Глава 15. Игра в открытую

 Глава 15. Игра в открытую

Не умеем жить иначе,
Верим лишь в себя и в удачу,
И пускай нас мало - сталь не все сказала,
Ведь последний счет не оплачен!
Керим Джемилев, "Орочья песня".

И летом, и зимой, ясный черт весной,
И в ливень проливной, и в палящий зной
Огибаем шар земной, топая ногой,
И рюкзак за спиной, и к чертям покой!
Борис Лазеев, "'Эх, черт побери!"


В чопорном молчании мы снова добрались до городской гавани. Добротные кораблики, с лебедино-белыми парусами, стояли на приколе, на одном из них Мадлен и Луизон должны были отправиться к берегам Германии. Они не могли выбрать, на каком именно, а мне тоска щемила сердце.
Оглянувшись, чтобы бросить взгляд на город, я увидела группу людей в одинаковых черных плащах, которые стояли в начале улицы, идущей от пристани. Когда мы будем возвращаться, мы не сможем их миновать.
Среди них я узнала Гастона, а также полицейского капитана, которому утром дала взятку за то, чтобы он поскорее забыл историю с моим колье.
-Луизон, кажется, нам лучше было посидеть дома.
Мы стояли в тени дощатого сарая, а они на свету - так что пока они не могли нас видеть.
-У ближайшего дома, примыкающего к площади, дверь открыта, - сказала Луизон. - Может быть, мы сможем проскользнуть незамеченными, и выбраться с другой стороны, тогда они не заметят нас. Если столкнемся с жильцами - мы бедные старушки, пришедшие попросить милостыню.
Оббежав сарай с обратной стороны, мы вскочили в дом и забились в какую-то каморку. Прислушиваясь в полумраке, мы пытались определить, есть ли в доме другие люди, кроме нас, и сколько их. Время от времени, доски поскрипывали под чьими-то шагами, но в остальном дом казался пустым. Через четверть часа я знаками показала, что хочу рискнуть и попробовать поискать другой выход, в соответствии с нашим планом, но тут кто-то вошел той же дверью, что и мы, и уверенными шагами прошел мимо нашего убежища. Через минуту раздался приглушенный вскрик и шум короткой борьбы.
Теперь уж тот, кто присутствовал здесь до нас, не таился. По звукам я догадалась, что он разжигает камин.
-Черт побери, Стэплтон, что это значит?! - это было сказано по-английски.
-Терпение, благородный лорд. Сейчас ты все поймешь.
Не знаю, как "благородному лорду", а лично мне происходящее показалось весьма любопытным, так что я с большим интересом ожидала продолжения. Оно не замедлило последовать.
-Вы еще не забыли мою сестру Рэйчел?
Ответом были звуки отчаянной возни. Будто кто-то очень хотел освободиться от веревок.
-Стэплтон, я…
-Господь не желает смерти грешника. Вам предстоит долгая жизнь, посвещенная покаянию, лорд Баскервиль. Я отниму у вас возможность грешить. Ты даже помочиться толком не сможешь…
-Стэплтон, я клянусь вам! Я согласен на любой выкуп! Всё состояние Баскервилей…
-Я не прикоснусь к этому греховному золоту. Подготовься, Лорд. Как только нож раскалится достаточно, чтобы я мог не опасаться за твою жизнь, ты изведаешь тяжесть Господней руки…
Этот человек напоминал одновременно Фельтона и Лилльского палача. Однако, планам его в тот день не суждено было исполниться - за сэра Баскервиля вступилась некая высшая сила, ниспославшая двоих людей, которые ворвались в комнату со словами:
-Стэплтон, на площади целая толпа вооруженных папистов! Это люди проклятого Ришелье!
-Господь не желает гибели своих! Ты должен спасаться, пока есть возможность!
Охваченный колебанием, пуританин сделал несколько нерешительных шагов - было слышно, как заскрипели половицы.
-Не думай, что это спасение для тебя, благородный лорд, - сказал он, обращаясь к связанному. - Вернее всего, эти двое приняли муху за слона. Я скоро вернусь, и довершу начатое. А вот это - чтобы ты не пытался своими криками привлечь внимание…
Вслед за этим мы услышали, как сэр Баскервиль отчаянно и безуспешно противится господину Стэплтону, который, как можно было догадаться, озаботился, прежде чем уйти, заткнуть несчастному рот каким-то импровизированным кляпом. Потом протестанты покинули дом, так и не догадавшись, что связанный пленник - не единственная живая душа в этих стенах.
