Семья в тематике Валдайского клуба

На заседании международного дискуссионного клуба «Валдай», состоявшемся в Сочи 21 октября т.г. президент РФ Владимир Путин сравнил методы тех, кто продвигает так называемые западные ценности, с большевистскими приёмами. Также он обратил внимание на дискуссию о правах полов. «Дойдёте до того, как и большевики предлагали не только кур обобществлять, но и женщин», — предупредил президент западных идеологов. Он напомнил о таких понятиях как «родитель номер один и два», о запрете термина «грудное молоко» с заменой на «человеческое молоко». Тут тоже уместно сравнение с новоязом советского времени, считает Путин. «Такого наворотили, что до сих пор икается под час», — оценил президент.
Предлагаем нашим читателям поближе ознакомиться с этой старинной темой, касающейся осмысленного - волевого формирования общественных отношений людей в ключе обретения социальной справедливости, поскольку классики материалистической философии, а за ними и марксисты, исходили из того, что в основе частнособственнических отношений материального неравенства людей в обществе лежит семья. По мнению коммунистов (от французского слова commune - община), существовавшем на заре социалистических преобразований после Октябрьской революции в России в 1917 году, разрушение традиционной семьи как раз и должно было стать одним из залогов искоренения частнособственнических отношений в социуме и тем самым – уничтожения социальной несправедливости.
Ниже представлена статья лидера организации "Христиане за коммунизм" Анны Ивановны БУСЕЛ по данной тематике с небольшими сокращениями редакции СРЛХ «РАРОГ», не искажающими излагаемой автором сути обсуждаемой темы и послесловие редактора.

Идея общности жён и детей при коммунизме:
от Платона до Маркса-Энгельса и Ленина…
Много сарказма у противников коммунизма вызывает платоновская идея «общности жён и детей» в совершенном государстве. Противники коммунизма видят в ней лишь безнравственную свободу прелюбодеяний и беспорядочные половые связи.
Но Платон решал проблему, как реально объединить всех граждан государства в единую семью. Чтобы между ними установились действительно родственные отношения, не было разделения на «моё» и «твоё», каждый заботился бы о всеобщем благе, а не о благополучии собственной семьи. Эта же проблема существует и в христианстве, где верующие называют друг друга «братьями и сёстрами», но при этом до сих пор разделяют «твоё» и «моё». Эта же проблема остаётся и при социализме.
Но в то же время у нас до сих пор сохраняется трогательный обычай: представители старшего поколения обращаются к младшим, даже незнакомым, как к своим детям — со словами «дочка», «сынок», а младшие обращаются к старшим, как к своим родителям, — со словами «батя», «отец», «мать».
Как писал в своё время Энгельс в работе «Происхождение семьи, частной собственности и государства», такое же обращение существует, несмотря на моногамные семьи, у американских индейцев, а также у древнейших обитателей Индии, дравидских племён Декана и племён гаура в Индостане. А на Гавайских островах ещё в первой половине 19 в. существовала форма семьи, в которой были точно такие отцы и матери, братья и сестры, сыновья и дочери и т.п., каких требуют американская и древнеиндийская системы родства. Изучение первобытной истории показывает такое состояние родства, при котором мужья живут в многожёнстве, а их жены одновременно — в многомужестве, и поэтому дети тех и других считаются общими детьми их всех.
И далее Энгельс пишет:
«Патриархальная домашняя община, встречающаяся теперь ещё у сербов и болгар под названием Zadruga (примерно означает содружество) или Bratstvo (братство) и в видоизменённой форме у восточных народов, образовала переходную ступень от семьи, возникшей из группового брака и основанной на материнском праве, к индивидуальной семье современного мира… Южнославянская задруга представляет собой наилучший ещё существующий образец такой семейной общины. Она охватывает несколько поколений потомков одного отца вместе с их жёнами, причём все они живут вместе одним двором, сообща обрабатывают свои поля, питаются и одеваются из общих запасов и сообща владеют излишком дохода. Община находится под высшим управлением домохозяина (domacin), который… избирается и отнюдь не обязательно должен быть старшим по возрасту… Но высшая власть сосредоточена в семейном совете, в собрании всех взрослых членов общины, как женщин, так и мужчин. Перед этим собранием отчитывается домохозяин; оно принимает окончательные решения, вершит суд над членами общины, выносит постановления о более значительных покупках и продажах — особенно когда дело касается земельных владений — и т. д. Только приблизительно десять лет тому назад было доказано, что такие большие семейные общины продолжают существовать и в России; теперь общепризнано, что они столь же глубоко коренятся в русских народных обычаях, как и сельская община. Они фигурируют в древнейшем русском сборнике законов, в “Правде” Ярослава мудрого (11 в.), под тем же самым названием (vervj), как и в далматинских законах, и указания на них можно найти также в польских и чешских исторических источниках…
Маркс, посвятивший последнее десятилетие своей жизни изучению эволюции общин, отмечал, что если все более ранние первобытные общины покоятся на кровном родстве; то земледельческая община была первым социальным объединением людей свободных, не связанных кровными узами. К этому типу принадлежит и русская сельская община. Добавим, что кровно-родственные узы уже сменились религиозным родством.

