Тектор

                       Светлой памяти архитектора Якова Семёновича Заниса

– Приветствую, Архитектор!
– Какой я там архитектор! Я просто Тектор. Куда мне до главного!*
– Наивное самобичевание? С чем пришёл?
– Родился, женился, любил...
– Это данность. Это не зависит от усилий человека.
– Грехи, раскаяние...
– Почему люди думают, их дела будут кем-то взвешиваться и оцениваться?
– Но ведь все религии мира, кроме коммунизма, так полагают.
– А важно, как ты полагаешь!
– И никто не солгал?
– С ложью тоже приходят.
– С самооценкой у меня большие проблемы. Как и любой из когорты художников, – он усмехнулся штампу, – я недоволен своими творениями. Даже если они кому-то нравились. Не знаю, это хорошо или плохо, но я не то что изменял делу, которому посвятил жизнь, но разбрасывался.
– ?
– Например, во второй половине жизни я перестал проектировать здания. Мне казалось тогда более актуальным градостроительство. А какие там будут стоять дома, осталось за краем моего ватмана.
– Значит, достижения в искусстве планировки не заслуживают внимания? В пассив?
– Не совсем. Проекты были счастливо реализованы, новых не предвиделось, и я переключился на памятники. В этом сомнения. То примостил стелу комсомольцам посреди площади рядом с трамвайными путями. Даже рассчитал, не упадёт ли она от сотрясения... То вписывал в окружающее памятники солдатам...
– Разве это не так же важно, как проектировать дома?
– Важно-то важно. Но вокруг воспринимали меня как незаметный штрих на фасаде. Самое ужасное я понял позже: приходилось сооружать постаменты чужим идеям, хотя задачу всегда видел шире! Мне было тесно! Заказчики меня не понимали!
– И памятники в пассив? Даже удачные проекты?
– Не все. Так случилось с памятником стачке, которую советские власти сделали символом борьбы за освобождения рабочих от оков царизма.
– И что тут?
– Барельефа, возведённого на вершине склона, показалось мало: партия вспомнила, что на достопамятной стачке погибли двое рабочих. Я намучился с гигантскими статуями. Объект никак не вписывался в уже сооружённое. Холм искусственно надсыпали, устроили там смотровую площадку с парапетом, сам пьедестал пришлось делать аномально высоким, уродливым, трапециевидным, чтоб он соответствовал масштабу изваяний... А барельеф из доминанты превратился в нашлёпку на склоне. Я очень недоволен своей работой. Хотя кого это теперь волнует? Теперь это – одна из визитных карточек города.
– Банальные рассуждения. Со стороны может показаться, что набиваешь себе цену. Но вот что интересно. Получается, что ты всю жизнь строил памятники другим? А какую память оставил о себе?
– Нет такого памятника... Хотя... Я был парадоксальным архитектором. С одной стороны не признавал эстетику безобразного в архитектуре, которая основывалась на проповедях Корбюзье. Да-да, ту эстетику, что прикрывается принципом Модулора. Как-то даже интервью на эту тему давал...
– В эпистолярном жанре ты не снискал лавров.
– Да где теперь та «разгромная» статья? Кто на неё обратил внимания? А с другой стороны я преклонялся перед советским авангардом. Сколько там идей! Где-то валяются мои наброски к зданиям в форме морской звезды, в форме раковины, дубового листа... 
– И что?
– Ничего заметного...
Он задумался.
– Вру... Я всё-таки сделал... Мне удалось осуществить проект. Один. Больше таких нет. Два автономных, но связанных идейно сооружения. Огромное высотное хранилище и основной корпус библиотеки...
– Точно. Есть такое. Тебе стали ставить в заслугу, что ты этим решением показал ужасную советскую действительность...
– Чепуха! Какие ужасы в семидесятых годах двадцатого века?
– А ещё упрекали, что ты построил нелепый надгробный памятник, уничтоживший кладбище.
– Не я выбирал место. Захоронение расстрелянных фашистами людей оставалось рядом, это учли. А вид здания не противоречил этому факту. А с другой стороны... Получилось не помпезно, а скупо, но всё же торжественно. Хочется молча преклониться... Может, место было намолено? Облицовка из туфа мрачная? Туф – слежавшийся за тысячелетия пепел. Стены хранилища – пепел ушедших, из которого и сложена наша история. Получается, что здание защищают предки...
– Философ.
– Но функционально библиотека – не место поклонения, не храм, а гигантский «склад». Она не для алчущих исполнения желаний у Бога. Там на полках стеллажей лежат неиссякаемые сокровища, предназначенные только для жаждущих узнать.
– Аналогия, конечно, странная. Значит, там есть свои кладовщики, есть поставщики... Но ты меня не слушаешь?
– Я подумал, подозревают ли люди, сколько там неизведанного?
– Аааа. Понятно.
– Что у меня получилось? Огромное здание давит цветом и весом, низкий проход, не двери, а именно проход. Входишь в глубину, ожидаешь чего-то печального, а попадаешь в светлый, освещённый солнцем рай, сад и лестницу в вышину...
Он задумался...
– Тебе осталось ступить на лестницу...

* Архитектор (др.-греч. Архи (главный, старший) и Тектонас (строитель).

Ноябрь 2021