот навёл меня на тебя, моя дорогая. За это я позволила немного починить меня" — я услышала тихий девичий шёпот, хихиканье и сразу узнала голос моего демона. Тёмный двор осветили ярко-зелёные фары. И во двор Чани, с хихиканьем, лавируя между ржавыми лазилками и кочелями, вьехала моя Плимут-Фурия, за рулём которой, конечно же, никого не было.

     А ещё Чани Брайтман в школьные годы случайно перепутал формулы и взорвал кабинет химии. Чудом не всю школу. Сразу три экспромтом и недопуск к химии.
     Также он знал с армии секретный рецепт настоящей самодельной бомбы, один из ингредиентов которой — простой кефир.



IV.

Мистическое происшествие.

     Чани на руках донёс меня до дома в ведьмином часу — три часа ночи. Обожаю эту время. Все колдовские чудеса к нему только увеличиваются.
     Несильно (и насильно) поцеловал меня, так неожиданно, что я шарахнулась, вырвалась, почти отрезвела и думала, что сейчас Кристина его не пощадит, за Дона, за всех, у неё отсроченных. Но нет, моя девочка тихо спала в гараже. Более того, я БЫЛА УВЕРЕНА, что окунусь в смердящее болото, исходящее изо рта всех алкоголиков, и более никогда не отмоюсь, но НЕТ. Пахло от Чани цветами и… знакомой, любимой клубникой.
     Воланд!!! Неожиданно лицо пропойцы преобразилось в лицо моего любимого друга. Слишком любимого, чтобы даже посметь думать о том, что я влюблена в него и ищу его черты во всех идиотах, что клеятся ко мне ежедневно партиями… OMG.
     Неожиданно я прозрела и увидела ВСЁ! Мой друг, мой обожаемый Буч прикидывался всеми, кем не попадя. То успешными богачами, то наглыми мачо, шутами, вроде Чани. И потешался, и играл в ролевые голодные игры с бедной Лизой, которая забыла, кто она, с кем она всегда была, кто рисует целыми днями, колдует лунными ночами и живёт в своём мире.
     На миг я протрезвела и припала к нему, кого любила всегда, кто носил меня на руках. Его любила и Кристина Плимут-Фурия. Чани существовал, конечно, в действительности, я еще не настолько тронулась, и он чинил Крис, но он лишь пешка, голограмма, второсортный персонаж в нашей жизни-театре.
    "Буч?! Роди! Ты посылаешь мне мысли! Мы скоро увидимся, говоришь? О, как я жду встречи! Как только могло в голову прийти, что мы поссоримся тогда, после глупого сообщения в чате. Я живу лишь тобой…"
    "Играй, танцуй, моя бессмертная, беспамятная Соломея… Я подожду столько, сколько нужно, хоть тысячелетие. Убей их всех и возвращайся ко мне"
    Бессмертная?.. Беспамятная? Ну да, беспамятство свойственно иногда бессмертным. Вегетарианство, целибат, девственность, магия и богатство — всё это прибавляем лет. Но вот заигралась.
    Колдун в плаще, амулетах, обдавший меня ледяным дыханием, желал сообщить мне что-то важное, заняв временно тело Брайтмана. Буч положил в мою ладонь кольцо, которое почему-то сразу захотелось отбросить.
    "Прости, что добавляю тебе ночных кошмаров, но я не имел возможности забрать его в другое время. Твой оболтус только сейчас вышел из дома спустя год сидения там, знаешь об этом? Повыдирал все свои золотые зубы, сплавил кольцо в ювелирном магазине и решил опередить Чани.
        А Ротгерт не удержался и обломал. Всё правильно сделал. Джим точно узреет тут "скрытый замысел Вселенной" и передумает. Тем более, с предложением наверняка поторопила его мама. Конечно, у него своих идей нет и не было, всё от мамы, сестры, а что не от них, то от обоих Игорей Тальковых.

    


    Глава 13.
Погоня. Привет от Михеля и Джорджи.

I.