* * *
В своё время Платон, в 4 веке д.н.э., был не единственный, кто думал над тем, как снова породнить людей. Философ А.Ф. Лосев отмечает, что Геродот (484 – 425 до н.э.) писал о племени агафирсов, которое имеет общность жён, «чтобы всем быть «братьями между собой и родными» и не возбуждать друг в друге «ни зависти, ни вражды». В этом и заключается суть платоновской идеи общности жён и детей.
Многие античные авторы идеализировали «первобытный» коммунизм, который для них означал вовсе не то «первобытное стадо» людей, каким он представляется современным учёным, а нечто гораздо большее и интересное. Античные мудрецы знали о сыновьях богов и героях, о затонувшей Атлантиде, о «золотом веке», в отличие от современного «железного» («лукавого века сего», по словам Ап. Павла), и о грядущем возвращении прекрасного прошлого. Так, в диалоге «Кратил» стр. 397 – 398, Платон устами Сократа говорит о «даймонах, героях и людях». По рассказу Гесиода, даймоны были первым и «золотым» поколением — это достойный и славный, разумный, всезнающий род. Даймоны охраняют на земле «людей». (Голос одного из даймонов направлял самого Сократа, который обладал «яснослышанием»). Людей Гесиод называет родом «железным». А род «героев» – это полубоги, рожденные от любви богов и смертных. Герои были мудрецами и искусными риторами, а к тому же ещё и диалектиками, умевшими ловко ставить вопросы, искусными в спорах (…)

Идея родства людей при коммунизме через общность жен и детей: от Платона до Маркса-Энгельса и Ленина
(Коммунизм циклически возрождается, но на более высокой ступени)

После этого не удивительно, что учитель эволюции Платон, знавший о повторении циклов, тоже привлекал внимание современников к былой общности людей. Ведь восхождение к совершенству происходит через очищение сознания человека от частнособственнической психологии, стяжательства, заботы о личных материальных выгодах и т.д. И Платон видел в былой общности жён и детей много положительного для коммунистического государства, особенно в отношении тех, кто стоит на страже закона и государства. Платон говорит устами Сократа:
«…[Чтобы стражи закона и государства] не разнесли в клочья государство, что обычно бывает, когда люди считают своим не одно и то же, но каждый — другое: один тащит в свой дом все, что только может приобрести, не считаясь с остальными, а другой делает то же, но тащит уже в свой дом; жена и дети у каждого свои, а раз так, это вызывает и свои, особые для каждого радости или печали. Напротив, при едином у всех взгляде насчёт того, что считать своим, все они ставят перед собой одну и ту же цель и по мере возможности испытывают одинаковые состояния, радостные или печальные… Тяжбы и взаимные обвинения разве не исчезнут у них, попросту говоря, потому, что у них НЕ БУДЕТ НИКАКОЙ СОБСТВЕННОСТИ, кроме своего тела. Все остальное у них ОБЩЕЕ. Поэтому они не будут склонны к распрям, которые так часто возникают у людей из-за имущества или по поводу детей и родственников».
Одним словом, необходимо упразднить наследование — основу неравенства. В Учении Живой Этики тоже сказано: «Сознательная община исключает двух врагов общественности, а именно — НЕРАВЕНСТВО и НАСЛЕДОВАНИЕ. Всякое неравенство ведёт к тирании. Наследование является компромиссом и вносит гниение в основы».
Чтобы породнить граждан в государстве, Платон предлагал такой выход. В период деторождения «жёны должны быть общими», дети тоже «должны быть общими, и пусть отец не знает, какой ребёнок его, а ребёнок — кто его отец… [Тогда] всех родившихся за то время, когда их матери и отцы производили потомство, ОНИ БУДУТ НАЗЫВАТЬ СВОИМИ СЕСТРАМИ И БРАТЬЯМИ». Но общность жён не значит разврат — «было бы нечестиво допустить беспорядочное совокупление или какие-нибудь такие дела». Соединение полов имеет целью произведение потомства. Потом можно вступать в священный брак, но уже без рождения потомства. Потому что собственнические интересы являются причиной порчи нравов. «И разве не оттого происходит это в государстве, что невпопад раздаются возгласы: «Это — моё!» или «это — не моё!»? Но когда большинство единогласно, там, значит, наилучший государственный строй. Такое государство «ближе всего по своему состоянию к отдельному человеку: например, когда кто-нибудь из нас ушибёт палец и все совокупное телесное начало напрягается в направлении к душе как единый строй, подчинённый началу, в ней правящему, она вся целиком ощущает это и сострадает части, которой больно; тогда мы говорим, что у этого человека болит палец. То же выражение применимо к любому другому [ощущению] человека — к страданию, когда болеет какая-либо его часть, и к удовольствию, когда она выздоравливает… Когда один из граждан такого государства испытывает какое-либо благо и зло, такое государство обязательно скажет, что это его собственное переживание, и всё целиком будет вместе с этим гражданином либо радоваться, либо скорбеть».
