Люди и лошади

Глава третья

К старому зданию киностудии «Мосфильм», где ещё нет корпусов, выстроенных позже Пырьевым, а территория вокруг запущена, подъехала машина.
Оттуда вышли Вольпин, Эрдман, Юдин и направились к проходной.
-Как вы думаете, товарищи, - обращается Юдин к коллегам, - позвонил министр директору?
-Ничего не ответила рыбка, - ехидно заметил Вольпин, - лишь хвостом по воде плеснула…
Но Большаков сразу после их ухода проинформировал директора киностудии Антонова  о фильме и приказал подготовить договоры с режиссёром и сценаристами, выплатив им аванс.
Антонов пытался возражать, ссылаясь на инструкции, что худсовет сначала должен рассмотреть заявку на фильм и утвердить сценарий. Затем назначить режиссёра и только затем перейти к оформлению документов и финансированию.
Большаков тихо сказал Антонову, кто лично сделал заказ на фильм. После чего директор, по профессии режиссёр научно-популярных фильмов о сельском хозяйстве, сник и замолчал, забыв про инструкции.
После этой беседы, он приказал юрисконсульту составить договор, а бухгалтерии приготовить деньги для выплаты аванса.
Главный бухгалтер - пожилой человек, много повидавший на своём веку, пытался возражать директору:
-Леонид Александрович, мы сядем в тюрьму, если допустим такое. Нет сметы, нет решения худсовета. В конце концов, у меня в кассе нет таких денег.
-Ну, так пошлите кассира в банк, пусть снимет со счёта, - отвечает ему Антонов.
-Уже поздно, операции в банке закончены, - говорит бухгалтер. - Сделать это невозможно.
-Но у вас есть деньги для каких-то других картин, возьмите из них.
-А если придут люди, - покрывается потом финработник, - что я им скажу?
-Скажете, что это приказ вождя,  - кричит директор, указывая на большой портрет Сталина, висящий на стене.
Лицо бухгалтера покрылось капельками пота, и он выбежал из кабинета.
Через минуту после этого вошла секретарь и доложила директору, что к нему пришли режиссёр и сценаристы.
Директор вскакивает, бежит и сам открывает дверЬ:
-Проходите, товарищи и располагайтесь за большим столом.
Когда все уселись, Антонов спросил:
-Значит, у вас там будут сниматься лошадки?
-Вероятно целые табуны лошадей, - отвечает режиссёр.
-Фильм-то про войну, значит, будут стрелять, так что вы лошадок-то берегите, - умоляюще просит он, - чувствительные животные.
-Постараемся, конечно, - отвечает режиссёр, - но, думаю, что травмы неизбежны.
-Я понимаю, но всё-таки, - жалобно просит Антонов, - по аккуратней. Мы вот когда снимали свои документальные фильмы «Пчёлы в борьбе за урожай», «Из жизни рыб» и «В мире насекомых», так бережно всё делали. Хоть бессловесные твари, а всё равно жалко их...
 Вольпин успокаивает его:
-Не беспокойтесь, товарищ директор, мы всё сделаем для того, чтобы страдали не четвероногие, а только двуногие, будьте уверены.
- А какие двуногие животные у вас будут? - спрашивает он, не чувствуя подвоха.
Остальные присутствующие еле сдерживают смех. Но в это время заходит юрисконсульт и кассир, у которого объёмистый холщовый мешочек с деньгами.
-Пожалуйста, - директор кивает на бумаги, - прочитайте договоры, распишитесь и получите аванс.
-Договор стандартный? - спрашивает Вольпин.
-Несомненно, - подтверждает директор.
-Тогда я читать не буду, - говорит сценарист и ставит размашистую подпись в нужных местах. - Вы знаете, какие бумаги товарищ Ленин подписывал, не читая?
-Какие? - Антонов внимательно смотрит на Вольпина.
-Мандаты, - с серьёзным видом отвечает тот.
Уже все присутствующие, кроме директора студии, еле сдерживают смех.
-Ну, это важные революционные документы, - директор также расписывается в договорах, - а у нас - гражданско-правового характера.
Присутствующие уже не могут сдержаться, а Юдин даже наклоняется под стол, чтобы его не было видно.
Директор не понимает происходящего.
Но в это время по «вертушке» - телефону правительственной связи, раздаётся звонок, который спасает смеющихся от конфуза.
-Антонов, - подобострастно говорит директор, а затем начинает приподниматься, и, наконец, встаёт в полный рост, - да, здесь. Сейчас передам трубку.
С бледным от ужаса лицом, он протягивает трубку Юдину:
-Заместитель Председателя Совета Министров СССР, Маршал Советского Союза товарищ Берия Лаврентий Павлович...
Юдин меняется в лице, затем как-то неуверенно встаёт из-за стола, подходит и берёт трубку:
-Слушаю вас, товарищ Берия.
Тот что-то говорит режиссёру.
-Хорошо, - отвечает тот, - я возьму такси и приеду. На Лубянку?
Все застыли от ужаса и ждут развязки.
-Хорошо, товарищ Берия. Да, сценаристы здесь. Тоже к вам?