       Несколько недель после свадьбы мы гуляли поздними вечерами, а то и тёмными ночами густыми тенистыми аллеями, а где-то недалеко из городского монотонного шума вырывался иногда оживлённый стук последних трамвайных колёс, спешащих в депо. Может, трамваи его ко мне ревнуют? Я ведь украла его из этого женского романтического общества кондукторш, водительниц и их начальниц, покровительниц городских рельсов. Но не полностью, конечно. В выходные он полностью отдаётся стуку колёс.
        Тогда и сейчас он вновь уходит на ночную смену в выходные, смазывать рельсы креазотом. Из-за него, сказал он, выпали его зубы. А я люблю запах креазота!
        Именно в эту ночь много лет назад ему изменила первая жена, третий раз была поймана, и тогда он с ней развёлся.
         Парк романтично дополняло журчание речушки, шелест дебрей и пение майских птиц. Чани бесперебойно болтал, например, рассказывал о пользе натуральных овощей и фруктов, купленных у бабушек или таджиков на рынке, а не недоспелых из супермаркетов.
          Ненавязчиво хвастался своим дачным хозяйством. Да, у него была дача… чёрт подери, в Бисерти! Туда-то мы всё собирались с Джимом, строили планы, как выкупить обратно проданное семьёй. Но у Джима Миллтона все только на словах. А тут!
          Иногда мы встречали по пути его дачных друзей, как с трамвайного депо, так и из армии ("Комбат, батяня комбат!" — эта песня про него в армии. Он тоже обожал Любе), они смотрели на нас восторженно. А иначе и быть не могло. Наверное, всё дело в моём чёрном струящемся платье за 100 к. от Виракочи, подаренном на одном из показов.
          Наслаждаясь свежим и прохладным ночным воздухом и любимой сентиментальной музыкой в розовых наушниках, мы бродили по пустым улочкам и мечтали. Это первое время, медовый месяц после свадьбы, мы жили в квартире бывшего общежития у шумной магистрали, а потом удрали на дачу навсегда! Просто там надо было навести порядок.
          Ночами в общежитии меня замучили кошмары, кошмары о каком-то колледже, школах, высокооплачиваемой, но утомительной работе… Тело спало, довольное прогулками перед сном, а душа рвалась куда-то, сама не зная, куда, в этом опостылевшем городе, никогда не дававшем полностью забыться, городом бессониц…
          Иногда невольно и его клинило. Вспоминал бывшую, изменившую ему библейское число раз. Говорил, что он подавал ей, как и мне, кофе в постель. А после третьего раза измен развёлся и отправил её к матери.
          И тогда, как гром среди ясного неба, прогремело в голове осознание того, что идеальный муж, который не домогался ко мне после тяжёлой работы, а тихонько ложился рядом, муж, который не требовал продолжения рода, на самом деле однолюб и привязан к ней. Он говорил, что однолюб и часто смотрел её фотографию, думая, что я не вижу.
          Мы просто товарищи по несчастью, ну и отлично. Поженились, теперь я Лизавета Вандерлин-д'Лебэй-Брайтман. Красота.




          "This too shall pass". "Это тоже пройдёт", — густой бордовой кровью было выведено на моём рабочем столе. Кошки орали благим матом, образовав тугое кольцо вокруг стола, собаки поджали хвосты — никто не решался подойти. "Это тоже пройдёт". "She-wolf", Sia. "Don't expect him to love. She's not on Earth", "Не жди от него любви. Её нет на Земле" — красовалось на записке, тоже из какой-то песни.
          Лео свил паутину на люстре, большую, добротную, хоть на шаль её пускай, облив закрепителем-клеем и подсушив. И что-то легонько коснулось моего затылка… Обернувшись, я вскрикнула и отшатнулась. Она покачивалась, медленно поворачиваясь в сетке паутины, демонстрируя все свои прелести в виде облезлой кожи и полусгнивших ногтей, так похожая на руку Джима... Мужская кисть!
         Я вскрикнула и помотала головой. Галлюцинация прошла, в паутине осталась лишь очередная записка. Боже. И я как раз вспомнила, что впервые за полгода собралась ему позвонить. Обида была ещё сильна. Точно… вчера звонила же! Телефон недоступен. Ну и чёрт с тобой, перенял мою манеру отключать телефон!
         Разворачиваю записку.
         "Привет, Лизонька! Это я, Кристина. Передаю тебе привет ручками Джима, тебе понравилась моя шутка? Хи-хи.
         Кстати, ты знаешь, Чани восстановил не меня, а ту баклажановую Жигули, что стоит у вас в гараже от дедушки? Сдаёт внаём, плачет в Бисерти, а тебе лапшу вешает, что дача "не готова"! Чёртов наркоман. Слушай, Лизка, давай уже избавимся от него?.. Захочешь — скорее дай знать. Надоел.
          В общем, бери в субботу своего идиота и приходи на Мусульманское кладбище. Я тоже там буду, люблю там оставаться в одном из бесхозных гаражей. Это послание передал Ротгерт, через меня.



