Румыны

Моня был женат на Хермине, в молодости она была точно как немецкая кукла. Когда они поженились,  Хермина работала секретаршей, а Моня на заводе, вскоре родился сын. Все было не плохо, не хуже, чем у других семей. В этот момент Хермина забеременела вторым ребенком, то, что это слишком быстро после первого,  и тяжело для молодой семьи материально, никого не интересовало. Аборты в Румынии были запрещены при Чаушеску! 

Когда она была дома одна, у нее начался выкидыш, но она ничего не делала, в больницу не побежала, надеясь, что природа все уладит сама. Моня пришел с работы, а она заливается кровью  в ванной. Он испугался и вызвал скорую. Вместе со скорой приехала полиция и забрала Моню для расследования, а не делал ли он своей жене криминальный аборт? Ребенка она потеряла, а с ним и  возможность иметь детей в дальнейшем.  Моню посадили в тюрьму до окончания долгого разбирательства.

В  этот момент что-то случилось с ее психикой, она винила себя в смерти ребенка, в том что Моня в тюрьме, и погрузилась в длительную депрессию. И в дальнейшем ее состояние все ухудшалось. С 35 лет она стала частым пациентом психиатрических клиник. Многих женщин в таком состоянии бросают мужья, но не таков был Моня.
Они решили уехать в Израиль, надеясь, что там ее состояние улучшится. Приехали они в 70-х годах в город Эйлат, который был скорее селом тогда. Жара была жуткая, как и сейчас, но не было ни кондиционеров, ни холодильников.

 Арабы на верблюдах привозили и продавали лед. Моня сколотил такой ящик для льда с двойными стенками, как термос, чтоб лед хотя бы сутки не таял и можно было хранить молоко для ребенка. Жить им там не понравилось и они уехали в Петах-Тикву, которая стояла на болотах, и там к тому же было плохо с работой. В Ашкелоне раздавали домики в тот год бесплатно, и были фабрики, на одной из которых рукастый Моня нашел работу. Сын рос, пошел в армию.

Жизнь налаживалась, а Хермина все равно страдала от депрессий, и иногда по полгода проводила в больницах. Моня взял на себя полностью все женские функции- готовил обед, убирал, стирал белье. Хермина, даже если была дома, не делала ничего, кроме маникюра. Сын вырос, женился, родились двое внуков, мальчик и девочка.

Уже и Моня вышел на пенсию, и только тут начали отступать ее депрессии, когда он был постоянно возле нее, ухаживал, кормил, мыл. В жизни я не встречала большей преданности такой больной женщине. Она не начала конечно заниматься хозяйством, но по крайней мере перестала попадать в больницу каждый год. В какой-то момент, когда стали приезжать евреи из России, они продали удачно свой домик, с которым было все-таки много  забот и купили хорошую квартиру в доме возле парка.

Пенсия у него была хорошая, квартира была обставлена красиво, особенное место занимала этажерка с подарками и поделками внуков. Хороший период продолжался лет десять. Потом Хермина серьезно заболела, попала в больницу и умерла.
Моня растерялся, вся его жизнь была посвящена жене, а тут ее не стало!

 Он сидел и плакал, когда я пришла его наветить. Я сказала ему, что если  бы случилось наоборот, что не стало бы его, то Хермина одна вообще бы не могла существовать! А он может жить сам, быть самостоятельным. Он прислушался к моим словам, и понял их. В их семье муж принял на себя все функции жены, это не часто встретишь.