И тогда, «с кем бы из них [правителей] он ни встретился, он будет признавать в них брата, сестру, отца, мать, сына, дочь или их детей либо дедов». Закон предпишет им «придерживаться только родственных обращений и вести себя соответственно обращениям, — например, по отношению к своим отцам соблюдать все то, что в обычае относительно отцов вообще, то есть быть почтительными, заботиться о них и должным образом слушаться родителей под страхом того, что не будет им добра ни от богов, ни от людей, если они поступят иначе: в последнем случае их поведение будет и нечестивым, и несправедливым. Эти ли речи из уст всех граждан или какие-нибудь иные будут у тебя оглашать слух даже самых малых детей относительно тех отцов, которых им укажут, и остальных родичей?…
Из всех государств только у граждан этого государства мощно звучало бы в один голос: “Мои дела хороши!” или “мои дела плохи!”, если у одного какого-то гражданина дела идут хорошо или плохо… С такими взглядами и выражениями сопряжены и ОБЩИЕ РАДОСТЬ ИЛИ ГОРЕ… Не это ли служит причиной общности жён и детей у стражей [закона и государства]?..
Но ведь мы согласились, что для государства это величайшее благо: мы уподобили благоустроенное государство ТЕЛУ, страдания или здоровье которого зависят от состояния его частей. Значит, оказалось, что причиной величайшего блага для нашего государства служит общность детей и жен у его защитников. Ведь мы как-то сказали, что у стражей [закона и государства] не должно быть ни собственных домов, ни земли и вообще никакого имущества: они получают пропитание от остальных граждан как плату за свою сторожевую службу и сообща всё потребляют, коль уж они должны быть подлинными стражами [закона и государства]… Люди станут жить друг с другом во всех отношениях мирно… Общность имущества и охраны, общность жен, детей и воспитания детей касается также остальных граждан…
Идею Платона можно сформулировать так: через общность жён и детей перейти от родства по плоти к духовному родству, которое уже проповедовал Христос. И, как видно, Апостол Павел хорошо знал «Государство» Платона. Ведь он только повторял его мысли, когда писал верующим: «Будьте единодушны и единомысленны», «Мы, многие, составляем ОДНО ТЕЛО во Христе, а порознь один для другого члены… И если ухо скажет: я не принадлежу к телу, потому что я не глаз, то неужели оно потому не принадлежит к телу? Если все тело глаз, то где слух? Если все слух, то где обоняние?.. Но Бог соразмерил тело, внушив о менее совершенном большее попечение, дабы не было разделения в теле, а все члены одинаково заботились друг о друге. Посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены».
Что же касается жён, то и в христианском Царстве Небесном, по словам Христа, «не будут ни жениться, ни замуж выходить, но будут, как Ангелы на небесах». То есть, надо полагать, брака и семьи там тоже не будет. И все будут духовными братьями и сёстрами. Но это в будущем, а до тех пор Павел, как и Платон, заповедовал моногамию и супружескую верность.

* * *
Однако идея общности жён при коммунизме смущала и самого Платона. Он выражал ее устами неуверенного, сомневающегося, ищущего Сократа: «Если бы я доверял себе и считал, будто знаю то, о чем говорю, тогда твоё утешение было бы прекрасно: кто знает истину, тот в кругу понимающих и дорогих ему людей говорит смело и, не колеблясь о самых великих и дорогих ему вещах; но когда у человека, как у меня, сомнения и поиски, а он выступает с рассуждениями, шаткое у него положение и ужасное — не потому, что я боюсь вызвать смех (это было бы просто ребячеством), а потому, что, пошатнув истину, я не только сам свалюсь, но увлеку за собой и своих друзей…»
Обычай близкородственных браков называют персидским и приписывают его зороастризму, с которым, повторим, был знаком и Платон. Действительно, такие браки засвидетельствованы у персов (но, заметим, не у мидян). Так, Геродот рассказывает, что Камбиз женился на своих двух сёстрах; однако, как уже отмечалось, Камбиз принадлежал к неарийской ветви Ахеминидов. Сирийский автор Бардесан называл браки с родственниками персидским обычаем, но этот обычай явно неарийский. Ведь если в эпоху индоиранского единства вера арийцев была единой, то следует принять во внимание, что в самой ранней из индийских Вед – Ригведе кровосмешение осуждается: «Любовное [объятие], неподобающее для брата и сестры…» (РВ 5.19.4).
Близкородственные браки не могли рекомендоваться и в учении Зороастра, но такая рекомендация возможна в позднейшем искажённом его толковании (может быть, уже под влиянием самого Платона — он написал «Государство» в 360 г. до н.э., т.е. около полутора века спустя после Зороастра). Действительно, такие браки разрешались, а в отдельных случаях даже рекомендовались в позднейшем зороастризме, особенно в эпоху Сасанидов (224-651). Так, в «Символе веры зороастризма», который был составлен не самим Зороастром, а уже после его кончины, в пункте 9 имеются слова относительно брака, но и они считаются позднейшей вставкой, и в некоторых редакциях отсутствуют вовсе.