С любовью,
твоя Крис"

         Как я была зла на себя! Добрая, наивная, опять позволила поклонничкам вешать мне лапшу. Шлюхи, наркотики.
         Ничего, буду на кладбище, сделаю на него такой егильет, что все места отсохнут, даже мозг, которого итак нет в помине!
         На Мусульманском кладбище, значит. Честно говоря, не очень его люблю. Единственное кладбище в Екатеринбурге, которое не только не приняло с распростёртыми объятиями новенькую ведьму, но и изрядно помучило. У каждого кладбища есть Хозяин и Хозяйка, свой неповторимый дух, всё как у людей, и он может не принять.
         Ещё на этом Мусульманском в изобилии летали мини бабы яги, точь-в точь, как у нас с Джимом в последние месяцы совместного проживания. Как они на меня накинулись в ту злополучную ночь! Жужжали, кусались, как разъярённые осы, гудели, и до самого дома гнали, через мост, через проезжую часть. Еле как ладаном отбилась, травами закилала.
          Подозрительно, конечно, всё это… Зачем Ротгерту передавать послания таким странным способом, если можно напрямую?! Но я часто не слушаю предчувствия…






II.



         Как всегда, в Кристине само собой включилось радио.

Under the moonlight
Weathering with your warm embrace
I feel so safe here
Baby we're worth the wait…

— пела Сия в романтичном саундтреке из сумерек, называемый "Миллион пуль".
(Под светом луны
Тепло обнимемся с тобой.
Я чувствую себя в безапасности.
Малыш, мы дождались.)


         Под эту песню я обняла её, мою подружку, мою сестричку, в свете огромной яркой полной луны, обхватив руками, насколько возможно, капот, прижалась щекой к холодному металлу. "Кристина Даэ, — прошептала я, — я всегда буду любить тебя, твой призрак".
         Что же со мной творится на этом чёртовом кладбище?! Звук стартёра, рев мощного мотора можно было слушать вечно. Мы с ней одно целое. Одной плоти и крови… Она мне ближе всех, ближе Кэр, ближе мамы, ближе Ханны.
         — Потом. Лизка, садись внутрь БЕГОМ, и поехали, мы в опасности!!! — не сразу меня вернул в сознание родной перепуганный голос говорящей, самовосстанавливающейся и ездящей самостоятельно, без водителя, машины. — Я ошиблась, господи. Сюда нас заманил не Ротгерт, а твой Михель!!! Он намерен мстить тебе, он ненормален. Разделаемся же с ним!
        Без раздумий я затолкала упирающегося Чани внутрь и прыгнула вперёд. Чани пришлось ещё наподдать коленом, т.к. он долго философствовал и расхаживал взад-вперёд с сигаретой.
        За спиной грянул настоящий взрыв. Пылай, проклятое Мусульманское, не принявшее меня, зло подумала я. Высоко над деревьями вырос огромный огненный гриб, сотрясая всё вокруг, на верзушке его крутились те самые заброшенные гаражи.
        Нас отбросило к оградке. По пути мы сшибли несколько надгробий, но многие повылетали и сами. Зрелище той ещё жути. Она развила огромную скорость и проломила кованые, правда держащиеся на одном добром слове ворота и рванула за пределы кладбища, с лязгом развернувшись на крутом повороте.
         "В каждой девушке живёт Амазонка, — вспомнились почему-то слова Джима, которым перед ними поклонялся, — И никакой это не слабый пол!.." Ханна говорит то же самое, только вместо слова "амазонка" говорит "ведьма".
         Высунувшись из окна, я в ужасе увидела, как стекает розовая краска и бледными каплями крови остаётся на осфальте. Неужели… мы сейчас горим?! Не может быть.
         "Милая, ты бессмертна, как и я, — сказала мне она мысленно. — В той жизни мы допустили ошибку, но больше не доаустим. Ты (Арни Каннингейм) и я. Чани пока тоже с нами, но я жажду того момента, когда он будет подо мной".
          На остановке, в три-то часа ночи, я еле успела увидеть на скорости одиноко сидящую старуху в чёрном плаще, замотанную в платки, с венком. Банши. Всё внутри перевернулось.
           "Я повсюду вижу символы смерти…" — жаловался Джим. "Одна Видящая сказала мне, что вокруг меня легион Ангелов Смерти…".
           Кристина ветром неслась по пустому, но яркому, всему в огнях, вечернему Екатеринбургу. Взлетела на мост, с визгом шин опять развернулась, когда Банши неожиданно оказалась прямо перед нами на дороге, прочертив на осфальте чёрные полосы, на скорости восемьдесят километров в час её занесло, и мы чуть не грохнулись с моста обратно на кладбище. Ограждение — тому теперь там лежать. Лучше бы уничтожила проклятую старуху, неужели Кристина чего-то или кого-то боится?!
           "Не-не, не боюсь. Просто вдруг она опять накакает мне на капот, как наш дружок Бадди тогда! К слову, он сейчас Джорджи твой. Жажду и его ощутить под собой!"
           И тут я заметила краем глаза медленно ползущую за нами в хвосте до боли знакомую Ладу Приору болотного цвета с номером 666. Я прозвала её "лягушкой". Это была машина моего бывшего мужа-пьяницы, Михеля. Он угнал её очень давно.
           Пока мы не стали ссориться по пустякам и пока муж, такой добряк в начале, не начал пить, мы играли в автомобильные гоночки, где можно было тоже сносить оградки, полицейских, простых людей. Я так их любила. Никогда бы не подумала, что это будет в реальности.