-Ты накаркал, Коля, - обречённо говорит Вольпин, - нас ждёт солнечный Магадан.
-Машина выслана? - продолжает разговор Юдин, - Уже ждёт нас? Хорошо мы выходим.
Директор студии, главбух и юрисконсульт смотрят на гостей как на обречённых.
-До свидания, товарищи, - говорит Юдин, - и протягивает руку директору для прощания, но тот прячет свои руки за спину.
Кинодеятели выходят из кабинета.
-Нас ждёт «чёрный воронок»? - пытается шутить Вольпин.
-Нет, - отвечает Юдин, - чёрный «Паккард» товарища Берия. - Он пригласил нас в ресторан «Арагви». В отдельный, «Правительственный» кабинет. Выше головы, друзья.
-Напьюсь в последний раз, - сурово говорит Вольпин, - поскольку думаю, что затем нас отправят в лубянский «зиндан».
-Не суетитесь, Миша, - успокаивает его Юдин, - Лаврентий Павлович хочет дать нам советы, как лучше выполнить указание товарища Сталина по съёмкам первого советского вестерна!
- «Советы постороннего», - теперь уже усмехается Эрдман, - есть такая статья у товарища Ленина. У нас может быть только 58-я статья «Измена Родине»...
- Ребята, ну что вы всё за упокой, - говорит Юдин.
Он начинает петь на мелодию популярной песни Тихона Хренникова «Марш артиллеристов», изменяя на ходу слова: «Кинематографисты, Сталин дал приказ! Кинематографисты, зовёт Отчизна нас...»
Остальные подпевают.
Выйдя из студии, они видят огромный автомобиль, из которого выходит человек и приглашает их занять места на заднем сидении.
У ресторана «Арагви», что справа от памятника Юрию Долгорукому, и рядом с заколоченной церковью, толпились люди, желающие проникнуть в заведение. Но на стеклянной двери, за которой виднелась бородатая голова швейцара в ливрее и фуражке, висела табличка «Мест нет».
-Да мы туда не попадём, - сказал Эрдман, когда они выходили из машины. - Толпа нас растерзает.
-Оказывается в столице много богатых людей, - многозначительно констатировал Вольпин, - желающих откушать в ресторации по заоблачным ценам.
И только режиссёр Юдин молчал, следуя за человеком, их сопровождающим.
А тот шёл прямо на толпу, которая от его решительности, сразу расступалась. Правда, кто-то, из жаждущих попасть внутрь, пытался возмутиться, но повернувшаяся на звук голова шофёра, заставила смельчака спрятаться в толпе.
Швейцар, увидев делегацию, перекрестился, и тут же отпер и растворил дверь, пропуская гостей. Снял фуражку, приветствуя входящих. Затем быстро закрыл и запер дверь, одел головной убор и вновь наложил крестное знамение.
К  компании тут подбежал метрдотель, улыбаясь во весь рот.
-Прошу вас, дорогие гости, - раскланялся он.
-Нас принимают как заморских послов из сказки «О царе Салтане», - сказал в ухо Эрдману Вольпин.
-Миша, я тебя прошу, - отреагировал тот.
Зал, окутанный клубами дыма от дорогих папирос и даже сигар, возбуждённо шумел, периодически взрываясь смехом присутствующих дам. Официанты сновали с подносами, не переставая. Неслыханные ароматы лучшей в Москве кухни, услаждали обоняние и возбуждали аппетит.
-Я сейчас захлебнусь слюной, - Вольпин был в своём репертуаре.
-Нам туда, - указал «мэтр», показывая на лестницу, ведущую на второй этаж.
Привезший их водитель, незаметно отстал.
Наконец они подошли к двери, где стоял представительный человек в сером костюме, впустивший их внутрь кабинета.
В уютной комнате был полумрак, слегка подсвеченный настенными «бра». Метрдотель щёлкнул выключателем, и хрустальная люстра вырвала из тьмы стол, заставленный блюдами, графинами, бутылками и бокалами всевозможных форм и размеров.
-Ни в сказке сказать, ни пером описать, - не унимался Вольпин. – Я умру от разрыва сердца и печени.
-Прошу садиться, - указал метрдотель гостям на три стула за столом, расположенных у стены.
Эти места были сервированы  набором тарелок, в верхней из  которых, гордо вздымались конусы накрахмаленных салфеток. Ножей и вилок тоже было в изобилии.
-На «киче» я ел только ложкой, - сказал Вольпин, - так что не обессудьте за нарушение протокола.
Он первым стал садиться за стол, за ним последовали остальные.
-Дорогие гости, - опять заулыбался мэтр, - кушайте и пейте. - Когда будете готовы приступить к «горячему», нажмите кнопочку звоночка.
Гости посмотрели на его руку, указывающую на одну из стен. После этого он вышел, а вместо него вошёл человек в сером.
-Ужинайте, беседуйте. Вам никто не будет мешать,- тихим голосом сказал он.
-А где же...- пытался спросить Вольпин.
-Всему своё время, - опять тихо ответил человек и так посмотрел на спросившего, что тот опустил голову.
