Проводы

Раньше были проводы в армию. Собирались все, близкие-знакомые, знакомые знакомых. Были проводы у Стампа, вообще-то его звали Стас, а на районе — Стамп. Были его проводы. Он был простой, добрый, ходил на яхтах. Платон даже помнил его фамилию, только не говорил. Проводы в самом разгаре, стол, пьём. Приходит парень, скромный, тихий, со всеми поздоровался. Сел за стол, девушки салатов ему положили, пацаны — опоздал — штрафную. Налили стакан — тот взял приподнял в сторону Стампа, всё молча. Выпил, крякнул, занюхал хлебом. Сел и стал есть. Стал проступать пот на лбу, вены вздулись на крепких сбитых руках... Платон наблюдал за ним... такой мощи он давно не видел. Стамп сидел рядом с Платоном, то толкнул его локтем, типа, — что-за? Наш. Платон всё понял. Парень поел, смахнул рукой пот, налил ещё стакан, уже сам. Встал, приподнял в сторону Стаса, выпил, глотая как воду, занюхал хлебом, и без обид — я пойду. Утром буду. Платон заметил бугры мышц под турецким свитером. Утром мы ещё только встали (ночевали на месте) сели за стол — уже самогон(похмеляться, Платон мне рассказывал — тогда научился похмеляться)— звонок в дверь — этот парень. Платон открывал — улыбается — свежий — как вы? Нормально. Поздоровался со всеми — сел за стол. Стамп уже сам налил ему стакан. Тот выпил — обнял Стаса, улыбнулся. Так и запомнил его Платон, и до сих пор не забыть. Вспоминает, трясёт меня за грудки, — как же я забыл его имя! Помнит его улыбку и пот на лбу ... и вены на руках. Улыбка такая ... виноватая. Стамп говорил, — мать одна у него, она и воспитала, а отца он простил. Он гвозди завязывает, сказал Платону Стамп. Через неделю и его забрали в армию, в Афган, один из последних призывов. Уже на выходе их окружили. Головы не склонил. Верующий он очень был. Праздники соблюдал. В храм... Хоронили его совсем скромно. Мать умерла вскоре. Только вот Платон никак забыть не может.