   



   

    


    
    
    

      
   
      
(продолжение следует)

     Вдохновитель
Полина Лебэй
;;Вдохновитель.;;
Ты снишься в среду ночью мне
В жар ты холодишь инеем.
И бесконечен этот сон...
Всей скуке скажет - быстро вон!

Ты, В, весь светел, юн и чист,
Без клякс, помарок чистый лист.
Останешься таким всегда?..
Прошу, не плачь лишь никогда!

Романа ужасов герой.
Поможет всем нам стать собой!
Из всех героев главный ты.
Хранит судьба твои холсты...

Я каждому желаю таких
Дней ярких, нежных, светленьких
Воспоминаний теплей огня!
Желаю, тепло твоё храня.
16.7.20

Концовка на оценку Вадиму, никому больше не читать, спойлер))
В голове звучала песня:

В Агарти я спускаюсь,
Лицо  открыв жрецам.
И Завес возвращается
В свой дивный чёрный храм…
(Amatue, гимн Rex Deus)

     … Алтарь. На нём открытая книга, возможно, Библия. На ней лежат золотые циркуль и наугольник. Запах ладана, акации, горящие свечи, что-то ещё. Повинуясь какому-то порыву, я опускаюсь перед ними на колени, прижимаю книгу с символом к сердцу, читаю приходящие на ум слова на латыни.
     В дальнем конце пианино, и я сажусь играть, так как больше ничего не помню. Играю С.Рахматов - Гимн Победителя. Все это время Ротгерт со мной. Он же надевает на меня белые перчаточки.
     Только когда я играю, понимаю наконец, что я в Ложе Вольных Каменщиков, Масонов. Более того, я не гость, не вольнослушатель, я в ней состою, как действующий масон. А музыка — наш официальный гимн.
     Постепенно к нам спускается все наше масонское семейство. Анжи, Эми и я носят ученический фартук с одной голубой полоской, остальные — цветные, это означает градус выше, но я не помню значения.
     Помню, что ложу обязательно должен держать Магистр и двое Хранителей.
     — Кто же тут главный Властитель над хаосом? — шепнула я Роди, продолжая исполнять уже которую арию. — Ты?
    — Я. А Хранители — вот они, легки на помине.
    Он устремился навстречу вошедшим Ханне и какому-то мужчине, красивому, статному, в рясе, вероятно, своему отцу.              .   Внезапно я выдала жутчайшую какофонию и едва не рухнула со стула! Ко мне подошёл и протянул руку для масонского приветствия тот самый священник, что проводил церемонию прощания с Джимом! Его кучеряшки так же собраны в красивый конский хвост, а глубокие голубые глаза с нежностью смотрели на каждого.
    Наверное, тогда, на похоронах, мне стало слишком страшно, слишком стыдно, и свет падал не так, и я решила, что он только и думает, как настигнет меня возмездие? Вероятно, он всего лишь узнал меня тогда.
      — Саймон, — представился он. — Саймон Дуган. А тебя я знаю.
      Когда Ротгерт вернулся ко мне, я уткнулась ему в грудь. Господи, как хорошо, что я в тесных отношениях с Магистром Ложи.
      И всё же страх сковал сердце.
      — Роди, я не верю происходящему! Как я могу быть Масоном, если руки мои по локоть в крови? Как ты можешь быть им, Воланд…
      Роди смотрел на меня сияющим взором, который выдаёт всякого масона сильнее атрибутики, взором, вызывающим прилив братской любви. Смотрел и молчал. Только гладил мои длинные малиновые локоны. И ответ пришел сам.
      "Масон выручает масона в суде, не даёт против него показаний или даёт ложные положительные, даже если обвиняемый в действительности виноват" — вспомнилась наша заповедь. Она всегда мне казалась странной.
      — Да, Лиз. — спокойно прочитав мои мысли, ответил Роди, — вот теперь считай, что я, Воланд, придумал свой Орден, хо-хо, ведь мы до сих пор так и не знаем, откуда пошло масонство. Версий много. Иллюминаты, тамплиеры, просто кучка работающих каменщиков, кружок интеллектуалов…
       Роди дунул мне в ушко, шутя, по-детски, но моя голова в этот момент едва не взорвалась. Всё вокруг стало синее, в ушах загудело и поплыли воспоминания. Всё вокруг стало синее, в ушах загудело, и поплыли воспоминания о том, как я была Иллюминатом в прошлой жизни. Злым Иллюминатом, а не добрым Каменщиком. Я вовсю отрывалась там за годы инквизиции надо мной, ведьмой в позапрошлой жизни, когда я была добрая и всем помогала, а меня сожгли за рыжие волосы и зеленые глаза.
       И сейчас я жажду справедливости!
       Не зря меня по сей день любят деньги, и я люблю их. Ведь этот Орден обещает всем сладкую красивую жизнь в обмен на "счастье", очень относительное для меня — семью и детей. На обложке альбома "Миллениум" Асти — всевидящее око, Леди Гага любит закрывать один глаз ладонью — все они, возможно, действующие, успешные иллюминаты, несчастные в личной жизни.