Настало нам время оставить наше убежище. В комнате мы обнаружили его светлость британского посла, лежащего на столе лицом вверх, будто мертвец в окружении любознательных студентов. Зеленый камзол его, расшитый золотыми нитями, буффоны в испанском стиле, изящные туфли и прочие детали одежды сейчас вперемежку валялись на полу, подобно куче рваного тряпья, ибо жестокая рука пуританина, конечно, не пощадила их, когда срывала с лорда Баскервиля. Лишенный этих атрибутов почета и влияния, без единого лоскутка одежды, и к тому же не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, сэр Эдуард, должно быть, чувствовал себя крайне неуютно. По крайней мере, при нашем появлении он с новой силой забился в своих путах, издавая какие-то ужасные, но невнятные звуки. Луизон оказалась самой милосердной среди нас - простым и непринужденным движением она взялась своей изящной рукой за отвратительную тряпку, которой злодей заткнул рот сэра Эдуарда, и бросила тряпку в камин. Едва англичанин обрел дар речи, он тут же обратился к нам с горячей мольбой:
-Ради всего святого, заклинаю вас, кто бы вы ни были…
-Кто бы мы ни были - это не должно вас занимать, сударь, - перебила я.  - И если вы станете задавать нам подобные вопросы, мы будем вынуждены покинуть это место, а вам предоставить спокойно дожидаться вашего друга, который не преминет вернуться.
Я говорила по-французски, дабы не навлечь на себя подозрения моих подруг, в особенности Мадлен, которая едва ли могла понимать английскую речь. Как оказалось, мы все три обладали безупречными манерами - ни одна из нас ни намеком не выдала, будто находит необычным полное отсутствие одежды на англичанине. Сам же он отличался куда меньшим самообладанием; не прекращая бесплодных попыток разорвать веревки, от чего тело его словно билось в конвульсиях, сэр Эдуард продолжал в бессвязных выражениях упрашивать нас, чтобы мы помогли ему освободиться.
-Если вы жаждете свободы, сэр Эдуард, вам достаточно всего лишь дождаться возвращения мистера Стэплтона. В его намерения явно не входит вечно держать вас в подобном положении. Вернувшись, он наверняка освободит вас и от веревок, и от бремени мирских страстей.
-Боже! - разуверившись в нашем милосердии, лорд Баскервиль воззвал к более высоким инстанциям.
Словно отвечая моим мыслям, Луизон сказала, обращаясь ко мне:
-Кажется, обстоятельства делают меня злой и корыстной; я больше не расположена помогать людям даром.
-И вы правы, моя дорогая, - согласилась я. - Бескорыстную помощь мало кто способен оценить.
-Милые дамы! Клянусь вам спасением души! Я - богатый человек. Вы получите все, что угодно, лишь помогите мне освободиться!
-Боюсь, в этом отношении мы подобны мистеру Стэплтону. Золото вашей семьи, полученное ценой многочисленных преступлений, не привлекает нас. - "Тем более, что оказавшись на свободе, ты заодно почувствуешь себя освобожденным от любых обещаний" - мысленно прибавила я.
Баскервиля мысль о том, что мы можем оказаться хоть в чем-то подобными Стэплтону, исполнила безграничного ужаса.
-Вам не придется чем-либо награждать нас, вместо этого вам предстоит сослужить нам службу.
Узкий, изящный стилет, появившийся в руке Луизон, разрезал одну из веревок, одновременно с этим ствол пистолета Мадлен оказался поднесен к лицу лорда.
-Не торопитесь, милорд. По мере того, как мы будем избавлять вас от пут, поднимайтесь как можно медленнее, плавными движениями. Так, отлично… Нет, не складывайте руки на поясе, лучше поднимите над головой, чтобы вам было потруднее причинить нам какой-нибудь вред.
-Сударыни! Дайте мне хоть какую-нибудь накидку! - воззвал лорд Баскервиль. Никогда человек не бывает доволен. Разве мало того, что мы разрезали веревки? - O my God, это ужасно! Пэр Англии вынужден говорить с дамами в таком виде!