Переводятся они по-разному. В переводе И.М. Стеблин-Каменского они переданы так: «Славлюсь Верой… брачно-родственной…». В.И. Абаев даёт более правдоподобный перевод: «Клятвою обязуюсь… заключать браки между своими; артовской [т.е. истинной] Вере, которая из всех существующих и будущих (вер) величайшая, лучшая и светлейшая, которая ахуровская, заратуштровская». Вторая часть предложения явно незакончена. Естественно и логично было бы понять эти слова как «браки между своими по артовской Вере [Святого Духа]», т.е. между своими по духу, а не по плоти. Такое прочтение не противоречит и родственному учению Христа — ведь христиане тоже называются братьями и сёстрами по духу, и в братской любви отдаётся предпочтение своим по вере: «будем делать добро всем, а наипаче своим по вере»…
В вопросе о близкородственных браках в зороастризме следует принять во внимание и то, что ученик Зороастра Пифагор проповедовал моногамию и супружескую верность, а сам придерживался воздержания. Так, Флавий Филострат младший (3 в. н. э.) свидетельствует: «…Касательно пресловутого Пифагорова изречения о том, что не следует сходиться с другой женщиной, кроме как со своей женой, он [Аполлоний Тианский] говорил, что Пифагор сказал это для прочих, но не для него, ибо он-то никогда не вступит в брак или в иную любовную связь». Климент Александрийский также писал: «…Пифагорейцы, как говорят, воздерживались от сексуального общения. По-моему же, они допускали половое сношение для того, чтобы родить детей, и стремились ограничить сексуальные удовольствия после того, как оно осуществилось».
Платон проповедовал ту же восточную доктрину, что и Пифагор, следовательно, между их учениями не должно быть противоречий. Как писал Басилевс Константин (4 в. н. э.): «Подражая ей [мудрости], Пифагор настолько прославился своим воздержанием, что и воздержаннейшему Платону служил образцом умеренности».

* * *
Описывая другой, низший тип государственного строя, предшествующий коммунизму, Платон устами афинянина, в котором угадывается он сам, проповедует строго моногамные отношения:
«Гражданам нашим не подобает быть хуже птиц и многих других животных, рождённых в больших стадах, которые вплоть до поры деторождения ведут безбрачную, целомудренную и чистую жизнь. Когда же они достигают должного возраста, самцы и самки по склонности соединяются между собою попарно и все остальное время ведут благочестивую и справедливую жизнь, оставаясь верными своему первоначальному выбору. Наши граждане должны быть лучше животных. Однако, если их развратят остальные эллины и большинство варваров, у которых они увидят так называемую беспутную Афродиту и услышат о её великой силе, тогда стражам законов придётся стать законодателями и придумать для них другой закон…»
Сомневающийся Платон предполагал общность жён лишь в будущем коммунистическом обществе, среди более совершенных людей, у которых высший, божественный разум властвует над животными инстинктами и страстями. Сама же общность жён при коммунизме, по замыслу Платона, служит лишь задачам сплочения народа в единую семью. Важна не столько общность жён, сколько общность детей — коммунистическое общество несёт коллективную ответственность за детей и их общественное воспитание в духе равенства и братства.
Однако до такого общества нужно ещё дорасти. А потому для низших типов государства, в том числе и для социалистического, Платон предписывал строго моногамные отношения и супружескую верность.

* * *
Несмотря на такую последовательность типов государства и сомнения Платона в самой идее общности жен в коммунистическом будущем, эта идея была сразу подхвачена как её сторонниками, так и противниками, и зажила самостоятельной жизнью, иногда прямо противоположной той, которую имел в виду Платон. Вот что пишет в своём устрашающем антикоммунистическом обзоре И.Р. Шафаревич:
«Чтобы дать первое представление о масштабах этого явления [социализма] и месте, которое оно занимает в истории человечества, приведем два примера. Мы рассмотрим изложения двух учений, подходящих пoд категорию хилиастического (пост апокалиптический - тысячелетний) социализма. При этом постараемся извлечь из них картину будущего общества, к которому они зовут, оставляя пока в стороне как мотивировку, так и рекомендуемые конкретные пути достижения этого идеала.
«Первый пример переносит нас в Афины в 392 г. до Р.Х. На празднике Великих Дионисий Аристофан представил свою комедию “Законодательницы”, в которой было изображено модное тогда среди афинян учение. Содержание комедии таково: переодевшись мужчинами и подвязав бороды, афинские женщины приходят в народное собрание и там большинством голосов проводят постановление, передающее всю власть в государстве женщинам…», - где нет собственности ни на жён, ни на детей, ни на семейное добро. Шафаревич ассоциирует эту комедию Аристофана с учением марксизма:
«Второй пример — изложение марксизма в его классической программе ”Манифест коммунистической партии”… Мы видим, что под разными одеждами — гегельянской фразеологией Маркса и буффонадой Аристофана — скрывается почти одна и та же программа:
1) Уничтожение частной собственности;
2) Уничтожение семьи, то есть общность жён и разрыв связей родителей и детей;
3) Крайнее чисто материальное благополучие (…)
Перед нами выступает комплекс идей, отмеченный некоторыми поразительно устойчивыми чертами, сохранившимися почти неизменными от античности до наших дней».