       — Э-э... Роди, а ты случайно не знаком с Джорджем Фабиллози? Или с Доном? — вспомнила я. — Он наш?
       Роди сразу помрачнел.
       — Наш. Ушёл от нас и создал свою Ложу. Всему научился и был таков. Сама всё вспомнишь со временем, не будем о нём...
       Ок.

       Символика у Масонов и Иллюминатов схожая, за исключением числа 666 и змеи, кусающей себя за хвост, но идеология — небо и земля. Я не говорю, что они хуже, просто у нас цели разные.
      Словно в оправдание себя мелькнула мысль. Вспомнить историю, кровью умытую, ту, что проходим в школе? Кутузов, Наполеон — разве были ангелами? Сколько на их руках крови, а они — масоны…
       — Лизонька, не грузись! — строго сказал Ротгерт. — Ты ещё ученик. Иди, отдохни от пианино. Скоро начнём нашу церемонию…
      Я послушно ушла и заняла последнее кожаное кресло, предназначенное мне. И внезапно расхохоталась, вспомнив сцену с Кристиной Плимут-Фурией и её предложение "избавиться" от Чани Брайтмана. Братья и сёстры покосились на меня, но я не смогла себя сдержать.
      Нет, конечно, убийств хватит. Но посадить прикола ради в Кристину и отвезти к каким-нибудь очень дальним родственникам, м? Как идейка? Уверена, он обо мне и не вспомнит, чёртов алкаш! Снять кодировку и забыть о нём!
      Ханна одна поняла причину безудержного веселья и заговорщески подмигнула мне.
      На душе стало невообразимо легко. Всё забыто. Мы прощены.
      Мы все наслаждались масонской церемонией.
      Не сразу я поняла в состоянии возвышенности, что Магистр, который, естественно, вёл церемонию, обращается ко мне. В шуточной форме, правда.
      — Лизонька! У нас тут взносы, не забывай! Ты отсутствовала аж три года и задолжала нам 3 млн. евро…
     Точно, взносы… Это Иллюминаты сами обещают лёгкие деньги, а у Масонов взносы. Я полезла в сумочку, грустно вспоминая, что с собой максимум один миллион.
      — …Твоё отсутствие, уважаемая сестра, сказалось на нас самым наихудшим образом, — такой у Воланда черный юмор, — но о деньгах не беспокойся! Ты приносишь нам духовную пользу, а это куда важнее.
      С теми словами Воланд показал нам излюбленный трюк, знакомый по книге Булгакова. Пустил по залу какие-то бумажки, а они тотчас превратились в крупные суммы, рубли и евро. Мы быстренько их собрали, сложили в коробочку, мы были точно уверены, что к утру они не превратятся в тыквы, газеты или что-то ещё. Мы все радостно закрыли свои взносы, хотя понимали, конечно, что часто к такому "мошенничеству" прибегать нельзя.
     Но это всё потом, конечно. Сначала моя вторая семья дала волю радости от возвращения блудной сестры.
      Мы стали расходиться по машинам. Такие счастливые, светящиеся.
      Как галантно Ротгерт распахнул дверь Кристины, чтобы посадить меня. И как она-то вся заискрилась, моя девочка, засияла женственностью! Скоро мы с ней пойдём-поедем на модный показ вместе.