-Не придавайте этому значения, милорд! Чего вам стесняться? Право слово, такая мелочь! Во всяком случае, вы еще ничего не сделали, чтобы заслужить накидку. Пройдемте к дверям, чтобы мы могли осторожно выглянуть наружу.
Люди в черных плащах за это время рассредоточились по припортовой площади, некоторые из них, не таясь, заходили в прилегающие дома. Гастона среди них уже не было, зато появились три человека со скрученными руками. Должно быть, это были Стэплтон и его приятели, которым не удалось ускользнуть незамеченными. На их лицах я разглядела свежие кровоподтеки - очевидно, они не без сопротивления дали себя арестовать. Пройдет совсем немного времени, прежде чем постучатся и в тот дом, где мы сейчас находились.
-Сэр Эдуард, вам предстоит пробежать через эту площадь в том самом виде, как вы сейчас пребываете. Представьте себе, что вы заключили пари. Как только сможете от них оторваться, разрешаю вам облачиться в любую одежду, которую сможете раздобыть.
-Но… они же узнают меня!
-Да никто вам в лицо смотреть не будет, уверяю! А если не повезет, и вас все же запомнят - ну, тогда вы оставите светскую жизнь, удалитесь в деревню. Как бы то ни было, если откажетесь, вы для нас потеряете всякую ценность.
С полуслова угадав мою мысль, Мадлен многозначительно повертела ствол пистолета, подобно тому как искусный фехтовальщик вращает клинок выставленный вперед шпаги.  Намек был усвоен: милорд решил, что лучше бежать через площадь, чем лежать на полу с простреленным черепом. Осенив себя крестным знамением, лорд Баскервиль с мужеством отчаяния устремился в свой забег. Благодаря возникшему замешательству, люди в черном не обратили внимания, как три женщины выскользнули из дома и скрылись в одном из прилегающих переулков.
Как можно поспешнее мы вернулись туда, где оставили Мартон. И снова нам пришлось затаиться у дверей, прислушиваясь к голосам внутри:
-Послушай, любимая - не заставляй беднягу Гастона так страдать! Для него очень важно узнать, куда отправилась твоя госпожа. Если она покинула Дьепп, она должна была дать тебе какие-нибудь инструкции. Неужели ты не дашь нам никакой зацепки?
-Я ничего не знаю, шевалье де Бриан! - голос Мартон звучал плаксиво и испуганно. Неужели эта дуреха забыла, как Мадлен в ее присутствии говорила про Бретань?
Вслед за этим раздался хлесткий звук пощечины и приглушенный вскрик Мартон.
-Не притворяйся такой глупой, красавица!
Я узнала голос Каюзака - он у него приобрел специфическое звучание с тех пор, как он получил ранение в горло в какой-то из стычек.
-Клянусь вам, я ничего не знаю! Господа, прошу вас!
-Мы зря теряем время. Засуньте девке ноги в камин - так она быстрее вспомнит.
Гастон и де Бриан не замешкались с исполнением - мы услышали шум короткой борьбы, потом Мартон закричала:
-В Бретань! Она поехала в Бретань!
Этого уже нельзя было терпеть. Переглянувшись, мы ворвались в комнату, держа в руках наши пистолеты.
В комнате было все как обычно, не считая визитеров, а также большой кучи картофельных очистков и целой горы очищенной картошки на столе. Гастон и черноусый любовник Мартон сейчас были заняты тем, что волокли бедняжку к огню, так что первыми нас увидел их командир, который стоял лицом ко входу.
-Господин Каюзак, - окликнула я. - Оставьте в покое мою горничную.
Риск был велик. Я заметила, что у Луизон не взведен курок пистолета - оружие не было ее сильной стороной. Я надеялась, что те трое не заметят ее оплошность. Что до меня, то я не могла поручиться, что мой пистолет заряжен. Вот вы бы на месте Мадлен и Луизон рискнули доверить мне заряженный пистолет, учитывая наши непростые отношения? "Они нас переколют как куропаток, если мы позволим им взяться за шпаги" - успела подумать я.
Гастон и Жильбер отпустили Мартон, и она тут же бросилась к нам, перекрывая линию огня. Я услышала, как Мадлен скрипнула зубами. За нее я могла быть уверена, что ее пистолет находится в полной боевой готовности - все, что касалось драк и сражений, было ее родной стихией.