-Я предлагаю обсудить концепцию сценария, - предложил Эрдман, когда «серый» вышел.
-Конечно, - согласился Юдин, - но без особых подробностей.
Жестами режиссёр показал на свой рот, потом на уши, а затем его рука стала водить по столу, как будто, он что-то пишет.
Все поняли язык жестов: их могут слушать и записывать.
-Товарищи, товарищи, - взмолился Вольпин, - может, сначала нальём?
- Нет, - ответил Эрдман, - пока мы трезвые, давайте обсудим...
-«Мине портят праздник», - сказал Вольпин фразу Бабелевского героя «Одесских рассказов» Бени Крика.
-Мы не будем пить допьяна, - согласился режиссёр. - Думаю надо налить. Я, например, буду пить любимое вино вождя «Хванчкару».
И он потянулся к большой бутылке с красным вином.
-А я, - Вольпин усмехнулся, - другое его любимое вино «Цинандали». - Как поёт, - он перешёл на грузинский акцент, - наш артист театра оперетты генацвале Канделаки: «Всем отведать «Цинандали», нани-нани на-а-а».
-Тогда я попробую коньяк, - Эрдман указал на бутылку с надписью «ОС», - «Очень старый», я давно такого не пил. А заем его осетринкой и севрюженкой.
- «Дорогие гости, пейте и закусывайте», - продолжил цитирование Бабеля Вольпин, - я начну с любимого гражданами нашей страны салата «Столичный». А потом перейду к «сациви» и «лобио». А на горячее попрошу «цыплёнка табака». Буду есть и пить как настоящий грузин.
Развёрнутые конусы салфеток легли на колени Эрдмана и Юдина. И только Вольпин засунул угол салфетки себе за воротник, как делали купцы до революции.
-Только не учите меня этикету, - сразу предупредил он товарищей. - Гулять, так гулять, господа!
Молчаливый Юдин без разбора наложил себе в тарелку разную закуску и поднял бокал с рубиновым вином.
-Ну, смелые люди, давайте выпьем.
И каждый выпил свой напиток. Все пили из фужеров. Даже Эрдман налил коньяк, издающий неповторимый аромат, в большой хрустальный фужер.
Сильно изголодавшиеся за день, они приступили к трапезе.
Минут через десять, немного захмелевший от коньяка Эрдман, сказал:
-А ведь вы, уважаемый режиссёр, дали название нашей будущей картине - «Смелые люди».
-Это я о нас, - отмахнулся Юдин.
-И о нас, и о них, - продолжил сценарист. - Обычно мы с Мишей работаем так. Я придумываю канву и сюжет картины. Миша насыщает его стихами и словами песен. А вместе мы разрабатываем фабулу и придумываем диалоги.
-Как Ильф и Петров, - резюмировал Юдин, - Их, к сожалению, уже нет с нами. Давайте выпьем за них.
Гости выпили по второй. Минут пять молча закусывали.
-Я придумал сюжет, - Эрдман вытер салфеткой рот. - Накануне войны на конезавод, выращивающий племенных лошадей, внедряется враг. Германский разведчик, выдающий себя за советского человека. Он хочет сделать так, чтобы немцы захватили и вывезли лучших кобыл и жеребцов. Ну, в крайнем случае, их уничтожить: отравить или устроить пожар. Но один из героев, а у нас должен быть главный герой, ему противодействует.
-Но этому герою никто из работников завода не верит, считает, что тот не обосновано придирается к иппологу, - выдаёт Вольпин.
-Ипполог – это хто? – спрашивает Эрдман.
-Спец по лошадкам, - отвечает тот.
-И наш молодой герой должен быть комсомольцем, - добавляет Юдин. - У него должна быть любимая девушка. Обязательно красивая.
-Ну и, конечно, подпольная партийная организация, руководящая и направляющая, - говорит Эрдман.
-Враг должен быть хитёр и коварен, - смеётся Вольпин, - но в тоже время тупой как сибирский валенок.
-И скачки на лошадях, погони, стрельба и прочие вещи как в американском боевике, - задумчиво произносит режиссёр.
-А всё заканчивается «хэппи-эндом». Никто из главных героев не погибает. В конце — победа. Призовые скачки. - говорит в заключение Эрдман, - Вроде ничего не забыли?
-Забили, - слышат они голос, который невозможно не узнать. Голос, от которого бросает в дрожь. - Забили наши доблестные органы. Развэдку и контрразвэдку, товарищи.
Сидящие за столом подняли головы и увидели внезапно возникшего из ниоткуда всесильного товарища Берия. Бывшего главу НКВД, МВД и МГБ, а ныне заместителя Председателя Совета Министров СССР товарища Сталина. Берия курировал все силовые структуры.
Вольпин икнул от страха,  и все сразу поднялись из-за стола. Юдин вспомнил своего родного брата, работавшего кинооператором,  и расстрелянным в 1937 году.
-Но это не страшно, товарищи, - продолжил Лаврентий Павлович, - для этого мы и собрались. Садитесь пока.
Они сели как послушные ученики, повинуясь строгому учителю.

(Продолжение следует)