Прослеживая эстафету коммунистической идеи от античности до Средневековья, Шафаревич отмечает общность жён даже среди отдельных христиан:
«В эллинскую эпоху возникла обширная полусерьёзная, полуразвлекательная утопическая социалистическая литература… Одним из наиболее ярких является описание… государства, расположенного на “солнечных островах” (по-видимому, в Индийском океане). Государство это объединяет социалистические общины, в каждой из которых 400 человек. Для всех членов общества обязателен труд… “Брака они не знают, вместо него господствует общность жён; дети воспитываются сообща, как принадлежащие всем и любимые одинаково всеми. Часто случается, что кормилицы меняют между собой младенцев, которых они кормят, так что даже матери не могут узнать своих детей” (…)
В течениях и сектах, группировавшихся вокруг только что появившегося христианства, часто в том или ином виде играли роль социалистические идеи. Уже в I в. после Р. Х. возникла секта николаитов, проповедовавшая общность имущества и жён. Христианский писатель Эпифаний считает её основателем Николая, одного из семи диаконов, избранных общиной учеников апостолов в Иерусалиме, как об этом рассказывается в “Деяниях апостолов” (гл. VI, ст. 5). Ириней Лионский и Климент Александрийский описывают гностическую секту карпократиан, возникшую в Александрии во II в. после Р. Х… Члены этой секты, которая распространилась вплоть до Рима, жили на началах полной общности, включая общность жён.
Появление манихейства привело к возникновению большого числа сект, исповедовавших учения социалистического характера. О существовании таких сект в конце III и начале IV вв. сообщает блаженный Августин…
Приведём здесь слова самого Климента Александрийского о перегибах отдельных христианских гностиков:
«Последователи Карпократа и Епифана учили об общности жён, позоря тем самым имя Христа… Отец [Епифана], помимо базового образования, научил его платонизму… В своей книге О Справедливости он (Епифан) говорит так: «Божественная справедливость – это определённого рода социальное равенство… Бог… не различает между богатым и бедным, простолюдином и правителем, глупцом и разумным, женщиной и мужчиной, свободным и рабом. Не делает он исключения и для бессловесных животных, проливая (свет) в равной мере на всех тварей, не важно, злых или добрых, и таким образом устанавливает справедливость, поскольку никто не может иметь больше света, чем другие, или же утащить свет у своего соседа, чтобы у него было в два раза “светлее”. Как солнце способствует произрастанию пищи для всего живого, так и общая справедливость не обделяет никого и даётся всем в равной мере. Отдельному быку достаётся то же, что и всему их роду, отдельной свинье все, что положено свиньям, а отдельной овце – все, что причитается всему их роду, и так далее…», - здесь обращает на себя внимание ссылка на интересы рода!
Примечательно, что в переводе, выполненном Е. В. Афонасиным, христианские сектанты, хотя ещё во многом остающиеся ветхими людьми, но являющиеся приверженцами равенства, справедливости и общей собственности, названы коммунистами.

* * *
Ко времени появления марксизма идея общности жён — понимаемая не в будущем коммунистическом государстве, а «здесь и теперь», прежде собственного совершенства, — уже получила многих приверженцев. Обвинения в намерении уничтожить семью и ввести общность жён были обращены и на марксистов. В «Принципах коммунизма» Энгельсу пришлось отвечать на вопрос, какое влияние на семью окажет коммунистический строй. И Энгельс утверждает:
«Отношения полов станут исключительно частным делом, которое будет касаться только заинтересованных лиц, и в которое обществу нет нужды вмешиваться. Это возможно благодаря устранению частной собственности и общественному воспитанию детей, вследствие чего уничтожаются обе основы современного брака, связанные с частной собственностью, — зависимость жены от мужа и детей от родителей. В этом и заключается ответ на вопли высоконравственных мещан по поводу коммунистической общности жён. Общность жён представляет собою явление, целиком принадлежащее буржуазному обществу и в полном объёме существующее в настоящее время в виде проституции. Но проституция основана на частной собственности и исчезнет вместе с ней. Следовательно, коммунистическая организация вместо того, чтобы вводить общность жён, наоборот, уничтожит её».
Сегодня уже никому в голову не приходит возмущаться идеей общественного воспитания детей в дошкольных и школьных учреждениях – оно не только не отвергается всеми, но и крайне желательно. А опыт социализма показывает преимущества коммунистического воспитания детей перед буржуазным. Но тогда Марксу и Энгельсу пришлось снова возвращаться в «Коммунистическом манифесте» к этим обвинениям:
«Уничтожение семьи! Даже самые крайние радикалы возмущаются этим гнусным намерением коммунистов.