Расступившись, мы пропустили Мартон в тыл и снова сомкнули ряды.
-Господа, вы хотите, чтобы мы дали залп? Если нет, предлагаю вам покинуть мой дом при помощи окна, здесь не высоко.
Чертов бретонец на секунду задумался, потом махнул рукой своим людям, которые последовали моему предложению с большим энтузиазмом. Как видно, им тоже не улыбалась мысль о битве в замкнутом помещении.
-Мне трудно устоять перед вашей волей, сударыня, - с легким полупоклоном сказал Каюзак. - Я бы не перенес, если бы вы погибли в схватке с моими людьми.
-Говорите уж начистоту - вы бы не перенесли гнев кардинала! Должно быть, моя неразделенная любовь все-таки нашла отклик в его каменном сердце, и он приказал взять меня живой, иначе вы бы меня давно прирезали. По крайней мере, попытались бы. До чего вы дошли, господин Каюзак! Засовывать женские ножки в камин - до этого бы и мой первый муж не опустился! Повесить беззащитную женщину или нанять для нее палача - это он может, но игры с огнем все-таки не по его части.
-Должно быть, ваш высокочтимый супруг, не имею чести его знать, не состоял на службе государству, поэтому мог позволить себе великодушничать, - ответил Каюзак. - Если бы вы, сударыня, не сбегали со службы и не заставляли ловить вас по всей Франции, ваша горничная бы ничуть не пострадала.
-Вы слишком много разговариваете, господин Каюзак. Это я могу себе позволить чесать языком, как победившая сторона. А вас явно заждались ваши подчиненные. Поскорее присоединяйтесь к ним!
Выглянув в окно и держа стволы на виду, мы взглядами провожали гостей, пока они не скрылись за углом.
-О, госпожа, как вы были правы! - сказала Мартон, бросаясь к моим ногам. С уголка ее рта стекала струйка крови - рука у голубоглазого бретонца тяжелая.
-Мартон, скажи мне одну вещь. Почему ты не сдала меня сразу? Ты раскололась, когда тебе пригрозили пыткой, это понятно. Но ведь сначала ты пыталась промолчать, и даже пощечина тебя не сломила. В чем причина твоей самоотверженности, ведь я больно высекла тебя, и не сделала ничего, чтобы заслужить такую преданность?
Мартон не хотела отвечать, потом решилась:
-Когда вы погладили мои волосы… Только моя бедная матушка делала это таким движением! - после этого Мартон отвернулась и бросилась собирать наши вещи.
Гм… Чтобы быть ее матерью, мне следовало родить ее в возрасте семи лет. Но с того дня я считала Мартон чем-то вроде младшей сестры, и чувствовала ответственность за нее. Вскоре мы приняли ее в наш Орден Святой Каролины. Она явно боялась вляпаться в какую-нибудь еретическую историю, но не посмела отказаться от нашей игры.
Картошку, которую она так старательно чистила, пришлось целиком оставить в квартире - тащить ее с собой было бы слишком обременительно. Это единственное, о чем я сожалела. Случившееся ставило окончательную точку в моей службе кардиналу - волей-неволей, я должна была идти одной тропой с Мадлен и Луизон. Я услышала, как Мадлен вполголоса напевает по-английски.
"The Road goes ever on and on
 Down from the door where it began
 Now for ahead the Road has gone
 And I must follow if I can.
 Pursuing it with eager feet
 Until it joins some larger way
 Where many paths and errands meet
 And whither then? I cannot say. "

Английского она не знала, и произношение у нее было таково, что я бы мало что разобрала, если бы не последовавший перевод на французский:

Если однажды шагнешь за порог
И встанешь на путь, что ждет впереди -
Дорога тебя вперед поведет.
Иди же по ней, пока можешь, иди!

И ждут впереди дела и труды,
Радость и боль, рожденье и смерть,
Мирные дни и годы борьбы...
Какой выбрать путь? Прошу я, ответь.

Удачи тебе в дороге твоей,
Все страхи свои оставь позади,
Возьми только смелость и верных друзей
И с ними вперед, пока можешь, иди.

http://musiclarp.ru/sibkon93/sibkon-93_doroga.mp3
(Стихи Толкиена в переводе Ясиной, исполняет Алексей Миронов)