      — Ну что, Маргарита, вот мы и встретились снова! — балагурил Ротгерт. — С Мастером. Ну не совсем с мастером, с магистром, да и ты не Маргарита. Готова ли ты, Лиза, встретиться лицом к лицу с вечностью?
      — Это что, предложение? Хах. Конечно, готова. Для того, чтобы заниматься огранкой себя, как драгоценности, нужна вечность… И я проведу её с тобой.
      Ветер врывался в открытое окно и развивал мои малиновые волосы. Ротгерт стискивал меня, вдыхая сладость духОв и победы. Никому не досталась Лиза. Никто к ней не прикасался, она оставалась девственницей. За это они умирали. Хоть замужем и побывала тысячу раз. И память теряла. Но не свою суть.
      — Но почему ты не помог мне вспомнить ничего, Роди?? Потворствовал моим глупым замужествам.
      — Дурочка, милая дурочка, верящая, что учителя музыки можно купить только деньгами... Всё это время я только и делал, что помогал тебе вспомнить. Дарил нужную книжку, где ты — Королева. Забрал кольцо от Джима, и самого его раскусил. Слишком сильная психотравма. Не каждый смодет жить сам, после того, как на его глазах волитель автобуса превратится в мессиво, а сам он останется жив..
      Кристина сорвалась с места, и деревья слились в одну сплошную зелёно-коричневую полосу. Я вдруг вспомнила о родителях Ротгерта, моих свёкрах теперь. Ведь вроде они должны ехать с нами. Я стала искать их глазами и вскоре обнаружила летящими на метле с красным бантиком, и успокоилась. Чёрт, у нас совсем не масонская ложа, а шабаш самых продвинутых колдунов и ведьм под эгидой Воланда.


      
      Кристина гнала, и поплыли воспоминания…


      Посвящение. Всё как у Толстого. Алтарь, свечи, полумрак, завязанные глаза, мистическая музыка. Но что мне повязка на глазах, я всё равно всё вижу! Иду по полосе препятствий, с одной обутой ногой, и переступаю их одно за другим.
      Громогласным голосом Магистр зачитал слова клятвы, похожей на клятву Гиппократа, а я сжимала в руках символ, который не раз спасал мне жизнь. Отлитый из золота.
      Никто не обратил внимание на одну деталь… К концу посвящения удавку с моей шеи так никто и не снял, более того, Ротгерт Дуган, Магистр, затянул её слишком сильно. Слишком сильно он ткнул в меня мечом, обещавшим "разить за предательство". Так всю церемонию и просидела с туго затянутой удавкой, всё равно едва дышала. Так и ушла с ней домой. Конечно, остались синяки, но это были лучшие минуты моей жизни, боль — ничто в сравнении с радостью…
      Ротгерт Дуган улыбался мне улыбкой Джокера, ухмылялся зашитым красным ртом. Эта улыбка предназначалась только мне. Этим Роди мне дал понять, что я посвящена в великие масоны, и ещё в колдовскую свиту Воланда… Это было, как и всё зашифрованное в масонских символах, признание. Он знал, что я обожаю боль и синяки.
      Теперь Лиза Вандерлин, Фурия, Плимут-Фурия, навек в сердечном плену у Воланда… Сколько бы не теряла память, не творила глупостей, прошлое Иллюминатов, однажды пролитый свет, ничто не сотрёт. И чёрное крыло всегда будет греть и оберегать.

       Да, ему на самом деле не семнадцать, а около тридцати, но он бессмертный, как и я, и на них не выглядит. В школу он пришёл ко мне, когда я потеряла память, чтобы помочь вспомнить, кто я, без психиатров и таблеток. И он это сделал.
       (Ну ещё, правда, захватил с собой свиту для перевоспитания. Азазелло, Бегемот и Гелла совсем от рук отбились и пропали, ничем меня не лучше!)

       Конец.