На чем основана современная, буржуазная семья? На капитале, на частной наживе. В совершенно развитом виде она существует только для буржуазии; но она находит своё дополнение в вынужденной бессемейности пролетариев и в публичной проституции.
Буржуазная семья естественно отпадает вместе с отпадением этого её дополнения, и обе вместе исчезнут с исчезновением капитала.
Или вы упрекаете нас в том, что мы хотим прекратить эксплуатацию детей их родителями? Мы сознаемся в этом преступлении.
Но вы утверждаете, что, заменяя домашнее воспитание общественным, мы хотим уничтожить самые дорогие для человека отношения.
А разве ваше воспитание не определяется обществом? Разве оно не определяется общественными отношениями, в которых вы воспитываете, не определяется прямым или косвенным вмешательством общества через школу и т. д.? Коммунисты не выдумывают влияния общества на воспитание; они лишь изменяют характер воспитания, вырывают его из-под влияния господствующего класса.
Буржуазные разглагольствования о семье и воспитании, о нежных отношениях между родителями и детьми внушают тем более отвращения, чем более разрушаются все семейные связи в среде пролетариата благодаря развитию крупной промышленности, чем более дети превращаются в простые предметы торговли и рабочие инструменты.
Но вы, коммунисты, хотите ввести общность жён, — кричит нам хором вся буржуазия.
Буржуа смотрит на свою жену как на простое орудие производства. Он слышит, что орудия производства предполагается предоставить в общее пользование, и, конечно, не может отрешиться от мысли, что и женщин постигнет та же участь. Он даже и не подозревает, что речь идёт как раз об устранении такого положения женщины, когда она является простым орудием производства.
Впрочем, нет ничего смешнее высокоморального ужаса наших буржуа по поводу мнимой официальной общности жён у коммунистов. Коммунистам нет надобности вводить общность жён, она существовала почти всегда.
Наши буржуа, не довольствуясь тем, что в их распоряжении находятся жены и дочери их рабочих, не говоря уже об официальной проституции, видят особое наслаждение в том, чтобы соблазнять жён друг у друга.
Буржуазный брак является в действительности общностью жён. Коммунистам можно было бы сделать упрёк разве лишь в том, будто они хотят ввести вместо лицемерно-прикрытой общности жён официальную, открытую. Но ведь само собой разумеется, что с уничтожением нынешних производственных отношений исчезнет и вытекающая из них общность жён, т. е. официальная и неофициальная проституция».
И.Р. Шафаревич отмечает, что предпоследнее предложение «явно оставляет впечатление, что последний-то упрёк — принимается. Ведь фраза эта доставила потом так много хлопот, потребовала столь многочисленных “пояснений”. Одним из отражений созданных ею трудностей является то, что вышеприведённая цитата взята из 1-го издания “Собрания сочинений” Маркса и Энгельса (1929 г.), а во втором издании (1955 г.) слова “что они” заменены на “будто они”. Почему было сразу не объявить эти обвинения клеветой буржуазии? И что замечательнее всего, такая мысль приходила в голову! Именно так и говорит Энгельс в “Принципах Коммунизма” — его первом варианте “Манифеста”. Но потом он встретился с Марксом и текст был изменён...»
«Коммунистический Манифест» был написан в 1848 г. По-видимому, в то время причиной неопределённости Маркса и Энгельса в вопросе общности жён послужила неуверенность самого Платона, а также то, что к тому времени эта идея уже стала популярной в коммунистическом движении. Марксу и Энгельсу ещё предстояло осмыслить это явление, дать ему правильную оценку и найти правильное решение. Шафаревич же представляет дело таким образом, будто в «Манифесте» раз и навсегда изложена зловредная программа коммунистов в отношении семьи, что, по Шафаревичу, значит именно: «уничтожение семьи, то есть общность жён и разрыв связей родителей и детей». Уничтожение буржуазной семьи Шафаревич представляет, как уничтожение семьи вообще. И в этом собственном мрачном свете он рассматривает все мировое социалистическое движение, предвзято и тенденциозно занимается подробным перечислением отдельных извращений и перегибов (которые всегда найдутся в любом крупном движении), и выдаёт их за общую картину всего мирового социалистического движения. А ведь эта работа Шафаревича «Социализм как явление мировой истории» указывается в Википедии в списке источников, заслуживающих доверия.
Между тем в 1884 году, через 40 лет после опубликования «Манифеста», вышла работа «Происхождение семьи…», которую мы уже цитировали выше. В ней Энгельс, опираясь на материал Моргана, рассматривал, в частности, изменение форм брака и семьи в связи с экономическим прогрессом общества, вплоть до отношений полов в среде пролетариата.
Он писал:
«Моногамия… была первой формой семьи, в основе которой лежали не естественные, а экономические условия — именно победа частной собственности над первоначальной, стихийно сложившейся общей собственностью. Господство мужа в семье и рождение детей, которые были бы только от него и должны были наследовать его богатство, — такова была исключительная цель единобрачия, откровенно провозглашённая греками… Таким образом, единобрачие появляется в истории… как порабощение одного пола другим, как провозглашение неведомого до тех пор во всей предшествующей истории противоречия между полами… Первая появляющаяся в истории противоположность классов совпадает с развитием антагонизма между мужем и женой при единобрачии, и первое классовое угнетение совпадает с порабощением женского пола мужским. Единобрачие было великим историческим прогрессом, но вместе с тем оно открывает, наряду с рабством и частным богатством, ту продолжающуюся до сих пор эпоху, когда всякий прогресс в то же время означает и относительный регресс, когда благосостояние и развитие одних осуществляется ценой страданий и подавления других. Единобрачие — это та клеточка цивилизованного общества, по которой мы уже можем изучать природу вполне развившихся внутри последнего противоположностей и противоречий…
В старом коммунистическом домашнем хозяйстве, охватывавшем много брачных пар с их детьми, вверенное женщинам ведение этого хозяйства было столь же общественным, необходимым для общества родом деятельности, как и добывание мужчинами средств пропитания. С возникновением патриархальной семьи и ещё более — моногамной индивидуальной семьи положение изменилось. Ведение домашнего хозяйства утратило свой общественный характер… стало частным занятием; жена сделалась главной служанкой, была устранена от участия в общественном производстве. Только крупная промышленность нашего времени вновь открыла ей — да и то лишь пролетарке — путь к общественному производству». Теперь любовь между полами действительно «становится правилом в отношениях к женщине… только среди угнетённых классов, следовательно, в настоящее время — в среде пролетариата… Здесь нет никакой собственности, для сохранения и НАСЛЕДОВАНИЯ которой как раз и были созданы моногамия и господство мужчин».
Далее Энгельс пишет, что для современного буржуазного общества характерны моногамия и проституция, это два полюса одного и того же общественного порядка. Но здесь вступает в силу новый тип отношений — индивидуальная, взаимная половая любовь. О которой до средних веков не было и речи — браки основывались не на любви, а на выборе родителей, на расчёте (?! – а как с тематикой песнопений миннезингерами и т.п. – ред.). В буржуазном обществе уже «в пределах класса сторонам была предоставлена известная свобода выбора… брак по любви был провозглашён правом человека… Но… здесь снова сказывается ирония истории. Господствующий класс остаётся подвластным известным экономическим влияниям, и поэтому только в исключительных случаях в его среде бывают действительно свободно заключаемые браки, тогда как в среде угнетённого класса они, как мы видели, являются правилом. Полная свобода при заключении браков может, таким образом, стать общим достоянием только после того, как уничтожение капиталистического производства и созданных им отношений собственности устранит все побочные, экономические соображения, оказывающие теперь ещё столь громадное влияние на выбор супруга. Тогда уже не останется больше никакого другого мотива, кроме взаимной склонности.
Так как половая любовь по природе своей исключительна, — хотя это ныне соблюдается только женщиной, — то брак, основанный на половой любви, по природе своей является единобрачием (…) Тем самым впервые была создана предпосылка, на основе которой из моногамии, — внутри неё, наряду с ней и вопреки ей, смотря по обстоятельствам, — мог развиться величайший нравственный прогресс, которым мы ей обязаны: современная индивидуальная половая любовь, которая была неизвестна всему прежнему миру».
Как видим, речь идёт не о разрушении семьи вообще, а о создании новой формы семьи на основе взаимной любви. А если любви нет, «то развод становится благодеянием как для обеих сторон, так и для общества», заключает Энгельс.
Но главной заботой Энгельса в этом вопросе было в первую очередь освобождение женщины от рабского униженного положения в семье и экономической зависимости от мужа, равенство и равноправие полов. В свете Евангелия это есть задача формирования нового человека: «Возрастайте в нового человека… где нет ни мужского пола, ни женского, ибо все вы одно во Христе». Ведь если Христов закон «в одном слове заключается: люби ближнего как самого себя», то это требует установления отношений равенства и равноправия, а не господства и подчинения. А самый ближний человек для мужа – это его жена: «Каждый из вас да любит свою жену, как самого себя», — заповедал Апостол. И Энгельс утверждал:
«Господство мужчины в браке есть простое следствие его экономического господства и само собой исчезает вместе с последним (…) Своеобразный характер господства мужа над женой в современной семье и необходимость установления действительного общественного равенства для обоих, а также способ достижения этого только тогда выступят в полном свете, когда супруги юридически станут вполне равноправными. Тогда обнаружится, что первой предпосылкой освобождения женщины является возвращение всего женского пола к общественному производству…»
Что касается «уничтожения семьи», то Энгельс со всей определённостью писал, что моногамия «не только не исчезнет, но, напротив, только тогда полностью осуществится… Проституция исчезнет, а моногамия, вместо того чтобы прекратить своё существование, станет, наконец, действительностью также и для мужчин. Положение мужчин, таким образом, во всяком случае сильно изменится. Но и в положении женщин, всех женщин, произойдёт значительная перемена. С переходом средств производства в общественную собственность индивидуальная семья перестанет быть хозяйственной единицей общества. Частное домашнее хозяйство превратится в общественную отрасль труда. Уход за детьми и их воспитание станут общественным делом; общество будет одинаково заботиться обо всех детях, будут ли они брачными или внебрачными. Благодаря этому отпадёт беспокойство о “последствиях”, которое в настоящее время составляет самый существенный общественный момент, — моральный и экономический, — мешающий девушке, не задумываясь, отдаться любимому мужчине». – Подчеркнём: «любимому, но не любому».
Вопрос семьи и отношения между полами при социализме уже практически решал Ленин. Он заявлял в письме И. Арманд от 17 января 1915 г., что «свобода любви», под которой понимают свободу от деторождения, свободу адюльтера и т.д., это есть не пролетарское, а буржуазное требование. Ленин резко возражал против беспорядочной половой жизни. Но семья при социализме является новой, высшей формой семьи. Под руководством Ленина Советская власть начала раскрепощение женщин, уничтожила старые буржуазные законы, ставящие женщину в неравноправное положение с мужчиной, отменила все, связанные с собственностью, преимущества, которые сохранились в семейном праве за мужчиной. Отменив частную собственность, Советская власть начала освобождение женщин от домашнего рабства путём перестройки мелкого домашнего хозяйства в крупное социалистическое хозяйство и создания детских садов, яслей, столовых и т.п. учреждений, предоставив женщинам возможность участия в общественном производстве, управлении общественными предприятиями и управлении государством.
Как видим, у коммунистов речь идёт о создании новой, высшей формы семьи на основе взаимной любви, общественного содержания детей и одинакового их воспитания в госучреждениях, а не о «разрыве связей родителей и детей» ради самого разрыва.
Моногамные отношения, основанные на взаимной любви, заповедуют и Махатмы. В «Учении Храма», собрание которого опубликовано ещё в 1924 г., заповедана моногамия: «Моногамия есть краеугольный камень семьи, а семья – это краеугольный камень цивилизации». А родственные отношения между всеми людьми достигаются тем, что родство по крови заменяется родством по духу. Как сказано в Учении Живой Этики: «Агни-йог заменяет кровное родство духовным». То же самое заповедано и в Моральном Кодексе строителя коммунизма: «Братские отношения между людьми; человек человеку – друг, товарищ, брат».
На этом вопрос об общности жён можно считать исчерпанным.
Анна Ивановна БУСЕЛ

…………………………………………………………………………….

Послесловие от редакции СРЛХ «РАРОГ»

Бесспорно, представленная в статье тематика отношения семьи частной собственности и государства, как её представил друг и соратник К. Маркса Ф. Энгельс и в дальнейшем развивали философы, пытавшиеся систематизировать и познать закономерности формирования человеческих социумов, их собственную стабильность и нестабильность, в том числе и такие как Август Бебель в своём фундаментальном труде «Женщина и социализм», является одной из важных, но всего лишь составных частей комплексного изучения социальной сущности существования человечества.
Характерно, что материалистическая философская мысль по существу никак не соотносится к основной сущности человеческого бытия – СОЗНАНИЮ! А ведь без СОЗНАНИЯ, в основе которого НРАВСТВЕНОСТЬ и целенаправленная ВОЛЯ к конкретному рациональному действию, невозможно вообще ничего понять о человеке и организуемых людьми социумах различного уровня, свойства и содержания. Опираться на методику И.П. Павлова, З. Фрейда и их последователей, в основе которых лежит познание человеческих социумов через функцию врождённых природных инстинктов и приобретённых по жизни рефлексов – это значит лишать людей ума и сознания. Слишком примитивно!
Умный человек изначально продукт того или иного социума, со всеми его знаниями, нравственными категориями и методами умной оценки как природной, так и социальной действительности, а также, и прежде всего, знаний, накопленных человечеством в области нравственной культуры и физической науки. Каждая из данных областей бытия любого социума культуры, выстраивалась веками на нравственных императивах и знаниях физических законов - цивилизации, позволяющих научно-техническими способами и математическими приёмами увеличивать в гуманных целях энергетические возможности каждого человека и всего человечества.
В настоящее время, когда уровень информированности людей о происходящем вокруг, благодаря развитию науки, а вслед за ней различных устройств приёма и передачи информации - гаджетов, неимоверно возрос, необходимо сосредоточиться на превращении поступающей информации в знания. Это, свою очередь, требует определённого умения и методики, но прежде всего знания фундаментальных законов не только физики, но и культурного социального бытия людей. Именно здесь философам необходимо приложить максимум усилий для осмысления происходящего, используя знания о вековых общественных процессах, различных этносов – культур. Эти знания должны стать составной частью познания закономерностей бытия человечества, в основе которых остаётся вопрос сохранения жизни на Земле, а значит, и вопрос гармоничного, духовного, не антагонистического отношения между женщиной и мужчиной в семье и их детьми. Так что продолжение темы будет, и будет всегда…
……………………………………………